котлетка
А это мой первый нуар. Я бы даже сказала, это стилизация под нуар.
Полный нуар. Большеникагда!!!
Название: Бессердечные
Автор: Тёмная Нимфа
Бета: Erynia, Pretty Penny, silver_autumn
Баннер: Белый кролик
Пейринг: Дженсен/Джаред, упоминание Дженсен/ОМП, ОЖП, Джаред/ОМП, ОЖП, ДДМ/Женевьев, ДДМ/Данниль
Рейтинг: NC-17
Жанр: нуар, немного детектив, романс
Размер: ~ 12 500 слов
Дисклеймер: администрация бара не несёт ответственности за оставленное на видном месте
Саммари: родителей Джареда зверски убивают в собственной спальне. Джаред – один из подозреваемых, впрочем, у него хорошее алиби. Сам Джаред считает, что с родителями расправились конкуренты отца, и отправляется на поиски уехавшего из города крёстного, Джеффри Моргана. Морган – партнёр отца по бизнесу, и Джаред боится, что тому тоже угрожает опасность.
Предупреждения: полный нуар, цинизм, грязь, блад-плей, возможно, кто-то сочтёт окончание фика открытым
Джареду 18 лет, Дженсену 35 лет

Бессердечные
Когда солнце начало клониться к горизонту, Джаред почти миновал грязный нищенский пригород родного Кингсвилла. Он шёл по выщербленной дороге, по обе стороны которой теснились бедняцкие лачуги, и всё время прибавлял шаг, так как царивший здесь зловонный запах был невыносим. Впрочем, в покосившихся домах с облезлой краской на фасадах и скрипучими ставнями, в заросших сорняками газонах, в забитых тухлыми отбросами мусорных баках Джаред видел правду жизни – ту самую неприкрытую, неприукрашенную, не припудренную, как проститутки с Коррал-авеню, и ему нравилось это.
«Людей, которые здесь живут, можно узнать по запаху, – думал Джаред. – Они провоняли своими развалюхами, плесенью и гнилью, дешёвой выпивкой. Но главное – погрязнув в своих грехах и пороках, они медленно разлагаются изнутри, поэтому от них и смердит, как от раздувшейся на солнцепёке коровьей туши. Зато они честны – они такие, какие есть. Честны и чисты, как бы смешно это ни звучало».
Джаред усмехнулся и аккуратно обошёл валявшуюся на тротуаре дохлую кошку, по-видимому, сбитую автомобилем, на вывалившихся из живота кишках которой сидели перламутрово-зелёные здоровые мухи.
У покорёженного дорожного щита «Вы покидаете Кингсвилл, счастливого пути!» Джаред остановился; обочина была усеяна смятыми алюминиевыми банками от газировки, пустыми сигаретными пачками и прочим мусором. Пнув подвернувшийся под ноги обрывок газеты, Джаред подумал, что было бы неплохо поймать попутку, и, словно в ответ на его мысли, из-за угла, залихватски заложив вираж, вылетел пижонский бежевый «Паккард». Обдав Джареда клубом рыжей техасской пыли, он остановился, и Джаред, прокашлявшись, смог разглядеть водителя. Им оказался приятной внешности мужчина лет тридцати пяти, одетый с иголочки, с настолько греховно красивым ртом, что Джаред сразу решил: тот любимчик всех женщин без исключения по эту сторону Мексиканского залива. Впрочем, судя по откровенному взгляду, которым мужчина окинул Джареда с головы до пят, женщинам от него перепадало всё же не слишком много любви.
– Привет, – мужчина улыбнулся, обнажая полоску ровных белоснежных зубов. – Разве матушка не учила тебя, что маленьким мальчикам опасно гулять в столь позднее время суток?
– Матушка учила меня никогда не разговаривать с незнакомцами, – ответил Джаред.
Мужчина, развернувшись к нему всем корпусом, закинул локоть на спинку сиденья.
– Твоя матушка – мудрая женщина: тебе действительно не стоит разговаривать со мной и садиться ко мне в машину, если не хочешь попасть в неприятную историю.
Джаред, хмыкнув, открыл переднюю дверь «Паккарда» и плюхнулся на нагретое солнцем кожаное сиденье.
– Мудрость моей матушки не спасла её от смерти, а я парень рисковый.
Мужчина медленно облизал нижнюю губу.
– И как же тебя зовут, малыш?
– Джаред Падалеки, – представился Джаред. – Но ты можешь звать меня Джей-Ти. И да, я давно уже не малыш.
– Дженсен. Дженсен Эклз, – мужчина протянул ладонь, и Джаред ответил на крепкое рукопожатие. – И в каком же месте ты давно уже не малыш? Потому что сейчас перед собой я вижу патлатого щенка-переростка, но никак не мужчину.
– Мне уже восемнадцать, – обиженно протянул Джаред, и Дженсен расхохотался.
– Ладно, едем, – скомандовал он.
Взревев мотором, «Паккард» сорвался с места.
Случайные попутчики
Достав из бардачка пачку «Мальборо», Дженсен выбил сигарету и, ловко сунув её в рот, прикурил.
– Так куда ты направляешься, Джей-Ти?
– В Бишоп. Еду повидать кузину.
– Скажи мне – она красотка?
– Чуть миловиднее крокодила, а что?
– Ну, вдруг я подыскиваю себе жену и хочу породниться с тобой.
Отобрав у Дженсена сигарету, Джаред сделал пару глубоких затяжек, а затем бесцеремонно ткнул фильтром Дженсену в губы.
– Как ты куришь такую гадость?
– А ты что предпочитаешь?
– «Кэмел».
– Ну извини, – побарабанил большими пальцами по рулю Дженсен и, повернувшись, выдохнул дым Джареду в лицо.
– А ты куда едешь?
– В никуда, – легко ответил Дженсен. – Путешествую по югу после смерти жены. Ничего особенного: наматываю на счётчике милю за милей, останавливаюсь в дешёвых мотелях или роскошных отелях – в зависимости от настроения, смотрю местные достопримечательности и подбираю случайных попутчиков, ведь никогда не знаешь, что готовит тебе новая встреча. Может быть, это будет знакомство на всю жизнь…
– А может быть, тебя выкинут в придорожную канаву с пробитой головой.
– Ты слишком жесток, малыш.
– А если меня заводит жестокость?
– Даже так? – Дженсен щелчком выкинул окурок в окно. – Не слишком ли много откровений?
– Ты сам сказал, я случайный попутчик. В Бишопе мы расстанемся и больше никогда в жизни не пересечёмся, так не всё ли мне равно, что ты будешь знать про меня?
– В этом есть своя правда, Джей-Ти.
Чуть съехав вниз по сиденью, Джаред устроился с большим комфортом, поднял оконное стекло, чтобы ветер не швырял волосы в лицо, и спросил:
– Расскажешь про жену? Ты любил её?
– Любил. По-своему, – Дженсен поморщился. – Скажу тебе как на духу, я больше по мальчикам. А с ней, моей милой Евой, мы были знакомы с рождения – она жила по соседству. Наши родители дружили: отцы устраивали барбекю на заднем дворе, а матери соревновались в искусстве печь персиковые пироги. Лет с семи мы с Евой были не разлей вода – везде вместе. Собственно говоря, свой первый настоящий поцелуй я сорвал именно с её губ.
– И как это было?
– Мокро. Стыдно. Неумело.
– Сколько же тебе тогда исполнилось?
– Лет двенадцать.
– В двенадцать я уже прилично целовался.
– Между нами семнадцать лет разницы – моё поколение было не так распущено.
Джаред приподнял бровь.
– Старикашка.
Дженсен не обратил на его реплику никакого внимания.
– Когда Еве исполнилось двадцать, её мать умерла от рака. Она недолго мучилась – хотя под конец у неё были такие боли, что она орала на всю округу, – и через полгода после того, как врачи объявили страшный диагноз, мы похоронили её на городском кладбище. После смерти жены отец Евы слетел с катушек. Запил, стал бить Еву – она постоянно ходила в синяках и кровоподтёках, так что я не выдержал, забрал её. Я честно сказал: «Детка, я люблю тебя, но только как сестру, прости. Ты всё знаешь о моих пристрастиях, и, говорю сразу, я не буду верен тебе». Она не была против, и мы сыграли тихую свадьбу. Мои родители были счастливы. Мы с Евой тоже: она избавилась от отца, а я получил возможность делать всё, что захочу. Пятнадцать лет идеального брака, – Дженсен замолчал.
– От чего она умерла?
– Она была беременна – не от меня, нет. Я даже не знаю, от кого. Но Ева ходила такой счастливой, что мы решили оставить малыша. Она умерла во время родов. Ребёнка тоже не смогли спасти. Я был там и просил врачей помочь ей, но Ева шептала: «Нет, нет. Я хочу дать начало новой жизни, я пожила, пусть живёт он».
Достав из кармана мятую пачку «Кэмела», Джаред прикурил и протянул сигарету Дженсену.
– Спасибо.
– Не стоит. Соболезную.
– А-а-а, – Дженсен махнул рукой. – Знаешь, по большому счёту, мне не так жаль, что умерла Ева, как жаль, что закончилась моя удобная размеренная жизнь. Мать часто в детстве любила повторять, что я бессердечный. Думаю, она была права.
– Не кори себя – все люди в большей или меньшей степени бессердечные. Что ещё ждать от этого мира? Совершенства здесь нет, не ищи.
– И всё же.
Они проехали указатель «Бишоп. 60 миль».
– Где живёт твоя кузина?
– На Юг-Берч-Авеню, рядом с парком. А ты собираешься остановиться на ночь в Бишопе или сразу рванёшь дальше?
– А что?
– Ну, – Джаред спрятал взгляд за ресницами, – мне неудобно тревожить кузину в столь поздний час, а переночевать вроде как негде. Так что я подумал, вдруг ты, путешествуя по стране, иногда даёшь кров и место на скрипучей мотельной койке своим случайным попутчикам.
Впереди замигала красными огнями вывеска мотеля «Белый перепел», и Дженсен сбросил скорость.
– Не всегда. Но ради тебя я сделаю исключение – совесть не позволит мне выкинуть тебя на улицу, малыш.
