Название: Песок сквозь пальцы
Артер:  Рэйвел
Автор:  Тёмная Нимфа
Бета:  Котик
Гамма:  snow_leopard
Категория: слэш
Пейринг: Дж2
Жанр: драма, романс, военное-АУ
Рейтинг: NC-17
Размер: ~ 16 000 слов
Саммари: «Если это важно для тебя, Падалеки, то я каждый день сомневался в правильности принятого решения…»
Предупреждение: упоминание смертей; открытый финал
Примечание: фик – череда событий, происходящих с Дженсеном в настоящем времени, на войне, и его воспоминаний из мирной жизни;
в фике Дженсен и Джаред ровесники, во время описываемых в тексте событий им:в фике Дженсен и Джаред ровесники, во время описываемых в тексте событий им:
1991 год – 18 лет
1992 год – 19 лет
1995 год – 22 года
1998 год – 25 лет
2001 год – 28 лет
2002 год – 29 лет
2003 год – 30 лет;
сноски расположены в конце глав;
во время вторжения в Ирак в марте 2003 года разведывательный батальон первой дивизии морской пехоты США без боевых потерь дошёл до Багдада;
кое-какие факты нагло содраны с сериала «Generation kill»
Благодарности:  Рэйвел – за идею, за вдохновение, за потрясающие рисунки и за то, что терпеливо ждала этот текст так долго;
 sleep spindles, Lisa Hunt и  risowatO_or – за помощь с матчастью *Нимфа обнимает тополей*
 Addie Dee,  egorowna и  Вонг – за прекрасный фест!
Скачать текстовый файл: Яндекс Диск

читать дальше

2003 год, март

Солнце слепило глаза. Ещё даже толком не успело подняться, но яркие лучи уже жгли сетчатку. Дженсен, щурясь, бежал навстречу солнцу и, размеренно дыша, отсчитывал про себя вдохи-выдохи. Одетый противогаз, в руках неизменная М16, за плечами рюкзак, для утяжеления набитый камнями – пот градом катился по спине, мышцы протестующе ныли, лёгкие жгло от нехватки кислорода. Хруст песка под подошвами; последние триста метров до поворота, вдоль металлической ограды – Дженсен поморгал, фокусируя зрение, сбился с шага, но, стиснув зубы, припустил дальше. Кажется, открылось второе дыхание. Солнце теперь пекло правый бок.

Этой ночью Дженсен снова плохо спал: мутные сны, неясные обрывки воспоминаний, словно наяву звучавший в ушах детский плач. Он проснулся с тяжёлой головой, когда небо только-только начинало светлеть, сел, жадно хватая ртом густой спёртый воздух палатки и, раздражённо утерев плечом выступившую на лбу испарину, помассировал пальцами виски, пытаясь унять тянущую боль.

Судя по ощущениям, мозги Дженсена превратились в склизкую овсянку, так что он, глотнув тёплой воды из бутылки, поднялся, оделся и отправился на пробежку по утренней «прохладе». Навскидку было градусов шестьдесят*, впрочем, поднимавшееся солнце быстро прогревало пустыню, так что до полудня ртутный столбик термометра обычно успевал доползти до сотни**, а то и забраться и выше.

Выложившись по полной, так что в голове звенело, Дженсен стащил противогаз и, сдуру вздохнув полной грудью, глотнул песчаной взвеси, ещё не успевшей осесть после ночной бури. В отвращении сплюнув, он направился к палатке. Внутри уже было шумно: кто-то одевался, громко переговариваясь с соседом, кто-то плёлся в душ, насвистывая незамысловатую мелодию, кто-то устроил дружеский спарринг под одобрительные выкрики товарищей – Дженсен пробирался к своему месту, кивая и улыбаясь на приветствия.

– Ты сегодня ранняя пташка? – поднял на него взгляд Энтони – закусив зубочистку, он по-турецки сидел на своём спальнике и возился с рацией.

– Можно и так сказать, – Дженсен швырнул противогаз на картонную коробку с изображёнными на ней зелёными пальмами и большой красной витиеватой арабской надписью, заменявшую тумбочку, и осторожно положил рядом винтовку. – Что-то случилось? – кивнул он на рацию.

– Нет, – Энтони вытащил разжёванную зубочистку и, щелчком отправив её в полёт, прицельно попал по носу Барри, – просто хотел кое-что отрегулировать. Вставай, принцесса.

– Иди к чёрту, – наморщив нос, Барри приоткрыл один глаз, зевнул и перевернулся на другой бок. – Тебя спросить забыл, сколько мне спать, – он поправил свёрнутый под головой камуфляж.

– Барри опять всю ночь дрочил, – фыркнул Алекс, – вот и не выспался.

– Уж лучше гонять в кулак, чем трахать свой пулемёт, – раздался глухой голос Барри. – Или, может, ты себе, наоборот, засовываешь ствол в задницу? В таком случае становится понятно, зачем ты его так часто перебираешь и смазываешь, – он всё-таки сел и с хмурым видом потёр глаза тыльной стороной ладони. – Это облегчает скольжение, а, Алекс?

Тот в ответ выразительно показал средний палец.

– Я слышал, как по вечерам ты разговариваешь с ним, – продолжил Барри, – называешь пулемёт «моей девочкой», больной на всю голову придурок.

Алекс открыл рот, намереваясь ответить что-то резкое, но затем усмехнулся:

– Зато моя детка хранит мне верность, в отличие от твоей подружки, которая побежала отсасывать всем подряд, стоило тебе уехать в Корпус.

– Так-так, ребята, брейк, – Дженсен, стащив рюкзак с плеч, бросил его между спальниками Барри и Алекса. – А то сейчас отправитесь на пробежку спускать пар.

Стянув мокрую от пота футболку, он завёл руки за голову и с наслаждением потянулся, сводя лопатки.

– Сходил бы ты в душ, Дженс, – буркнул Энтони. – Знаешь, у моих родственников на ранчо была конюшня, так вот там и то не так воняло, как от тебя сейчас.

– Неженка-Тони, – швырнул в него футболкой Дженсен.

– Он, небось, и со шлюхами целуется, – заржал Алекс. – Расскажи нам, каково это, Тони? Впрочем, мы можем спросить об этом и у Барри.

Барри, вскочив, натянул штаны, всунул ноги в ботинки и, не зашнуровав их, двинулся к выходу. Дженсен проводил его удивлённым взглядом:

– Сегодня что, все встали не с той ноги?

– Ему вчера девушка письмо прислала, – сказал проходивший мимо Дэвид, младший капрал из Браво-3, – написала, что выходит замуж. А они с Барри со старшей школы встречались.

– Херово, – покачал головой Энтони.

Дженсен кивнул:

– Надо будет с ним поговорить после завтрака. У нас наступление на носу, а он сопли на кулак наматывает.

– Давай, Эклз, – усмехнулся Дэвид, – скажи ему, что братан превыше чик. Хей, Алекс, братан круче чик?

– Да, – отозвался Алекс.

– Братан круче чик, – повторил Дэвид, – братан круче чик, – и принялся отщёлкивать пальцами ритм: – От чик одни проблемы – они съедят живьём. Ты так долго парился, а поезд твой ушёл!

– Йоу, – вставил Аликс.

– Ты много потерял, остался без бабла, братков перестреляли, пока ты ей вставлял.

– Братан круче чик. Братан круче чик, – подхватил Алекс.

Дэвид ухватил Алекса за ладонь и дёрнул, заставляя встать на ноги:

– Это танец братанов, – прыгнув навстречу друг другу, они стукнулись грудью. – Это танец братанов. Тёлочки не в чести – дороже братаны…

– С каких пор в морскую пехоту стали брать педиков? – осуждающе покачал головой Энтони.

– Не спрашивай, не говори, сладкий, – подмигнул ему Дэвид.

– А я и не спрашиваю, – ухмыльнулся Энтони, – я просто, глядя на тебя, всерьез задумываюсь о том, чтобы перестать использовать мыло в общих душевых. И не раскатывай губы, я, может, и гомоэротичен, но не гомосексуален.

– Надёжно закрепляйте ваше мыло, чтобы не допустить его падения, – подняв вверх указательный палец, с важным видом изрёк Алекс и пихнул Дэвида локтем: – Идём в столовую, бро?

– Идём, – кивнул тот.

И они направились к выходу, пританцовывая и напевая:

– Братан круче чик…

Дженсен подошёл к висевшему на стене календарю со знойной брюнеткой на фотографии – какая-то там «Мисс март» – и вычеркнул клеточку с цифрой восемнадцать:

– Ну, доброе утро, очередной грёбаный день.

– Ты не слышал, долго нас здесь ещё будут мариновать? – спросил Энтони. – Я уже всю задницу себе поджарил в этой проклятой пустыне.

– Я знаю не больше твоего, – пожал плечами Дженсен. – Но, не вешай нос, сегодня после обеда у нас ролевые игры. Лейтенант сказал, скорее всего, нам разрешат пострелять боевыми.

– Было бы здорово, – Энтони, отставив рацию в сторону, принялся шнуровать ботинки.

– Ладно, – Дженсен, перекинув полотенце через плечо, взял чистую футболку и мыло, – я в душ. Увидимся за завтраком.
_______________
* +16 градусов Цельсия
** +38 градусов Цельсия

Когда Дженсен вошёл в столовую, первый разведывательный батальон корпуса морской пехоты в полном составе уже сидел за длинным столом и сосредоточенно наворачивал завтрак. Дженсен, заняв своё место между Энтони и Барри, пододвинул к себе поднос и, распечатав прозрачную упаковку, вытащил оттуда пластиковую ложку.

– Хей, – повернулся он к Барри, – я слышал, тебя девушка бросила.

– Выходит замуж за моего друга, – прожевав, ответил тот. – Жаль, не смогу поехать на свадьбу.

– Слушай, – нахмурился Дженсен, – я понимаю, это неприятная новость, но…

Барри с такой силой надавил на вилку, что у той откололись два зубчика.

– Да всё в порядке, сержант, – он выковырял пальцем пластмассу из тарелки. – Я в норме. Проблем не будет.

– Ну, смотри, – Дженсен хлопнул его по плечу и принялся за завтрак.

Хамви* привычно потряхивало на выжженном до светло-бежевого оттенка песке; когда под широкие колёса изредка попадались крупные камни, Энтони хмурился и крепче сжимал руль. Вначале они ехали в ряд, пять машин, но затем выстроились в колонну – команда Дженсена двигалась первой. Бескрайнее синее небо было безоблачным; солнце стояло в зените. Ветер усилился, и Дженсен натянул куфию** до самых глаз. Он внимательно вглядывался в купавшийся в мареве горизонт, но пока условные силы противника замечены не были.

Они выехали с базы часа полтора назад; рация успокаивающе хрипела голосами:

– Оскар-Чарли на связи, приём.

– Хитмэн на связи.

– Хитмэн-два-один готовы работать.

– Хитмэны-два, держать скорость, дистанция пятьдесят метров.

– Вас понял.

– Понял.

Дженсен буквально кожей чувствовал напряжение, исходившее от Барри и Алекса. Обернувшись, он хлопнул последнего по колену и, когда тот, оторвавшись от прицела ручного пулемёта, взглянул на Дженсена, ободряюще подмигнул ему. Алекс сжал губы в тонкую полоску и продолжил вести наблюдение за своим левым сектором.

– Барри, видишь что-нибудь? – спросил Дженсен.

– Что-то есть на часе, – отозвался Барри, стоявший за автоматическим гранатомётом на крыше.

Дженсен, резко сдёрнув куфию, чтобы не мешала говорить, через оптический прицел винтовки посмотрел в указанном направлении:

– Четыре Т-55 на часе.

– Хитмэн-два, это Хитмэн-два-один, – зачастил Энтони в рацию, – контакт с врагом. Четыре Т-55, два километра.

– Барри, контакт справа, – крикнул Дженсен, и тут же затарахтели выстрелы. – Вражеская пехота на четырёх, четыреста метров от обочины.

– Хитмэн-два-один, вас понял, – трещала рация.

Дженсен внимательно наблюдал, как Барри чётко «поражал» цели. Над колонной заложил полукруг «Апач»***.

– Хитмэн-два-один, вижу цель, ракета пошла, – сообщила рация.

– Да! – завопил Энтони, когда один из танков взлетел на воздух.

Колонна продолжала движение; пулемёты не умолкали ни на минуту. «Апач» выпустил ещё две ракеты.

– Есть контакт слева? – спросил Алекс.

– Контакт справа, – ответил Дженсен, и Алекс разочарованно вздохнул. – Гранатомёт на два часа, пятьсот метров за грузовиком.

– Ну, ничего, и нам повезёт, детка, – пробормотал под нос Алекс.

Взорвавшийся бензобак грузовика выпустил в воздух огненный столп.

– Это Хитмэн-два, мы подавили трёхостник, цель уничтожена. Просим разрешения обойти по флангу для обнаружения новой цели.

– Ништяк, – протянул Дженсен – Хамви пронёсся сквозь плотную дымовую завесу от горящего грузовика, в горле запершило.

– Поджарили хаджей****, – кивнул Энтони.

– О, чёрт, – вдруг раздался сверху голос Барри.

– У Браво-два-один есть раненый, – ожила рация.

Дженсен, кинув быстрый взгляд налево, увидел, что следовавшая за ними машина вильнула и ушла с курса – видимо, ранение получил водитель.

– Они останавливаются, – выдохнул Алекс.

Энтони плавно сбросил скорость.

– Два-один-Альфа, это Браво, ответьте, – проговорил Дженсен в наушник, отвернувшись обратно к своему сектору.

– Вперёд, вперёд, уходите из зоны поражения, – донеслось в ответ, и Дженсен жестом приказал Энтони увеличить скорость.

– Я взял руль, два-один-Браво на ходу, – раздалось из рации.

– Два-три, пропустите два-один-Браво.

– Мы вышли из зоны поражения, останавливаем машины. У Браво-два-один раненый. Повторяю, у Браво-два-один раненый.

Энтони затормозил.

– Правый сектор, – Дженсен хлопнул Барри по бедру, а сам, опустив винтовку, повернулся – из машин, остановившихся за ними, выскочили морпехи, организовывая круговую оборону; «раненого» вытащили на песок, и к нему тут же подбежал док.

– Хей, на сегодня всё, – махнул рукой Дженсену командир взвода, лейтенант Кевин Смит – он стоял рядом с «раненым» и наблюдал, как тому оказывали первую помощь.

– Идём, – выскочил из Хамви Дженсен.

Вокруг все возбуждённо переговаривались.

– Никогда не видел, как пятидесятый разносит грузовик, – восхищённо выдохнул Барри. – Было круто. Интересно, как разлетится человек?

– Вам хоть пострелять удалось, – обиженно протянул Алекс, – а она, – он ласково погладил ствол пулемёта, – ни выстрела не сделала, моя девочка.

– Ты псих, Алекс, – покачал головой Энтони.

– Я же говорил, – хмыкнул Барри.

– Не переживай, в Ираке постреляешь, – сказал Дженсен.

– Так, тим-лидеры*****, давайте сделаем небольшой разбор, – сняв каску, Кевин кивком головы велел следовать за ним.

– Отдыхайте, – бросил через плечо своим парням Дженсен, направившись за командиром.

Они уселись в круг прямо на песке.

– Ребята попробовали стрелять боевыми, и это очень хорошо, – Кевин обвёл всех взглядом. – Думаю, это наш первый и последний шанс перед броском. Было бы неплохо попрактиковаться ещё, но увы, – он развёл руками.

– А ещё было бы неплохо взять откуда-нибудь батарейки для приборов ночного видения, – нахмурился Дженсен.

– В Штабе меня заверили, что они будут, – ответил Кевин. – Я в этом уверен, поэтому предлагаю обсудить результаты учений. Огонь был корректным, вы поддерживали связь – всё было хорошо, пока Браво-два-один не встала, – подобрав три камушка, он выложил их в ряд. – Вы замедлились, а в зоне обстрела не останавливаются.

– В смысле, мы должны будем в подобной ситуации объехать поражённый транспорт и бросить его? – спросил сержант из Браво-два-один.

Кевин кивнул:

– Вы знаете это правило: во время засады, если кто-то отстал –прикрываете на ходу.

– Сэр, – осторожно начал Дженсен, – я не спорю с правилами, но если транспорт поражён, ближайшая единица может остановиться и оценить обстановку, пока другие единицы пробиваются и оказывают поддержку, – он передвинул камушки, прикрыв одним второй.

Кевин наморщил лоб, обдумывая предложение, и, наконец, сказал:

– Это может сработать, Дженсен. Но если только ты не дашь эмоциям взять верх при оценке ситуации. Но в принципе, сработает.

– Хорошо, – улыбнулся Дженсен.

– Ладно, – Кевин взглянул на часы, – если поторопимся, то вернёмся в лагерь как раз к обеду. По машинам! – крикнул он.

Дженсен, поправив каску и вновь замотав куфией половину лица, зашагал к своему Хамви.
_______________
* HMMWV (сокращение от англ. High Mobility Multipurpose Wheeled Vehicle – «высокомобильное многоцелевое колёсное транспортное средство», Humvee, Хамви) – американский армейский вездеход, стоящий на вооружении множества стран мира. Автомобиль обладает высокой проходимостью, пригоден к транспортировке по воздуху и десантированию;
** Куфия (арафатка (простореч.)) – мужской головной платок, популярный в арабских странах. Служит для защиты головы и лица от солнца, песка и холода. Быстро вошла в обиход у военных.
*** AH-64 «Апач» (англ. Apache) – основной боевой вертолёт Армии США с середины 1980-х годов;
**** Haji (хаджи) – любой человек, вне зависимости от национальности, совершивший святое паломничество в Мекку, хадж. В среде военнослужащих это слово имеет ярко выраженное отрицательное значение и используется по отношению к противникам-мусульманам. Впрочем, большинство американских солдат при этом вспоминают детский мультипликационный фильм "Джонни Квест" (Johnny Quest), в котором на роль своего закадычного друга Джонни выбрал мальчика по имени Хаджи, носившего тюрбан;
***** team-leader – начальник команды, главный в боевой машине

На обратном пути все расслабились: Алекс, откинувшись на сидении, прикрыл глаза; Дженсен гонял во рту конфету; Энтони, отстукивая такт ладонью по рулю, напевал «Скажи, что любишь меня»*.

– Стиви Никс – отстой, – не открывая глаз, произнёс Алекс.

– Она горячая крошка, – Энтони, не отвлекаясь от дороги, швырнул в него железную коробочку из-под леденцов, в которой теперь лежал жевательный табак. – «Смилуйся, детка, над бедной девушкой. Ты же знаешь, я падаю-падаю-падаю к твоим ногам…»

– Ау, – подскочив, Алекс потёр щёку. – Джей Ло в сто раз круче.

– Сосёт твоя Джей Ло с проглотом, – протянув руку, Энтони постучал пальцами по ладони, требуя вернуть табак. – Стиви Никс сексуальная малышка, и перед смертью я хотел бы увидеть её голой**.

Алекс выразительно фыркнул и повернулся к Дженсену:

– Командир, а тебе какая музыка нравится?

Дженсен закинул в рот ещё пару конфет:

– Led Zeppelin.

– О-о-о, – протянул Алекс. – Старьё.

– Лучше скажи, каким образом такие раздолбаи, как ты и Дэвид, попали в доблестные ряды морской пехоты? – спросил Энтони.

– Дэвид сбежал от своей жены, и меня уговорил пойти служить с ним за компанию.

Энтони заржал.

– Жена у Дэвида мексиканочка, – продолжил Алекс, – красивая стерва, но со сволочным характером. Он её обрюхатил в шестнадцать – с тех пор они вместе. Вообще Дэвид подкаблучник, так что даже и не знаю, как он решился свалить от своей благоверной.

– Погоди-погоди, – раздался сверху голос Барри, – а это не её фотку Майкл стащил у Дэвида и обменял в пехоте на блок дерьмового курева?

– Её, – подтвердил Алекс. – Фотографию потом можно было выжимать.

– О да, детка, – хлопнул ладонью по рулю Энтони.

Дженсен опустил голову, пытаясь скрыть ухмылку.
_______________
* «Say You Love Me», Fleetwood Mac
** Это желание Гомера Симпсона из серии «Hello Gutter, Hello Fadder» (сезон 11, эпизод 6). В списке Гомера «Что я хочу сделать перед смертью» был пункт «Увидеть Стиви Никс голой»

После ужина принесли почту – Дженсен получил письмо от сестры.

– Очередные полсотни посланий от чёртовых школьников, – Энтони, перевернув почтовый мешок, вытряхнул его содержимое на коробки. – Каждый из нас ждёт курево, стимуляторы, батарейки, грязные журналы для дрочки, но всё, что мы получаем – это разрисованные сердечками и цветочками конверты от четвероклассников, наполненные розовым дерьмом, вбитым в их юные головы родителями-либералами.

– Не будь столь категоричен, – Дженсен развернул сложенный втрое лист, исписанный аккуратным убористым почерком Маккензи.

Взгляд почему-то сразу зацепился за кривую строчку постскриптума, видимо, добавленную впопыхах:

«Всё забываю тебе написать, я недавно в молле столкнулась с Мэг. Она сказала, что Джаред с Салли наконец-то – боже, наверняка её мама счастлива! – назначили дату свадьбы. Подумай об этом, Дженс, а то останешься единственным холостяком из вашего выпуска».

Скомкав письмо, Дженсен швырнул его на коробку.

– Всё в порядке, командир? – покосился на него Алекс.

– В полном, – отмахнулся Дженсен. – Просто сестра в очередной раз интересуется, не собираюсь ли я жениться. Не знаю, может, она считает, что тут, в пустыне, взад-вперёд расхаживают полуобнажённые красотки, готовые пойти со мной под венец... – он развёл руками.

– Да, чувак, это тебе не Гавайи, – вздохнул Алекс и вскрыл свой конверт.

2002 год, август

Дженсен сидел в парке на скамье в тени низкорослого раскидистого дерева, густая крона которого хорошо защищала от нещадно паливших солнечных лучей. В разгар рабочего дня, да ещё такую жару, здесь было малолюдно, только на соседней скамейке сидели два старичка, громко обсуждая последние неудачи «Ковбоев»*. В не успевшей высохнуть после ночного дождя мелкой луже у ног Дженсена возились шумные воробьи, по небольшой полянке с пожухлой травой, громко лая, носилась собака.

Дженсен поглядел по сторонам, но Джареда, позвонившего утром и назначившего встречу в полдень, пока не было видно – по песчаной дорожке шла лишь женщина с коляской, в которой надрывался ором ребёнок. Видимо, это не доставляло дискомфорта его беспечной матери, потому что та преспокойно что-то щебетала в зажатую между плечом и ухом трубку мобильного телефона. Женщина остановилась прямо напротив Дженсена и, покачивая коляску мыском туфли, принялась перерывать содержимое своей сумочки, не забывая поддакивать собеседнику на другом конце провода.

Возможно, Дженсен бы даже подивился тому, как виртуозно дамочка могла выполнять сразу три дела одновременно, но в ушах начало звенеть от истошного детского крика, а виски тут же заломило болью. Некстати вспомнился Кандагар, когда Дженсен с парнями прочёсывал захваченный – а на деле попросту разбомблённый «Кобрами»** – аул, и в одном из домов они наткнулись на ещё живого грудного ребёнка, которому балкой потолочного перекрытия раздробило… Дженсен потряс головой, отгоняя воспоминания и подавляя рвотный позыв – это было его первое действительно боевое задание, но к тому, что они увидели в домах практически стёртого с лица земли селения, их не готовили. К такому вообще нельзя было ни приготовиться, ни привыкнуть.

Ребёнок в коляске уже захлёбывался от рыданий, и Дженсен, не выдержав, рявкнул:

– Да заткни ты его!

Женщина глянула на него презрительно, поджала губы и, вытащив из коляски пустышку, всунула её ребёнку в рот. Что-то недовольно пробормотав в телефонную трубку, она направилась дальше, а Дженсен откинулся на неудобную деревянную спинку и зажмурился. Кажется, он задремал – а может, снова провалился в воспоминания – потому что не услышал, как подошёл Джаред.

– Привет, – тот плюхнулся рядом и неуверенно пихнул Дженсена коленом в бедро. – Я боялся, что ты не придёшь.