Мотель «Белый перепел» ничем не отличался от своих встречавшихся на всех шоссе Америки собратьев, в которых можно было снять номер на сутки за двадцатку: он был в меру грязен, отвратителен и неприветлив. Джаред вслед за Дженсеном прошёл по скрипучим рассохшимся половицам к стойке администратора, и Дженсену пришлось два раза громко кашлянуть, прежде чем на них наконец обратили внимание.
– Мда? – администратор – тучный усатый мужик неприятного вида – с неудовольствием оторвался от оравшего на всё помещение чёрно-белого телевизора, на экране которого во весь опор неслись вспененные лошади – репортаж со скачек в Далласе.
Дженсен молча выложил на стойку купюры. Администратор, звучно рыгнув, выдал ему ключ и снова уткнулся в экран.
– Идём, – Дженсен потянул Джареда за собой.
Они вошли в номер, и Дженсен, окинув его брезгливым взглядом, сказал:
– Я в душ. Надеюсь, у них достаточно горячей воды. Возможно, всё же стоило доехать до Бишопа, перекусить и снять номер в отеле.
– Отели Бишопа – клоповники почище этого, – Джаред с наслаждением растянулся на кровати и закурил. – Не подашь пепельницу?
Дженсен поставил пепельницу ему на живот и скрылся в ванной комнате.
Джаред успел выкурить три сигареты и задремать под заунывные звуки блюза, лившиеся из старенькой радиолы, когда Дженсен вышел из ванной абсолютно голым, если не считать обмотанного вокруг бёдер полотенца.
– Кажется, горячая вода всё же закончилась.
– Значит, придётся мне быть грязным мальчиком, – приоткрыл глаз Джаред.
– Ум-м-м, – Дженсен сел в кресло, – звучит заманчиво. Ну, давай, теперь твоя очередь рассказывать мне о себе. Ты сказал, твоя мать умерла, а отец?
– Тоже. Они погибли вместе – несчастный случай. Я только похоронил их.
– Ох, прости, малыш.
– Всё нормально. Мы не были любящей семьёй. Мать занималась собой, у отца любимым детищем был бизнес, старший брат общался со сверстниками. Я учился в закрытой частной школе и приезжал домой лишь на каникулы, но даже тогда родителям не было до меня дела. Знаешь, самое смешное, лучше всех в нашей семье ко мне с братом относился дядя Рик – вообще-то он был дядей отца, но мы все звали его «дядя Рик». Он постоянно мотался по работе из города в город, а, когда изредка бывал в Кингсвилле, жил у нас – своего дома у него не было. Меня и дядю Рика связывала маленькая грязная тайна.
– Как интересно, малыш. Расскажешь?
Джаред прикусил нижнюю губу.
– Дядя Рик был ещё тем выродком. Он изнасиловал моего старшего брата Джеффа, когда тому было шестнадцать – я всё видел, мне тогда только-только тринадцать исполнилось.
– Серьёзно? Изнасиловал?
– Ну, я бы не сказал, что это было насилие в прямом смысле слова – Джефф уже не был девственником и, возможно, он сопротивлялся не так сильно, как должен был, если не хотел, чтобы это случилось.
Дженсен, расставив ноги, опустил ладонь на бедро, поглаживая себя.
– Так что, ты видел, как этот дядя Рик пришёл к твоему брату и вытащил из штанов свой дряблый писюн? Сколько дяде Рику было лет, кстати?
– Около шестидесяти пяти. Я смотрю, ты заинтересовался, – Джаред кинул хитрый взгляд на пах Дженсена.
– Люблю грязные истории.
– Тогда слушай. Однажды родители уехали в церковь, а я сказался больным – всегда считал воскресные молитвы страшной показухой. Я ещё валялся в постели, когда дядя Рик вошёл в мою комнату. Кажется, он выпил – то ли утром, то ли накануне, но, во всяком случае, от него несло виски. Я притворился спящим, и дядя Рик тихо вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Я не придал этому значения, но затем меня насторожил скрип половиц по соседству, в комнате Джеффа. Я поднялся, на цыпочках прокрался по коридору и заглянул в щель между дверью и косяком. Дядя Рик навалился на Джеффа всей своей потной тушей и целовал его. Я застыл в изумлении, не знал, как поступить. Джефф вроде не сопротивлялся, да и дядя Рик не делал ему больно, так что я продолжал стоять и глазеть. Это было мерзко, но, чёрт побери, у меня встал.
– Надо же, – Дженсен без стеснения отбросил в сторону полотенце и хрипло позвал: – Иди ко мне, малыш.
Легко поднявшись с постели, Джаред медленно приблизился к нему и опустился на колени.
– Так вот, – он заскользил ладонями по внутренней стороне бёдер Дженсена, приминая короткие тёмные волоски. – В итоге Джефф стал упрашивать дядю Рика не трогать его, но похотливого козла это лишь раззадорило, а меня и вовсе завело так, что яйца заломило. В общем, дядя Рик плюхнулся задницей Джеффу на грудь и, сжав пальцами его щёки, заставил открыть рот. У него был маленький член – не то, что твой, – и всё произошло очень быстро. Он кончил Джеффу на губы, а я, к своему стыду, залил спермой пижамные штаны, даже не притронувшись к себе. Потом дядя Рик, кажется, смутился, встал и ушёл – я успел сбежать в свою комнату и слышал, как его машина отъехала от дома. Я потом наблюдал за Джеффом, но тот был в порядке. Впрочем, я не преминул сказать дяде Рику, что знаю, чем они с Джеффом занимались. Дядя Рик просил меня молчать, и я молчал, потому что, в сущности, это было не моё дело. А он потом каждый раз привозил мне подарки, когда возвращался из своих поездок.
– Джефф спал с ним ещё?
– Конечно, – Джаред подул на головку члена Дженсена, а затем лизнул её. – Часто. Иногда я снова подглядывал за ними. Они ограничивались лишь минетами, а Джефф всегда наигранно плакал и умолял в процессе, – Джаред, всхлипывая, жалобно забормотал: – «Не надо, дядя Рик. Боже, я прошу вас, не надо. Что будет, если мама узнает? Вы делаете мне больно, дядя Рик».
– Су-у-ука, – выдохнул Дженсен, и Джаред едва не горлом наделся на его член – вобрал сразу так много, что из глаз брызнули слёзы.
Дженсен вцепился пальцами ему в волосы, больно загребая их в кулак, и надавил на затылок, засаживая член глубже. Джаред, сглотнув, прижал ладонями бёдра Дженсена и двинул головой вверх, проезжаясь языком по стволу.
– Я вот только одного не пойму, – сказал сверху Дженсен. – Тебя самого-то сейчас я так сильно завожу, что у тебя все брюки спереди уже мокрые, или воспоминания о дяде Рике и твоём брате?
Джаред поднял на него взгляд и ничего не ответил, лишь втянул щёки, усиливая давление.
Пустая болтовня
Утром Джареда разбудил яркий солнечный луч, проникший в комнату сквозь прореху в тяжёлой пыльной шторе и теперь светивший прямо в глаза. Потянувшись, Джаред прислушался: Дженсен в ванной комнате мурлыкал какую-то песенку, кажется, последний хит Элвиса.
– Доброе утро, – крикнул Джаред. Встав с кровати, он взял с тумбочки пачку «Кэмела» и пошёл к Дженсену – тот брился. – Чего поднялся в такую рань?
– Выспался. – Запрокинув голову, Дженсен, провёл лезвием по шее, срезая короткую колючую щетину.
Джаред присел на край ванны и закурил.
– Ладно, а то я уж подумал, тебе настолько не понравилось вчерашнее, что ты решил сбежать от меня.
– Мне всё понравилось, малыш. К тому же, я обещал довести тебя до Бишопа, а я всегда выполняю свои обещания. Так скажи мне, Джей-Ти, выходит, теперь ты сирота?
– Выходит. Иногда мне кажется, над нашей семьёй висит рок: смерть родителей не первая. Вначале умер Джефф. Всё вышло очень глупо. Он поступил учиться в Техасский университет, переехал в Остин и через год попал в страшную автокатастрофу.
– Бывает. Я слышал, там на улицах весьма оживлённое движение.
– Да. А дядя Рик умер с полгода назад. Сердечный приступ. В принципе, этого следовало ожидать, учитывая, сколько он пил и трахался. В его-то возрасте! Господи, надеюсь, он умер не на какой-нибудь молоденькой шлюшке. Хотя, должно быть, это самая приятная смерть. Как думаешь, Дженс? Я же могу звать тебя «Дженс»? Ты бы хотел испытать лучший в своей жизни оргазм и умереть?
– Не думаю. А твои родственники действительно мрут как мухи. На месте малышки-кузины я бы опасался и прикупил место на тихом кладбище.
– Ну, мы не кровные родственники. Женевьев – так зовут кузину – приёмная дочь моей тётки по отцу, Марты. У тётушки была тяжёлая судьба: в семнадцать лет её обрюхатил какой-то сопляк. Мой дед, пригрозив тому обрезом, добился от парня согласия на женитьбу, но у Марты случился выкидыш, и несостоявшийся муж благополучно сбежал. После она уже не могла иметь детей, да и с мужчинами ей не везло: попадались сплошные пропойцы. Тётушка Марта совсем уже отчаялась найти женское счастье, как вдруг на порог её дома подкинули корзину с младенцем. Мать всегда рассказывала, что Женевьев была чудо как хороша. Она метиска, мексиканка наполовину – видимо, кто-то заделал ребёночка своей горничной, – так вот у малышки был большой капризный ротик и угольно-чёрные глаза, но кожа светлая. В корзинке лежало письмо, что девочку зовут Женевьев Кортез. Тётушка Марта пожелала оставить ребёночка себе, при этом сменив ей фамилию на Падалеки, и вырастила как дочь. Увы, когда Женевьев исполнилось четырнадцать, тётушка Марта завела себе молодого любовника, который подсадил её на амфетамины, от которых она благополучно и откинулась. После этого Женевьев жила у нас, отец позже даже устроил её работать к себе в контору, но она быстро уволилась и переехала в Бишоп.
Смыв остатки пены с щёк, Дженсен промокнул кожу полотенцем и развернулся к Джареду.
– И что же, кроме Женевьев у тебя больше никого нет на этом свете?
Джаред, выкинув недокуренную сигарету в унитаз, поднялся с бортика ванны и подошёл к Дженсену.
– Есть ещё крёстный, Джеффри Дин Морган. Он партнёр отца. – Протянув руку, Джаред дотронулся пальцами до скулы Дженсена, погладил еле весомо. – Гладкий. Даже не знаю, как мне больше нравится. Мы же с тобой вчера даже не поцеловались ни разу, а я люблю, когда губы колет щетина.
– Завтра утром она снова появится.
– А мы всё ещё будем вместе завтра утром?
– Кто знает. Так что там с твоим крёстным?
– Ничего, – нахмурился Джаред. Подавшись вперёд, он по-кошачьи потёрся носом о щёку Дженсена. – Раз в год Морган уезжает на месяц в отпуск – никто не знает, куда. Я не смог ему дозвониться, так что он ещё не в курсе, что мои родители мертвы. И, Дженс, к чему вся эта пустая болтовня? – С силой проведя ладонями по бокам Дженсена, Джаред съехал на пол и, подцепив зубами резинку его трусов, потащил их вниз. – Твой член сладкий, как леденец. Ты весь карамельный, Дженс, хочу сосать тебя, а Бишоп и кузина подождут.
К полудню они добрались до Бишопа. Джаред и раньше бывал в этом городе – ещё более маленьком и грязном, чем Кингсвилл, – и Бишоп всегда вгонял его в уныние своими кривыми улочками, мрачными каменными зданиями и неприветливыми жителями. Бакалейщики здесь в своих лавках всегда собачились с покупателями, а автомобили так и норовили наехать на зазевавшихся пешеходов, которые, мигом проснувшись, обкладывали нерадивых водителей отборными матерными выражениями.
Дженсен припарковал «Паккард» у кафе с замызганной вывеской, на которой почему-то значилось «Луизиана», и прочёл:
– Лучшие жареные цыплята за… хм.
Стоимость лучших жареных цыплят было невозможно разобрать за чёрным ошмётком грязи.
– В любом случае, выглядит аппетитно, – Дженсен щёлкнул Джареда по носу. – Идём, малыш, угощу тебя завтраком. Кто знает, покормит ли тебя кузина, а я буду волноваться.
В кафе царил сумрак. Джаред сел за столик у окна, стекло которого было в серых разводах, и неуверенно улыбнулся на вопрос Дженсена:
– Что тебе заказать?
– Ясно, – усмехнулся тот и обратился к сонной официантке: – Милочка, нам яйца, салат, блинчики и кофе погорячее.
– Спасибо, – сказал Джаред, когда официантка принесла заказ. Он поковырял ногтем выщербленный край тарелки и со смущением взял у Дженсена протянутую вилку.
– Знаешь, – задумчиво посмотрел на него тот, – ты мне нравишься, малыш. Не знаю, почему. Малолетки отнюдь не в моём вкусе, не думай, я не какой-нибудь похотливый сластолюбец, но в тебе есть что-то такое живое, какой-то огонёк, который редко сейчас бывает в людях. Такой же огонёк был в моей дорогой Еве. Я не хочу расставаться с тобой так скоро. В шесть вечера я буду ждать тебя здесь. Придёшь?
Запихнув в рот блинчик целиком, Джаред облизал вымазанные в кленовом сиропе пальцы, а затем, убедившись, что края грязно-серой скатерти достаточно длинные, стащил с правой ноги ботинок и, съехав по стулу, упёрся стопой Дженсену в пах – тот едва кофе не подавился.
– Приду, – пообещал Джаред, упирая пальцы ноги сильнее, чувствуя, как это заводит Дженсена, – но при условии, что мы зайдём дальше минетов.
Засунув руку под стол, Дженсен погладил его щиколотку.
– Как я могу отказать тебе, малыш!
– Тогда договорились, – Джаред сунул ногу обратно в ботинок и допил кофе. – Спасибо за завтрак. Увидимся вечером, – он поднялся и направился в сторону выхода.
Женевьев жила неподалёку от кафе «Луизиана» – впрочем, в Бишопе всё было неподалёку, – так что через двадцать минут Джаред уже стучал в дверь её дома.
– Джей-Ти, – удивилась она, – вот так сюрприз. Проходи.
– Спасибо, – Джаред вошёл в дом и направился в гостиную. – Послушай, – сказал он, сев на видавший виды диван, обитый потёртым коричневым плюшем, – не буду изображать участие и спрашивать, как у тебя дела, я тут не за этим. Мне нужно найти Моргана.
Женевьев, уставившись в окно, потеребила пальцами подол лёгкого летнего платья.
– Я не знаю, где он, Джей-Ти, не спрашивай. Ты ведь в курсе, мы давно уже не вместе.
– Да, но ты работала его секретаршей, многое видела и слышала, подумай, куда Морган мог уехать. Пойми, Жен, я должен его отыскать. Полицейские не исключают возможности, что смерть моих родителей на совести кого-то из их конкурентов, а значит, Морган тоже в опасности. Знаю, ты не особо жалуешь его теперь, но разве он заслуживает ту жуткую смерть, которой умер мой отец?
– Я не знаю, не знаю, о Господи! – выкрикнула Женевьев и вдруг, повалившись на диван рядом с Джаредом, залилась слезами. – Морган – бессердечный ублюдок, и я надеюсь, он сдохнет в мучениях, но ради твоего спокойствия, Джей-Ти, расскажу всё, что знаю. Последний раз с Морганом мы виделись с месяц назад. Он приезжал по делам.
– По каким?
– Ох, Джей-Ти, мне так стыдно.
– В чём дело, Жен, милая? Не плачь, ты можешь мне довериться.
– Я забеременела от него. И не сразу сообразила, дурёха. Потом ещё долго думала, рассказывать Моргану или нет. В итоге понадеялась, что он захочет быть со мной, когда узнает, что у нас будет малыш, и позвонила ему. Морган приехал сразу. Как только взглянул на меня – а срок уже был приличный, кажется, даже живот округлился – принялся орать, что я мерзкая потаскуха, нагуляла ребёнка на стороне, а теперь занимаюсь шантажом, чтобы выскочить замуж. Я расплакалась и стала уверять Моргана, что у меня и в мыслях такого не было, а малыш – наш. Морган немного успокоился, сказал, что ему нужно отъехать на пару часов, а вечером он за мной вернётся. В общем, в тот же день он отвёз меня к старому доктору, еврею по фамилии Зильбер.
– К доктору?
– Да-да, Джей-Ти, к доктору, доктору Зильберу – лучшему специалисту по абортам в Бишопе. У него кабинет прямо в номере отеля «Певчая канарейка». Внутри весьма уютно, но всё, что я запомнила, это большое гинекологическое кресло, а ещё огромный крючковатый нос доктора Зильбера, из ноздрей которого росли волоски. И, кажется, из ушей у него тоже торчали волоски – это было очень мерзко. Доктор Зильбер делал мне аборт, а Морган находился там же, в комнате, и наблюдал. Когда всё закончилось, доктор Зильбер ободряюще похлопал меня по икре и сказал, что всё в порядке, и я ещё смогу иметь детей. А у меня в тот момент сердце кровью обливалось, и я подумала, какие дети, как можно после такого вновь довериться мужчине! А Морган подошёл к креслу и заглянул в миску, в которую доктор Зильбер сложил то, что вынул из меня. «Туда ему самая дорога, – холодно сказал он. – Спасибо большое, доктор, признаться, давно я с такой выгодой не тратил четыреста долларов».
Женевьев спрятала лицо в ладонях и окончательно разревелась.
– Ну-ну, не стоит, – Джаред ласково погладил её по вздрагивавшим плечам. – И что же было дальше?
– Дальше? – отняв руки от покрасневшего лица, Женевьев шмыгнула носом. – Дальше Морган отвёз меня домой. Выйдя из номера доктора Зильбера, мы вошли в лифт, и я почувствовала, как у меня по бёдрам течёт кровь. Мне было очень больно, я едва не потеряла сознание, но стиснула зубы и молча доковыляла до машины Моргана. Когда мы подъехали к моему дому, я успела залить кровью всё заднее сиденье, а юбка на мне стала заскорузлой. Морган помог мне подняться по ступеням, потрепал по щеке и ушёл. С тех пор я ничего о нём не слышала.
– Как жаль, – вздохнул Джаред. – Но, может, ты знаешь кого-то, с кем Морган близко общался?
Женевьев закусила нижнюю губу.
– Есть одна певичка, Данниль Харрис, у Моргана с ней был роман после того, как он меня бросил. Собственно говоря, этот кобель познакомился с ней прямо после нашего свидания, когда мы сидели в ресторане Робстауна – кажется, он назывался «Не забывай меня», – а эта шалава пела с маленькой занюханной сцены. На неё пялились все мужики, и неудивительно, потому что корма и грудь у неё отменные. Я бы от многого отказалась, чтобы иметь такие формы, даже от валиума. Попробуй поговорить с ней, может быть, они до сих пор встречаются.
– Спасибо, Жен, – Джаред с благодарностью сжал её узкую кисть.
– Не за что, Джей-Ти, – отозвалась та. – Помни, я делаю это ради тебя, а не ради Моргана, чтобы его черти в аду вилами в зад дрючили. Заезжай ко мне почаще.
– Конечно-конечно, – Джаред чмокнул её в солёную от слёз щёку, и на этом они распрощались.
Дженсен снял номер в отеле с претенциозным названием «Райские кущи», и теперь они с Джаредом сидели в плетёных креслах на балконе, потягивая «Дикси» из горла. Сказать по правде, до райских кущ отелю было далеко: трава на газоне перед ним пожухла, фундамент местами покрылся плесенью, а хмурый швейцар в дверях, окинувший Джареда подозрительным взглядом, совсем не напоминал апостола Петра.
– Лучшее пиво на Юге, – отсалютовал бутылкой «Дикси» Дженсен, – так гласит реклама. А по мне, это вкус воды из сточной канавы.