– Ты заинтриговал меня, – открыв глаза, Дженсен повернулся к Джареду, который светился улыбкой, как сверхновая во время вспышки. – Так что у тебя произошло?

Джаред посерьезнел:

– Мы с Салли расстались.

– Неужели ей надоело ждать, пока ты сделаешь предложение, и она нашла более расторопного жениха? – хмыкнул Дженсен.

Джаред вытянул ноги, отчего воробьи с недовольным чириканьем разлетелись в разные стороны, и засунул руки в карманы потёртых синих джинсов:

– Ну, это вроде как я порвал с ней, – он уставился на Дженсена, видимо, ожидая реакции, но Дженсен молчал, и Джаред насупился: – Это всё из-за тебя.

– Опять я виноват, – вздохнул Дженсен.

– Ладно, – проворчал Джаред, – из-за себя. Когда ты написал, что твой контракт заканчивается, я подумал, а вдруг это шанс. Ведь лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Я пожил размеренной жизнью, и не был счастлив в полной мере, так может, решил я, стоит перевернуть всё с ног на голову. И потом, уверен, Салли заслуживает большего. Я так и сказал ей, кажется, она меня услышала. Ну, что ты молчишь?

Дженсен пожал плечами, чувствуя, как внутри, затопляя, разливалась пьянящая радость:

– А что я должен сказать?

Джаред подцепил носком кроссовка камушек:

– Не знаю. Но я всерьёз обеспокоен тем, что ты уже третий день в Далласе, а до сих пор ещё не предложил снять для нас номер в отеле, – вытащив руку из кармана, он накрыл ладонью судорожно стиснутые на краю скамьи пальцы Дженсена.

Дженсен, осторожно высвободив руку, поднялся, посмотрел на Джареда сверху-вниз – тот был взволнован, нервно покусывал нижнюю губу – и сказал:

– У меня есть идея получше – поедем ко мне: Кензи сейчас отрывается с девчонками во Флориде, а мама уехала к Джошу, нянчит их второго ребёнка. Вся квартира в нашем распоряжении. Так что?

– Пойдёт, – Джаред встал со скамьи и направился по дорожке к выходу из парка.

Дженсен догнал его, и они зашагали в ногу:

– Между нами всё ещё нет ничего общего, – сообщил он.

– Знаю, – отозвался Джаред. – Но, кажется, меня это больше не волнует.
_______________
* «Ковбои» (Dallas Cowboys) – профессиональный футбольный клуб из города Арлингтон, штат Техас;
** «Кобра» (Bell AH-1 Cobra) – американский ударный вертолёт.

Дженсена опять мучили кошмары. Он проснулся под утро вымотанный, вспотевший, словно не спал, а всю ночь в одиночку рыл окоп до самой иракской границы. Поднявшись, Дженсен вычеркнул девятнадцатый квадратик в сетке календаря и глянул на своё отражение в осколке зеркала – под покрасневшими глазами залегли глубокие тени.

– Неважно выглядишь, командир, – с сочувствием посмотрел на него Энтони.

Дженсен сгрёб с коробки полотенце:

– Плохо спал. Душно. Ничего, приму душ и буду, как огурчик.

– Проклятая жара, – согласился Энтони. – Такими темпами солнце прикончит нас раньше, чем мы успеем добраться до Ирака.

После завтрака парни возились с машинами. Дженсен подошёл к Алексу, который на пару с Дэвидом чуть ли не по пояс залез под капот.

– Шланги прогнили, – распрямившись, пожаловался Дэвид. – Мы получили это ведро пять дней назад, – он в сердцах пнул машину по колесу. – Как в грёбаном «Последнем герое» – нам дают камни и кокосы, чтобы мы сделали из них рацию.

– Даже сальникам капут, – раздался приглушённый голос Алекса. – У меня брат отвёз свою тачку на свалку и то в лучшем состоянии. Почему мы должны вторгаться в чужую страну на каких-то колымагах?

– У вас-то в Хамви стоит спутниковая система, – вытерев пот со лба, так что на коже осталась жирная чёрная полоса, Дэвид стащил куртку и снова нырнул под капот. – Чувствуете себя королями? Вы впереди, в двадцать первом веке, а мы позади с каменными топорами.

– Не завидуй, – Алекс, не глядя, хлопнул его разводным ключом по заднице.

– Сержант Эклз, – обернувшись, Дженсен увидел Кевина – тот отозвал его в сторону: – Есть информация, что завтра мы выдвигаемся. Готовьтесь.

– Хорошо бы, – обрадовался Дженсен. – Парни уже заждались.

Следующим утром батальону выдали костюмы химзащиты.

– Они гарантируют безопасность при химических и биологических атаках. На тридцать дней, – рассказывал Кевин, пока морпехи разбирали из коробок упакованную в чёрный полиэтилен экипировку. – Убедитесь, что они подходят – потом их поменять не удастся. Не стирайте, не обдирайте и не протыкайте костюмы.

– Сэр, если вдруг нас ранят в заражённой среде, как нас – «грязных» – будут эвакуировать? – обратился к Кевину один из морпехов.

– Никак, – покачал головой тот.

– Что?

– При ранении в химической среде тебе крышка.

Вскрыв свой пакет, Дженсен присвистнул:

– Лесной камуфляж? Кто-нибудь вспомнил, что мы вторгаемся в пустынную страну?

Кевин только пожал плечами:

– Пятнадцать минут на сборы. Общее построение на плацу.

– Президент смотрит! Америка смотрит!.. – выплёвывал слова командир батальона.

Они стояли, выстроившись в шеренги. Горячий шквалистый ветер швырял песок Дженсену в глаза и трепал костюм химзащиты. Внутри клокотала безудержная радость, и Дженсен знал, что все сейчас испытывали схожие чувства. Это была его стихия – простая и понятная. Он слушал заглушаемую порывами ветра речь командира, но слышал лишь собственное учащённое сердцебиение.

– Кто-нибудь не хочет ехать? – проорал командир.

– Никак нет, старший сержант! – раздалось дружное.

– Морпехи, «смерть» на три. Один! Два! Три!

– Смерть! – что есть мочи заорал Дженсен.

– Бата-а-альон, сми-и-ирно! – командир обвёл взглядом всех присутствующих. – Вольно! Разойтись.

И они побежали к стоявшим невдалеке машинам… а затем почти четыре часа ждали батальонного переводчика.

– Сержант, мы уже приехали? – периодически спрашивал Алекс, листая порно-журнал.

Дженсен даже не утруждал себя оборачиваться к нему.

– Что ж так долго, чёрт? – Энтони сунул табак за губу.

Наконец переводчик появился и сел в одну из машин.

– Выдвигаемся, – скомандовал Дженсен. Когда они выехали из ворот базы, он отсалютовал на прощание: – До встречи, Матильда*. Дождись меня, детка!
_______________
* Camp Mathilda – военная база США в Кувейте. На данный момент расформирована.

Батальон доехал до плацдарма на границе Кувейта с Ираком и, разбив небольшой лагерь, встал там, ожидая дальнейших приказов.

Дженсен и Энтони сидели на деревянных ящиках – Дженсен слушал старенькое хрипевшее помехами радио, а Энтони, пристроив на колене обрывок листа, писал письмо жене. Заходившее солнце наполовину опустилось за горизонт, утонув в барханах. Его огненно-рыжие лучи пробивались сквозь маскировочную сетку. Дженсен щурился и прихлопывал ладонью по бедру в такт словам диктора:

– Американские корабли и самолёты-невидимки нанесли удары по центру Багдада. Представители США объяснили это попыткой обезглавить руководство Ирака до начала войны. По нашим данным почти четверть миллиона американских и британских военных скопились на иракско-кувейтской границе. Есть сведения, что многие иракские солдаты готовы сдаться. Министр обороны США Дональд Рамсфелд развенчал слухи о прекращении огня. Он подчеркнул, что единственным предметом переговоров может быть лишь безоговорочная капитуляция…

– Мы разворошили осиное гнездо, Энтони, – задумчиво сказал Дженсен. – Осталось поубивать всех ос.

Энтони, сложив листок вчетверо, сунул его в конверт:

– Почему ты никому не пишешь, кроме матери и сестры, Дженс?

Дженсен прикрыл глаза:

– Больше некому.

Энтони, облизав край конверта, заклеил его и принялся подписывать адрес:

– Кажется, в Афганистане ты писал какому-то Джеральду… Джареду? Да, точно, Джареду. Почему не пишешь теперь? Это твой друг?

– У меня нет друзей, – отрезал Дженсен.

2001 год, сентябрь

Сотовый завибрировал в кармане, когда Дженсен проходил паспортный контроль – номер на дисплее был незнакомым. Дженсен, рассеянно улыбнувшись девушке за стойкой и протянув ей документы, нажал кнопку принятия вызова:

– Да?

– Эм… Эклз? – раздалось в трубке неуверенно.

Дженсен удобнее перехватил сумку.

– Да. Я вас слушаю.

– Привет, это Джаред, – зачастил словами динамик. – Прости, что беспокою тебя. Но Мэг сказала, что твоя сестра ей сказала, что ты на несколько дней прилетаешь, – Джаред помолчал. – Так ты в Далласе?

– Двадцать минут назад приземлился, – забрав у девушки документы, Дженсен кивнул ей в знак благодарности и направился к выходу. – Чем обязан, Падалеки?

– У нас в газете есть колонка «Обычные люди». Ну, знаешь, про простых горожан? – принялся объяснять тот. – Автор, который обычно пишет для неё, попал в аварию, и мне сейчас приходится заменять его. Материал надо сдать уже завтра вечером, но всё произошло так внезапно, и у меня, конечно, никого нет на примете… В общем, не мог бы ты дать мне интервью.

– Я? – удивился Дженсен.

– Конечно, – ответил Джаред. – Ты – морской пехотинец, а после событий одиннадцатого сентября нашим читателям нужно знать, что среди них всё ещё есть люди, готовые встать на защиту нашей страны. Так что, выручишь меня? Мы могли бы пообедать завтра. Скажем, часа в два.

– Думаю, что раз в три года я могу принять твоё приглашение, – легко согласился Дженсен.

– Тогда завтра в половину второго я заеду за тобой, – сказал Джаред. – Кстати, ты не против, если мы сделаем пару фотографий? Может быть, в форме?

– С каких пор форма твой фетиш? – не удержался от подколки Дженсен. – Впрочем, я только за.

– Это для газеты, – обиделся Джаред и повесил трубку.

На следующий день, выйдя из дома в назначенное время, Дженсен увидел знакомый Форд. На переднем сидении рядом с Джаредом сидел фотограф, который представился Бобом и сообщил, что у них очень мало времени. Дженсен забрался в машину, и они тронулись.

– Тебе идёт форма, – обернулся к нему на перекрёстке Джаред. – Парадная?

– Да, – усмехнулся Дженсен. – Девчонкам нравится.

Судя по перекосившемуся лицу Джареда, тот закусил себе щёку изнутри, удерживая ответ за зубами, а затем обратился к Бобу:

– Где будем делать снимки?

Тот покрутил головой по сторонам:

– Можно в парке. На фоне лужайки, где бегают дети, например. Родители могут быть спокойны за их будущее, пока на страже стоят такие парни… ну, ты меня понимаешь?

Джаред согласно покивал и свернул в сторону Рочестер-парка.

Когда они оказались на месте, Боб сделал пару десятков фотографий возле детской площадки и столько же – как он выразился, на всякий случай – у зелёной поляны, на которой расположилась шумная компания студентов, наслаждавшихся уже, видимо, одним из последних в этом году тёплым деньком.

– Отлично, – схватив Дженсена за руку, Боб энергично потряс её, – большое спасибо. Из тебя получилась отличная модель. Кстати, ты никогда не задумывался об этом? С твоими внешними данными…

– Бо-о-об, – прервал его Джаред, – прости, но нам пора, да и ты куда-то спешил. Увидимся вечером в редакции.

– Ах, да, – спохватился тот и, махнув на прощание, бодрым шагом направился в сторону видневшихся вдалеке домов.

– Он всегда такой… – посмотрел ему вслед Дженсен, – хм… активный?

– Думаю, ты произвёл на него неизгладимое впечатление, – подмигнул Джаред.

– Мне кажется, или ты сейчас флиртуешь? – приподнял бровь Дженсен.

– Кажется, – покачал головой Джаред и пошёл к припаркованному у входа в парк Форду. – Поторопись, у нас заказан столик.

– Откуда у тебя номер моего телефона? – спросил Дженсен, когда они сели в машину.

Вставив ключ в замок зажигания, Джаред завёл Форд и, только выехав с парковки, ответил:

– Ты сам в прошлый раз оставлял его Салли, – включив радио, он сделала звук погромче, показывая, что разговаривать не намерен.

– Признайся, что хотел увидеть меня, – всё же предпринял попытку Дженсен.

Джаред в ответ смерил его взглядом аля «не льсти себе» и сосредоточился на дороге.

Ресторан, который Джаред выбрал для интервью, оказался маленьким и по-домашнему уютным. Дженсен огляделся – посетителей, несмотря на обеденное время, было мало. Приветливо кивнувший Джареду официант, проводил их за столик у окна и, подав меню, исчез.

– Часто здесь бываешь? – Дженсен провёл пальцами по кожаному переплёту, ковырнул ногтем позолоту на теснённых буквах.

– По воскресеньям мы обедаем тут с Салли, – Джаред откинулся на спинку стула. – Выбирай, что будешь заказывать – счёт оплатит редакция.

Дженсен отодвинул меню:

– Я возьму то же, что и ты. Доверяю твоему вкусу.

Пробормотав:

– Как знаешь, – Джаред жестом подозвал официанта: – Зелёный салат, стейк с картофелем и минеральную воду, пожалуйста. Всё по два.

Когда тот ушёл, Джаред выложил на стол диктофон:

– Ты не против, если мы начнём? У меня, правда, мало времени.

– Конечно, – пожал плечами Дженсен.

– Расскажи немного о себе: где родился, вырос, в какой школе учился, как попал в военную академию, – Джаред включил запись.

Дженсен, разгладив ладонью залом на белоснежной скатерти, поднял на него взгляд:

– Ты и сам прекрасно знаешь ответы на эти вопросы.

– Это интервью, Эклз, – вздохнул Джаред. – Мне бы хотелось услышать твою версию развития событий. Ты можешь даже приукрасить действительность.

– Ну, зачем же, – криво усмехнулся Дженсен. – Я родился и вырос в Далласе. Учился в обычной общеобразовательной школе. Доход нашей семьи был, как принято теперь говорить, выше среднего. Гораздо выше среднего. Поэтому я рос избалованным ребёнком. Не могу сказать, что на уроках блистал знаниями, хотя многие предметы давались мне легко. Видимо, виной всему была лень, к тому же я знал, что папа уже приготовил для меня тёпленькое местечко в престижном заведении, так о чём было беспокоиться? Всё изменилось, когда отец умер – я как раз перешёл в выпускной класс. Пришлось срочно браться за ум, хотя сразу и не получилось – полгода я бесился, изводил родных своими выходками, срывал занятия. Меня даже хотели отчислить. Мама тогда позвонила какому-то дальнему родственнику, военному, и он сказал, что меня надо отправить учиться в Академию – мол, поспособствует, а уж там-то мне вправят мозги. Я кое-как набрал на выпускных экзаменах нужное количество баллов и… в общем, это круто изменило мою жизнь.

– То есть, хочешь сказать, героями всё-таки не рождаются, а становятся? – спросил Джаред.

– Определённо.

Официант принёс воду и салат – Дженсен, скрутив крышку с прохладной на ощупь бутылки, наполнил свой стакан.

– Как бы это заезжено не звучало, но в академии из меня сделали мужчину. Дисциплина, муштра, физические нагрузки, ответственность… Я действительно стал другим человеком, больше не походил на капризного избалованного маменькиного сыночка. Изменилось и моё мировоззрение. У меня были замечательные учителя, и академия оказалась прекрасной школой жизни. А затем я попал в первый разведбат морской пехоты. Мне повезло: мы элита войск, хладнокровные убийцы, смертоносные питбули Америки, дерзкие, надменные ублюдки, как говорит наш генерал-майор, – он улыбнулся.

Джаред отзеркалил улыбку:

– Тебе ведь ещё не приходилось участвовать в военных действиях?

Дженсен погонял вилкой кусок помидора по тарелке:

– Нет. Но на протяжении всего срока службы мы проходим подготовку. Теперь я способен пробежать двенадцать миль с рюкзаком за плечами весом в сто пятьдесят фунтов, затем прыгнуть в океан и проплыть еще несколько миль, не снимая ботинок и камуфляжа, при оружии. Я умею прыгать с парашютом, погружаться с аквалангом, ходить на снегоступах, лазать по скалам и спускаться по веревке с вертолета.

– Супергерои всё-таки существуют, – усмехнулся Джаред.

– Ну, летать я точно не умею, – развёл руками Дженсен. – И водить машину тоже, как бы смешно это не звучало. Вообще наша работа заключается в том, чтобы маленькими группами незаметно пробираться за линию врага, издалека вести наблюдение и избегать контакта с противником. Недавно я получил звание сержанта, и меня назначили тим-лидером. Мне нравится моя команда, нравится учить их и учиться вместе с ними.

Джаред посмотрел на Дженсена странным нечитаемым взглядом, а затем спросил:

– Что бы ты сказал ребятам, которые собираются идти служить по контракту?

– Вступайте в ряды морской пехоты – и вы увидите весь мир, – отсалютовал стаканом Дженсен. – В августе мы, например, были на учениях в Австралии. И не для публикации, конечно, будет сказано, но большинство времени парни проводили в тамошних барах и публичных домах.

Джаред посмотрел на него с недоверием, и Дженсен подмигнул ему.

– Что ты думаешь об одиннадцатом сентября?

Дженсен помрачнел:

– Это большая трагедия для всех американцев, но я уверен, мы сделаем всё возможное, чтобы виновные были наказаны, и подобное больше не повторилось.

Дженсен подался к нему, опершись на локти:

– Так значит, война – твой ответ?

Дженсен кашлянул в кулак, раздумывая:

– Не знаю. Меня восемь лет учили убивать, и я, не раздумывая, отдам жизнь за свою страну, но всё же считаю – и надеюсь, моё командование никогда не прочтёт эту статью – худой мир лучше доброй ссоры.

Джаред кивнул удовлетворённо:

– Какие качества необходимы, чтобы стать хорошим солдатом?

– Хладнокровие и трезвый ум, – ответил Дженсен. – А ещё здравая доля патриотизма и умеренная храбрость.

– Спасибо за беседу, – выключил диктофон Джаред.

– Пожалуйста, – отодвинул тарелку с нетронутым салатом Дженсен. – Довезёшь меня до дома?

– Уверен, что не хочешь дождаться горячее? – сник Джаред.

– Уверен, – улыбнулся Дженсен.

Джаред поднялся и крутанул на пальце автомобильный брелок:

– Конечно, довезу. Сейчас только счёт оплачу.

В машине Джаред снова врубил радио чуть ли не на полную громкость, так что колонки взвизгнули, и принялся напевать «леди Мармелад»*.

Дженсен, закатив глаза, выкрутил колёсико, убавив звук, и спросил:

– Как у тебя с Салли?

– У нас всё нормально, – бросил на него яростный взгляд Джаред.

– Что-то не слышу радости в твоём голосе и не вижу обручального кольца на пальце, – поддел его Дженсен. – Сколько вы встречаетесь? Лет шесть? Уже давно пора бы сделать Салли предложение. Или вы пропагандируете свободные отношения – как тогда, в клубе?

Джаред, резко ударив по тормозам и выкрутив руль, остановился у бордюра. Он развернулся к Дженсену, которому на секунду показалось, что Джаред сейчас вышвырнет его из машины:

– Тебе обязательно нужно постоянно совать нос в мою личную жизнь?

Дженсен посмотрел в горящие злостью чуть раскосые глаза Джареда и невпопад предложил:

– Хочешь, снимем номер?

– Нет! – возмутился Джаред, а затем сник: – Слушай, Эклз, почему ты каждый раз внезапно появляешься в моей жизни, и всё летит к чертям? Весь размеренный уклад. У нас с Салли отличные отношения – без фейерверков, конечно, без сыплющихся во все стороны искр, но кому нужна эта чрезмерность? Салли любит меня, нравится моему отцу, у неё прекрасные отношения с Мэг, она чудесная девушка, и меня всё устраивает.

– Если бы тебя всё устраивало, ты бы сейчас не истерил тут, – жестоко сказал Дженсен.

Джаред, выдохнув, провёл рукой по лицу:

– Послушай, однажды ты мне сказал, что между нами нет и не может быть ничего общего. С тех пор прошло почти десять лет – мы повзрослели, изменились, но лишь ещё больше отдалились друг от друга. Между нами, – Джаред подвигал в воздухе ладонью, – всё ещё нет ничего общего. Ты приезжаешь раз в три года, предлагаешь мне потрахаться, а что дальше? Зачем тебе это нужно, Эклз?

– Не знаю, – Дженсен действительно не знал зачем. – Может быть, потому, что каждому супергерою нужно, чтобы его кто-то ждал.

Джаред уткнулся лбом в скрещенные на руле руки, его голос зазвучал глухо:

– Я не могу так. Я просто не верю тебе. Понимаешь?

– Понимаю, – Дженсен открыл дверь, помедлил и всё-таки сказал: – Нас отправляют в Пакистан, а затем, скорее всего, перебросят в Афганистан.

– Что? – поднял голову Джаред. – Зачем?

– Так война же, – хмыкнул Дженсен. – Талибы, Аль-Каида – тебе это ни о чём не говорит?

Джаред, облизав губы, протянул руку, открыл бардачок и вытащил из него шариковую ручку:

– Слушай, ты мне письмо оттуда черкани, ладно? – он вывел на обратной стороне визитки свой адрес. – Я тебе статью вышлю и фотографии, покажешь ребятам. Напишешь?

– Напишу, – пообещал Дженсен и вышел из машины.

_______________
* Christina Aguilera, Lil' Kim, Mya and Pink – Lady Marmalade

продолжение в комментариях

@темы: J2, фестово, фанфикшен

Upd 2. Первая партия драбблов

Для  Erynia

3 сезон, безрейтинговый винцест– Боже, благослови Америку и её придорожные кафе, – Дин вваливается в номер, прижимая к сердцу два пакета с едой из ближайшей забегаловки и упаковку пива. Сгрузив всё это на стол, он вынимает из пакета пластиковый контейнер и трясёт им у Сэма перед носом: – С Днём Благодарения, Сэмми.

Внутри из стороны в сторону болтается индюшачья ножка, вымазывая прозрачные стенки клюквенным сиропом, и отварной картофель – Сэм хмурится:

– Гляжу, ты проголодался.

– Гляжу, ты не в духе, – приподнимает бровь Дин и, мурлыкая под нос: – Индейка для меня, индейка для тебя, давай есть индейку… – начинает расставлять на столе лотки с едой. – Ля-ля-ля и что-то там дальше про Бетти Грейбл и пятьдесят миллионов фанатов Элвиса. Сэмми, подпевай!

Сэм со стуком захлопывает крышку ноутбука:

– Дин, ты что, серьёзно собираешься отмечать День Благодарения?

– Конечно, – кивает Дин. – Смотри, здесь есть праздничный бургер с индюшатиной для меня, кукуруза и жареные каштаны для тебя – салата, прости, не было – два громадных куска тыквенного пирога… Что ещё нужно для счастья?

Сэм не находится с ответом – у него настроение отнюдь не праздничное. Дин отбирает у него ноутбук, относит тот на кровать и, усевшись за стол, открывает пиво:

– Что с тобой? Дуешься, что я не принёс тебе букет хризантем?

– Я… Дин! – возмущённо выдыхает Сэм. – Тебе не кажется, что сейчас не самое время…

– Почему? – пожимает плечами Дин. – Как раз то самое – время быть признательными Богу и семье за всё, что мы имеем.

Сэм горько улыбается.

Держи, – Дин протягивает ему нож. – Доверяю тебе разрезать индейку. Заметь, это большая честь. Чур, мне кусочки потоньше.

Сэм, взяв нож, неуклюже вгрызается лезвием в податливое мясо и усмехается:

– Прости, у меня мало опыта в этом деле.