Джаред, закинув скрещенные в лодыжках ноги на витиевато кованые перила балкона, смотрел вдаль. Солнце медленно, будто нехотя, катилось за горизонт, расчерчивая тёмно-синее небо красными полосами; всходил узкий серпик луны. Невдалеке ещё была видна сизая гладь паркового пруда; ветер доносил затхлый запах воды и тины. Поставив бутылку на кафельный пол, Джаред повернулся к Дженсену.
– Сегодня в кафе ты сказал, что я нравлюсь тебе, это правда?
– Правда, малыш. Зачем мне врать? Нет, я, конечно, иногда могу навешать лапши на уши какой-нибудь хорошенькой куколке, чтобы затащить её в постель, но с тобой мы уже два раза к обоюдному удовольствию переступили эту черту, так с чего бы мне быть нечестным с тобой?
– Хорошо. Я верю тебе. Это важно для меня, знаешь, потому что ты тоже мне нравишься. Пусть ты уже и старикашка.
– Эй, – возмутился Дженсен, – мне всего тридцать пять.
– Ты старше меня в два раза, причём, одно дело, если бы нам было три и шесть, а так… Я даже не знаю, Дженс. Я всегда встречался только со сверстниками. Хотя, нет, вру, один раз у меня был мужчина лет сорока, но это не важно. В общем, я не знаю, что и думать. Мне всю жизнь не хватало человеческого тепла, любви, простой бесхитростной заботы, а с тобой мне хорошо, я чувствую, ты мог бы дать мне это. Мы знакомы всего сутки, но я уже доверяю тебе, Дженс. Понимаешь?
– Я ценю это, малыш.
– Хорошо. Я не знаю, почему меня тянет к тебе, может быть, потому, что ты с нежностью и любовью отзываешься о покойной жене – разве плохой человек говорил бы такие слова? А может, меня подкупает твоя доброта или то, как после минета ты стираешь пальцами сперму с моих губ, а затем жарко целуешь. Я понимаю, это глупо, ведь скоро ты поедешь дальше, а мне придётся вернуться в Кингсвилл, но я ничего не могу с собой поделать.
– Зачем тебе возвращаться? Рванём со мной.
– Ты действительно хочешь этого?
– Хочу. Хочу, чтобы ты всегда сидел справа от меня в машине, высунув свою лохматую башку в окно, а встречный ветер трепал бы твои волосы. Хочу трахать тебя на нагретом жаром мотора бампере своего «Паккарда». Хочу, чтобы ты скрашивал мне часы, проведённые в дороге, своей болтовнёй. У тебя очаровательный грязный ротик, Джей-Ти, и жаль, что оба раза он был заткнут моим членом, потому что мне интересно, любишь ли ты потрепаться во время секса.
– Люблю. Я вообще жутко болтливый. У меня в запасе имеется много скабрезных историй, которые я охотно выкладываю всем желающим.
– Может, поделишься одной из них?
– С удовольствием.
Джаред поднялся и, отобрав у Дженсена бутылку, уселся тому на колени, крепко сжав бока бёдрами.
– Не боишься, что нас увидят?
– Уже почти стемнело. Да и если увидят, что такого?
– Ничего. Тебя ведь это заводит?
– Меня с тобой всё заводит. Что ты хочешь услышать?
– Про того сорокалетнего мужчину.
– Да ты никак ревнуешь, – рассмеялся Джаред. – Ну что же, слушай. Его звали Бадди. Мы познакомились в Кингсвилле, в баре «Хромой койот». Не знаю, был ли он местным – скорее всего, нет. В общем, этот Бадди подошёл ко мне, угостил ром-колой, и мы немного поболтали. Не могу сказать, что он был такой же красавчик, как ты – и в десять раз не так хорош, – но всё же Бадди не вызывал у меня отвращения. Сам он весь вечер пил «Джонни Уокера» и жевал вонючий табак, кажется, «Рэд Мэн», а затем, порядком набравшись, предложил провести с ним ночь за деньги. Я согласился из любопытства – недостатка в деньгах я никогда не испытывал, потому что родители щедро компенсировали отсутствие любви и заботы хрустящими новенькими купюрами.
– Ты точно рисковый парень, Джей-Ти, – заметил Дженсен.
– Знаю, но ничего не могу с этим поделать – меня заводит опасность и безбашенные поступки. Так вот, мы уговорились о цене, и Бадди привёз меня в занюханный мотель. Он сел на кровать, велел мне полностью раздеться и похлопал себя по колену.
– И ты взобрался на него так же, как на меня сейчас.
– Ага, оседлал его, как и подобает настоящему техасцу. И знаешь что, идём-ка в комнату, мне пришла в голову отличная мысль, – встав, Джаред потянул Дженсена за собой.
– Подозреваю, ты хочешь, чтобы я сейчас тоже сел на кровать.
– Конечно.
Дженсен потянулся расстегнуть пуговицы рубашки, но Джаред перехватил его руку:
– Нет, Бадди был полностью одетым, и ты садись прямо так.
Дженсен хмыкнул, но подчинился. Быстро избавившись от брюк, трусов и футболки, Джаред снова уселся ему на колени, притираясь полувставшим членом к паху. Дженсен медленно провёл растопыренной пятернёй Джареду по спине.
– Знаешь, за свои брюки и рубашку я выложил маленькое состояние.
– Тем острее будет удовольствие, когда мы их испачкаем, – подмигнул Джаред. – А теперь закрой рот, слушай и делай то, о чём я буду рассказывать. Хочу заменить свои воспоминания о Бадди на воспоминания о тебе. Ты понял?
– Как скажешь, малыш.
– Бадди сразу вцепился пальцами мне в ягодицы – пальцы, кстати, у него были толстые и заскорузлые, все в коричневых пятнах от табака, на безымянном в свете ночника ржаво поблёскивало обручальное кольцо, – а затем принялся бездумно скользить ладонями по бёдрам, оглаживая. Он хрипел загнанно, будто у него была одышка, и даже не снял пиджак. Я старался дышать ртом, потому что от Бадди остро несло потом и каким-то дешёвым одеколоном; белый воротник его рубашки на сгибе, у шеи, был в жёлтых разводах, и я тогда подумал, жена наверняка плохо следит за тем, как он одевается. «Скажи мне, у тебя были раньше мужчины?» – спросил Бадди. Я ответил: «Нет». Соврал, конечно, но я чувствовал, Бадди хотелось услышать именно этот ответ. «Хорошо, хорошо, – пробормотал он. – Не бойся, папочка не сделает тебе больно». Он сплюнул себе в ладонь и полез пальцами мне между ягодиц. Давай, Дженс, ты обещал повторять за мной.
– Сейчас, малыш, потерпи.
– Да-а-а, – простонал Джаред, прогибаясь в спине, когда почувствовал влажное прикосновение к анусу. – У меня давно никого не было – и это уже правда – но ты всё равно не сдерживайся. Бадди засунул в меня палец, а другой рукой принялся дёргать член – это скорее было неприятно, но я не высказал неудовольствия. «Какой же ты узкий, гладкий, жаркий внутри, мой маленький мальчик, – тараторил Бадди. – Хочу тебя, так хочу. Вначале не спеша растяну пальцами, смажу изнутри хорошенько, хотя по слюне всё равно будет тянуть, раздрочу твою жадную девственную дырку под себя и выебу. Усажу на свой горячий толстый хер – вначале, поддерживая под бёдра, раскрою тебя только одной головкой и заставлю просить. Ты же будешь, просить?» «Конечно, папочка», – ответил я. Судя по ощущениям, Бадди запихал в меня указательные и средние пальцы обеих рук и так и трахал ими, растягивая в разные стороны.
– Повторить?
– Конечно. Он заставил меня тереться о себя, но член так и не вставил – даже из штанов не вынул. Думаю, Бадди стыдился своего влечения к мальчикам, а может, не хотел изменять жене.
– Да уж, – фыркнул Дженсен, – но я-то не стыжусь своего влечения к мальчикам. – Он расстегнул молнию на брюках, Джаред, приподнявшись, обхватил ладонью налитой ствол и приставил к анусу влажную от смазки головку. – Давай, малыш, сделай это.
– Ох, наконец-то, – запрокинув голову, выдохнул Джаред, медленно опустившись на член. Он позволил Дженсену задать темп и едва сдерживался, чтобы не орать в голос до тех пор, пока густо не залил его рубашку.
– Ты дорого мне обходишься, малыш, – сказал тот, – но я не жалею. – Когда он кончил, Джаред ещё поелозил по его коленям, пачкая брюки вытекавшей из задницы спермой, и в изнеможении сполз на пол.
– Было здорово, – сказал Дженсен, закуривая.
– Да, – отозвался Джаред, – да. И, Дженс, я должен тебе признаться кое в чём.
– Я слушаю, малыш.
– Я не всё рассказал тебе о моих родителях. Их убил какой-то маньяк: пробрался ночью в наш дом и пристрелил в постели, а затем вырезал им сердца. Я тогда был на вечеринке у друга, утром вернулся домой, обкуренный и пьяный, и нашёл их. Вначале подумал, у меня галлюцинации, оказалось – нет. Полиция подозревает в убийстве меня, но зачем мне это? Конечно, отношения у нас были не сахар, но разве это повод расчленять собственных родителей? Меня даже допрашивали в участке, интересовались наследством, а нет никакого наследства: фирма отца обанкротилась незадолго до его смерти, а дом мне пришлось отдать банку в счёт уплаты процентов по кредиту. Так что теперь я беден как церковная мышь. Отец ловко скрывал банкротство фирмы, и, думаю, с ним расправились конкуренты. А теперь я боюсь, что Морган в опасности, что эти выродки доберутся и до него. Если найдут, конечно, потому что он уехал, и никто не знает, куда. Но я обязан найти его первым. Ты мне поможешь?
– Конечно, малыш. Мне всё время будет с тобой по пути, пока ты собираешься ехать прямо.
– Спасибо, – от всей души поблагодарил Джаред. – Значит, мы едем в Робстаун.
Пейзаж за окном был удручающим: рыже-жёлтая пустыня, поросшая увядшими кустиками травы, да редкие чахлые деревца – взгляду зацепиться не за что. Далеко вперёд убегала чёрная лента семьдесят седьмого шоссе с ярко-белой пунктирной линией разделительной полосы посередине. В салоне «Паккарда», несмотря на опущенные стёкла, стояла страшная духота, поэтому Джаред, которому очень быстро наскучило глядеть на унылые красоты природы, снял с себя рубашку и майку, скинул ботинки, закатал брюки до колен и, привалившись к боку Дженсена, высунул босые ноги в окно.
– Гляжу, ты решил устроиться с комфортом, – сказал Дженсен. – Надеюсь, твои длинные конечности, торчащие из моего автомобиля, не привлекут внимания какой-нибудь патрульной машины.
– Я тоже надеюсь. Вполне возможно, что в Кингсвилле меня уже объявили в розыск, так что теперь, Дженс, ты тоже вне закона, потому что добровольно помогаешь сбежавшему преступнику.
– Но ты же не преступник.
– Нет, но это ты будешь рассказывать офицерам. А может, тебе придётся просто объяснять им, где ты познакомился с таким симпатичным парнишкой – мне все говорят, что я выгляжу лет на шестнадцать.
– Это так, малыш. Думаю, всё дело в твоей худобе и отчасти детском выражении лица.
– Я так и знал, что ты старый извращенец.
Дженсен засмеялся, и Джаред потёрся затылком о его плечо.
– Жарко.
– Солнце стоит в самом зените.
– Солнце ни при чём, просто ты рядом.
– Маленький подхалим.
– Но тебе это нравится.
– Конечно.
– А мне нравится твой член, толстый, с большой, идеально круглой головкой. У меня встаёт при одном воспоминании о том, как она проезжалась по корню языка.
– Аккуратнее со словами, малыш, а то нам придётся съехать на обочину.
– Ты думаешь, я против?
– Думаю, нет, но мне бы хотелось как можно скорее добраться до Робстауна, снять номер в хорошем отеле, принять ванну и только после этого заняться тобой.
– А как же обещанный секс на бампере машины?
– В такую жару на бампере ты поджаришь себе задницу быстрее, чем я успею вставить тебе хотя бы наполовину. Лучше расскажи мне что-нибудь ещё.
– Не хочу. Сегодня твоя очередь откровенничать.
– Ладно, и что ты хочешь узнать?
– На кого у тебя первый раз встал?
– На моего троюродного брата Майка.
Усевшись ровно, Джаред окинул Дженсена заинтересованным взглядом.
– На брата? Да ты плохой мальчик, Дженс.
– Троюродного брата, – поправил Дженсен. – И его подружку Бетси, – добавил он. – Мне было лет одиннадцать, когда мы в очередной раз приехали погостить к родителям Майка. Раз в год мы приезжали к ним на пару недель летом, а они к нам – зимой. Майку шёл пятнадцатый год, поэтому родители каждый вечер преспокойно оставляли меня с ним, а сами уходили гулять. Частенько к Майку приходила его соседка Бетси, года на три старше его. Я ей не нравился, потому что Майк вынужден был возиться со мной вместо того, чтобы уделять внимание ей. Один раз она принесла мне пакет лакричных тянучек и, пока я их уминал, утащила Майка на второй этаж. С конфетами я, естественно, расправился быстро и, заскучав, пошёл искать Майка. Они с Бетси были в родительской спальне: Майк с довольно испуганным видом в расстёгнутой рубашке лежал на кровати, Бетси же сидела на нём и целовала его грудь. Она красила губы яркой красной помадой, и я завороженно смотрел, как на бледной коже Майка расцветали алые отпечатки, будто раскрывались маковые бутоны. Майк с Бетси были так заняты друг другом, что попросту меня не заметили, хотя я, даже не думая скрываться, стоял в дверном проёме. Впрочем, теперь мне кажется, Бетси меня всё же увидела, просто не придала значения моему присутствию. Итак, наконец оторвавшись от Майка, она спросила: «Хочешь засунуть руку мне в трусики?» Уверен, Майк не горел желанием сделать это, но Бетси быстро задрала юбку, сняла трусы и сунула ладонь Майка себе между ног. Он быстро отдёрнул руку, а Бетси рассмеялась: «Теперь моя очередь», – и ловко расстегнула на Майке штаны.
– Вот шалава, – присвистнул Джаред.
– Ещё какая, – согласился Дженсен. – Я слышал, она потом совсем скурвилась, спала с мужчинами за деньги, пока её не убил какой-то религиозный фанатик.
– Убил?
– Ага. Задушил и вставил деревянное распятие во влагалище.
– Б-р-р-р, – поёжился Джаред. – Лучше вернёмся к старому рассказу.
– Да рассказу-то, в общем, конец, – бросив взгляд на спидометр, Дженсен чуть сбавил скорость. – Бетси стянула с Майка брюки и стала смеяться, потому что его член не стоял. Он вообще у него был какой-то маленький и жалкий. Майк стал пунцовым от смущения, а Бетси, всё ещё посмеиваясь, шепнула: «Сейчас мы всё исправим», – и принялась дрочить ему. Я смотрел, как ствол Майка постепенно наливался в её ладошке, ну и у меня тоже встал.
– Мне было десять, – сказал Джаред.
– Что, малыш?
– Десять. Когда у меня встал. В частной школе, где я учился, царили весьма фривольные нравы, но я был не так испорчен, как ты сейчас подумал. Просто однажды ко мне на перемене подошли две девчонки класса на два старше и спросили, могут ли они потрогать мои волосы. Я разрешил, и они тут же запустили пальцы с острыми коготками в мою причёску. Мне было приятно, когда они перебирали пряди волос и почёсывали кожу головы – приятно, но не более. Одна из девчонок принялась напевать себе под нос Красивую куколку Нокса. Она мурлыкала: «Каждому мужчине нужна красивая куколка, чтобы была с ним, когда он уходит в отрыв, чтобы любила его чисто и преданно, чтобы перебирала пальчиками его волосы»*, – и весьма чувствительно меня царапала. Когда девчонки закончили, то обнюхали свои пальцы со словами, что теперь они пахнут мной, и почему-то именно это меня жутко возбудило.
– Меня почему-то тоже, – нахмурился Дженсен.
– Видимо, нам всё же придётся съехать на обочину, – наигранно вздохнул Джаред.
_____________________
* Buddy Knox «Party Doll»
Ресторан «Не забывай меня» в Робстауне Джаред с Дженсеном нашли без труда. Он оказался маленьким, тёмным и насквозь прокуренным заведением. Посетителей здесь было мало, и Дженсен выбрал столик рядом с полукруглой сценой. Минут через пять к ним подошла официантка, которая небрежно швырнула на стол два меню в потёртых кожаных обложках вульгарного бордового цвета и со скучающим видом достала блокнот.
– Что будете заказывать?
Дженсен полистал меню.
– Пожалуй, мы попробуем ваших жареных устриц с капустным салатом. Мне «Хай Лайф», а моему племяннику – холодный чай.
– С тремя кусками сахара, – влез Джаред.
Официантка, поджав губы, смерила его уничижительным взглядом и быстро записала заказ в блокнот.
– Скажите, милочка, – обратился к ней Дженсен, – мы слышали, у вас бывает чудесная живая музыка, это так?
Официантка поморщилась, будто лимон надкусила.
– Данниль начинает петь ближе к полуночи. Если хотите её послушать, вам придётся немного подождать.
– О, мы никуда не торопимся, – заверил её Дженсен, откинувшись на спинку стула; официантка сунула блокнот в карман фартука и ушла.
– Племянник? – ухмыльнулся Джаред.
– Я решил, не стоит привлекать к нам излишнее внимание, малыш.
– Может быть, ты и прав.
Вскоре вернулась официантка и принесла Джареду холодный чай в высоком стакане, а Дженсену «Хай Лайф» – прямо в бутылке.
– Устрицы будут готовы минут через двадцать, – с безразличным видом сказала она.
– Ну, что же теперь делать, – ответил Дженсен и закурил.
Джаред пялился по сторонам, но мало что смог разглядеть в серых клубах папиросного дыма.
– Зачем ты куришь? – обратился он к Дженсену. – Здесь с тем же успехом можно просто дышать.
Вместо ответа Дженсен протянул ему сигарету и заставил затянуться прямо из своих пальцев.
– Меня возбуждает, когда твои губы так плотно обхватывают фильтр. Чёрт, малыш, ты невероятно сексуально выглядишь с сигаретой.
– Это, в твоём понимании, называется «не привлекать внимания»? – уточнил Джаред.
– Ты когда-нибудь занимался сексом в кабинке туалета? – невпопад спросил Дженсен.
Джаред сделал вид, что задумался.
– Нет, кажется, не приходилось. Но я не прочь попробовать, пока нам жарят устриц. – И, поднявшись, он первым направился в сторону уборной; Дженсен, сделав знак официантке, что скоро вернётся, последовал за ним.
Когда они снова уселись за столик, их уже дожидалось блюдо с устрицами, а музыканты настраивали свои инструменты. Народу в зале значительно прибавилось – в основном это были мужчины, которые курили толстые вонючие сигары и с нетерпением поглядывали на сцену, куда не спеша поднялась высокая стройная женщина с рыжими волосами, одетая в узкое блестящее зелёное платье в пол. Впрочем, с одной стороны на юбке шёл разрез до середины бедра, из которого кокетливо выглядывала весьма аппетитная ножка в чёрной туфельке на острой шпильке.
– Добрый вечер, – произнесла Данниль. – Мне приятно видеть вас здесь этим душным летним вечером. Наслаждайтесь. – И, сделав знак музыкантам, она запела глубоким бархатным голосом.
– Красотка, – Дженсен одобрительно прицокнул языком. – Говоришь, Морган трахался с ней – я его понимаю.
– Она что, тебе нравится? – сдерживая непонятно откуда взявшуюся ярость, спросил Джаред.
– Рыжие – горячие штучки в постели. Возможно, я был бы не прочь попробовать кусочек этого южного персика, – задумчиво сказал Дженсен.