– Да ладно тебе, – Дин отпивает пиво. – Помнишь Миннесоту? Тебе тогда как лучшему ученику школы разрешили разрезать индейку на празднике. А я победил в конкурсе, с завязанными глазами красивее всех прикрепив перья нарисованной индюшке.

– Ты подглядывал, – замечает Сэм.

– Конечно, – кивает Дин, – зато произвёл впечатление на эту… – Дин щёлкает пальцами, пытаясь вспомнить имя. – Ну, в общем, не важно. Главное, мне тогда обломились поцелуи в школьной подсобке.

– Поистине семейные воспоминания, – нож противно скребёт по кости, и Сэм, в раздражении надавливая на него, проезжается лезвием по указательному пальцу. – Чёрт!

– Больно? – тут же подскакивает Дин.

«Разве это – больно?» – хочется заорать Сэму, но вместо этого он молча качает головой и заторможено смотрит, как из глубокого пореза на индейку капает кровь, мешаясь с бордовым сиропом.

Дин приносит пластырь и, как в детстве, со вздохом заклеивает Сэму палец. Ужинают они в полном молчании.

Потом, уже ночью, Сэм бесшумно подходит к кровати Дина – сам Дин спит, умиротворённо посапывая в подушку – садится на пол и откидывает голову ему на плечо. Сэм пытается подсчитать, сколько им ещё осталось, но мысли путаются, и он постоянно сбивается. Дин вздыхает и что-то говорит во сне, но что именно – не разобрать.

И на Сэма снова накатывает глухая безысходность. Отодрав пластырь с пальца, он вгрызается в порез, растягивает края ранки зубами, сглатывая солёную слюну, прикусывает кожу, что есть силы сжимая челюсти, безрезультатно пытаясь этой болью заглушить другую, не проходящую.

Adam Sandler — The Thanksgiving Song на Яндекс.Музыке

Для  river.

Видимо, гарридрака, пре-слэш– Ну, что там? – Рон сунул любопытный веснушчатый нос в неприметного вида серую коробочку, которую Гарри держал в руках. – Фу, какая гадость.

Гарри аккуратно вынул из коробочки изящный пузырёк, внутри которого плескалась какая-то мутная жижа, и покрутил его в пальцах.

– И вовсе не гадость! – Гермиона выхватила загадочный подарок и с вожделением уставилась на него. – Это же… это же… – откупорив пузырёк, она принюхалась: – так и есть – слизь кельпи, – Гермиона уставилась на Гарри и Рона с таким выражением лица, будто ожидала бурных и продолжительных оваций.

– Слизь кого? – Гарри поморщился от резкого запаха тины и гнили.

Гермиона закатила глаза:

– Слизь кельпи. Очень редкий и дорогой ингредиент для зелий. Он входит в состав многих рецептов – некоторые мы будем проходить в этом году – но зачастую его заменяют на более распространённые и дешёвые. Правда, при этом магические свойства зелий ослабевают.

– Тоже мне подарок, – буркнул Рон.

– В любом случае, – Гермиона, закупорив пузырёк, убрала его обратно в коробочку, – круг наших «подозреваемых», – она показала пальцами в воздухе кавычки, – сузился. Твой анонимный даритель, скорее всего, учится на шестом или седьмом курсе, хорошо разбирается в Зельеварении…

– И он неприлично богат, – вставил свои пять золотых галеонов Рон. – А вдруг это кто-нибудь из слизеринцев? Милисента Булстроуд, например, – он хихикнул.

Гарри поёжился.

– Признаться, – Гермиона в задумчивости накрутила на палец локон, – я не думаю, что это – девушка. Влюблённая девушка. Посуди сам, что ты там получал: перо, заживляющую мазь, пузырёк чернил, когда Невилл по неосторожности опрокинул твою чернильницу, новые шнурки для ботинок – это отнюдь не романтические подарки.

– Да уж, – вздохнул Рон, – романтические подарки – это большие коробки шоколадных конфет…

– С вложенными в них карточками, – заметила Гермиона. – А этот даритель желает оставаться инкогнито.

– … или марципаны, – мечтательно продолжал Рон. – Впрочем, и обыкновенные тянучки тоже сойдут…

Гарри приуныл:

– И что же мне делать? – он неодобрительно покосился на Рона: – Я бы хотел отблагодарить этого человека, кем бы он ни был.

– Ну, – Гермиона пожевала нижнюю губу, – знаешь, есть один способ – добро по кругу.

– Добро по кругу? – в удивлении приподнял брови Гарри – даже Рон отвлёкся от мыслей о кондитерских изделиях и вопросительно посмотрел на Гермиону.

– Да, – пояснила та. – Я верю в теорию, что добро всегда возвращается человеку. Например, кто-то сделал хорошо тебе, а ты, в ответ, сделай хорошо ещё кому-нибудь, а тот человек, в свою очередь, тоже кого-то осчастливит, но и последний не останется в долгу, и, в итоге, круг замкнётся, и добро вернётся самому первому, – Гермиона улыбнулась. – Попробуй тоже начать посылать кому-нибудь полезные вещи.

– Эм… – глубокомысленно изрёк Гарри.

– Подумай над этим, – подмигнула ему Гермиона.

– Да. Конечно. Наверное, – Гарри спрятал коробочку в сумку.

– Хотел бы я, чтобы мне кто-нибудь присылал готовые домашние задания, – пробормотал Рон и заработал подзатыльник от Гермионы.

***

Вечером Гарри, вяло ковыряя вилкой жаркое, оглядывал сидевших в Большом Зале учеников и размышлял над словами Гермионы. Взгляд привычно наткнулся на Малфоя, который, подперев кулаком щёку, смотрел куда-то сквозь тарелку с ужином. Он, казалось, похудел ещё больше, его нос заострился, а под глазами залегли тёмные круги. Когда Малфой ушёл, так и не притронувшись к еде, Гарри встал из-за стола и бегом направился в гриффиндорскую спальню. Поклявшись себе, что Рон не узнает о содеянном, а сам он больше никогда не будет слушать бредовые теории Гермионы, Гарри вызвал Добби и попросил его приготовить несколько сандвичей с мясом.

С тех пор он начал «подкармливать» Малфоя – два-три раза в неделю, не чаще. Гарри не знал, зачем он это делал, и был абсолютно уверен в том, что Малфой – избалованный эгоистичный гадёныш – ничего и никому не будет слать в ответ, а значит, цепочка прервётся, но в груди после каждого отправленного свёртка разливалось странное, пугавшее тепло. Гарри затруднялся дать определение этому новому чувству, впрочем, он и не пытался – просто раз за разом взбегал по крутой лестнице в Совятню, пряча под мантией очередную посылку со съестным.

И однажды в дверях Гарри нос к носу столкнулся с Малфоем, прижимавшим к груди неприметного вида серую коробочку.

И круг замкнулся.

Для  kata_ra (этот драббл, видимо, связан с предыдущим, и, сорри, я в твоей заявке прочла садистски-печенное, про что и написала )

гарридрака, юст, ноу рейтингДрако – сладкоежка. Иногда Гарри присылает ему миндальное печенье или донаты с вишнёвой начинкой, и исподтишка наблюдает, как тот их поедает. Видимо, у Гарри что-то не в порядке с головой – впрочем, чему тут удивляться, если периодически сам Лорд Волдеморт лично посещает его мысли – но его возбуждает, как Драко ест. Как он с тихим хрустом откусывает острыми белыми зубами подрумяненный бочок печенья, оставляя на губах мелкое сладкое крошево – поцелуи Драко после этого наверняка царапаются и горчат миндалём – или как он с наслаждением вгрызается в пышную мякоть доната, пачкая нос сахарной пудрой. В уголке рта остаётся капля джема, горит алым огоньком, притягивая взгляд Гарри, и ему хочется размазать её по бледным тонким губам Драко, делая их яркими, спело-вишнёвыми, а затем целовать терпкий рот до умопомрачения. Хочется выдавить начинку доната на ладони и изрисовать тело Драко багровыми полосами, расчертить в клетку, как шахматную доску, чтобы затем перемещаться – белые начинают и выигрывают! – укусами по получившимся квадратикам, клеймить жалящими засосами каждый отыгранный миллиметр кожи. Хочется заставить Драко слизывать с пальцев остатки джема, обсасывать их, щурясь от удовольствия, словно ест самое изысканное лакомство в мире… Но, увы, Гарри не может позволить себе даже просто открыто посмотреть в его сторону. Впрочем, он не унывает, ведь у него ещё предостаточно денег на нескромные съедобные подарки, а в Сладкое Королевство, говорят, завезли шоколадные бананы.

Для  fairy (как и обещала, война Севера и Юга) Это тот неловкий момент, когда выкладываешь небеченный текст для беты

Дж2, пре-слэш– Надо же, какая неожиданная встреча! Ну, здравствуй, Эклз.

Дорогу Дженсену преградили три всадника на крупных ухоженных конях, и Дженсен, натянув поводья, остановил лошадь. С тоской посмотрев на видневшиеся вдалеке постройки своего ранчо, он вздохнул и кивнул одному из мужчин:

– И тебе не хворать, Гаррет. Какими судьбами в наших краях?

– Да вот, – оскалился в улыбке тот, – босс послал узнать, когда ты вернёшь должок.

Дженсен, чертыхнувшись, стиснул луку седла:

– Я уже говорил мистеру Бриджеру, что раньше октября у меня денег не будет. Чёртова засуха, падёж скота, работать на ранчо теперь некому… Гаррет, ну ты же сам всё знаешь. Я делаю, что могу.

– Не вижу особого рвения, – покачал головой Гаррет. – Слушай, Эклз, а может, тебе для острастки руку сломать в пару к твоей простреленной ноге? Как думаете, ребята? – обернулся он к остальным – те заржали одобрительно.

Дженсен потянулся к кольту, но Гаррет вскинул винтовку:

– Не советую давать лишний повод моим парням, Эклз.

Они двинулись на него, лошадь Дженсена испуганно шарахнулась в сторону, и тут из зарослей пало-верде появился ещё один всадник.

– Утро доброе, господа, – он учтиво приподнял шляпу стволом карабина. – Прекрасный сегодня день, не правда ли?

– Не правда, – огрызнулся Гаррет. – Давай-ка проезжай мимо, не видишь, у нас тут дружеская беседа.

– Так значит, я, наоборот, как раз вовремя, – всадник поравнялся с лошадью Дженсена и остановился. – Страсть как люблю встречи закадычных друзей и задушевные разговоры.

Повисло напряжённое молчание. Гаррет, прищурившись, рассматривал зарвавшегося наглеца, который улыбался ему так широко, словно и впрямь встретил доброго знакомого. Дженсен, воспользовавшись всеобщим замешательством, нащупал рукоять кольта и сжал её во вспотевшей ладони, мысленно готовясь к самому худшему развитию событий. Впрочем, Гаррет, переглянувшись со своими ребятами, сплюнул:

– Мы ещё вернёмся к нашему разговору, Эклз, – развернув коней, они ускакали.

– Хорошо, что так всё закончилось, – парень убрал карабин в седельную сумку. – Признаться, стреляю я из рук вон плохо. Кстати, я Джаред. Джаред Падалеки.

– Тебе повезло, что ты сейчас не валяешься в придорожной канаве с дыркой во лбу, Джаред Падалеки, – покачал головой Дженсен. – И что парень с такой фамилией забыл на Юге?

– Это случайно не твоё ранчо вон там? – проигнорировал его вопрос Джаред. – Я бы не отказался промочить горло – в честь знакомства, так сказать – да и коню моему нужен отдых.

Дженсен, смерив его удивлённым взглядом, рассмеялся и, тронув лошадь, кивнул:

– Кажется, у меня ещё со времён Линкольна завалялась бутылка ржаного виски – берёг для особого случая.

– Я – особый случай? – хитро покосился на него Джаред.

– Навряд ли, – Дженсен пришпорил лошадь, пуская её вскачь, – просто у меня настроение напиться.

В седле Джаред – и без того высоченный и нескладный – держался плохо: его мотало из стороны в сторону, да и конём он управлял неуверенно. Когда они спешились во дворе, Джаред выдохнул с явным облегчением и огляделся:

– Да ты типичный землевладелец!

Дженсен хмыкнул:

– Я отведу лошадей в стойло, а ты проходи в дом.

– Ладно.

***

– И всё-таки, что ты делаешь в Техасе? – Дженсен поставил на стол бутылку, два стакана и тарелку с нехитрой закуской.

Джаред стянул ломоть хлеба, нахмурившись, смял в пальцах чёрствую корочку:

– Я сам из Мичигана. До войны работал на фабрике, потом добровольцем пошёл на фронт – там-то меня и подстрелили. Ранение вроде пустяковое, в руку, но пуля раздробила кость, осколками задело нерв… – он осторожно пристроил правую руку на столе, – в общем, какой из меня теперь работник? – Джаред поднял взгляд на Дженсена: – Я заметил, ты хромаешь. Тоже война?

Дженсен разлил виски по стаканам:

– Пуля застряла в бедре.

– И за кого ты воевал? – отложив хлеб, Джаред пододвинул к себе стакан.

– А ты как думаешь? – усмехнулся Дженсен.

Запрокинув голову, Джаред прикусил ровными белыми зубами нижнюю губу, выдохнул глухо:

– Да какая теперь разница!

Они выпили, и он продолжил рассказывать:

– Сейчас еду к сестре в Нью-Мексико. Может, там смогу найти работу.

– Это навряд ли, – Дженсен побарабанил пальцами по столешнице, – нам здесь сейчас самим жрать нечего, чтобы ещё и северянам платить. Слушай, а оставайся-ка ты у меня.

– А у тебя есть, чем платить северянам? – приподнял бровь Джаред.

Дженсен налил ему ещё виски и придвинул тарелку:

– Нет. Будешь работать бесплатно, за кусок хлеба и крышу над головой.

– Мистер Джефферсон, а вы слышали, что рабство отменили? – весело поинтересовался Джаред.

– Не слышал о таком, – отозвался Дженсен. – Ладно, слушай, мне бы только Бриджеру долг отдать, а уж потом встанем на ноги. И да, меня зовут Дженсен Эклз.

– «Джефферсон» мне нравилось гораздо больше, – Джаред покрутил в пальцах стакан. – Я согласен. Кстати, а миссис Эклз не будет против, что ты нарушаешь тринадцатую поправку Конституции?

– А миссис Эклз нет, – развёл руками Дженсен. – Не сложилось как-то.

– Я-я-ясно, – протянул Джаред. – Кстати, над тобой будет смеяться вся округа: безногий нанял на работу безрукого.

– Мне не привыкать, – отмахнулся Дженсен.

– Это хорошо, – Джаред поднялся из-за стола: – Ладно, показывай мою комнату.
_____________________________________________________

Дженсен узнал его почти сразу, хотя с момента их короткой встречи прошло три с половиной года. Во время войны армия Конфедератов под командованием Тейлора атаковала северян в нескольких милях от города Мансфилд, Луизиана. Тогда-то в одном из окопов Дженсен и наткнулся на Джареда, а если быть точнее – практически свалился ему на голову. Они замерли, настороженно глядя друг на друга. Парню, который нерешительно наставлял на Дженсена карабин, на вид было лет восемнадцать – совсем ещё птенец желторотый. Его синяя шинель темнела пятнами грязи, фуражка съехала набок, и из-под неё торчали всклокоченные волосы. Парень кусал и без того изгрызенные в кровь губы, его била мелкая дрожь, но во взгляде горела сталь.

«Вот этот точно сражается за идею», – подумал тогда Дженсен, а в следующую секунду бедро правой ноги будто огнём обожгло.

Дженсен выстрелил в ответ, специально целясь в руку – пожалел молокососа – а затем вырубил парня ударом приклада.
_____________________________________________________

Джаред, сидя за шатким деревянным столом, писал письмо матери:

«… не волнуйся за меня, я встретил старого знакомого – мы воевали на одной войне – пока поживу у него…»


Upd 1. Ставки сделаны. Автор удалился под стол.

Тут должна была идти простыня о том, какое я УГ и не умею писать, но я решила, что вам это читать не интересно. А ещё я давно ничего не писала и мне надо расписаться, по этому поводу у меня предложение: хотите драбблы (100-200 слов). Если да, то с вас пейринг (о котором я имею хоть какое-то представление) и ситуацию в комменты
PS Но вы же помните, что я не умею писать, так что не ждите многого.

@темы: житейское, драбблы

Ну, и про оценочки же, да ^_^ Оценки к своим выкладкам я даже не сотрела ))) а вот за оценки сокомандников расстраивалась (
Вообще, оценки - это то, что делает Байки именно командной игрой - ничто так не сплочает команду. как осуждение читателей
Вообще 2: единственный пункт, который бесит меня в оценочках, это когда приходят и пишут, что текст плохо отбечен, а сами посты в дневничке пишут с ошбками а ты его, может, писала за 3 часа перед выкладкой на замену, а команда твоя его бетила параллельно, так что вообще спасибо, что выложили >< Ну, в общем, как-то так. А так я к оценочкам равнодушна

Название: Кинки Короля Ада
Автор: Тёмная Нимфа
Бета: Котик
Баннер: Джей
Пейринг: Кроули/Бобби
Рейтинг: R
Жанр: крэк
Дисклеймер: всё придумал Крипке
Саммари: когда у вас впереди целая вечность, приходится быть весьма изобретательным в наказаниях. Иногда Кроули превращает Бобби в различные предметы и превращается сам – для новизны ощущений

читать дальше

Пластмассовая выбивалка пыли – ковёр

– Я так соскучился по тебе, – Кроули медленно ведёт закруглённым кончиком головки по ворсу, жёсткому, не слишком короткому, такому, что можно было бы зарыться пальцами, будь они сейчас у него, сжав, оттянуть до боли и нанести первый удар. – Давай, попроси своего папочку отшлёпать тебя.

– Своего папочку я пристрелил и закопал на заднем дворе, – Бобби заходится в приступе кашля – кажется, ему в рот забилась шерсть.

– Значит, ты плохой мальчик, и мне тем более следует наказать тебя, – голос Кроули сочится мёдом. – Я знаю, тебе нравятся наши маленькие грязные – заметим, сейчас во всех смыслах этого слова – игры. У тебя вон от желания уже кисточки поджались. Ну, хочешь, представим, что ты провинившаяся школьница, а я – строгий преподаватель? Обещаю, ты не пожалеешь, – он несильно похлопывает Бобби, дразня.

– Я жалею лишь об одном, – бурчит тот, – что положился на Кастиэля и не сжёг твои кости собственноручно. Но клянусь, если мне выпадет шанс воскреснуть, я найду их и тогда…

– Ах, – вздыхает Кроули, – угрозы, угрозы… – он наносит первый удар, пока ещё слабый, глухой. – Даже не надейся выбраться отсюда, – ещё один удар, уже сильнее. – Мы будем развлекаться с тобой целую вечность, – Кроули шлёпает Бобби в полную силу, с оттягом. Раз, второй, третий: – Ну же, покричи для меня! Моя ручка уже затвердела от желания – как бы пластмасса не треснула.

Бобби матерится, и Кроули, довольный собой, с нажимом поглаживает его по примятому ворсу:

– Грязная строптивая сучка. Будь уверен, я выбью из тебя всё это. Из шерстяного станешь шёлковым, – и он с двойным усердием принимается за порку.

Шёлковый шнурок – корсет

– Ты издеваешься надо мной, – скорее констатирует факт, чем спрашивает Бобби. – Ничего более унизительного придумать не мог?

– Мог, но всё ещё впереди, сладкий, – Кроули поглаживает эглетом тонкое алое кружево, а затем медленно входит в аккуратную круглую ещё не разработанную дырку.

Он скользит неторопливо, наслаждаясь трением шёлка о стенки, шуршит:

– Тебе нравится?

– Так нравится, аж хочется почесаться, – выплёвывает Бобби.

– А мне нра-а-авится, – тянет Кроули и тянется сам. – А как ты относишься к двойному проникновению? Я вот – положительно, – вставляя сразу оба конца в противоположные отверстия, он синхронно движется крест-накрест, затягивая петли.

– Чёрт, – Бобби елозит, пытаясь распутаться, – задушишь.

– О нет, – шепчет Кроули. – Во всяком случае, не сейчас. В удушении главное – не переусердствовать, – он начинает быстро входить и выходить в одну и ту же дырку. – Скажи, как будешь готов. Гарантирую, тебе понравится.

– Дай только выпутаться, и я порву тебя, – рычит от бессилия Бобби.

Кроули смеётся:

– Знаешь, связанный, ты заводишь меня ещё больше. Люблю полный контроль над партнёром, – он ловит тихий стон Бобби, с силой тянет концы в разные стороны и завязывается в аккуратный бант.

Кот – большой (и бородатый) пузырёк валерьянки

– Ох, – мурлычет Кроули. – Господи – как бы это похабно не звучало из моих уст – ты сводишь меня с ума. А твой запах… – выгнув спину, он трётся о прохладный стеклянный бок Бобби, оставляя короткие чёрные шерстинки на этикетке, – у меня мозги вышибает напрочь.

– Мне кажется, в этот раз ты облажался, – замечает Бобби.

– Я никогда не лажаю, – шипит Кроули, – если только в дело не вмешиваются эти вездесущие придурки Винчестеры, – шерсть на его загривке встаёт дыбом. – Но сегодня они не помешают нам! – встав на задние лапы, передними он обнимает Бобби за… хм… шею?.. и медленно проводит языком горячую влажную полосу по его горлышку.

– Сомневаюсь, что сегодня тебе хоть что-то перепадёт, – усмехается Бобби.

– Ур-р-р-р, – Кроули лижет его ещё раз, – не злорадствуй, это не в твоём стиле. И вообще, меня лишь ещё больше распаляет твоя неприступность. Люблю хорошо выдержанный юст в отношениях, – выпустив острые когти, он выцарапывает деревянную пробку из горлышка и принюхивается, поводя розовым носом, – уф, как же ты пахнешь!

– Превратил меня в валерьянку, – булькает Бобби. – Что, без дополнительной стимуляции уже не можешь?

Кроули не отвечает, мурлычет так громко, что кажется, будто внутри кто-то завёл моторчик – звук вибрирует, мягко прокатываясь по горлу. Он обводит языком дырку по кругу, затем лижет широкими мазками – вначале едва касаясь, потом с нажимом – и, наконец, пропихивает язык внутрь. Впрочем, содержимое, увы, так не достать. Хотя вылизывать Бобби, слушая его отборную брань – тоже неплохо.

Кроули держится, сколько хватает сил, но когда шерсть на его подбородке намокает от собственной слюны, а терпеть уже становится невмоготу, он попросту опрокидывает Бобби на бок и начинает лакать вытекающую валерьянку.

– Извращенец, – говорит тот.

– Признай, нам обоим это нравится, – Кроули подбирает пробку и, хорошенько облизав её, вставляет в Бобби. – Походи с эти немного. Хочу, чтобы в следующий раз ты был хорошенько растянут.

Девушка – кожаный клатч

– Не знал, что на досуге ты превращаешься в грудастую девицу, – смеётся Бобби. – Что, иногда блядская натура даёт о себе знать и появляется желание раздвинуть перед кем-нибудь ноги.

Кроули хмурит аккуратные, тонко выщипанные брови и качает головой:

– Признаться, ничего другого я от тебя и не ожидал. Просто, милый мой, но в этой жизни – да и после неё – нужно уметь вертеться, а образ яркой сексуальной блондинки иногда является более убедительным, чем мой обычный, – он с нажимом проводит наманекюренным ноготком по коже, намеренно царапая. – Составишь мне компанию сегодня вечером?

– Почему-то мне кажется, что ответ «нет» тебя не устроит, – хмыкает Бобби.

– Конечно, – кивает Кроули. – И потом я не позволю какой-то там глухой деревенщине вроде тебя отказать мне.

– Чего ты там успел напихать в меня? – Бобби поводит боками из стороны в сторону.

– О, только всё самое необходимое, – обворожительно улыбается Кроули своему отражению в карманном зеркальце и достаёт алую губную помаду. – Ну, может, чуть больше. Но не переживай, средневековые орудия пыток я с собой не ношу.

– В меня там внутри впивается какая-то металлическая хрень, – елозит по столу Бобби. – Что это? Ключи? Неужели обзавёлся квартирой? Лучшие апартаменты в аду с видом на реку Стикс?