Джаред стиснул в кулаке салфетку. Дженсен обернулся к нему и вдруг развеселился:
– Да ты никак ревнуешь, малыш?
– Нет, – буркнул Джаред. – Но если увижу, что ты увиваешься за ней, убью.
– Нас обоих? – Дженсен, похоже, находил ситуацию всё более забавной. – Какие мексиканские стр-р-расти, – прокатил «р» на языке он. – Расслабься, я просто подшучиваю над тобой. Ты ужасно милый, когда злишься.
– Я не милый.
– Милый.
– Нет.
– Да. И мне это нравится. Ты смешно надуваешь губы, а они сейчас у тебя и без того припухшие. Как подумаю, из-за чего, так у меня снова начинает вставать.
– Слушай, я всегда думал, старикашкам типа тебя уже надо пить таблетки, чтобы у них стояло чаще, чем раз в неделю.
– Ты ошибаешься, малыш. Дай только нам добраться до мотеля, и я вытрахаю эти глупые мысли из твоей головы.
– Ловлю тебя на слове, – сказал Джаред и снова уставился на сцену.
– Мой любимый, где же ты? Ночь так холодна, и я совсем одна. Я душу дьяволу продам, лишь бы ты мне принадлежал. В небе светит луна, где же тот, кто полюбит меня?* – грустно пела Данниль.
Когда музыканты сделали перерыв, она, грациозно спустившись со сцены, подошла к столику Джареда и Дженсена и, усевшись на свободный стул, закинула ногу на ногу.
– Впервые вижу вас здесь, мальчики.
– Мы проездом в Робстауне, – сказал Дженсен.
Данниль на него даже не взглянула. Она с интересом рассматривала Джареда, а затем, вынув из пачки «Мо» длинную сигарету, поднесла её к кораллового цвета губам – Джаред услужливо щёлкнул зажигалкой.
– Спасибо, милашка, – нагнувшись, Данниль липко поцеловала его в щёку. – Понравилось, как я пою?
Джаред, бросив взгляд на недобро прищурившегося Дженсена, с мстительным удовольствием подумал: «Вот будет тебе!» – и сказал:
– Словно райская пташка.
Данниль гортанно рассмеялась и облизнула губы.
– Я заканчиваю в три. Не проводишь меня до дома? Ночью на улицах Робстауна
небезопасно.
– Нет, – прозвучал голос Дженсена, в котором звенела сталь.
– Даже так? – Данниль всё-таки удостоила его любопытным взглядом, а затем прикусила мелкими белыми зубами указательный палец. – Можем провести ночь втроём.
– Не думаю, – на этот раз быстро ответил Джаред.
– Жа-а-аль, – Данниль выдохнула в потолок струйку белого дыма.
– Послушай, – подобрался Джаред, – на самом деле мы здесь по делам. Мы ищем Джеффри Дина Моргана. Я его крестник, Джаред Падалеки.
Глаза Данниль моментально вспыхнули злостью, и она с силой затушила окурок в пепельнице.
– Не там ищите, – Данниль хотела подняться, но Джаред схватил её за локоть.
– Данниль, это очень важно, помоги нам.
Прикрыв глаза, Данниль шумно выдохнула и поморщилась.
– Не знаю, чем вам помочь. Моргану я уже давно дала от ворот поворот и с тех пор не видела. Он был кем-то вроде поклонника: ухаживал красиво, хотя и настойчиво, подарил енотовую шубку, пару побрякушек, что-то ещё по мелочи. Приезжал раз в неделю. Беда в том, что мне он нравился – чем-то напоминал покойного отца. Я певица, а не проститутка, как думают многие жёны этих сальных мистеров, – Данниль обвела взглядом соседние столики, – и с Морганом у меня всё было серьёзно. Я познакомила его с матерью, несколько раз он ужинал у нас, затем стал останавливаться в нашем доме. И я – идиотка! – начала строить какие-то глупые планы на будущее. Каждый раз, уезжая, Морган просил: «Не забывай меня, тыковка», – обещал, что мы с ним поедем в Каир или Сингапур. Я верила. А однажды вернулась домой раньше обычного и увидела, как Морган трахал мою мать на обеденном столе в гостиной. Этот стол, массивный, дубовый, покупал ещё отец. Я стояла в дверях и, как загипнотизированная, смотрела на голую задницу Моргана – оказалось, что она жутко волосатая, а я раньше и не замечала. Его приспущенные штаны болтались на щиколотках, и пряжка ремня гулко ударяла о ножку стула в такт движениям бёдер. Мне было противно, но я не могла отвести взгляд. Кажется, моя мать застонала от удовольствия, и Морган, крякнув, вытащил из неё член. Он сдвинулся чуть в сторону и принялся надрачивать его под головкой, мать лежала под ним, раскинув ноги в стороны, как портовая шлюха, а я – это глупо, знаю! – вдруг подумала о том, что вот оттуда-то я и появилась. Морган кончил на лакированную столешницу, и я, решив, что это в верхней степени оскорбляет память моего отца, закатила грандиозный скандал. С тех пор мы не виделись.
– А может, в городе есть кто-то ещё, с кем общался Морган? – спросил Джаред.
Данниль повертела в руках пачку сигарет и вздохнула:
– Мне нельзя много курить – это плохо сказывается на голосе. Морган интересовался недвижимостью, и мать познакомила его с агентом, сыном своей подруги, Коллинзом. У него ещё имя такое странное. Миша, кажется. Он работает в «Зелёных долинах». А теперь простите, мне пора вернуться на сцену. Желаю вам удачи в поисках этого урода. И да, если передумаете, моё предложение ещё в силе.
– Спасибо за всё, – поблагодарил Джаред и принялся за остывшие устрицы.
_____________________
* Sarah Vaughan «Lover Man»
Джаред с Дженсеном переночевали в семейном отеле и на утро отправились в агентство недвижимости «Зелёные долины», адрес которого Джаред нашёл в толстом городском справочнике.
– Доброе утро, – поприветствовала их миловидная секретарша, с важным видом восседавшая за идеально пустым рабочим столом; у неё были густо накрашенные чёрные ресницы, которые, кажется, даже тихо перестукивались, когда она моргала, а щёки нарумянены оранжевым, и это делало её похожей на переспевший абрикос. – Чем могу вам помочь?
– Мы ищем Мишу Коллинза, – сказал Дженсен.
Энтузиазм в глазах секретарши тут же потух.
– Он здесь уже не работает. Босс его уволил.
– Очень жаль, – Дженсен обаятельно улыбнулся. Но наверняка вы знаете его домашний адрес. Не подскажете? Пятнадцать лет назад мы с Мишей вместе служили, и вот я приехал повидать своего давнишнего друга.
– Миша был в армии? – секретарша от удивления приоткрыла свой хорошенький ротик. – Никогда бы не подумала.
– О, – опершись о столешницу, Дженсен нагнулся к её заалевшему уху и шепнул: – Был, даже не сомневайся, крошка, но это военная тайна. – Он выпрямился. – Ну так как, поможешь нам? А в благодарность вечером я свожу тебя в кафе.
Секретарша состроила гримасу:
– Ты ври, да не завирайся, донжуан. Держи, – она быстро накарябала на обрывке листа адрес и презрительно фыркнула: – Этот неудачник живёт в паре кварталов отсюда, вверх по проспекту, у своей матери. Тряпка – его жена из дома выгнала.
– Спасибо, детка, – Дженсен послал ей воздушный поцелуй, и они с Джаредом вышли на улицу. – Надеюсь, ты не убьёшь меня за лёгкий флирт, малыш?
– Дай сюда, – вместо ответа выдернул листок из его руки Джаред.
– Мне нравится выводить тебя из себя.
– Смотри не доиграйся.
– Да ты у нас огонь! – взъерошив волосы Джареду на макушке, Дженсен распахнул перед ним дверцу «Паккарда».
До нужного дома они добрались в два счёта. Квартал Джареду не понравился: не бедняцкий, но близкий к этому; косые кирпичные домишки жались друг к другу, словно побитые собаки, а между ними, за мусорными баками, притаились опасные тёмные переулки.
Квартира Коллинза находилась на третьем этаже. Дженсен с Джаредом, брезгливо ступая, поднялись по вонявшей кошачьей мочой лестнице, и Дженсен гулко забарабанил кулаком в дверь – где-то высоко, под крышей, им ответило эхо.
– Кого там ещё чёрт принёс? – раздался из квартиры старческий голос. Дверь распахнулась, и на пороге появилась непричёсанная старуха с помятым лицом. – Вы ещё кто такие? Если свидетели Иеговы, то лучше вам прямо сейчас убраться подобру-поздорову, потому что меня вполне устраивает мой текущий Бог. – Старуха, растянув в ухмылке щербатый рот, сплюнула Дженсену под ноги, ловко не попав на коврик с затёршейся надписью «Добро пожаловать».
– Миссис Коллинз, – вполне натурально изобразил удивление Дженсен, – разве вы меня не помните? Это же я, Дженсен. Дженсен Эклз. Мы с Мишей вместе учились в школе и долго дружили потом.
– Эклз? – с подозрением спросила старуха, внимательно вглядываясь в лицо Дженсена. – Нет, нет, не припомню что-то, а в старческий маразм я ещё не впала, между прочим.
– Ну, как же так! – возмутился Дженсен. – Да Миша надрался вдрабадан по случаю рождения моего первенца. Я его тогда привёл домой, а он мне по пути заблевал весь пиджак!
– Ну, в это я как раз могу поверить, – каркающе засмеялась старуха.
– Десять лет назад мы с женой переехали в Фолферриас, и наша дружба с Мишей прервалась, – полным горечи голосом поведал Дженсен. – Сейчас, в подарок за отличную учёбу, я организовал для племянника, – он потрепал Джареда по щеке, – небольшое путешествие по Техасу – мы едем к заливу – и решил навестить старого друга. Он дома?
– Он в баре, – выплюнула миссис Коллинз. – Здесь, на углу, «Пристанище». С самого утра там сидит, пьянь. А ты, я гляжу, – она оценивающе посмотрела на Дженсена, – многого добился в этой жизни. Молодец, сынок. Не то что мой оболтус. Вот уж никогда не думала, что в сорок лет он приползёт ко мне обратно под юбку. Впрочем, видимо, сама виновата. Я же растила его без отца – да ты же помнишь…
Дженсен активно закивал.