– Вроде того, – Кроули, накрасив губы, захлопывает зеркальце. Обведя замочек пальцем, он отщёлкивает его, раскрывает Бобби и медленно пропихивает зеркальце внутрь. – Давай-ка расслабься.

– Эй, куда? – дёргается Бобби. – Во мне и так твоего барахла навалом.

– Чш-ш-ш, – успокаивающе поглаживает его Кроули, – ты же способный мальчик, и, я уверен, сможешь принять гораздо больше.

– Пошёл ты! – Бобби пытается вырваться из его рук, но Кроули смеётся и сильно, до вмятин на тонкой коже, стискивает пальцы.

– У нас ещё есть помада, – он демонстрирует чёрный длинный футляр. – Не зажимайся – только хуже будет. Прости, но сегодня без смазки.

Бобби охает:

– Чтобы тебя черти в аду дрючили…

Кроули цокает языком:

– Скорее я их… Гляди, что у меня ещё есть, – он достаёт нитку крупных пластиковых бусин и чувствует, как Бобби напрягается.

– Дешёвая бижутерия?

– Послушай, – возмущается Кроули, – я не мухлюю со сделками и получаю лишь души людей, а не их имущество после смерти. Разве может честный человек в наше время позволить себе бриллиантовое ожерелье? – он вставляет первую бусину. – Посчитаешь для меня вслух? – вторая бусина оказывается внутри. – Интересно, сколько их всего? – третья проскальзывает с нажимом, Бобби громко выдыхает и Кроули тихо смеётся: – Так и знал, что ты ненасытный, жадный… чёрт! – он резко вытягивает бусы. – Самого в жар бросило. Пожалуй, схожу принесу зонт. Думаю, этот размер будет в самый раз. И да, где-то там внутри тебя должны быть сигареты и зажигалка – дай, пожалуйста. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы я засунул в тебя руку.

Бобби, поднатужившись, выплёвывает пачку, и Кроули, снисходительно похлопав его, прикуривает, размышляя, в кого бы превратиться в следующий раз.

@темы: фестово, фанфикшен, крэк, СПН

В этом выпуске я хочу послать лучи любви тем людям, с которыми я играла в одной команде, а особенно Сильвер, Джей, Винтер, Снусмумрику, Эринии, Кити и Лене - вы лучшие! Я бы с вами пошла ещё на 10 Баек

Название: Самый музыкальный фик
Автор: Тёмная Нимфа
Бета: Котик
Гамма: Erynia
Баннер: Crylin
Пейринг: Дж2
Рейтинг: PG-13
Жанр: крэк
Размер: ~ 2 300 слов
Дисклеймер: всё придумал Крипке
Предупреждение: все герои фика – музыкальные инструменты
Джаред – шотландская волынка
Дженсен – кларнет
Данниль – труба
Женевьев – свистулька
Миша – тарелки
Чад – трещотка
Морган – профессор Дирижёрская Палочка

читать дальше

Джаред

Джаред почти ненавидел Дженсена. Ну, подумаешь, повезло тому родиться музыкальным инструментом, который всю жизнь будет играть классическую музыку в симфоническом оркестре – чего нос-то задирать? По сути – дудка, зато самомнения больше, чем у органа. В школе Дженсен смотрел на всех свысока и общался только с Данниль. Правда, за ними ещё увивался Миша, которому Джаред постоянно порывался настучать по плоской голове, но Дженсен того явно лишь терпел и за друга не считал. Впрочем, это не мешало Джареду ревновать к Мише – и это бесило больше всего.

Джаред и сам не понимал, почему запал именно на Дженсена – мало других что ли было? Он нравился многим и точно знал, что некоторые не прочь сыграть с ним дуэтом, а кое-кто – даже трио, но сам мог думать только о самодовольном засранце Дженсене.

Дженсен, чего уж греха таить, был хорош: длинный, достаточно толстый, с крупным лакированным раструбом. Правда, его трость была немного изогнута, но это лишь, по мнению Джареда, придавало ему пикантности: маленький изъян, червоточинка, делал Дженсена не настолько идеальным, каким он хотел казаться. Зато какие вибрирующие звуки мог издавать его язычок – у Джареда воздух внутри нагревался и едва пар валить из трубок не начинал, когда он их слышал. А отверстия, расположенные по всему телу Дженсена! С каким бы наслаждением Джаред вдул в каждую из этих узких аккуратных дырок… Впрочем, об этом можно было только мечтать, потому что Дженсен при виде Джареда морщился так, словно тот был какой-нибудь шабр*. Джаред, естественно, платил ему той же монетой.

– Хей, привет, дуделки, – говорил Джаред, когда сталкивался в школьном коридоре с Дженсеном и Данниль.

Дженсен бросал на Джареда убийственный взгляд, а затем поворачивался к Данниль:

– Дэн, знаешь, кто такой настоящий джентльмен?

– Кто? – улыбалась та.

– Это тот, – с философским видом отвечал Дженсен, – кто умеет играть на волынке, но никогда не делает этого.

– Ты такой остроумный, – притворно-восторженно вздыхал Джаред. – Тебе твои деревянные мозги не жмут? Смотри, как бы из отверстий не полезли.

На этом они расходились до следующего раза.
_______________
* Шабр – чувашская волынка.

Дженсен

Дженсен почти ненавидел Джареда. Тот был большой, вездесущий и очень шумный. С кем бы он ни общался, сразу же становился душой компании, в отличие от самого Дженсена, который с трудом сходился с другими музыкальными инструментами, ревностно оберегая личное пространство и возможность звучать отдельно от жуткой какофонии звуков. В Джареда была влюблена свистулька Женевьев, вылепленная из глины в виде крокодильчика. Она преданно заглядывала Джареду в глаза и во всём ему подпевала. За это Дженсен Женевьев презирал и считал обыкновенной просвистушкой.

Ещё у Джареда был не менее шумный, чем он сам, друг Чад, который только и делал, что увивался за девчонками, подкупая их байками о своей самобытности. И если эта сладкая парочка встречалась на репетиции, то можно было сказать с уверенностью в девяносто девять процентов, что урок будет сорван их дурацкими выходками. Судя по всему, Джареда не слишком интересовала учёба: играл он из рук вон плохо, часто лажал и фальшивил, причём зачастую делал это ради смеха. А ещё он, на потеху окружающим, при каждом удобном случае задевал Дженсена. Дженсен, правда, в долгу не оставался.

– Ча-а-ад, – Джаред обычно разваливался на стуле, расправив свой бурдюк, – хочешь, анекдот расскажу?

– Давай, – прищёлкивал дощечками тот.

– Сидит, значит, старый шотландец в пабе, – зевал Джаред. – Сидит, пивко потягивает, трубку курит. Сидел, сидел и говорит: «Вот эту мельницу построил я сам. Один. Собрал камней, намесил раствор и построил. Но почему-то никто не называет меня Макфларен-строитель мельниц».
Посидел, отхлебнул пива, затянулся: «Вот этот сад, в котором собирают самые большие урожаи фруктов и ягод, посадил я сам. Один. Все радуются, рвут плоды, но почему-то никто не называет меня Макфларен-садовник».
Посидел, отхлебнул пива, затянулся: «Вот этот мост построил я сам. Один. Спилил деревья, ошкурил брёвна и сделал мост. Теперь по нему ездят машины, ходят люди, но почему-то никто не называет меня Макфларен-строитель мостов».
Посидел, отхлебнул пива, затянулся, вздохнул: «Но вот стоило один грёбаный раз отъебать овцу! . .»

Чад ржал, как припадочный.

– Джаред! – возмущалась Данниль.

– Простите, – криво усмехался тот. – Я и забыл, что твои нежные ушки могут не вынести такого. Надеюсь, музыкальный слух не пострадал.

– Дэн, что ты от него хочешь, – ввязывался в перепалку Дженсен. – Он вполне соответствует образу инструмента, на котором будет играть потный бородатый мужик, одетый в юбку прямо на голый зад.

– Не завидуй, – подавался вперёд Джаред. – В тебя-то наверняка будет дуть какой-нибудь манерный прилизанный гей и тискать своими наманекюренными пальцами.

– Всё лучше, чем пьяный шотландец, – прищуривался Дженсен. – И кстати, они тоже бывают геями, только вместо килта носят клетчатые брюки. Знаешь, такой пошловатой расцветочки, как твой бурдюк.

– Хочешь увидеть гея, – заводился Джаред, – посмотри в зеркало. Давай, Дженни, признайся, ты неравнодушен ко мне. Небось, дырки начинают зудеть, как видишь меня. Попроси хорошенько, и, может быть, я заткну их своими трубками.

– Уж конечно, – фыркал Дженсен. – Я слышал, ты надеваешь на трубки насадки – мечтаешь о длине, выраженной двузначным числом?

– С длиной у меня всё в порядке, – подмигивал ему Джаред. – Вдую тебе так, что мало не покажется!

– Что-то не хочется, – кривился Дженсен.

Врал, конечно. Это не поддавалось никакому объяснению, но его тянуло к Джареду, словно гвоздь – к магниту. Была у Дженсена одна грязная эротическая фантазия: чтобы ему вставили разом во все дырки, а у Джареда было как раз пять трубок – ребристых, не очень толстых, но и не слишком тонких, в общем, идеальных. Когда Дженсен думал о них, у него клапаны поджимались от желания. Но, естественно, признаваться в этом плебею Джареду он не собирался.

Джаред

Видимо, сегодня утром Дженсен встал не с того конца, потому что во время репетиции первым полез к Джареду. Ну, ладно-ладно, справедливости ради стоит признать, что до этого Джаред с Чадом целых полчаса изображали звуки, которые обычно издают люди при несварении желудка, но зачем же было так бурно реагировать?

– Дэн, – повернулся к подруге Дженсен, – если потеряешься в лесу, знаешь у кого нужно спрашивать дорогу: у лажающей волынки, у нелажающей волынки или у Санта Клауса?

– Даже не знаю, – усмехнулась Данниль.

– У лажающей волынки, – громко сказал Дженсен. – Всё остальное – галлюцинации.

Джаред промолчал – знал, что прямое игнорирование бесило Дженсена до белого каления клапанов.

– Дэн, а знаешь, что надо сделать, чтобы электрическая пила звучала как волынка? – продолжил Дженсен.

– Что? – поинтересовалась та.

– Добавить vibrato*.

– Я смотрю, – вкрадчиво начал Джаред, – мысли о моём «vibrato» тебе покоя не дают. Недотрах, Дженни? Давно никто не брал в рот твой мундштук?

– А тебя с каких пор это стало беспокоить? – обернулся к нему Дженсен.

– С тех самых, как ты стал на всех кидаться. Думаешь, ты лучше остальных, дудочка-переросток? – вспылил Джаред.

– Ну уж получше некоторых, – скривился в отвращении Дженсен. – Ещё Альфред Хичкок говорил, что изобретатель волынки был вдохновлен зрелищем прохожего, нёсшего под мышкой визжавшую астматичную свинью, но, к сожалению, волынка, сделанная человеком, никогда не сравнится с чистотой звука, доступного свинье. Познакомившись с тобой, я понял, что Хичкок был прав.

– Да ты, свирелька, сейчас у меня так огребёшь… – вскочил Джаред, но тут перебранку, грозившую перерасти в драку, прервал профессор Дирижёрская Палочка Морган.

– А ну прекратите! – он строго постучал по пюпитру. – Посмотрите на себя – разве это достойное поведение музыкальных инструментов? Чтобы играть в оркестре, должна быть согласованность, слаженность, звучание в унисон. Нужно чувствовать друг друга…

– Не хочу я его чувствовать, – буркнул Джаред.

– Вот что, – распорядился профессор, – у вас скоро промежуточная аттестация – будет концерт. Джаред и Дженсен, вы выступите вместе.

– Нет! – одновременно воскликнули оба.

– Глядите-ка, вы уже делаете успехи, – улыбнулся им профессор. – Так держать. Можете по вечерам пользоваться моим кабинетом для репетиций. А теперь продолжаем урок. Внимание, класс, – он перелистнул ноты, – с начала партии, пожалуйста…

– Ну мать вашу… – простонал Джаред, и Чад сочувствующе похлопал его по бурдюку.
_______________
* vibrato – периодические изменения высоты, громкости или тембра музыкального звука. В струнных инструментах вызывается колебаниями пальца, в духовых инструментах и у вокалистов – пульсацией воздушного давления.

Дженсен

Естественно, Дженсен был не в восторге от сложившейся ситуации. Дожидаясь Джареда в кабинете профессора, он нервно отстукивал почти барабанную дробь по полу. Данниль и Миша сидели рядом для моральной – а если понадобится, то и физической – поддержки.

– А эти что тут делают? – дверь распахнулась, и в кабинет ввалился Джаред, тут же бросивший неприязненный взгляд на друзей Дженсена.

Данниль выразительно показала ему средний вентиль:

– У нас свободная страна – где хотим, там и находимся.

Джаред открыл было рот, намереваясь сказать очередную гадость, но Дженсен прервал его, выступив вперёд:

– Слушай, я тебе не нравлюсь, ты мне тоже не нравишься…

Джаред нахмурился.

– … и я не в восторге от всего происходящего, – вздохнул Дженсен. – Но у нас нет выбора. Предлагаю заключить временное перемирие. Знаю, тебе плевать на учёбу, но я собираюсь после окончания школы поступать в консерваторию, и мне очень важны баллы за этот концерт.

– Да понял я, понял, – поморщился Джаред. – Может быть, я даже буду стараться – не расплачься только, нюня.

Клапаны Дженсена покраснели от злости, но он лишь сказал:

– Хорошо, тогда нам надо решить, что будем исполнять. Признаться, я вообще не знаю ни одной партии для кларнета с волынкой.

– Вам надо сыграть что-то экстраординарное, – вмешалась Данниль, – то, чего от вас никто не ждёт. Нужно поразить профессора.

– Сыграйте что-нибудь из Элтона Джона, – посоветовал Миша. – Он ему нравится. Например, в душе Морган обычно напевает «Не разбивай мне сердце».

– Миша! – воскликнула Данниль.

– Ну а что? – невинным тоном поинтересовался тот. – Вы же знаете, все тарелки неравнодушны к палкам.

– Я не хочу слышать подробности, – в ужасе отшатнулся Дженсен. – Но Дэн права, это может сработать. Так как, Джаред, исполним «Не разбивай мне сердце»?

– О, это так по-гейски с твоей стороны выбрать Элтона Джона, – закатил глаза Джаред. – Но, чёрт с тобой, я согласен.

– То есть, ты не против быть рыжей бабой? – не смог удержаться от подколки Дженсен.

Джаред взглянул на него так, что у Дженсена вдруг от желания накалилась лигатура:

– Это ещё вопрос, кто из нас двоих больше баба. Но выяснение мы отложим до лучших времён. Предлагаю начать репетировать с завтрашнего дня – с тебя ноты. Счастливо оставаться, – и Джаред ушёл.

– Он тебе нравится, – констатировала очевидный факт Данниль. – И чего ты в нём нашёл?

– Необузданный дикарь, горячий, сильный… – мечтательно вздохнул Миша, за что Дженсен его пребольно стукнул.

Джаред

Репетиции проходили вполне сносно. Джаред с Дженсеном сыгрались, конечно, не сразу, но, в итоге, у них начало получаться что-то путное. Когда они перестали подкалывать друг друга и выяснять отношения, вдруг оказалось, что Дженсен не такой уж и плохой парень. Вначале Джаред чувствовал между ними напряжение и недоверие, но вскоре оно сошло на нет, и из них вышел приличный дуэт. Поэтому, чем ближе приближался день экзамена, тем грустнее становилось Джареду от того, что скоро всё закончится.

Однажды Дженсен сказал ему:

– Послушай, можешь мне не верить, но для меня действительно очень важно то, что ты делаешь.

Джаред, смутившись, кивнул и вздохнул: он бы с удовольствием сейчас завалил Дженсена на пол и от души покатался с ним. Джаред чувствовал, тот тоже что-то испытывал к нему – между ними будто натянули тонкую струну, которая мелодично звенела, стоило её задеть. Но спросить напрямую так и не решился.

Иногда на их репетиции приходили Данниль и Миша, а в последнее время стал заглядывать и Чад, который по большому секрету признался Джареду, что ему нравилась Данниль.

– У неё такие потрясающие формы, – вожделенно говорил он, – плавно-изогнутые, золотые.

– Не золотые, а медные, – поправляла его Женевьев. Она одна была не в восторге от наладившихся отношений между Джаредом и Дженсеном.

– Я не понимаю, как ты можешь с ним так спокойно общаться после всех унижений и оскорблений, – говорила Женевьев.

– Он изменился, – отвечал Джаред.

– Ничего подобного – такие не меняются! – выплёвывала Женевьев. – Просто сейчас Дженсен зависит от тебя, ему нужна хорошая оценка – вот и изображает дружелюбие. А после концерта снова задерёт нос и превратится в сноба.

Джаред задумчиво покачивал трубками.

– Хочешь проверить, действительно ли он изменился, – кривила рот в улыбке Женевьев, – сорви ваше выступление – не приди на концерт. Потом придумаешь какую-нибудь уважительную причину. Если Дженсену важнее ваши добрые отношения, он простит тебя.

Джаред хмурился. Женевьев, конечно, была обыкновенной свистулькой, но иногда умела говорить очень убедительно.

В день выступления Джаред спрятался за старым занавесом, откуда через прореху ему открывался прекрасный вид на готовившиеся к концерту музыкальные инструменты. Он видел, как растерянно озиравшийся по сторонам Дженсен то и дело поглядывал на настенные часы. Рядом закипала гневом Данниль:

– Он не придёт, Дженс, не жди. Неужели ты не понимаешь – Джаред обманул тебя. Подстроил всё это специально, зная, как для тебя важны баллы за аттестацию.

– Нет, – сказал Дженсен. – Он обязательно придёт. Может, с ним что-то случилось?

– Да ничего с ним не случилось! – закатила глаза Данниль. – Ты просто втрескался в него по самое пробковое кольцо, вот и думаешь, что он изменился.

Услышав это, Джаред чуть не лопнул от счастья и принялся скорее выбираться из-за занавеса, но запутался и застрял.

– Нет, – упрямо повторил Дженсен. – Джаред придёт. Я ему верю.

– Поздно уже верить, у тебя выступление, – схватив Дженсена, Данниль потащила его за кулисы.

– Подождите, я тут, – пыхтел Джаред из-за занавеса, но, видимо, в общем шуме его не было слышно.

Он видел, как Дженсен подошёл к Чаду, который тоже выискивал взглядом Джареда в толпе, и что-то спросил у того – Чад пожал трещотками.

– Так, всё – твоя очередь, – рявкнула Данниль, – идём, мы подыграем, – она кивнула на Мишу и Чада, и они все вместе вышли на сцену.

– Стойте! – Джаред рванулся из последних сил и… кубарем выкатился из-за занавеса.

В этот момент Дженсен заиграл и запел:

– Не разбивай мне сердце…

– Я не смог, даже если бы попытался… – весь в пыли Джаред вывалился на сцену и виновато улыбнулся Дженсену.

– О милый, а вдруг я потеряю покой?.. – улыбнулся ему в ответ Дженсен, и Джаред приблизился к нему:

– Детка, ты не из таких.

Дженсен и Джаред

– Не разбивай мне сердце… – Дженсен взглянул на Джареда.

– У меня гора с плеч… – наклонившись к нему, пропел Джаред.

– О, милый, когда ты стучался в мою дверь…

– Я отдал тебе свой ключ!

– Ю-ю-ху-у-у, – затянули Данниль, Миша и Чад, – никто об этом не знает…

– Когда мне было грустно… – усмехнулся Дженсен.

– Я был твоим клоуном… – подмигнул ему Джаред.

– Ю-ю-ху-у-у, – повторили Данниль, Миша и Чад, – никто об этом не знает…

– С самого начала… – шепнул Дженсен.

– Я отдал тебе своё сердце, – кивнул Джаред.



Когда они допели песню, все ученики свистели и аплодировали им стоя; профессор Дирижёрская Палочка утирал слёзы умиления и уверял всех, что это была феерия. Одна только Женевьев сидела молча – кажется, со злости она подавилась шариком.

Дженсен и Джаред стояли посреди сцены и смотрели друг на друга, а потом… просто сбежали в кабинет профессора, подальше от посторонних глаз.

– Ну, и что теперь? – спросил Дженсен.

– А ты как думаешь? – Джаред провокационно провёл трубкой по его отверстиям. – Предлагаю засчитать все наши репетиции за свидания. И это… тебя, кажется, интересовало vibrato?

– А мы с тобой не слишком presto*? – усмехнулся Дженсен.

Джаред притёрся вплотную:

– Я думаю, скорее andante**, – хрипло выдохнул он.

– А вы неплохо спелись, поздравляю, – в кабинет заглянула довольная Данниль, но Джаред с Дженсеном ничего ей не ответили – слишком были заняты более приятными вещами.
_______________
* presto – быстрый темп музыкального исполнения;
** andante – умеренно медленный темп музыкального исполнения.

@темы: J2, фестово, фанфикшен, крэк

приходите читать!

баннер by  Рэйвел

@темы: винцест, фестово

Прежде всего, хочу ещё раз сказать огромное спасибо тем девяти авторам, которые прислали свои тексты на фест - девчонки, вы лучшие

Большое спасибо всем тем, кто читал, писал отзывы и голосовал!

Ну, и два моих текста.
Первый - «Не все браки заключаются на небесах».
Вам рассказать, как сильно я довольна этим текстом? Я считаю это одной из лучших своих вещей, написанных за очень долгое время (особенно учитывая, что малая форма - это не моё). Кто-то меня ругал за Данниль (кое-кто даже пообещал убить), кто-то, наоборот, хвалил, что в очередной раз показало лишь то, что все мы по-разному воспринимаем актёров, но правду-то не знает никто И, в любом случае, фик не оставил равнодушным никого.
Я сама про Данниль вообще никогда не думала и думать не собираюсь - просто захотелось написать вот так. Возможно, это больше оридж про женщину, состоящую в фиктивном браке - я не знаю, риали )))
Кстати, он занял 4 место в читательском голосовании.

Автор: Тёмная Нимфа
Бета: –
Название: Не все браки заключаются на небесах
Жанр: виньетка
Персонажи: Данниль, Дж2
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: Все персонажи являются полностью вымышленными и никакого отношения к реально существующим людям не имеют

Не все браки заключаются на небесахДанниль сидит за столиком в уютной кофейне и уже несколько минут размешивает ложечкой сахар в пятой по счёту порции капучино. Подвядший букет красно-коричневых хризантем в вазе и сладкий тыквенный пирог в специальном – сезонном – меню напоминают о том, что два дня назад Америка отмечала День Благодарения. Праздник, в который следует быть признательным Богу, близким и друзьям за материальное благосостояние и семейное благополучие – Данниль горько усмехается, кладёт ложечку на блюдце и делает глоток. Кажется, недостаточно сахара.

Падалеки позвонил ни свет ни заря. У Дженсена на телефоне установлена какая-то глупая мелодия на Джареда, дурацкая и прилипчивая – раз услышишь, потом весь день в голове будет крутиться, не отвяжешься.

Они поговорили, и Дженсен сообщил.

– Джаред хочет приехать. Ты не против?

Формальная вежливость. Можно подумать, если бы Данниль сказала: «Я против», – что-то бы изменилось.

– Соскучился? – и не понятно, про кого спросила: то ли про Падалеки, то ли про самого Дженсена. Да и какая разница, если в обоих случаях ответ очевиден.

– У него обратный рейс в восемь вечера.

Данниль кивнула, мол, всё поняла:

– Я, пожалуй, сегодня прошвырнусь по магазинам.

– Вот и умница, – вытащив кошелёк из кармана джинсов, Дженсен протянул ей кредитку, словно… словно…

Слово вертится на языке – хлёсткое, точное определение – и Данниль запивает его кофе, в который так и не добавила сахар. Пусть горчит ещё больше.

– Можешь купить себе колечко, которое тебе так понравилось, когда мы выбирали маме подарок, – разрешил ей Дженсен.

Данниль снова кивнула – молча взяла кредитку и ушла в свою комнату. Подцепила с зеркального трюмо шкатулку, потрясла у уха и поставила на место.

Колечки, браслеты, цепочки и прочие побрякушки – каждое украшение, как напоминание об измене. Данниль никогда их не надевает – только обручальное кольцо носит на пальце и всё. Вы думаете, браки заключаются на небесах? Как бы ни так! Они заключаются в юридических конторах с узкими окнами вместо высоких витражей храмов, от которых на полу пляшут разноцветные солнечные зайчики, и серьёзными мужчинами в костюмах вместо подружек невесты. Брачные клятвы заменяют сухие ровные строки. Вы согласны? Можете обменяться подписями.

Данниль пинает мыском туфли большой яркий бумажный пакет, доверху набитый брендовыми шмотками – вот он, материальный эквивалент семейного благополучия – и смотрит на часы. Домой возвращаться ещё рано, поэтому она заказывает шестую чашку капучино и кусок тыквенного пирога.

Нет, Данниль никогда не строила иллюзий относительно Дженсена, потому что всё знала про них с Падалеки и, выходя замуж, прекрасно понимала, какой будет её счастливая семейная жизнь. Но, как оказалось, знание и понимание не уберегают от обид.

Данниль старается быть хорошей женой, ведь они с Дженсеном добрые друзья и, по большому счёту, каждого устраивает сложившаяся ситуация – Данниль тоже поимела свою выгоду, став миссис Харрис-Эклз. Поэтому она никогда не беспокоит мужа своими проблемами, с большим уважением относится к его родителям – к слову сказать, при этом мать Дженсена не скрывает своей нелюбви к невестке – и старается поддерживать во всём.

Дженсену нравится его яхта – Данниль, страдающая болезнью кентоза, закидывается горстью таблеток от укачивания и сопровождает мужа во время морских прогулок.

Дженсен любит проводить время дома – Данниль отказалась от клубной жизни и научилась обходиться книгой или хорошим фильмом перед сном.

Дженсен недолюбливает Женевьев – Данниль никогда не упустит случая высказать своё презрительное к ней отношение. Как говорится, враг моего врага…

Дженсену хочется ебать Падалеки в их с Данниль спальне – Данниль молча перестилает простыни на кровати и уходит из дома.

Стрелки часов наконец-то подползают к семи вечера, и Данниль просит счёт. Расплатившись, она подхватывает сумки с покупками и выходит на улицу – на тарелке остаётся раскрошенный пирог.

***

Отперев дверь квартиры, Данниль понимает, что вернулась рано – доносящиеся из спальни звуки не оставляют сомнений в том, что Падалеки ещё не уехал. Ну да, поменять билет с одного рейса на другой – не проблема.

Данниль швыряет сумки на тумбочку, зачем-то делает несколько шагов в сторону гостиной и устало приваливается плечом к косяку – сквозь настежь распахнутые двери она видит ритмично движущуюся обнажённую смуглую спину Падалеки, который сейчас втрахивает её мужа в матрас. В голове у Данниль возникает абсолютно неуместная мысль, что, когда они с Дженсеном занимаются сексом – редко, но ведь занимаются же! – он так никогда не стонет, громко, гортанно, сочно.

Стоны бьют по ушам, и у Данниль внутри всё переворачивается от несправедливости и обиды – ведь Дженсен мог найти хотя бы минуту времени и скинуть сообщение, чтобы она ещё прогулялась.

Накатывает внезапно – Данниль сбегает в ванную комнату, где зажав рот ладонью и закусив палец с обручальным кольцом, пытается унять рвущуюся из груди истерику. Металлический привкус во рту и боль немного отрезвляют, но злость всё ещё ищет выход, и Данниль в припадке ярости сметает с зеркальной полочки на пол баночки и флакончики. Звук бьющегося стекла на секунду оглушает; в воздухе повисает тяжёлый запах разлившихся духов, и Данниль приходит в себя.

Присев на корточки, она начинает собирать осколки в мусорное ведро – монотонная работа успокаивает – затем прикладывает к покрасневшим глазам намоченные в холодной воде ватные диски и долго сидит на бортике ванной, выравнивая дыхание.

***

Данниль сталкивается с Падалеки в коридоре.

– Привет, – улыбаясь ей, как закадычной подруге, он застёгивает рубашку.

Данниль на автомате кивает и идёт на кухню – хочется пить. Или лучше выпить?

Пятью минутами позже хлопает входная дверь, и в кухню входит Дженсен, помятый и довольный, как кот.

– Как прошёл день? – спрашивает он.

– О, отлично, спасибо, – кивает Данниль.

– Купила себе колечко? – интересуется Дженсен.

– Нет, – открыв сумочку, Данниль перерывает содержимое в поисках его кредитки – расплачивалась своей, а Дженсена засунула куда-то. – Оно мне разонравилось. Да где же твоя кредитка?

Смеясь, Дженсен берёт у неё из рук сумочку и попросту переворачивает – на стол сыплются кошелёк, помада, пузырёк с лекарством, крохотный флакончик духов, какие-то визитки, ворох бумажек и тест на беременность с двумя полосками на индикаторе.


Второй текст - «Враг врага»
Я вообще не собиралась его писать (слишком довольна была первым), но потом взгрустнулось, что нам никто не шлёт фики и решила как ответственный орг написать 2 текст. Все подходившие под тему задания идеи у меня закончились ещё в 1 тексте! Решило тупо написать военную аушку. Сразу решила, что не буду писать про Ирак - у меня и так кол-во фиков про него зашкаливает - перерыла половину Википедии и остановилась на Афганистане, потому что на глаза попался тот кусочек, который я вставила в конец фика. История Джареда с первого и до последнего слова списана с моего очень хорошего друга (ну, за исключением, конечно, того, что он живёт не в Афгане, а в Египте). Да, получился почти оридж, но я писала текст на коленочке за 3 часа и вхарактерность потерялась (
Я планировала написать совсем другое окончание истории, но времени уже не было, поэтому вышло вот так.
Спасибо большое всем тем, кто голосовал за него

Автор: Тёмная Нимфа
Бета: –
Название: Враг врага
Жанр: мини
Пейринг: Дж2
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: Все персонажи являются полностью вымышленными и никакого отношения к реально существующим людям не имеют

Враг врагаВ Нуристан я попал, когда мой контракт почти истёк – служить оставалось около четырёх с половиной месяцев, и новый, две тысячи десятый год, я намеревался встретить уже в кругу семьи. Признаюсь, закончить службу я рассчитывал в Кандагаре, однако планам моим не суждено было сбыться, поэтому через день после приказа вертушка уносила меня на северо-восток, а я с равнодушием смотрел в иллюминатор на простиравшиеся под нами бесконечные горы, щетинившиеся вечнозелёными верхушками сосен.

Застава наша располагалась при въезде в большой горный аул почти на самой границе с Пакистаном. Небольшое одноэтажное каменное здание, зиявшее пустыми глазницами окон со стороны ущелья, высокий забор по периметру, видавший виды бронетранспортёр, два хамви во дворе, шлагбаум на дороге да пятнадцать американских парней – вот и всё присутствие США в Нуристане.

Вертушка высадила меня на небольшой разровненной площадке, выгрузила несколько ящиков и улетела, покачав на прощание хвостом.

– Сержант Дженсен Эклз? – щурясь на солнце и держа винтовку наперевес, ко мне подошёл капитан, лет тридцати пяти, высокий, сухопарый.

– Так точно, сэр, – я отдал ему документы.

Изучив их, капитан протянул мне мозолистую ладонь:

– Хэнк Хилл, – мы пожали друг другу руки. – Добро пожаловать на нашу заставу. У нас тут спокойно – почти курорт, – он усмехнулся. – Идём, познакомлю тебя с ребятами, – и направился в сторону здания.

***

Капитан Хилл не соврал – по сравнению с Кандагаром Нуристан был Богом и талибами забытым уголком Афганистана. Расслабляться, конечно, не приходилось – о том, что мы на войне, неустанно напоминали душный камуфляж и моя М16 , в обнимку с которой я даже спал – однако служба на заставе оказалась не пыльная. Мы досматривали все проезжавшие машины и гужевые повозки, коих было не много, а также проверяли документы у редких пеших хаджи . В свободные часы мои сослуживцы даже выбирались в аул, где можно было разжиться настоящей бараниной и сладким, пряно пахнувшим напитком, который здесь делали из чёрной шелковицы. Я же предпочитал не уходить далеко от заставы, не доверяя обманчиво дружелюбным местным жителям.

Местность вокруг была однообразная: каменистые склоны, поросшие редкими пучками травы и низкими раскидистыми кедрами, цеплявшимися за песчаную почву уродливыми толстыми корнями; недалеко от заставы, в низине, бежала быстрая холодная речушка, по берегам которой то тут, то там встречались кусты барбариса и смородины с мелкими кислыми ягодами. Вдалеке виднелся минарет, с которого несколько раз в день муэдзин заунывным голосом призывал хаджи на молитву.

По вечерам босые афганские ребятишки гоняли к реке на водопой тощих коз и грязно-белых овец со свалявшейся шерстью. Отпустив своих подопечных пастись, мальчишки прямо в одежде лезли купаться, хохоча и брызжа друг в друга водой. Козы их были удивительно всеядны – они общипывали жухлую траву, обрывали листья с кустов, обдирали кору и даже не брезговали ковыряться в нашей помойке, поедая картонные коробки от сухпайков.

Каждое утро к заставе приходила девушка, чернявая, молоденькая, тонкокостная. Красивая. Звали её Джамиля. Голову она повязывала хиджабом так, что открытым оставалось только лицо – на вид ей было лет восемнадцать. Приходила она не одна, а в сопровождении парня, который, впрочем, обычно держался поодаль. Джамиля приносила на продажу козье молоко, лепёшки «наан», домашний сыр, зелень, грецкие орехи, дыни и виноград. Продавала всё это она втридорога, за доллары, но покупатели у неё были всегда – сухпаёк нам уже в глотку не лез. Ребята иногда пытались с ней заигрывать, угощали леденцами, но Джамиля отказывалась, жестами показывая, что не может разговаривать, и старалась поскорее уйти.

Один раз я не успел к её приходу, так что пришлось догонять Джамилю по пыльной дороге.

– Эй, стой! – окликнул её я.

Джамиля и её спутник одновременно обернулись, и я помахал зажатой в кулаке десяткой, показывая, что хочу что-нибудь приобрести. Приблизившись к ним, впрочем, я забыл про тёплые лепёшки с сыром и в удивлении уставился на парня. Тот был загорелый – не смуглый, а именно загорелый – с прямыми каштановыми волосами и каре-зелёными глазами.

– Ты ведь не хаджи? – ляпнул я.

Парень, отвернувшись, втянул голову в плечи и, проигнорировав мой вопрос, двинулся дальше по дороге. Джамиля, забрав у меня деньги и вручив лепёшку с сыром, пошла следом за ним. Вернувшись на заставу, я начал расспрашивать ребят про странного парня, но они лишь недоумённо пожимали плечами.

Пару дней спустя, вечером, спустившись к реке освежиться, я снова увидел его – парень рвал ягоды барбариса. Заметив меня, он вздрогнул и в панике обернулся в сторону аула, но я, закинув винтовку за плечо, выставил вперёд руки, показывая, что безоружен, и попросил:

– Погоди, не убегай. Я хочу поговорить.

Он замер, изучая меня хитрым лисьим взглядом – глаза у него были чуть раскосые, скулы высокие, узкие.

– Ты не хаджи, – уже с уверенностью сказал я.

Парень вдруг широко улыбнулся и на неплохом английском произнёс:

– Я не совершал хадж в Мекку, если ты спрашиваешь об этом .

– Да нет, – нахмурился я, – я имею в виду, ты не афганец.

– Мои родители американцы, – сказал он, глядя мне прямо в глаза.

Сказать, что я был удивлён, значит, не сказать ничего:

– Как же ты здесь оказался?

Парень снова испуганно покосился в сторону аула, и я шагнул к нему:

– Я Дженсен.

– Эм… – он замялся. – Можешь звать меня Джаред.

– Могу? – усмехнулся я.

– После того, как я принял ислам, у меня другое имя, – кивнул он.

– О, – только и смог выдать я. – Расскажешь, как очутился здесь?

Джаред покусал нижнюю губу, раздумывая, а потом нерешительно кивнул:

– Если хочешь. Но не сегодня. Сейчас мне надо домой.

– Завтра? – предложил я.

Он снова кивнул:

– Ниже по течению, за поворотом русла, есть старая облепиха – на закате я буду ждать тебя там. Нельзя, чтобы нас видели вместе, иначе у меня будут неприятности, – не прощаясь, он развернулся и принялся взбираться по откосу.

– Я приду, – крикнул я ему вслед.

Отходить так далеко от заставы было делом не разумным, однако мне и в голову не пришло, что Джаред – американец по происхождению – может сдать меня талибам или моджахедам. К тому же, меня снедало любопытство, поэтому следующим вечером я пришёл в назначенное место. Джаред уже сидел на берегу и кидал в воду мелкие острые камушки.

– Привет, – сказал я.

Он улыбнулся, и я опустился рядом с ним, пристроив винтовку под правую руку:

– Так каким ветром тебя сюда занесло?

Джаред молчал, сидя ко мне в пол-оборота, кривил губы, сухие, потрескавшиеся, с запёкшейся кровяной корочкой; руки его были вымазаны рыжей глиной, длинными пальцами он теребил завязки своих штанов. Я не торопил его с ответом.

– Я родился в Сан-Антонио, – наконец ответил он – так тихо, что шум реки почти заглушил слова.

– Не может быть! – воскликнул я. – А я из Далласа.

Он недоверчиво посмотрел на меня.

– Надо было забраться в самую задницу мира, чтобы встретить земляка, – засмеялся я.

Джаред сжал губы в узкую полоску, пытаясь скрыть ухмылку, и судорожным движением натянул широкие рукава курты почти до самых кончиков пальцев с обкусанными грязными ногтями:

– Отец умер, когда мне исполнился год. Его убили во время войны в Персидском заливе, он был морпехом.

– Значит, сейчас тебе девятнадцать, – подсчитал я. – Ты выглядишь младше.

Джаред пожал плечами.

– Мама работала в Красном Кресте, и в две тысячи третьем нас занесло в Кабул. Там она и познакомилась с Омаром, отчимом.

– Твоя мама помогала хаджи? – прищурился я. – После того, как они убили её мужа и оставили с годовалым ребёнком на руках.

– Моя мама помогала мирному населению, пострадавшему в вооружённых конфликтах, – отчеканил Джаред. – Оставшимся без кормильца семьям, сиротам.

Я фыркнул презрительно.

– Мама вышла замуж за Омара – тот красиво ухаживал за ней, – приподняв верхнюю губу, Джаред будто оскалился, – она влюбилась в него. Потом оказалось, что у Омара уже была жена, Зирка, но здесь многожёнство считается нормой.

У меня, признаться, всё это в голове не укладывалось:

– Почему же твоя мама не развелась, когда узнала обо всём?

– Я же сказал, она любила Омара, – нахмурился Джаред. – Так, знаешь ли, бывает в жизни. А он любил её и не собирался отпускать. Омар сжёг все наши документы, а затем увёз нас жить сюда, подальше от войны, и заставил принять ислам. Не смотри на меня так, на самом деле, мы не так уж плохо жили.

– Жили? – уточнил я.

Джаред отвернулся:

– Мама умерла три года назад. Заболела сильно, а здесь нет хороших врачей.

– Сочувствую, – я нерешительно дотронулся до его локтя, но Джаред отдёрнул руку и отодвинулся.

– Почему ты не вернёшься в Штаты?

– Потому что восстановить документы можно только в Кабуле, в посольстве, и это очень тяжело. Надо подтверждать гражданство, а у меня в Америке даже родственников не осталось. И потом у меня есть сестра, Мариам, вывезти её из страны я не смогу, а здесь не оставлю.

Мы помолчали – я переваривал полученную информацию.

– Джамиля дочь Зирки?

– Нет, – мотнул головой Джаред – Она племянница Омара. Её отца убили, и Омар взял Шарифу, её мать, к себе. Шарифе повезло – в противном случае им с Джамилей оставалось бы только побираться на улицах. Омар добор к ним, и любит Джамилю, как родную. Когда мы были в Кабуле, я знал одного человека, который продавал жену своего умершего брата мужчинам.

– Заставлял заниматься проституцией? – приподнял бровь я.

Джаред внимательно посмотрел на меня, видимо, обдумывая незнакомое слово:

– Да. Вообще-то здесь это запрещено, но он считал, что она грязная. Её изнасиловали, – пояснил Джаред в ответ на мой недоумённый взгляд.

– Ладно, – сказал я. – А у Омара есть дети от Зирки?

– Конечно, – хмыкнул Джаред. – Трое.

– У вас большая семья, – присвистнул я. – И как Омару удаётся всех прокормить?

– Он гончар. Я с братьями помогаю ему. Я умею делать горшки, кувшины и даже вазы, – с гордостью сказал Джаред. – Женщины пасут коз, а чем занимается Джамиля, ты и сам знаешь. Ладно, мне пора бежать домой, а то от Омара влетит, – он вскочил на ноги.

– Постой, – я ухватил его за рукав курты, – приходи завтра.

Джаред аккуратно высвободился:

– Зачем тебе это?

– Не знаю. Поболтаем, – я встал. – Расскажу тебе про Америку. Придёшь?

Засунув руки в карманы штанов, Джаред покачивался с пятки на мысок:

– Я подумаю.

***

Он пришёл: на следующий вечер, и через вечер, и потом. Иногда мне приходилось дожидаться Джареда, иногда он появлялся раньше меня, но мы виделись каждый день. Чаще всего он садился и слушал мою пустую болтовню, реже – рассказывал что-то о себе и жизни в ауле. Встречи наши были короткими, не больше получаса. Меня забавляла поспешность, с который Джаред каждый раз сбегал. Я посмеивался над ним, дразнил Золушкой, бальное платье которой в полночь должно было исчезнуть, и спрашивал, где он прячет карету из тыквы. Джаред морщил лоб, но однажды сказал с горечью:

– Неужели ты не понимаешь, что мне будет, если Омар узнает, к кому я ухожу? Сколько бы я не прожил тут, для всех я всё равно останусь американцем, врагом! Вы враги – и я враг.

– Значит, мы друзья, – засмеялся я.

– Ничего это не значит, – выплюнул Джаред и ушёл.

***

Частенько я угощал Джареда крекерами и леденцами «Чармс», которые входили в стандартный набор наших сухпайков. А он однажды принёс мне халвы и какую-то сладкую выпечку.

– Это гош-фил, – пояснил Джаред. – Местное печенье. Попробуй. Очень вкусное. Зирка вчера весь день пекла – Омар сегодня выдаёт замуж старшую дочь, Рахиму. Весь аул гуляет на свадьбе.

– Поздравляю, – я откусил кусочек – оказалось действительно вкусно. – Невеста счастлива?

– Здесь девушек о таком не спрашивают, – вылупил глаза Джаред. – Омар договорился с отцом жениха о свадьбе и сообщил своё решение Рахиме. Всё.

– Дикая страна, – прожевав печенье, сказал я. – Погоди, а ты сам-то с девушками когда-нибудь целовался?

Джаред покраснел:

– Целовался. С подругой Джамили. Ну, не очень по-настоящему, просто в губы, и… это…

Он замялся, а я смотрел на Джареда во все глаза, смущённого, пунцового, с растрёпанными ветром волосами, с алыми губами, которые он успел по обыкновению искусать за время нашего разговора, и чёрт меня дёрнул обхватить его рукой за шею и, притянув к себе, поцеловать. Джаред удивлённо ахнул, и я, просунув язык ему между зубов, осторожно погладил нёбо.

– Ты что? – с силой отпихнув меня, Джаред отполз. – С ума сошёл? За такое тут отволокут на центральную площадь и забьют камнями. Это страшный грех, – он часто хлопал ресницами и урывками хватал воздух раскрытым ртом, словно выброшенная на берег рыба.

– Мне извиниться? – с издёвкой уточнил я.

– Не делай так больше, пожалуйста, – попросил он. – Ладно, там свадьба… я… я… должен идти, – неловко закончил он.

– Да, конечно, – кивнул я, и на этом мы сочли инцидент исчерпанным.

***

В середине сентября Джаред пропал – даже Джамиля к заставе стала приходить в сопровождении какого-то незнакомого нам паренька. Джаред не появлялся несколько дней, и я начал волноваться, упорно продолжая заглядывать по вечерам в наше условленное место, теперь пустовавшее. Я хотел было даже выбраться в аул и попробовать разузнать там что-либо о Джареде, но примерно через неделю он объявился сам – сидел под облепихой, ягоды которой уже налились жёлтым соком, и ковырял заусенец на пальце.

– Ты пришёл, – обрадовался я.

Джаред слизнул с пальца выступившую капельку крови и шмыгнул носом:

– Омар меня наказал.

– За что? – я присел рядом с ним. – Узнал про нашу дружбу?

– Нет, ты что, – испугался Джаред. – Просто я провинился. Забудь, – он поморщился.

Ветер отогнул ворот его курты, и я увидел синяк чуть левее ключицы.

– Омар что, бил тебя? – я указал пальцем на отметину.

– Я провинился, – упрямо повторил Джаред.

– А ну иди сюда, – вскочив, я сграбастал его за шкирку и принялся задирать курту, с трудом выдёргивая из-под его задницы длиннополую, до колена, рубаху.

Спина Джаред бала покрыта лиловыми и жёлтыми – старыми – синяками.

– Чем он тебя так? – сухо спросил я.

– Палкой, – ответил Джаред.

– Он и мать твою бил, – догадался я.

Джаред кивнул.

Во мне клокотала ярость. Подобрав с земли винтовку, я сжал рукоять, но Джаред перехватил ствол и молча покачал головой:

– Дженсен, у меня всё в порядке.

– Ни черта не в порядке! – заорал я. – Как он посмел поднять на тебя руку?

Джаред в ответ лишь мягко улыбнулся и потянул ствол на себя, заставляя меня сесть.

– Может, помазать чем? – предложил я. – Хочешь, попрошу у нашего дока мазь?

– Не стоит, – отказался Джаред. – Не беспокойся, на мне всё быстро заживает, как на собаке. Это всего лишь правила игры, которые надо соблюдать, чтобы выжить здесь.

– Так что ты всё-таки натворил? – полюбопытствовал я.

– Пропустил пятничную молитву, – наморщил нос Джаред.

Протянув руку, я осторожно коснулся самыми кончиками пальцев синяка на его пояснице. Джаред не протестовал, и я, осмелев, повёл ладонью выше, оглаживая острые лопатки и худые широкие плечи. Джаред выгибался по-кошачьи, подставляясь под нехитрую ласку, жмурился и всхлипывал. Мне хотелось проследить дорожку синяков на его спине языком, прикусить зубами загривок, завалить на жухлую траву, подминая под себя… я резко убрал руку, и Джаред, будто очнувшись, быстро одёрнул курту.

***

В октябре сильно похолодало, так что теперь, сидя у реки, Джаред обычно выстукивал зубами дробь. Одет он был плохо – сверху курты на нём красовался старый шерстяной свитер, а на голову и горло он наматывал чадар . Пару раз я пробовал накинуть ему на плечи свою куртку, но Джаред неизменно отказывался.

***

В один из дней он был необыкновенно молчалив и задумчив, на все мои расспросы и попытки растормошить его, лишь отмахивался, а уходя, вдруг сказал:

– Дженсен, возвращайся сегодня в полночь, я буду ждать тебя здесь.

– Ты никак решил назначить мне свидание, – рассмеялся я.

– Типа того, – Джаред с преувеличенным интересом разглядывал мысы своих кроссовок. – Придёшь? – он заглянул мне в глаза. – Пожалуйста.

– Ладно-ладно, – успокоил я его. – Приду, если не сломаю себе шею, пока буду добираться в темноте.

– Я могу подождать тебя на реке у заставы, – Джаред с отчаянием смотрел на меня, – и мы дойдём сюда вместе.

– Хорошо, – согласился я, прикидывая, удастся ли мне улизнуть ночью из-под бдительного ока капитана Хилла.

– Хорошо, – с облегчением выдохнул Джаред.