– … потакала ему во всём, баловала, вот он и вырос бесхребетным слизнем. Да ещё и работать подался в агенты по недвижимости. Разве это занятие для настоящего мужчины? Смех один! Мужик должен работать руками. Правильно я говорю? – она снова сплюнула.
– Абсолютно верно, миссис Коллинз, – согласился Дженсен. – Было приятно вас повидать в добром здравии. Всего хорошего, – и, вцепившись Джареду в плечо, он утянул его на лестницу.
Вывеска бара «Пристанище» была видна от подъезда, и Дженсен бодрым шагом направился туда.
– Ловко ты, – догнал его Джаред. – Спасибо. Не уверен, что справился бы без тебя.
– Главное, не ревнуй меня к дамам за шестьдесят, малыш. Моложе – можно. И, знаешь, это даже забавно. С появлением тебя моя жизнь стала гораздо разнообразнее. Чувствую себя частным детективом – мне не хватает только чёрной шляпы и сурового взгляда.
– Да уж, – Джаред толкнул дверь бара, и они вошли в мрачное грязное помещение, в котором сидели несколько пьянчуг. – Как думаешь, кто из них Миша?
– Вон тот, – указал Дженсен на сгорбившегося за столиком мужчину в не слишком замызганной синей рубашке. – Самый приличный, вроде. Раз его уволили недавно, сомневаюсь, что он успел опуститься совсем низко. Идём.
Они подошли к столику, и Дженсен поинтересовался у поднявшего взгляд от стакана мужчины:
– Свободно?
Мужчина оглядел полупустой зал и выдавил:
– Что?
Дженсен уселся на стул и сделал Джареду знак последовать его примеру.
– Душа просит выпить, но не с кем. Сестрица сказала, если я ещё раз напою её сына, – он указал большим пальцем в сторону Джареда, – она мне голову открутит, а с ней шутки плохи. Похлеще моей жены будет, а та меня гнобила дай Боже. Вдобавок бросила недавно, сука!
– О-о-о, – мужчина ткнулся лбом в столешницу, – как я тебя понимаю, друг.
– Тебя звать-то как? – деловито поинтересовался Дженсен.
– Миша.
– Дженсен. А это мой племянник Джей-Ти. Малыш, сообрази-ка нам с Мишей бутылочку старины Джонни, – он протянул Джареду купюры.
Увидев бутылку виски, Миша значительно повеселел. Ловко открутив крышку, он наполнил стаканы и залпом опрокинул свой – Дженсен лишь пригубил, вместо этого спросил с сочувствием:
– Неужели и тебе дали от ворот поворот?
– Ушла, стерва, – махнул рукой Миша, кренясь куда-то вбок. – Тринадцать лет вместе прожили, у нас трое детей, я же в ней души не чаял, всё для неё делал, а она… – ухватившись за ребро столешницы, он принял вертикальное положение. – Шалава!
– Сочувствую, – Дженсен заново наполнил его стакан.
– Да. Да! – Миша яростно упёрся рукой в бок. – Конечно, не всё было гладко, но я старался, работал, деньги ей до последнего цента отдавал, и что? Изменила мне с каким-то скотопромышленником и уехала к нему на ранчо. Сказала, что зря замуж за меня вышла, что лучше быть женой шакала, чем агента по недвижимости. А я и не агент теперь – меня уволили. Как жена ушла, я запил, и босс меня пнул ногой под зад, – Миша развёл руками. – Так что теперь у меня ни работы, ни семьи. Детей жена с собой забрала. Мебель почти всю забрала. Даже нашего пса Каштанчика забрала. И знаешь, пожалуй, Каштанчика мне жаль больше всего, потому что у него было огромное любящее сердце, не то что у этой бессердечной снулой рыбины, – взяв стакан, он принялся жадно глотать виски. – Каштанчик, бывало, придёт ко мне, ткнётся мокрым носом в колено и хвостом завиляет так радостно – любит, значит. Я его за ушами почешу, назову ласково, а он мне руки оближет. Вот с ним-то мы жили душа в душу, а жена всё гавкала на меня.
– Так ты теперь, стало быть, оставшуюся часть мебели пропиваешь? – полюбопытствовал Дженсен.
Миша наморщил лоб, будто соображая, а потом хмыкнул:
– Нет. Это мне подфартило перед самым увольнением. Приезжий у нас тут один недвижимостью интересовался. Звали его ещё так странно, по-рычащему. Джерри… Джеффри… да, точно, Джеффри Морган. Квартиру хотел купить и ко мне обратился. Только хотел он квартиру не здесь, а в Корпус-Кристи, и чтобы оформлена она была на подставное лицо – то бишь на меня. Ну, мне-то что? Я с него полштуки зелёных состриг, и сделку мы быстро провернули через нашу же фирму там. Этот Морган очень доволен остался. Только странно, он весь из себя холёный такой, представительный, одет добротно, дорого, а квартиру себе приобрёл вшивенькую, на самой окраине. Дело, конечно, не моё, но, думаю, у него деньжата и на собственный дом водились. Впрочем, какая разница – он теперь при квартире, а мне есть на что выпить. Может, и жена в скором времени вернётся, как ей надоест коровам хвосты крутить или как поймёт, что этот скотопромышленник её – мелкий недостойный человечишка. – Миша уронил голову на скрещенные руки и, кажется, захрапел.
– Эй-эй, – потряс его за плечо Дженсен, – а ты, случаем, адрес не помнишь этого Моргана?
– Не-е-ет, – пьяно протянул Миша. – Уйдите, шакалы, дайте поспать.
– Ладно, – Дженсен поднялся из-за стола. – Идём, малыш. Нас ждёт Корпус-Кристи.
Джаред, с жалостью посмотрев на посапывавшего Мишу, налил ему виски в стакан и сунул бутылку за пазуху.
– Идём.
продолжение в комментариях
Полный нуар. Большеникагда!!!

Название: Бессердечные
Автор: Тёмная Нимфа
Бета: Erynia, Pretty Penny, silver_autumn

Баннер: Белый кролик
Пейринг: Дженсен/Джаред, упоминание Дженсен/ОМП, ОЖП, Джаред/ОМП, ОЖП, ДДМ/Женевьев, ДДМ/Данниль
Рейтинг: NC-17
Жанр: нуар, немного детектив, романс
Размер: ~ 12 500 слов
Дисклеймер: администрация бара не несёт ответственности за оставленное на видном месте
Саммари: родителей Джареда зверски убивают в собственной спальне. Джаред – один из подозреваемых, впрочем, у него хорошее алиби. Сам Джаред считает, что с родителями расправились конкуренты отца, и отправляется на поиски уехавшего из города крёстного, Джеффри Моргана. Морган – партнёр отца по бизнесу, и Джаред боится, что тому тоже угрожает опасность.
Предупреждения: полный нуар, цинизм, грязь, блад-плей, возможно, кто-то сочтёт окончание фика открытым
Джареду 18 лет, Дженсену 35 лет

Бессердечные
Никогда не разговаривайте с незнакомцами
Когда солнце начало клониться к горизонту, Джаред почти миновал грязный нищенский пригород родного Кингсвилла. Он шёл по выщербленной дороге, по обе стороны которой теснились бедняцкие лачуги, и всё время прибавлял шаг, так как царивший здесь зловонный запах был невыносим. Впрочем, в покосившихся домах с облезлой краской на фасадах и скрипучими ставнями, в заросших сорняками газонах, в забитых тухлыми отбросами мусорных баках Джаред видел правду жизни – ту самую неприкрытую, неприукрашенную, не припудренную, как проститутки с Коррал-авеню, и ему нравилось это.
«Людей, которые здесь живут, можно узнать по запаху, – думал Джаред. – Они провоняли своими развалюхами, плесенью и гнилью, дешёвой выпивкой. Но главное – погрязнув в своих грехах и пороках, они медленно разлагаются изнутри, поэтому от них и смердит, как от раздувшейся на солнцепёке коровьей туши. Зато они честны – они такие, какие есть. Честны и чисты, как бы смешно это ни звучало».
Джаред усмехнулся и аккуратно обошёл валявшуюся на тротуаре дохлую кошку, по-видимому, сбитую автомобилем, на вывалившихся из живота кишках которой сидели перламутрово-зелёные здоровые мухи.
У покорёженного дорожного щита «Вы покидаете Кингсвилл, счастливого пути!» Джаред остановился; обочина была усеяна смятыми алюминиевыми банками от газировки, пустыми сигаретными пачками и прочим мусором. Пнув подвернувшийся под ноги обрывок газеты, Джаред подумал, что было бы неплохо поймать попутку, и, словно в ответ на его мысли, из-за угла, залихватски заложив вираж, вылетел пижонский бежевый «Паккард». Обдав Джареда клубом рыжей техасской пыли, он остановился, и Джаред, прокашлявшись, смог разглядеть водителя. Им оказался приятной внешности мужчина лет тридцати пяти, одетый с иголочки, с настолько греховно красивым ртом, что Джаред сразу решил: тот любимчик всех женщин без исключения по эту сторону Мексиканского залива. Впрочем, судя по откровенному взгляду, которым мужчина окинул Джареда с головы до пят, женщинам от него перепадало всё же не слишком много любви.
– Привет, – мужчина улыбнулся, обнажая полоску ровных белоснежных зубов. – Разве матушка не учила тебя, что маленьким мальчикам опасно гулять в столь позднее время суток?
– Матушка учила меня никогда не разговаривать с незнакомцами, – ответил Джаред.
Мужчина, развернувшись к нему всем корпусом, закинул локоть на спинку сиденья.
– Твоя матушка – мудрая женщина: тебе действительно не стоит разговаривать со мной и садиться ко мне в машину, если не хочешь попасть в неприятную историю.
Джаред, хмыкнув, открыл переднюю дверь «Паккарда» и плюхнулся на нагретое солнцем кожаное сиденье.
– Мудрость моей матушки не спасла её от смерти, а я парень рисковый.