***

Ночь выдалась тёмная, безлунная; низко висевшие облака закрывали звёзды. Я спотыкался на каждом шагу, пока Джаред упорно тащил меня за собой, вцепившись в мою ладонь. Когда мы, судя по всему, пришли к облепихе – я не видел ни зги – он бросил на землю свой чадар и неуклюже плюхнулся на него, похлопал ладонью, предлагая сесть рядом.

– Слушай, я ненадолго, капитан с меня шкуру спустит… – Джаред не дал договорить, отчаянно и не умело впившись губами мне в губы.

Я был поражён таким напором, а он продолжал целовать меня, постанывая, и я, отложив винтовку, вцепился пальцами обеих рук ему в волосы. Джаред опрокинулся на спину, увлекая меня за собой, я медленно провёл языком по подставленной шее, размышляя, как бы его лучше вытряхнуть из дурацких тряпок, как вдруг тишину ночи вспорола автоматная очередь Калашникова. Я вскочил на ноги, а со стороны заставы уже слышалось тарахтение пулемёта.

Повернувшись к Джареду, я буквально уткнулся в ствол собственной винтовки, нацеленной мне в грудь.

– Сядь и не рыпайся, – отчеканил он, медленно отступая в сторону кустов. – Руки держи так, чтобы я их видел.

– Ты что творишь? – я шагнул было к нему, и в эту же секунду пуля чиркнула о камень у моих ног.

– Я ведь сказал, не рыпайся, – повторил Джаред. – Я хорошо стреляю, и лучше тебе поверить мне на слово – здесь каждый трёхлетний сопляк умеет обращаться с оружием.

– Это талибы? – я махнул рукой в сторону заставы, где шла ожесточённая перестрелка.

– Да, – подтвердил Джаред.

– И ты знал об их нападении, – рассмеялся я. – Знал, потому что Омар из Талибана?

– Да, – Джаред удобнее перехватил винтовку. – Я не хотел, чтобы тебя убили, – тихо добавил он. – Подожди немного, скоро всё закончится.

– Да ты… я… – у меня не осталось слов. – Почему ты не предупредил о нападении?

– Сядь, – приказал Джаред. – Почему я был должен?

– Потому что ты – американец! – воскликнул я. – Смерть твоего отца, наши ребята, возвращающиеся домой в цинковых гробах, одиннадцатое сентября – неужели это ничего для тебя не значит? Талибы – враги!

– Может быть, они для меня и враги, – помолчав, сказал Джаред. – Но они – моя семья. И другой у меня нет. А теперь сядь и замолчи.

Я сжал кулаки, но всё же подчинился. Джаред, держа меня под прицелом, изредка бросал короткие взгляды в сторону заставы. Выстрелы постепенно стихали – я считал каждый, определяя, какому виду оружия он принадлежал, пытаясь понять, сколько ребят ещё осталось в строю. Когда наступила полная, пугающая тишина, Джаред осторожно опустил винтовку на землю, сказал:

– Прощай, Дженсен, – и растворился в темноте.

А я ещё долго сидел, будучи не в силах двинуться с места, слушал шум реки и комкал в пальцах оставленный Джаредом чадар.

_______________________________________

В октябре 2009 года талибы напали на небольшую американскую заставу в провинции Нуристан на границе с Пакистаном. В ночной перестрелке были убиты восемь военнослужащих США. После этого инцидента американцы оставили базу. С этого времени в провинции Нуристан нет иностранного военного присутствия, все полномочия по контролю за провинцией возложены на афганские силы.

@темы: J2, плед, РПС, фестово, фанфикшен

@темы: винцест, фото/коллажи/картинки

Пожалуйста, не в дайджест и не в обзоры!!!

Необходимое предисловие - оно же и предупреждение: в фике Томас не сын Джареда (ну, есть же в определённой части фандома такое мнение), но вообще текст не об этом, а об эпик лав - в честь дня Св Валентина
Спасибо ~Amy~ за случайно подкинутую идею; Кэт. — за информационную поддержку
Вообще я хотела написать этот фик на Тинхэт, но не наскребла и половину объёма, так что (
И да, у меня нет моральных сил бетить его, так что сорри.

Название: Углы
Автор: Тёмная Нимфа
Размер: ~ 2 400 слов
Пейринг: J2
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: с натяжкой NC-17
Дисклаймер все персонажи являются абсолютно вымышленными и никакого отношения к реально существующим людям не имеют

УглыПо закону подлости в тот день, когда ртутный столбик термометра подбирается к отметке в сто градусов, дома у Дженсена ломается кондиционер. И, конечно же, Джаред звонит именно тогда, когда Дженсен стоит на хлипком журнальном столике, пододвинутом к стене, и пытается разобрать мелкий шрифт маркировки, чтобы сообщить оператору гарантийной службы серийный номер кондиционера.

– Угум, – Дженсен принимает вызов и зажимает сотовый между плечом и ухом.

– Джен ушла.

Вот так вот: ни здрасти, ни до свидания.

Столик опасно раскачивается под ногами; у Дженсена внутри всё обрывается и ухает вниз, но он находит в себе силы спокойным голосом ответить Джареду:

– Повиси минутку, – на автомате разобрать чёртов нечитаемый шрифт, сообщить оператору всю необходимую информацию, оформить срочный вызов мастера на вечер и только после этого сказать: – У вас давно уже всё шло к этому, Джей.

Джаред молчит. Наверное, Дженсен должен выдать что-то навроде: «Мне жаль, чувак» или «Сочувствую», – но ему ни хрена не жаль, и они оба это знают, разве вот только немного досадно. Поэтому Дженсен тоже молчит – как идиот, стоит на грозящем вот-вот развалиться журнальном столике, перекособочившись вжимает плечом телефон в ухо с такой силой, что на щеке точно останется отпечаток, и лишь с шумом втягивает через рот горячий влажный воздух гостиной, который липнет к гортани, затрудняя дыхание.

– Она оставила мне Томаса и уехала, – наконец отмирает та том конце провода Джаред, и в его голосе начинают сквозить истеричные нотки: – Я не знаю, что мне делать, Дженс!

– Мне прилететь? – устало спрашивает Дженсен.

Джаред сосредоточенно сопит в трубку, и сам сейчас напоминает капризного ребёнка, который хочет получить сладости, хотя прекрасно знает, что ещё не съел обед.

– Давно она уехала? – интересуется Дженсен.

– Четыре дня назад, – тихо отвечает Джаред.

Дженсен ухмыляется: так это тот ещё долго продержался. Он с осторожностью спускается со столика, ставит его на место, перед диваном, и вздыхает:

– Если повезёт, вечером буду у тебя.

– Спасибо, – бормочет в трубку Джаред и отключается.

Дженсен выходит на задний двор, где в шезлонге у бассейна, листая журнал, лежит Данниль, и останавливается рядом:

– Мастер придёт во второй половине дня.

– Хорошо.

Дженсен, прищурившись, смотрит на солнечные блики в голубой воде бассейна, и Данниль, всё-таки оторвавшись от журнала, поднимает на него взгляд.

– Что-то ещё?

– Да, – достав сотовый, Дженсен открывает «Контакты» и находит номер бронирования авиабилетов. – Я улечу на пару дней. Может, больше.

– Что, уже соскучился? – поджимает губы Данниль.

«И это тоже», – думает Дженсен, а вслух говорит:

– Кажется, Женевьев подаёт на развод.

– Ну и дура, – флегматично замечает Данниль. Отложив журнал в сторону, она садится, откидывает назад волосы и скручивает их в жгут. – Падалеки взрослый мальчик и сам в состоянии разобраться со своими проблемами. Подумай лучше о нашей дочери – ты и без того слишком мало времени уделяешь ей.

– Как и ты, – парирует Дженсен.

– Но я хотя бы в свободные от съёмок дни не бегаю по любовникам, – шипит Данниль.

– Подарить тебе кружку с надписью «Лучшая мама на свете»? – хмыкает Дженсен – Я вернусь завтра, – отрезает он и, развернувшись, идёт в дом, на прощание бросив через плечо: – Проследи, чтобы кондиционер отремонтировали.

– Да пошёл ты! – выплёвывает ему в спину Данниль.

***

Остин встречает Дженсена пеклом и сухим горьким ветром, из-за которого на зубах сразу же начинает хрустеть песок – Дженсен старается размеренно дышать носом и не облизывать губы. Он берёт такси, отправляет Джареду смс: «Скоро буду», и, несмотря на вечерние пробки, добирается, действительно, быстро.

Когда Дженсен поднимается на крыльцо и звонит в звонок, дверь ему открывает незнакомая женщина лет пятидесяти, строго одетая, с убранными в тугой пучок волосами.

– Добрый вечер, – она окидывает Дженсена пристальным взглядом.

– Я Дженсен, – представляется он. – Джаред…

– Проходите, – женщина пропускает его в дом и запирает дверь. – Мистер Падалеки ждёт вас. Идёмте.

Дженсен следует за ней на кухню, где за столом сидят Джаред и Томас. Перед Томасом стоит тарелка с супом-пюре, кажется, из брокколи, на которую он смотрит с отвращением.

– Давай, Томас, ты должен съесть хотя бы немного, – протягивает ему ложку Джаред, но Томас лишь мотает головой:

– Не хочу суп. Хочу бисквит и яблочный сок. Николь всегда давала мне сок!

Джаред, надув щёки, с шумом выдыхает, пытаясь скрыть раздражение, запускает пальцы в волосы, ероша причёску, и устало говорит:

– Томас, сока нет. Мы завтра обязательно съездим в магазин и купим тебе сок, а пока поешь, пожалуйста, суп.

– Нет, – Томас отпихивает тарелку с такой силой, что половина содержимого выплёскивается на скатерть и, скрестив руки на груди, выпячивает подбородок, всем своим видом показывая, что супа в него впихнуть не удастся ни ложки.

Джаред трескает кулаком по столу – Томас испуганно моргает – и Дженсен, подойдя к Джареду, опускает ладонь ему на плечо, тяжело надавливая.

– Привет, – оборачивается к нему тот. – Я… чёрт, – он трёт глаза тыльной стороной ладони. – Томас, иди в свою комнату. Анна, – обращается он к женщине, – уберите, пожалуйста, здесь.

Анна ставит тарелку в раковину и собирает губкой со скатерти зеленоватые потёки.

– Будешь ужинать? – спрашивает Джаред.

Дженсен присаживается на стул и качает головой:

– Я поел в самолёте.

– Хорошо, – Джаред, задумчиво наблюдая за Анной, вытирает ладони о джинсы. – А у меня аппетита нет. Смешно, да?

Дженсен рассматривает его – они не виделись почти три недели – Джаред похудел, у него заострились нос и подбородок, под глазами залегли тёмные круги, да и весь он сам стал каким-то ломким, угловатым.

– Пойду предложу Томасу котлету из индейки, – Анна ставит на поднос тарелку и стакан молока. – А потом мы, пожалуй, погуляем. Мальчику будет полезно подышать перед сном, – она выходит из кухни.

– Спасибо, – растерянно бросает ей вслед Джаред, а затем наклоняется к Дженсену и заговорчески шепчет: – Я её побаиваюсь.

– А где Николь? – приподнимает бровь Дженсен.

– Уехала, – морщится Джаред. – Вместе с Джен.

– Так что у вас произошло? – Дженсен делает неопределённый жест рукой, рисуя в воздухе круг.

Джаред косится в сторону распахнутой двери, отмечая, что гостиная пуста, и морщит лоб:

– Ничего особенного. Просто её адвокат свяжется с моим адвокатом.

– А Томас? – Дженсен начинает выходить из себя, потому что из Джареда каждую фразу словно клещами приходится вытаскивать.

Вместо ответа Джаред встаёт из-за стола и уходит в гостиную – Дженсен идёт за ним. Он видит Анну, которая держит хмурого Томаса за руку. У него покрасневшие щёки и он бурчит:

– Не хочу я никуда идти.

Джаред присаживается перед ним на корточки и пытается заглянуть Томасу в глаза:

– Анна покачает тебя на качелях, покатаешься с горки. Разве ты не хочешь?

– Нет, – отворачивается Томас.

– Ну, а как насчёт сходить в супермаркет и купить яблочный сок? – предпринимает последнюю попытку Джаред.

Томас кусает нижнюю губу, но, наконец, неуверенно соглашается:

– Ладно.

– Вот и отлично, – облегчённо выдыхает Джаред и, поднявшись, хлопает себя по карманам: – Осталось только вспомнить, куда я положил кошелёк.

Дженсен вытаскивает свой и, вынув десятку, протягивает её Анне.

– Мы придём через час, – та прячет деньги в ридикюль и тянет Томаса за руку.

– А когда вернётся мама? – вдруг спрашивает он.

Дженсен видит, как у Джареда начинают ходить желваки.

– Томас, ты же знаешь, твоя мама уехала по важным делам и приедет ещё не скоро, – Анна гладит его по голове и легонько подталкивает к выходу. – Но она очень сильно тебя любит и тоже скучает.

Дженсен сжимает кулаки и смотрит на Джареда, потерянно кивающего в подтверждение слов.

– Ладно, – снова соглашается Томас, комкая в руках подол футболки.

Когда Анна выводит его на улицу и закрывает дверь, Джаред плюхается на диван и прячет лицо в ладонях.

– Ну вот что мне с ним делать? – голос у него глухой, неразборчивый. – Он постоянно плачет, спрашивает, когда вернётся Джен или Николь, ничего не ест, Анну к себе не подпускает, меня не слушает.

Дженсен подходит к бару, достаёт оттуда початую бутылку виски и разливает по стаканам: себе – на три пальца, Джареду плескает на самое дно.

– Выпей.

Джаред опрокидывает в себя стакан и трясёт его, вытряхивая капли:

– Чего так мало?

– Тебе сейчас трезвая голова нужна, – огрызается Дженсен.

Он зол, его потряхивает и хочется как следует врезать Падалеки, уебать так, чтобы мозги на место встали.

– Джен предложили хорошую роль в каком-то сериале, и она сказала, что Томас будет ей мешать, – Джаред крутит в руке стакан. – Пообещала, что заберёт его через несколько месяцев, если нормально устроится…

– Слушай, он же не щенок, – Дженсен отбирает у него стакан и ставит на журнальный столик, – нельзя его вот так спихивать друг другу. Он твой сын, ты несёшь за него ответственность и всё такое...

Джаред вскидывается, но Дженсен жестоко повторяет:

– Твой, Джей, твой. И не смотри на меня так! В свидетельстве о рождении Томаса в графе отцовство стоит твоя фамилия.

Джаред истерично смеётся и кивает.

– Зачем вы вообще устроили весь этот фарс? – Дженсен знает, мелочно сейчас говорить об этом, но его уже несёт. – Зачем вам был нужен ребёнок? Ты сам себя загнал в угол, Джей, а теперь не знаешь, как из него выбраться.

– Да-да, ещё припомни, что ты меня предупреждал! – рявкает Джаред, но тут же сдувается, ссутуливается и просит: – Нальёшь ещё?

В итоге, к возвращению Анны и Томаса, они успевают прикончить бутылку.

***

Анна отправляет Дженсена спать в гостевую – просто сообщает, что приготовила для него комнату, и он послушно плетётся туда под её непроницаемым взглядом.

– Мистер Падалеки, можете пожелать Томасу спокойной ночи, – говорит она Джареду.

– Да, конечно, – тот неуверенно машет Дженсену на прощание и идёт вслед за Анной.

Дженсен прикрывает дверь и, неторопливо раздеваясь, размышляет, прошмыгнёт ли Джаред к нему ночью. Он с наслаждением вытягивается на прохладных хрустящих простынях и трёт щёки ладонями, ощущая себя смертельно уставшим, измочаленным, опустошённым. Ему кажется, что он слышит, как Джаред вздыхает и ворочается в постели у себя в комнате, хотя, конечно, это полный бред.

Сон долго не идёт; ночь душная, тяжёлая, давящая на виски. В конечном итоге, у Дженсена пересыхает во рту, так что язык начинает липнуть к нёбу, поэтому он, поднявшись с кровати, натягивает джинсы и, бесшумно выскользнув в коридор, крадётся на кухню.

В холодильнике обнаруживается бутылка минералки, и Дженсен с наслаждением выхлёстывает половину. На дверце, прикреплённые магнитами, висят несколько рисунков Томаса. Дженсен снимает один и разглядывает: по зелёной траве едет нечто с колёсами, видимо, машина, внутри которой сидят три человечка и собака; на небе светит яркое солнце, на которое наползают чёрные тучи. Дженсен, нахмурившись, возвращает рисунок на место и идёт в спальню Джареда.

А Джаред… спит. Спит, свернувшись клубком под одеялом – что выглядит весьма нелепо при его росте – и обхватив себя руками за плечи, будто ему зябко. Между бровями у него залегла глубокая складка, и Дженсену хочется разгладить её пальцами, но вместо этого он садится на пол в нишу между стеной и прикроватной тумбочкой и просто смотрит на Джареда.

За дверью раздаются шаги, видимо, Анна патрулирует коридор – Дженсен, ощущая себя нашкодившим ребёнком, вжимается спиной в стену и даже задерживает дыхание. Анна уходит; в тишине спящего дома раздаётся скрип закрываемой двери. У Дженсена из-за неудобной позы затекла спина, его клонит в сон, но возвращаться в комнату для гостей не хочется. Он подумывает о том, не прикорнуть ли на пару часов в кровати Джареда и даже привстаёт из своего укрытия, как вдруг в комнату врывается Томас и, всхлипывая, ныряет к Джареду под одеяло – Дженсен плюхается на задницу за спасительную тумбочку.

– Т-томас? – Джаред садится на кровати и растеряно хлопает ресницами. – Что случилось?

– Мне приснился страшный сон, – шмыгает носом тот. – Можно я полежу с тобой?

Джаред медлит, но потом кивает:

– Конечно.

Дженсен видит, как у него подрагивают руки.

Томас возится, устраиваясь удобнее, а потом шепчет:

– Я люблю тебя, папочка.

Джаред молчит в ответ, лишь долго гладит его по волосам, и Дженсену в его углу почему-то становится стыдно от того, что он увидел нечто, не предназначенное для его глаз. Когда Томас начинает размеренно сопеть, Джаред встряхивается, поворачивается и… замечает Дженсена.

– Привет, – глупо говорит Дженсен и улыбается.

– Ты что там делаешь? – шёпотом спрашивает Джаред.

– Прячусь от Анны, – отвечает Дженсен. – Знаешь, меня она тоже пугает.

Джаред кивает, а затем прищуривается, и его губы растягиваются в хищной ухмылке:

– Пойду отнесу Томаса – Анна ругается, если он спит не в своей кроватке – и вернусь. Никуда не уходи, – он встаёт, осторожно подхватывает ребёнка на руки и выходит в коридор.

А Дженсен даже не делает попытки выбраться из-за тумбочки.

Джаред возвращается минут через пять, подходит к Дженсену и садится на пол перед ним.

– Знаешь, – говорит он, – я всё обдумал. Я попрошу родителей взять Томаса к себе. Мама… мама знает, что он не мой, но я уговорю её. Она любит детей и… всё будет хорошо, да, Дженс? Я смогу прилетать к нему по выходным. Наверное.

– Конечно, сможешь, – Дженсен нащупывает в темноте его ладонь и сжимает, ощущая влажную кожу.

– Ты был прав, – горячечно шепчет Джаред, – он мой, – а затем смеётся: – Нет, не мой – наш, Дженс.

– Падалеки, ты ебану… – Джаред не даёт Дженсену договорить – подаётся вперёд и целует, крепко, прикусывая губы, вламывается настойчивым языком в рот, ещё и каким-то образом умудряясь бормотать: – Соскучился. Как же я по тебе соскучился! Думал, сдохну тут без тебя, – он переползает и усаживается на Дженсена, наваливается на него, заталкивает в самый угол, загоняет, вдавливает, так что плечи упираются в разные стены.

Дженсену неудобно, но когда Джаред прёт вот так, напролом – ничего не сделаешь, всё равно согнёт, сломает. Но об этом можно подумать позже, потому что сейчас Дженсен заражается от Джареда нетерпеливым сумасшествием, ощущая себя старшеклассником, впервые зажимающимся с кем-то в подсобке, обмирая – и ещё больше заводясь – от страха, что их могут застукать.

Джаред ёрзает, скулит, на секунду отстраняется, чтобы содрать с себя футболку, и прижимается – кожа к коже. Они снова целуются, Дженсен зачёсывает пятернями лохмы Джареда, чтобы не лезли в лицо и не мешали, а тот одной рукой пытается справиться с болтами на его джинсах, а пальцы другой пропихивает Дженсену в рот прямо через поцелуй. Дженсен щедро облизывает их, и они с Джаредом сталкиваются языками между пальцами.

Убрав руку, Джаред заводит её себе за спину, прогибаясь и ещё больше приклеиваясь грудью к Дженсену. Ему наконец-то удаётся расстегнуть на нём джинсы, и Джаред, скользнув ладонью внутрь, обхватывает член Дженсена, сжимая до боли.

– Аккуратнее, – хрипит Дженсен, и Джаред хихикает ему в шею.

Вскочив на ноги, он сдёргивает с себя трусы, так что крупный возбуждённый член шлёпает Дженсена по губам. Дженсен, машинально облизнувшись, ощущает горьковатый привкус и подаётся вперёд, но Джаред, нагнувшись, дёргает его за штанины. Дженсен фыркает и приспускает джинсы.

– Больно не будет?

– Ну, – смеётся Джаред, – может быть, сегодня днём пока Томас спал, а Анна ходила по делам, я думал о нашей встрече. С использованием подручных средств, – он опускается обратно. – И вообще, чем попусту трепаться, лучше бы помог.

Дженсен, сплюнув в ладонь, размазывает слюну по члену, и Джаред садится на него, скользит почти плавно. Подхватив его под задницу, Дженсен вскидывает бёдра:

– Надеюсь, Анна не страдает бессонницей.

– Плевать, я всё равно завтра её рассчитаю, – говорит Джаред и начинает двигаться.

«Действительно, плевать», – думает Дженсен.

***

На следующее утро у Дженсен болит спина, а ещё, кажется, он натёр себе копчик об ковролин. Джаред при ходьбе морщится и вообще всячески изображает страдальца. Они сидят за столом на кухне и пьют кофе. Повеселевший после ухода Анны Томас, болтая ногами, потягивает из коробочки через трубочку яблочный сок.

– Мне нужно вернуться в ЭлЭй, – Дженсен отставляет пустую чашку. – Справишься тут без меня?

– Я постараюсь, – с серьёзным видом кивает Джаред и поворачивается к Томасу: – Мы постараемся.

– Ну, тогда увидимся недели через две? – спрашивает Дженсен.

– Можно, – Джаред, потирая колено, широко улыбается: – И больше никаких углов, Дженс.

@темы: J2, фанфикшен

Запись открылась тут! Мы вас ждём!

При возгласе «онижебратья!» ты лишь загадочно улыбаешься.
Уверен, что между Дином и Сэмом никогда не встанут ни ангелы с демонами и всякими тварями из Чистилища, ни женщины с собаками, ни даже сам Карвер.
Считаешь, что фандому нужно больше винцеста.
Мы тоже так считаем и ждём тебя на командном фесте, посвящённом самой крепкой на свете братской любви.

Запись с 4 по 10 февраля; выкладка работ с 13 по 26 мая. Даём сверх плана!

<div align="center"><b>При возгласе «онижебратья!» ты лишь загадочно улыбаешься. Уверен, что между Дином и Сэмом никогда не встанут ни ангелы с демонами и всякими тварями из Чистилища, ни женщины с собаками, ни даже сам Карвер. Считаешь, что фандому нужно больше винцеста. Мы тоже так считаем и ждём тебя на командном фесте, посвящённом самой крепкой на свете братской любви.</b></div> <div align="center"><a href="http://wincest-fest.diary.ru/" target=_blank><img src="http://savepic.org/2723326.gif"></a></div> <div align="center">Запись с 4 по 10 февраля; выкладка работ с 13 по 26 мая. Даём сверх плана! </div>

@темы: винцест, фестово

Как вы все уже наверняка знаете из своей ленты, закончился АУ-фест ^_^ Это было немного сумасшедше, но всё прошло замечательно. Мне в этот раз как организатору даже почти не потрепали нервы, а уж команда подобралась просто потрясающая и профессиональная, за что им от меня миллион сердец Девчонки, спасибо огромное, что играли со мной, надеюсь, что у нас впереди ещё море фестов!!! А это мы -

А это мой текст. Я его писала в подарок  Рэйвел - а она мне за это нарисовала потрясающую иллюстрацию Но вообще текст не счастливый: во-первых, я не люблю ретеллинги, поэтому страдала в процессе, во-вторых, я не очень довольна результатом, в-третьих, Котик мне отбетил текст, но у него глюканула почта и всё похерила >< так что текст не беченный, и, в-четвёртых, я хотела ещё написать ретеллинг "Лолиты", но не успела (правда, я утешила себя тем, что его всё равно нельзя было бы выложить в соо, так что я его допишу и выложу в дневничок). Ладно, заканчиваю пиздострадать.

Спасибо всем огромное, кто был с нами эти 2,5 недели До следующего года!

Название: Поезд на Юму
Автор: Тёмная Нимфа
Артер:  Рэйвел
Размер: миди (~ 10 500 слов)
Пейринг: Дженсен/Джаред
Категория: слэш
Жанр: романс, драма, экшен
Рейтинг: NC-17
Дисклаймер всё принадлежит режиссёрам
Саммари: находящийся в долговой яме фермер Дженсен Эклз предлагает свои услуги группе сопровождения опасного преступника Малыша Джей-Ти, главаря банды, ограбившей десятки дилижансов, которого необходимо доставить до железнодорожной станции, куда в 3:10 пополудни прибывает поезд на Юму. У сподручных Малыша Джей-Ти на сей счёт иное мнение. Они идут по следу провожатых, желая, во что бы то ни стало освободить своего главаря
Предупреждение: смерти второстепенных персонажей
Примечание: ретеллинг фильма «Поезд на Юму» (3:10 to Yuma)
Скачать текст в формате doc.:

читать дальше

Иссохшая трава шуршала под лошадиными копытами; полуденное солнце нещадно пекло. Отерев со лба пот тыльной стороной ладони, Дженсен поцокал языком, понукая коня. Тот, впрочем, лишь всхрапнул, мотнув головой, но шагу не прибавил.

– Скоро мы все начнём еле волочить ноги от голода, – ехавший рядом брат Дженсена, Джошуа, похлопал свою лошадь по шее. – Я не думал, что на ранчо всё настолько плохо.

Дженсен не ответил. Утром он решил оставить свою лошадь в стойле и оседлать застоявшегося отцовского коня – его почти не выводили на улицу после того, как больной отец окончательно слёг. Затянув подпругу и привычно вдев язычок пряжки в растянутую дырку, Дженсен присвистнул – между ремнём и брюхом свободно проходил мизинец. Пришлось идти в дом за шилом и делать новое отверстие.

Джошуа подъехал к ручью – пару месяцев назад ещё полноводному, а теперь почти обмелевшему – и, натянув поводья, остановил лошадь. Спешившись, он нагнулся и зачерпнул ладонью рыжеватую мутную воду.

– Даже лицо не умоешь, – в отвращении сплюнул он, отирая перчатку о брючину.

– Скажи спасибо, что пока хотя бы есть, чем напоить скотину, – Дженсен тоже слез с коня. – Впрочем, ещё неделя-другая такой жары, и эта сточная канава окончательно пересохнет. Я уже не припомню, когда температура опускалась ниже ста десяти градусов*. Урожай горит на корню, – сорвав пучок шизмуса, он растёр его в труху между пальцев.

– Как на адской сковородке, – кивнул Джошуа.

Дженсен вздохнул:

– Ты ведь хотел со мной о чём-то поговорить, Джош? Перегнать стадо ближе к дому мне мог помочь и Билли, но вызвался ты, хотя явно устал в дороге. Что случилось?

Задрав голову, Джошуа долго смотрел на бесконечное прозрачно-голубое небо, пока у него не начали слезиться глаза, а затем сказал:

– Утром в Бисби я встретил мистера Холмера.

Дженсен скривился.

– Ты лгал, Дженс, – резко развернулся к нему Джошуа. – Я думал, мы отдаём долги. Последние полгода я вкалывал на ранчо старика Манерса за полтора доллара в день и…

– У тебя хотя бы была работа, – перебил Дженсен.

– Вот именно, что была… – рявкнул Джошуа.

– А я, как заболел отец, перебиваюсь редкими подработками, – спокойно продолжил Дженсен, – потому что вынужден находиться здесь. И на что, по-твоему, я должен был покупать лекарства, еду для всех нас, воду, корм животным? Всё это стоит денег. Пришлось выбирать: или спасать семью, или выплачивать долги.

– Такие решения нужно принимать совместно, – нахмурился Джошуа.

– А что бы это изменило? – Дженсен погладил мокрую морду напившегося коня. – Мы не можем превратить солому в траву или вызвать дождь. Как и помешать продать нашу землю железнодорожной компании, – он вскочил в седло и тронулся дальше.

– Мистер Холмер сказал, что через суд конфискует наше имущество за долги, – крикнул Джошуа.

– Не станет он этого делать, – бросил через плечо Дженсен. – Халупа наша ему даром не сдалась, а отощавшие коровы сгодятся разве только на шкуры для сапог. Не переживай, я сегодня же съезжу в Бисби и разберусь с мистером Холмером.

Лошадь Джошуа поравнялась с его конём, и теперь братья ехали рядом.

– Как?

Порывшись в кармане, Дженсен вытащил замызганный платок, развернув который показал Джошуа золотую брошь, украшенную мелкими, тускло поблёскивавшими на солнце, гранатами.

– Свадебный подарок отца маме, – помрачнел Джошуа.

Дженсен кивнул и убрал брошь обратно в карман:

– Она отдала мне её сегодня утром со словами, что не позволит семье умереть от голода.

Джошуа, чертыхнувшись, крепче сжал поводья:

– Помнишь, когда мне было лет десять, я стащил её, чтобы поиграть в «клад» и зарыл за амбаром? – спросил он. – Когда мать узнала, она отволокла меня на конюшню и всыпала пять ударов хлыстом. Я потом долго сидеть нормально не мог.

Дженсен рассмеялся, впрочем, тут же посерьезнел:

– Только всё это без толку – скоро на нашей земле появятся железнодорожники…

– Думаешь, мистер Холмер согласится купить брошь? – с сомнением спросил Джошуа.

– Почему бы и нет? Подарит одной из своих девок – с него не убудет, – хмыкнул Дженсен.

Они въехали на холм – стадо паслось в низине.

– Эй, Дженс, – Джошуа поправил шляпу, – мне солнцем голову напекло, или у нас раньше было больше коров?

– Твою же! – вдарив шпоры, Дженсен пустил коня вскачь; Джошуа помчался следом. – Хей-хей-хей, – Дженсен, объезжая коров по дуге, размахивал шляпой, сгоняя их в круг. – Пятнадцать голов не хватает, – растерянно пробормотал он, когда стадо сбилось в кучу. – Да что такое? Я их всего на одну ночь оставил!

– Не нужно было, – Джошуа взглянул на него с осуждением.

– Да Билли вчера прискакал испуганный, сказал, твоей Кэти стало плохо. Я уж решил, что придётся в город за доктором ехать, – Дженсен с досадой стукнул кулаком по луке седла, – вот и…

– Оставил бы его со стадом, – Джошуа оглядел коров.

– Джош, Билли всего восемь, – мягко возразил Дженсен. – А здесь сейчас не спокойно.

– Ты слишком его балуешь, не испорть мне парня, – Джошуа разверну лошадь. – Да ещё Кэти! Господи, вот послал Бог жену, плодовитую, как кошка. Зачем нам четвёртый, если мы троих прокормить не можем? – он поморщился. – Как думаешь, коров угнали?

– Если бы угнали, тогда уж всё стадо, – Дженсен осмотрелся. – Гляди-ка, что это там? – он указал в сторону креозитника с обглоданной листвой.

Когда они с Джошуа приблизились к кустам, то увидели за ними коровью тушу, уже вздувшуюся на солнцепёке. Соскочив с коня, Дженсен подцепил мыском сапога вывороченные наружу кишки и присел на корточки, разглядывая следы.

– Койоты, – поднявшись, он посмотрел на Джошуа. – Целый выводок: двое взрослых и три подросших щенка. Думаю, у них тут где-то рядом нора – я недавно видел крупного койота, жаль, ружья под рукой не оказалось. Видимо, мать учила щенков охотиться, вот они и напугали стадо. На здоровую корову они, конечно, напасть не рискнули бы, но эта еле на ногах держалась – я ещё думал, не пристрелить ли на мясо. Хотя, какое тут мясо, – Дженсен пнул тушу ногой.

– С чего бы им не охотиться на сусликов или мышей? – разозлился Джошуа.

– Потому что суслики нынче тощее наших коров, – Дженсен, поджав губы, обернулся к пасшимся животным, под шкурами которых явственно просматривались рёбра. – И как бы нам самим не пришлось охотиться на мышей. А вот нору нужно будет найти.

– Молодняк можно попробовать поймать живыми, – задумчиво кивнул Джошуа. – Глядишь, продадим.

– Было бы неплохо, – Дженсен залез в седло. – Ладно, следы ведут в сторону дороги на Бисби, едем. Там дальше начинаются земли Фергенсона, а он, сам знаешь, если увидит наших коров, успеет освежевать их раньше, чем мы – добраться до шерифа, – Дженсен хлопнул коня ладонью по крупу, и в этот момент раздались выстрелы – причём не один-два, а целая канонада.

– Что за чёрт? – Джошуа стеганул лошадь и рысью направился вперёд, стараясь держаться в тени пало-верде, пожухлая и наполовину опавшая листва которых, правда, почти его не скрывала.

Дженсен последовал за ним.

Когда впереди показалась дорога, они увидели нёсшийся на полной скорости дилижанс, запряжённый четвёркой лошадей, который преследовали конные всадники, человек десять.

– У них там что, пулемёт? – шёпотом спросил Джошуа.

Дженсен прислушался:

– Да. Гатлинга.

Пулемётная очередь, впрочем, вскоре стихла, да и выстрелы стали реже, и тем громче в наступившей тишине прозвучало мычание коров. Обернувшись на звук, Дженсен увидел, как из-за поворота неслось обезумевшее стадо – их стадо. Животных выстрелами из револьвера в воздух подгонял всадник на рослом вороном коне, сам одетый тоже во всё чёрное. Возница, заметивший внезапно возникшее препятствие, натянул поводья, но было слишком поздно – лошади шарахнулись в сторону, выламывая оглобли; передняя ось треснула, и дилижанс, рухнув вперёд, врезался в камень, отчего перевернулся, лишь одно чудом уцелевшее колесо ещё долго крутилось. Подъехавшие всадники спешились.

Один из них, одетый в коричневые штаны и бежевую куртку – Дженсен обозвал его про себя Рыжим – соскочил с коня и, пройдя между обломками дилижанса, хладнокровно пристрелил трёх копошившихся на земле людей.

– Дженс, едем отсюда, – Джошуа тронул его за руку.

– Нет, – помотал головой Дженсен. – Ты езжай, а я заберу стадо.

– Сдурел, – Джошуа перехватил поводья его коня. – Что в три года мозгов не было, что в тридцать три.

– Нет, – упрямо повторил Дженсен.

Раздался оглушительный взрыв – бандиты вскрыли дилижанс. Один пролез в него и появился, неся в руках обитый железом ящик. Рыжий выстрелом сбил замок и откинул крышку.

– Интересно, сколько там, – шепнул Джошуа.

– Много, – вздохнул Дженсен. – Очень много. Надеюсь, это деньги железнодорожной компании.

Он видел, как всадник в чёрном – Чёрный – не спеша приблизился к своей шайке. У Дженсена почему-то даже сомнений не возникло, что главарём был именно он. Рыжий, мигом подойдя к Чёрному, принялся что-то докладывать. Тот слушал, кивая головой, как вдруг из дилижанса выскочил охранник в залитом кровью сюртуке и, схватив одного из бандитов, приставил пистолет к его виску. Он что-то кричал, видимо, угрожал убить заложника, на что Чёрный, выступив вперёд, молниеносно выхватил револьвер из кобуры и всадил пулю бандиту в шею, а затем выстрелом в голову убил охранника.

– Вот это скорость, – восхищённо выдохнул Дженсен.

– Надо убираться подобру-поздорову, – Джошуа, всё ещё сжимавший повод его коня, чересчур резко потянул тот на себя, и конь, взбрыкнув, заржал.

Вся банда мигом повернулась в их сторону, щурясь на солнце и вглядываясь в заросли пало-верде.

– Кажется, у нас сегодня неудачный день, – пробормотал Дженсен.

Сжав во вспотевшей ладони карабин, он взвёл большим пальцем курок, наблюдая, как Чёрный и Рыжий, вскочив в сёдла, направились к ним. Джошуа, положив руку на рукоять кольта, выехал чуть вперёд.

– Привет, – приблизившись, кивнул Чёрный и улыбнулся Дженсену так широко и приветливо, будто был бакалейщиком, а Дженсен – его лучшим, никогда не бравшим в долг, покупателем.

Дженсен сразу узнал Чёрного – объявления о его розыске живым или мёртвым с портретом, надписью «особо опасен» и весьма заманчивой суммой вознаграждения за поимку висели на каждом столбе от Финикса до Михикале, а может, и дальше.

– Это наш скот, и мы хотим его вернуть, – сказал Джошуа.

Чёрный даже не посмотрел в его сторону, заинтересованно разглядывая губы Дженсена. Дженсен машинально облизнулся и сглотнул горькую жёлтую пыль – чуть раскосые глаза Чёрного прищурились, а улыбка превратилась в хищный оскал.

– Осторожнее, фермер, – ухмыльнулся Рыжий. – С Малышом Джей-Ти в таком тоне не разговаривают.

«Малыш» по прикидкам Дженсена был как минимум на голову выше его самого.

– У нас ничего больше нет. Только скот, – выдавил сквозь зубы Джошуа.

Малыш Джей-Ти поморщился, словно над ухом у него пищал надоедливый комар.

– Мы заберём коров и уйдём, – вступил в разговор Дженсен.

– Ваша полудохлая скотина мне ни к чему, – засмеялся Малыш Джей-Ти. – Но, боюсь, вам придётся немного прогуляться пешком.

Переглянувшись с Джошуа, Дженсен спешился. Рыжий забрал у них лошадей и шутливо отсалютовал на прощание. Развернув коня, Малыш Джей-Ти, подмигнул Дженсену:

– Надеюсь, ещё увидимся, крошка.

Дженсен в ответ сжал кулаки.
____________
* 110 градусов по Фаренгейту ~ 40 градусов по Цельсию.

Бандиты, вскочив на лошадей, во весь опор поскакали по направлению к Бисби, а Джошуа, матеря под нос на все лады Малыша Джей-Ти, пошёл к испуганным коровам. Дженсен, тяжело вздохнув, поплёлся следом. Проходя мимо дилижанса, он услышал слабый стон:

– Джош! – обогнув низкорослый кустарник, Дженсен плюхнулся на колени рядом с корчившимся в пыли мужчиной, зажимавшим ладонью несильно кровоточившую рану в боку. – Здесь раненый.

– Помоги мне встать, – прохрипел мужчина и мёртвой хваткой вцепился Дженсену в отворот куртки. – Я Байрон МакЭлрой. Мне срочно нужно попасть в Бисби. Я заплачу.

Он был уже в летах, худощав, с заострёнными чертами лица, тронутыми сединой волосами и холодной яростью во взгляде.

– Слушайте, мистер, вам лучше не двигаться, – Дженсен попытался аккуратно разжать пальцы МакЭлроя.

– Да помоги же мне подняться! – разозлился тот. – Я сам разберусь, что для меня лучше, – он неуклюже сел, но тут же со стоном повалился обратно; кровь пошла сильнее.

– Надо соорудить носилки, – сказал подошедший к ним Джошуа, – погоди, я сейчас принесу доски, – и он принялся перебирать обломки.

Когда носилки были смастерены, а МакЭлрой привязан к ним, Дженсен повернулся к брату:

– Собирай стадо и гони его к дому, а я дотащу раненого до города – всё равно собирался поговорить с Холмером, – горько усмехнулся он.

– Тут миль десять идти по самому солнцепёку, – Джошуа покосился на МакЭлроя, впавшего в беспамятство. – Ты справишься?

– Ну не оставлять же коров здесь, – резонно возразил Дженсен. – А ты, как управишься, возьми из стойла мою лошадь и скачи следом.

Джошуа вытащил из-за пояса кнут и кивнул:

– Договорились.

Дженсен не успел пройти и пары миль, как увидел привязанных к стволу железного дерева их с Джошуа лошадей.

– Эй, сегодня вам повезло, мистер, – обернулся он к МакЭлрою. – Видимо, Малыш Джей-Ти понял, что наши полудохлые клячи будут для них лишь обузой.

– Думаю, ты просто приглянулся ему, красавчик, – мерзко ухмыльнулся окровавленными губами МакЭлрой. – Благотворительность не в его стиле.

Дженсен промолчал. Он помог МакЭлрою вскарабкаться в седло – тот навалился на шею лошади, но сидел крепко – отвязал коней от дерева и повёл их под уздцы, не рискуя оставить раненого без присмотра. От усталости у Дженсена подкашивались ноги, в горле пересохло, но он упрямо тащился вперёд. МакЭлрой периодически стонал что-то, но слов было не разобрать, впрочем, Дженсен, наблюдая, как по груди лошади стекала тонкая струйка крови, радовался, что тот хотя бы оставался в сознании.

Ещё около двух миль спустя навстречу им из-за поворота вылетели пять всадников под предводительством шерифа. Один из них – молодой мужчина, в чистом костюме, щегольского вида пальто и шляпе, с тонкими, подкрученными на концах усиками – соскочил на землю и подбежал к МакЭлрою, испуганно заглядывая тому в лицо.

– Мистер МакЭлрой, вы слышите меня? – он нерешительно дотронулся до его руки. – Мистер МакЭлрой, вам нужна помощь? Это человек из агентства Пинкертона, – обернувшись, пояснил он остальным.

– Он был в дилижансе, который ограбила банда Малыша Джей-Ти, – подошёл к шерифу Дженсен.

– Куда они направились? – нахмурился тот.

– Ну, ускакали в сторону города, а дальше я не знаю, может, свернули куда по дороге, – пожал плечами Дженсен.

Шериф, лихо развернув коня, крикнул своим помощникам:

– Возвращаемся! – и через минуту те скрылись в облаке пыли.

Дженсен повернулся к щёголю, который пытался осмотреть рану МакЭлроя, и сказал:

– Лезь в седло. Если зажмём его лошадь с двух сторон нашими, то через час доберёмся до Бисби.

– Да-да, конечно, – засуетился тот и неуверенно улыбнулся: – Я – Грэйсон.

– Эклз, Дженсен, – кивнул Дженсен и вскочил на коня.

В Бисби стоял переполох. Улицы были заполнены вооружёнными людьми, которые методично осматривали все дома – Дженсену не было до них дела, и он направился в контору Холмера.

Тот стоял на крыльце, с мрачным видом смотря на всё происходившее.

– Какого дьявола они тут ищут? – пробормотал он.

– Малыша Джей-Ти, – Дженсен снял шляпу. – Здравствуйте, мистер Холмер. Есть разговор.

– Малыш Джей-Ти в городе? – заинтересованно спросил тот и спустился с крыльца, кивком головы велев своему помощнику, Такеру, следовать за ним. – Весьма забавно.

– Мистер Хормер, – Дженсен бросился следом. – На пару слов по поводу долга. Джошуа сказал, вы собираетесь подать на отца в суд. Прошу, не надо. Позвольте мне расплатиться этим, – он вынул из кармана брошь.

– К чему мне твои дешёвые побрякушки, – отмахнулся Холмер и, достав револьвер, направился в сторону ближайшего, ещё не осмотренного помощниками шерифа здания.

– Это золото, – Дженсен положил руку ему на плечо, останавливая. – Клянусь, мистер Холмер, засуха кончится, и мы вернём вам всё до последнего цента.

– Конечно, вернёте, – развернувшись, Холмер с такой силой отпихнул Дженсена, что он, не удержавшись на ногах, упал, – иначе я спалю вашу ферму дотла, а землю продам железнодорожной компании – они предложат мне гораздо больше, чем ты просто можешь себе представить! А теперь исчезни, и не возвращайся, пока у тебя не будет наличных. Но советую поторопиться – сроку даю неделю, моё терпение не безгранично.

Дженсен медленно поднялся и, отряхиваясь, направился к своему коню, как вдруг заметил привязанного у салуна вороного Малыша Джей-Ти. Сомнений быть не могло: Дженсен давно уже не видел таких холёных лошадей. Решение вспыхнуло в мозгу спичкой – выхватив из седельной сумки карабин, Дженсен бросился в салун, повторяя про себя: «Живым или мёртвым».

– Малыш Джей-Ти, выходи, я знаю, ты здесь! – закричал он, распахивая двери.

– Я же говорил, что мы ещё увидимся, – Малыш Джей-Ти спускался по лестнице с таким спокойным и беззаботным видом, будто сейчас вовсе не на него шла охота по всему Бисби. – Ты что-то не в духе, фермер, нашёл своих лошадей и коров?

– Да, мои лошади у меня, – Дженсен взвёл курок. – Но из-за тебя пострадали две коровы.

Малыш Джей-Ти рассмеялся:

– Значит судьба у них такая, – он приблизился к Дженсену вплотную и заглянул ему в глаза. – Кстати, не советую делать то, что ты собираешься – мне бы не хотелось убивать тебя, крошка.

– Ещё раз так меня назовёшь, и я пущу тебе пулю в лоб, – отшатнувшись, вскинул карабин Дженсен.

Малыш Джей-Ти поморщился:

– Ну что ж ты такой неразговорчивый – я рассчитывал поболтать с тобой, выпить. Хочешь виски? Я угощаю. Эмми, – он сделал знак хозяйке.

– Нет, спасибо, – отказался Дженсен.

– Жа-а-аль, – расстроенно протянул Малыш Джей-Ти. – Но попробовать предложить стоило: я в курсе, что меня ищут по всему городу – второй шанс навряд ли представится. Кстати, я Джаред, – он широко улыбнулся, – Малыш Джей-Ти – это для моих ребят, а так… ну… в общем, за знакомство, – отсалютовав Дженсену стаканом, он залпом осушил его и со звоном поставил на столешницу.

Дженсен во все глаза смотрел на Джареда и не видел перед собой хладнокровного убийцу: выглядел тот лет на двадцать пять – почти юноша – его глаза горели восторгом и предвкушением приключения, а на щеках от улыбки появились ямочки, какие встречались обычно только у маленьких детей. Дженсен не мог не признать, было в Джареде что-то притягательное.

– Нравлюсь? – будто прочитав его мысли, приподнял бровь Джаред.

– Мне нравится вознаграждение, назначенное за твою голову, – процедил Дженсен.

Джаред вынул из нагрудного кармана холщёвый мешочек, в котором позвякивали монеты, и развязал его:

– Сколько я должен тебе за коров, фермер? – он швырнул на барную стойку деньги: – Вот тебе компенсация.

Дженсен с недоумением взглянул на них.

– Сколько ты получаешь в день? – спросил Джаред.

– Два доллара, когда нанимают, – ответил Дженсен.

– Вот тебе два доллара за полдня, – ещё две монетки оказались на столешнице. – А теперь прости, твоё общество приятно, но, боюсь, мне пора, – блеснув глазами из-под чёлки, Джаред зачесал пятернёй волосы назад и надел шляпу.

Дженсен боковым зрением заметил в окне вооружённого мужчину – видимо, шериф и его люди окружали здание.

– А брату моему заплатишь? – шагнув вперёд, он загородил Джареду выход – тот прикусил нижнюю губу:

– Конечно, – ещё пара монет, глухо звякнув, упали в общую кучку. Нагнувшись, Джаред горячо выдохнул Дженсену на ухо: – Что-нибудь ещё, крошка?

– Накинь мне пять долларов сверху, – шепнул Дженсен.

– А это ещё за что? – Джаред и не думал отстраняться – Дженсен чувствовал его учащённое дыхание на шее.

– За мои нервы, – сердце колотилось, набирая обороты.

Джаред, мазнув большим пальцем по запястью Дженсена, вложил ему монеты во вспотевшую ладонь, и тут, с грохотом распахнув двери, в салун ворвался шериф с помощниками:

– Руки вверх, Малыш Джей-Ти!

Отойдя к барной стойке, Дженсен смахнул деньги в карман – Джаред, не сводя с него взгляда потемневших глаз, поднял руки, показывая, что безоружен. Со стороны чёрного хода показались Холмер и Такер.

– Такер, забери у него оружие, – приказал шериф, застёгивая на Джареде наручники – Дженсен отступил на несколько шагов; глубоко внутри ворочалось иррациональное чувство отвращения к самому себе.

– Малыш Джей-Ти, – Такер повертел в руках чёрный револьвер с золотым распятием на рукоятке, – захвачен в Бисби, – с гордостью сказал он.

– Будь с ним поосторожнее, – Джаред наконец отвернулся от Дженсена и перевёл взгляд на своё оружие: – На нём проклятие.

На секунду в глазах Такера мелькнул страх, но потом он рассмеялся:

– Да конечно.

– Вот и проверишь, – спокойным голосом произнёс Джаред.

– Подгоним дилижанс и вывезем этого ублюдка отсюда, – распорядился шериф. – Всем держать его на прицеле, – он кивнул одному из своих людей, и тот выбежал на улицу.

– А может, пристрелим его прямо здесь? – Такер приставил к груди Джареда ствол его же револьвера.

– Если ты это сделаешь, завтра утром в вашем срань-сити всех перебьют, – в салун в сопровождении Грэйсона и ветеринара – Дока, как все его называли в городе, и который помимо скота оказывал помощь людям – вошёл МакЭлрой.

Дженсен отметил, что выглядел тот паршиво, но на ногах держался твёрдо.

– Двадцать два ограбления, – выступил вперёд Грэйсон, – свыше четырёхсот тысяч долларов украдено, – он с интересом оглядел вполне довольного собой и скромно улыбавшегося Джареда. – Южно-Тихоокеанская компания обязательно добьётся, чтобы Малыш Джей-Ти был осуждён Федеральным судом, – холодно сказал он. – Его ждёт публичное повешение, чтобы другим неповадно было, и на это мы денег не пожалеем.

Джаред стоял, потупив взгляд в пол, кажется, даже покраснел от смущения – вообще он всем своим видом напоминал Дженсену нашкодившего щенка, но, судя по всему, угрозы Грэйсона его ничуть не пугали.

– Доставим выродка на станцию Контеншен, – сказал шериф. – Ежедневно в три десять оттуда отходит поезд на Юму. Посадим его в вагон для арестантов, а дальше, Грэйсон, уж вы с ним сами разбирайтесь. Мне нужно ещё три человека. Возьмём Такера...

– Это хорошо, – пробормотал себе под нос Джаред.

– Я пойду, – прохрипел МакЭлрой.

– Но вы ранены, – возразил шериф.

– Я сюда добрался, и я выберусь отсюда, – с мрачным видом сказал тот.

– Хорошо, – согласился шериф, – Док пойдёт с вами.

– Что? – в удивлении распахнул глаза Док и поправил на носу очки с круглыми стёклами. – Я?

– Он же стрелять не умеет, – рассмеялся Такер.

– Я был лучшим стрелком в полку, я пойду, – тихо сказал Дженсен – все, включая Джареда, обернулись к нему. – За двести долларов.

– Ты за Север или за Юг дрался, Дженсен? – прищурился Грэйсон.

– За Север, – вздёрнул подбородок тот.

– Мы Южная компания, – Грэйсон сделал паузу, – но наш владелец из Чикаго. Хорошо. Двести долларов будут твои. Идём! – скомандовал он.

Шериф подтолкнул Джареда в спину стволом винтовки, и все направились к выходу.

– Спасибо, – сказал Дженсен Грэйсону, поравнявшись с ним.

– Благодарить будешь после, – передёрнул плечами тот.

Они вышли на улицу – ото всюду доносились возгласы:

– Малыш Джей-Ти.

– Глядите, глядите!

– Будь я проклят, это действительно он.

Джаред, чуть склонив голову, поглядывал по сторонам. На перекрёстке остановился дилижанс, и один из людей шерифа, забежав вперёд, распахнул его дверь. Вокруг собралась целая толпа зевак – многие выглядели взволновано или напугано, и когда Джаред приблизился, замолчали. Теперь на улице стояла звеневшая тишина – было слышно, как жужжали мухи и шумно дышали впряжённые в дилижанс лошади. Дженсен чувствовал, что сердце колотилось где-то под горлом, гоня по венам ударную дозу адреналина. Ускорив шаг, он пошёл рядом с Джаредом и тот шепнул ему:

– Значит, Дженсен. Крошка-Дженни.

Дженсен вскинулся, но в этот момент тишину расколол звук выстрела, и из-за угла дома показался всадник – Рыжий.

– Этот город сгорит в огне! – он во весь опор пронёсся по улице, уложив меткими выстрелами двух помощников шерифа.

Док бросился к одному из раненых; многие, выхватив оружие, принялись палить вслед Рыжему, однако, безрезультатно. Дженсен упёр ствол карабина в бок Джареду, который, усмехаясь, смотрел на удалявшуюся фигуру подельника.

– Твой дружок? – Дженсен подтолкнул его к дилижансу.

– Чарли Принц, – подмигнул ему Джаред. – Слышал о таком? Моя правая рука.

– Мне показалось, или он и вправду подводит глаза? – Дженсен отошёл, позволяя Такеру и шерифу впихнуть Джареда в экипаж.

– Осторожнее, а то решу, что ты ревнуешь, – тот безропотно позволил приковать себя к решётке на окне.

Шериф жестом приказал Джареду замолкнуть и повернулся к остальным.

– Мистер МакЭлрой, Такер, по коням. Скачите на ранчо Эклза, а я с дилижансом приеду туда чуть позже. Колин, – подозвал он последнего оставшегося в живых помощника, – ты тоже отправляйся на ранчо. У меня есть план.

Вернувшись домой, Дженсен собрал в столовой мать, Джошуа, Кэти с Билли и рассказал им о принятом решении.

– Ты с ума сошёл? – нахмурился Джошуа. – Банда малыша Джей-Ти убьёт вас. Эти выродки ни перед чем не остановятся, чтобы освободить своего главаря!

Дженсен потёр щёки ладонями.

– Двести долларов, Джош. Понимаешь? Двести долларов!

– Это опасно, сынок, – всплеснула руками миссис Эклз.

– Я знаю, – Дженсен обнял её. – Но это наш последний шанс сохранить ранчо. Не волнуйся, я буду осторожен. Шериф не дурак, думаю, у него припрятан козырь в рукаве.

– Они едут! – раздался с улицы голос Такера, и Дженсен, поцеловав мать в макушку, пошёл на улицу.

По дороге, действительно, двигался дилижанс. Почти поравнявшись с оградой ранчо, он вдруг остановился – возница, соскочив на землю, осмотрел колесо и, повернувшись к стоявшим на крыльце Дженсену, Такеру и Колину закричал:

– Хей! Помогите! У нас колесо в яму попало!

– Идём, – тут же сориентировавшись, Дженсен поднял с земли толстую жердь, которую можно было использовать, как рычаг, чтобы приподнять дилижанс, и бегом направился к нему.

Такер и Колин бросились следом.

На самой вершине холма Дженсен заметил крохотную фигурку всадника – заходившее солнце слепило глаза, но он был уверен, это Принц наблюдал за ними. Когда они подошли к дилижансу, возница забрал у Дженсена жердь и, подсунув её под колесо, навалился сверху – Дженсен и Такер принялись «помогать» ему. Шериф, соскочив с козел, быстро отпер дверь и за цепь дёрнул Джареда на себя.

– Спасибо за поездку, – вежливо улыбнулся тот.

– Выходи и раздевайся.

– Что, прямо вот так сразу, – Джаред наигранно в ужасе округлил глаза.

– Не паясничай, – шериф заставил его поменяться с Колином плащами и шляпами – Принц не мог этого видеть, так как экипаж загораживал ему обзор – после чего Колин сел в дилижанс.

– Умеют в вашем городе мухлевать, – вздохнул Джаред.

– Надеюсь, Принцесска заглотит наживку, – шериф вскочил обратно на козлы и хлестнул лошадей кнутом. – У нас резвые лошадки – к завтрашнему вечеру мы будем в форте, а против Шестого Кавалерийского у парней Малыша Джей-Ти нет шансов.

Дженсен и Такер в последний раз «подтолкнули» дилижанс, и тот тронулся. Возница, уже на ходу заняв своё место, забрал у шерифа вожжи.

– Удачи, – сказал Дженсен. – Когда вернётесь, проведайте мою семью.

– Само собой, – отсалютовал ему шериф.

– Дженни, с твоей стороны было так мило пригласить меня в гости, – Джаред помассировал натёртое наручниками запястье.

– Идём, – Такер подтолкнул его в спину. – И смотри, без фокусов.

Джаред рассмеялся, но послушно направился к крыльцу, на котором стояли миссис Эклз и Джошуа с нацеленным на Джареда карабином.

– Мэм, – склонил голову в учтивом поклоне тот.

Мисси Эклз промолчала.

– Долго он пробудет у нас? – спросила она Дженсена.

– Час. Может, чуть больше, – развернувшись, он приставил «козырьком» ладонь ко лбу и взглянул на холм – лошадь Принца спускалась вслед удалявшемуся дилижансу, от сердца отлегло. – Думаю, мы выдвинемся после захода солнца.

Накрыв к ужину, миссис Эклз пригласила всех за стол. Док и Такер, отказавшись, остались дежурить на улице, зато остальные потянулись в гостиную.

– Приятного аппетита, – Дженсен бухнул перед Джаредом тарелку с отварным картофелем и запечённой говядиной.

– Спасибо, – поблагодарил тот и, не дожидаясь, пока остальные рассядутся, принялся есть.

– Вы забыли помолиться, – сказал Билли, с любопытством разглядывавший Джареда.

– Некрасиво учить других людей манерам, – одёрнула сына Кэти.

– Убийцы что, молиться не должны? – наморщил лоб Билли.

– Молитва она для всех, – Кэти ласково потрепала его по вихрам.

– Тогда надо помолиться, – уверенным тоном произнёс Билли.

– Я бы тоже хотел услышать молитву, – подал голос МакЭлрой, который вместо того, чтобы есть, осматривал свою винтовку.

Джаред фыркнул так громко, что чуть не выплюнул не дожёванный кусок.

Миссис Эклз, сложив руки, зашептала:

– Господь отец наш и заступник. Благодарим тебя за любовь твою…

Джаред, запихнув в рот чуть ли не целую картофелину, нарочито громко чавкал.

– …благослови нашу пищу, которую мы вкушаем и храни тех, кто разделяет её с нами, – мисси Эклз кинула на него быстрый взгляд. – Аминь

– Аминь, – повторили все – даже Джаред с набитым ртом.

– Если дядя Дженс захочет, он вас запросто пристрелит – он в зайца с пятидесяти ярдов попадает, – с гордостью заявил ему Билли.

– Билл, – прикрикнул на сына Джошуа.

– Стрелять в животное не одно и то же, что в человека, – повернулся к племяннику Дженсен.

– Никакой разницы, – Джаред с наслаждением отправил в рот очередной кусок картошки. – То же самое. Не верите, спросите у Байрона…

МакЭлрой вскинул на Джареда тяжёлый взгляд.

– … ведь Байрон сотни людей убил: мужчин, женщин, детей; шахтёров, апачей, – спокойно продолжил тот.

– Я убивал только тех, кто этого заслуживал, – МакЭлрой отложил в сторону тряпицу, которой протирал винтовку.

Джаред покачал головой:

– Всякий путь человека прям в глазах его, но Господь взвешивает сердца. Притчи, глава двадцать первая, – он выразительно взглянул на миссис Эклз.

Та, поджав губы, поднялась из-за стола и взяла тарелку:

– Прошу меня извинить, но мне ещё надо накормить больного мужа. Билли, девочки, идёмте, – обратилась она к детям.

Билли, насупившись, с видимым неудовольствием поплёлся за бабушкой.

– У вас очаровательные дети, мэм, – проводив их взглядом, обратился Джаред к Кэти. – Сущие ангелы. И я вижу, скоро вы ждёте прибавления.

Кэти, нахмурившись, положила ладонь на живот и ничего не ответила.

– Могу ли я на правах гостя попросить порезать мне мясо? – отложив вилку, поинтересовался Джаред. – Понимаю, ожидать, что вы дадите мне нож бессмысленно, но говядина жестковата. Ничего удивительного, конечно – я видел утром ваших коров… Жалкое зрелище.

Внутренне закипая от злости, Дженсен пододвинул к себе тарелку Джареда и принялся пилить ножом мясо с таким усердием, что раздавалось позвякивание.

– О, спасибо, – Джаред наблюдал за ним, подперев подбородок кулаком. – Не мог бы ты срезать жир? Я не ем его. А ещё хрящи. Хрящи тоже, пожалуйста, убери.

Дженсен, стиснув зубы, дорезал мясо и протянул тарелку Джареду.

– Держи.

Джаред горестно вздохнул, а потом спросил:

– А можно узнать, где это ты охромел?

– Ничего не говорите ему, – закончивший чистить и осматривать винтовку, МакЭлрой принялся за ужин.

– Это ведь случилось на войне? – Джаред поймал Дженсена взглядом и теперь смотрел пристально, не отпускал. – Где ты служил?

– Вторая снайперская рота, Гринфилд, Массачусетс, – ответил Дженсен. – А ещё мне довелось участвовать в сражении за Капитолий.

– Вот как, – с неподдельным интересом посмотрел на него Джаред. – Тогда расскажи, что случилось с твоей ногой – южане постарались?

Дженсен, опустив голову, скривил губы, и в этот момент на улице раздались выстрелы. Кэти вцепилась пальцами в столешницу; МакЭлрой и Джошуа, подскочив, бросились к двери.

– Следи за ним, – кинул Дженсену через плечо брат.

Дженсен, медленно опустившись на стул, положил перед собой карабин. Джаред, казалось, потерял к нему всякий интерес и повернулся к Кэти:

– Вы были в Сан-Франциско?

– Если вы не против, я бы предпочла с вами не разговаривать, – с достоинством ответила та.

Дженсен, приподняв бровь, взял солонку и, посолив мясо, сказал:

– У вас потрясающего цвета глаза, лазоревые, как океан в ясную безветренную погоду. Мне, правда, больше нравится зелёный цвет глаз. Как у Дженсена, к примеру.

Дженсен с такой силой сжал рукоять карабина, что заломило пальцы.

– Увы, – подмигнул Кэти Джаред, – я не какой-нибудь романтик-поэт из Бостона и не умею красиво выражаться, но я бы сравнил цвет его глаз с кактусом сагуаро, колючим, но покрывающимся весной нежными ароматными белыми цветами.

– Заткнись, – выдохнул Дженсен.

Джаред не успел ничего ответить – в столовую ввалились Джошуа, Док и МакЭлрой.

– Кажется, Док принял суслика за бандита, – сказал Джошуа.

Док, покраснев, снял очки и протёр их платком.

– Думаю, нам пора ехать, – сказал молчавший всё это время Грэйсон. – Солнце уже зашло.

Словно услышав его слова, в комнату вошла миссис Эклз. Жестом отозвав Дженсена в коридор, она всхлипнула:

– Он опасный человек, сынок. Откажись от этой работы – ещё не поздно. Никто не обвинит тебя. Я предчувствую несчастье, а сердце матери никогда не врёт.

– Мама, – Дженсен успокаивающе погладил её по плечу. – Всё будет хорошо. Верь мне. А теперь прости, нам пора седлать лошадей, – и он пошёл на конюшню.

Когда Джареда вывели из дома, он направился было к своему вороному коню, но дорогу ему преградил Такер:

– Э-э-э, нет. Это теперь мой конь – ты поедешь на этой кляче, – он подтолкнул Джареда к худой, еле державшейся на ногах, лошади.

Джаред смерил Такера полным ненависти взглядом, но подчинился.

Джошуа поправил у лошади Дженсена подпругу и, протянув ему поводья, заявил:

– Я еду с тобой.

– Нет, – покачал головой Дженсен.

– Ты же знаешь, я скачу гораздо быстрее и стреляю лучше любого из них, – прошипел Джошуа. – Пинкертонец ранен, от ветеринара вообще не будет никакого толка, железнодорожник мёртвый балласт, а этот ублюдок Такер бросит вас сразу же, как только…

– Хватит, Джош, – устало прервал брата Дженсен. – Если со мной что-то случится в дороге – невелика беда. Но у тебя беременная жена, дети… У меня нет времени спорить. Я еду один и точка. Так надо.

Джошуа, разозлившись, всунул поводья Дженсену в руки, резко развернувшись, поднялся на крыльцо и встал рядом с матерью, которая куталась в платок, будто ей было зябко.

– Итак, парни, может, мы, наконец, уже тронемся в путь? – поинтересовался Джаред.

– Помолчи, – фыркнул Такер. – Ты ведь арестант: не разговариваешь, не ходишь в сортир и даже не дышишь, пока мы не разрешим. Это ясно?

Усмехнувшись, Джаред осклабился:

– Мне ясно, что тебя я убью первым.

Такер дёрнулся было к нему, но МакЭлрой преградил ему дорогу и скомандовал:

– Выезжаем.

– Спасибо за гостеприимство, мэм, – поклонился миссис Эклз Джаред. – Я пригляжу, чтобы с Дженни ничего не случилось. Обещаю.

Они выехали со двора.

Часа за три до рассвета МакЭлрой, заметив, что Док и Грэйсон едва ли не валились с лошадей от усталости, решил устроить привал. Отъехав за гряду, так чтобы с дороги их не было видно, всадники спешились. Док, вздыхая, потирал копчик, а Грэйсон и вовсе без сил опустился на землю. Джаред глядел на них, ухмыляясь – сам он, присев, откинулся на большой валун.

Собрав сушняк, Дженсен быстро развёл небольшой костёр, вокруг которого все и расположились.

– Поспим часов пять и двинемся дальше, – предложил Такер. – Дежурить будем по очереди.

– Идёт, – МакЭлрой плотнее запахнул полы плаща и надвинул на глаза шляпу.

– Я подежурю первым, – Дженсен подбросил в костёр палу толстых сучьев.

– Разбуди меня следующим, – кивнул Такер.

Минут через пятнадцать все заснули, кроме Джареда. Тот сидел и, не мигая, смотрел в костёр – Дженсен видел, как в его глазах отражались языки пламени.

– Так что всё-таки у тебя с ногой? – наконец нарушил молчание Джаред.

– На войне ранили в бедро, – поморщился Дженсен. – Когда вытаскивали пулю, задели какой-то нерв.

Джаред неуловимым движением придвинулся ближе и, задрав голову, шепнул:

– Звёзды сегодня низкие. Красивые.

– Как и всегда летом, – покосился на него Дженсен.

Джаред рассмеялся.

– Тебя призвали в армию Линкольна, или ты добровольно пошёл?

Дженсен помолчал, раздумывая:

– Ни то и ни другое, наверное, а может, всё вместе. Я пошёл добровольцем в Массачусетское ополчение, а в шестьдесят втором у Федерального правительства осталось мало людей, и они отовсюду вызвали ополченцев на защиту Вашингтона.

– Там тебя и ранили, – подвёл итог Джаред. – Что ты здесь делаешь, Дженсен? Тебе надо коров пасти на своём ранчо и ухаживать за больным отцом. Ведь ты не работаешь на железную дорогу, как этот мистер Начищенные ботинки, – он кивнул в сторону мирно посапывавшего Грэйсона. – И ты не пинкертонец.

– Мне не по душе, что такие, как ты, на свободе разгуливают, – Джаред пошевелил палкой алые угли – в воздух взлетел сноп искр.

Джаред, поморщившись, отстранился:

– Брать то, что нравится, в людской природе – такими мы рождены, – он сел в пол-оборота к Дженсену и оскалился: – Мне вот, например, сейчас нравишься ты.

Дженсен промолчал.

– У твоего брата красивая жена и славные ребятишки, – продолжил Джаред. – А ты почему не женился?

– Мы и так еле сводим концы с концами, – буркнул Дженсен. – Куда я семью приведу?

Джаред закусил нижнюю губу:

– В тесноте да не в обиде, – в его расширенных чёрных зрачках отражением плескались красные всполохи: – Может, дело в другом? Может, не встретилась та самая? Впрочем, – задумчиво пробормотал он, – никогда не поверю: мужественный герой войны – женщины падки на таких.

– Я не очень-то умею находить с ними общий язык, – Дженсен злился на себя за этот дурацкий разговор, за откровенность с ублюдком, который единственное, что заслуживал – петлю на шею, но тихий, вкрадчивый голос Джареда будто пробирался под кожу.

– Конечно, с коровами-то попроще будет, – согласился Джаред. – Ну, и как же ты спускаешь пар, ковбой? Наведываешься в публичные дома? Говорят, там есть хорошенькие девочки. Может, посоветуешь какую.

– Послезавтра тебя повесят, – веско сказал Дженсен. – Думаю, тогда тебе уже будет не до девочек.

– Всё возможно, – с прискорбным видом согласился Джаред, а затем, улыбнувшись, провёл языком по кромке верхних зубов. – Знаешь, я бы хотел снять один из этих крошечных номеров над салуном с пыльными занавесками и скрипучей кроватью, застланной прелыми простынями, привести туда тебя и оттрахать. Ты ведь тоже этого хочешь, крошка-Дженни, – наклонившись, выдохнул Джаред на ухо Дженсену, – я же вижу, как ты на меня смотришь.

Удар вышел короткий, без замаха, кажется в скулу – Джаред, втянув воздух сквозь стиснутые зубы, ухватил Дженсена за отворот шинели и дёрнул на себя, прошептав в самые губы:

– Вот таким ты мне нравишься, Дженсен. Бешеным, словно необъезженная норовистая кобылка.

Дженсен ударил ещё раз, и Джаред разжал пальцы, позволяя ему отстраниться:

– Кажется, очередь Такера дежурить.

Дженсен, поднявшись, подошёл к Такеру и, растолкав его, улёгся на нагретое место. Он постарался заснуть как можно скорее, не желая тратить драгоценные минуты – и так прилично вымотался за сутки – однако перед глазами почему-то стояла картинка полутёмного номера с разворошённой кроватью и Джаредом на ней.

Такер, с хрустом ломая ветви для костра, напевал себе под нос:

– Ждала меня облава в дальнем чужом краю. Схватил шериф меня и потащил в тюрьму. Утром меня повесят, на рассвете дня, и моя родная не дождётся меня…

Дженсен постарался сосредоточиться на заунывном мотиве и почти провалился в сон, как вдруг раздались вскрик и судорожные хрипы. Вскочив, Дженсен расширившимися от ужаса глазами смотрел на Джареда, который бил Такера в шею вилкой – вилкой, надо заметить, с ранчо Дженсена. Метал с громким, противно чавкавшим звуком легко входил во вспоротую кожу; кровь хлестала фонтаном, булькала, пенилась на губах уже переставшего дёргаться Такера.

– Ах ты, сукин сын! – подбежавший к Джареду МакЭлрой ударом ноги в живот отбросил того от Такера и врезал в лицо прикладом.

На восьмом ударе Дженсен перехватил его руку:

– Если он потеряет сознание, то не сможет ехать верхом.

– Значит, свяжем и взвалим на седло, как овцу, – МакЭлрой всё же опустил винтовку. – Поднимайся, – он вздёрнул Джареда на ноги. – Все поднимайтесь – мы выезжаем.

– А как же Такер? Его надо похоронить… – раздался неуверенный голос Дока.

– Некогда, – МакЭлрой уже вскочил на свою лошадь. – Будем копать, выроем могилу самим себе.

Джаред, свистнув, подозвал своего вороного:

– Никогда не забирай у ковбоя лошадь – это может плохо окончиться, – наставительным тоном проговорил он.

– Почему ты не убил меня и не сбежал? – подошёл к нему Дженсен.

Джаред отёр струившуюся из разбитой губы кровь о плечо:

– Я обещал твоей матери приглядеть за тобой, а я всегда держу данное слово.

продолжение в комментариях

@темы: J2, фестово, фанфикшен