Мужчина медленно облизал нижнюю губу.
– И как же тебя зовут, малыш?
– Джаред Падалеки, – представился Джаред. – Но ты можешь звать меня Джей-Ти. И да, я давно уже не малыш.
– Дженсен. Дженсен Эклз, – мужчина протянул ладонь, и Джаред ответил на крепкое рукопожатие. – И в каком же месте ты давно уже не малыш? Потому что сейчас перед собой я вижу патлатого щенка-переростка, но никак не мужчину.
– Мне уже восемнадцать, – обиженно протянул Джаред, и Дженсен расхохотался.
– Ладно, едем, – скомандовал он.
Взревев мотором, «Паккард» сорвался с места.
Случайные попутчики
Достав из бардачка пачку «Мальборо», Дженсен выбил сигарету и, ловко сунув её в рот, прикурил.
– Так куда ты направляешься, Джей-Ти?
– В Бишоп. Еду повидать кузину.
– Скажи мне – она красотка?
– Чуть миловиднее крокодила, а что?
– Ну, вдруг я подыскиваю себе жену и хочу породниться с тобой.
Отобрав у Дженсена сигарету, Джаред сделал пару глубоких затяжек, а затем бесцеремонно ткнул фильтром Дженсену в губы.
– Как ты куришь такую гадость?
– А ты что предпочитаешь?
– «Кэмел».
– Ну извини, – побарабанил большими пальцами по рулю Дженсен и, повернувшись, выдохнул дым Джареду в лицо.
– А ты куда едешь?
– В никуда, – легко ответил Дженсен. – Путешествую по югу после смерти жены. Ничего особенного: наматываю на счётчике милю за милей, останавливаюсь в дешёвых мотелях или роскошных отелях – в зависимости от настроения, смотрю местные достопримечательности и подбираю случайных попутчиков, ведь никогда не знаешь, что готовит тебе новая встреча. Может быть, это будет знакомство на всю жизнь…
– А может быть, тебя выкинут в придорожную канаву с пробитой головой.
– Ты слишком жесток, малыш.
– А если меня заводит жестокость?
– Даже так? – Дженсен щелчком выкинул окурок в окно. – Не слишком ли много откровений?
– Ты сам сказал, я случайный попутчик. В Бишопе мы расстанемся и больше никогда в жизни не пересечёмся, так не всё ли мне равно, что ты будешь знать про меня?
– В этом есть своя правда, Джей-Ти.
Чуть съехав вниз по сиденью, Джаред устроился с большим комфортом, поднял оконное стекло, чтобы ветер не швырял волосы в лицо, и спросил:
– Расскажешь про жену? Ты любил её?
– Любил. По-своему, – Дженсен поморщился. – Скажу тебе как на духу, я больше по мальчикам. А с ней, моей милой Евой, мы были знакомы с рождения – она жила по соседству. Наши родители дружили: отцы устраивали барбекю на заднем дворе, а матери соревновались в искусстве печь персиковые пироги. Лет с семи мы с Евой были не разлей вода – везде вместе. Собственно говоря, свой первый настоящий поцелуй я сорвал именно с её губ.
– И как это было?
– Мокро. Стыдно. Неумело.
– Сколько же тебе тогда исполнилось?
– Лет двенадцать.
– В двенадцать я уже прилично целовался.
– Между нами семнадцать лет разницы – моё поколение было не так распущено.
Джаред приподнял бровь.
– Старикашка.
Дженсен не обратил на его реплику никакого внимания.
– Когда Еве исполнилось двадцать, её мать умерла от рака. Она недолго мучилась – хотя под конец у неё были такие боли, что она орала на всю округу, – и через полгода после того, как врачи объявили страшный диагноз, мы похоронили её на городском кладбище. После смерти жены отец Евы слетел с катушек. Запил, стал бить Еву – она постоянно ходила в синяках и кровоподтёках, так что я не выдержал, забрал её. Я честно сказал: «Детка, я люблю тебя, но только как сестру, прости. Ты всё знаешь о моих пристрастиях, и, говорю сразу, я не буду верен тебе». Она не была против, и мы сыграли тихую свадьбу. Мои родители были счастливы. Мы с Евой тоже: она избавилась от отца, а я получил возможность делать всё, что захочу. Пятнадцать лет идеального брака, – Дженсен замолчал.
– От чего она умерла?
– Она была беременна – не от меня, нет. Я даже не знаю, от кого. Но Ева ходила такой счастливой, что мы решили оставить малыша. Она умерла во время родов. Ребёнка тоже не смогли спасти. Я был там и просил врачей помочь ей, но Ева шептала: «Нет, нет. Я хочу дать начало новой жизни, я пожила, пусть живёт он».
Достав из кармана мятую пачку «Кэмела», Джаред прикурил и протянул сигарету Дженсену.
– Спасибо.
– Не стоит. Соболезную.
– А-а-а, – Дженсен махнул рукой. – Знаешь, по большому счёту, мне не так жаль, что умерла Ева, как жаль, что закончилась моя удобная размеренная жизнь. Мать часто в детстве любила повторять, что я бессердечный. Думаю, она была права.
– Не кори себя – все люди в большей или меньшей степени бессердечные. Что ещё ждать от этого мира? Совершенства здесь нет, не ищи.
– И всё же.
Они проехали указатель «Бишоп. 60 миль».
– Где живёт твоя кузина?
– На Юг-Берч-Авеню, рядом с парком. А ты собираешься остановиться на ночь в Бишопе или сразу рванёшь дальше?
– А что?
– Ну, – Джаред спрятал взгляд за ресницами, – мне неудобно тревожить кузину в столь поздний час, а переночевать вроде как негде. Так что я подумал, вдруг ты, путешествуя по стране, иногда даёшь кров и место на скрипучей мотельной койке своим случайным попутчикам.
Впереди замигала красными огнями вывеска мотеля «Белый перепел», и Дженсен сбросил скорость.
– Не всегда. Но ради тебя я сделаю исключение – совесть не позволит мне выкинуть тебя на улицу, малыш.
Семейные узы
Мотель «Белый перепел» ничем не отличался от своих встречавшихся на всех шоссе Америки собратьев, в которых можно было снять номер на сутки за двадцатку: он был в меру грязен, отвратителен и неприветлив. Джаред вслед за Дженсеном прошёл по скрипучим рассохшимся половицам к стойке администратора, и Дженсену пришлось два раза громко кашлянуть, прежде чем на них наконец обратили внимание.
– Мда? – администратор – тучный усатый мужик неприятного вида – с неудовольствием оторвался от оравшего на всё помещение чёрно-белого телевизора, на экране которого во весь опор неслись вспененные лошади – репортаж со скачек в Далласе.
Дженсен молча выложил на стойку купюры. Администратор, звучно рыгнув, выдал ему ключ и снова уткнулся в экран.
– Идём, – Дженсен потянул Джареда за собой.
Они вошли в номер, и Дженсен, окинув его брезгливым взглядом, сказал:
– Я в душ. Надеюсь, у них достаточно горячей воды. Возможно, всё же стоило доехать до Бишопа, перекусить и снять номер в отеле.
– Отели Бишопа – клоповники почище этого, – Джаред с наслаждением растянулся на кровати и закурил. – Не подашь пепельницу?
Дженсен поставил пепельницу ему на живот и скрылся в ванной комнате.
Джаред успел выкурить три сигареты и задремать под заунывные звуки блюза, лившиеся из старенькой радиолы, когда Дженсен вышел из ванной абсолютно голым, если не считать обмотанного вокруг бёдер полотенца.
– Кажется, горячая вода всё же закончилась.
– Значит, придётся мне быть грязным мальчиком, – приоткрыл глаз Джаред.
– Ум-м-м, – Дженсен сел в кресло, – звучит заманчиво. Ну, давай, теперь твоя очередь рассказывать мне о себе. Ты сказал, твоя мать умерла, а отец?
– Тоже. Они погибли вместе – несчастный случай. Я только похоронил их.
– Ох, прости, малыш.
– Всё нормально. Мы не были любящей семьёй. Мать занималась собой, у отца любимым детищем был бизнес, старший брат общался со сверстниками. Я учился в закрытой частной школе и приезжал домой лишь на каникулы, но даже тогда родителям не было до меня дела. Знаешь, самое смешное, лучше всех в нашей семье ко мне с братом относился дядя Рик – вообще-то он был дядей отца, но мы все звали его «дядя Рик». Он постоянно мотался по работе из города в город, а, когда изредка бывал в Кингсвилле, жил у нас – своего дома у него не было. Меня и дядю Рика связывала маленькая грязная тайна.
– Как интересно, малыш. Расскажешь?
Джаред прикусил нижнюю губу.
– Дядя Рик был ещё тем выродком. Он изнасиловал моего старшего брата Джеффа, когда тому было шестнадцать – я всё видел, мне тогда только-только тринадцать исполнилось.
– Серьёзно? Изнасиловал?
– Ну, я бы не сказал, что это было насилие в прямом смысле слова – Джефф уже не был девственником и, возможно, он сопротивлялся не так сильно, как должен был, если не хотел, чтобы это случилось.
Дженсен, расставив ноги, опустил ладонь на бедро, поглаживая себя.
– Так что, ты видел, как этот дядя Рик пришёл к твоему брату и вытащил из штанов свой дряблый писюн? Сколько дяде Рику было лет, кстати?
– Около шестидесяти пяти. Я смотрю, ты заинтересовался, – Джаред кинул хитрый взгляд на пах Дженсена.
– Люблю грязные истории.
– Тогда слушай. Однажды родители уехали в церковь, а я сказался больным – всегда считал воскресные молитвы страшной показухой. Я ещё валялся в постели, когда дядя Рик вошёл в мою комнату. Кажется, он выпил – то ли утром, то ли накануне, но, во всяком случае, от него несло виски. Я притворился спящим, и дядя Рик тихо вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Я не придал этому значения, но затем меня насторожил скрип половиц по соседству, в комнате Джеффа. Я поднялся, на цыпочках прокрался по коридору и заглянул в щель между дверью и косяком. Дядя Рик навалился на Джеффа всей своей потной тушей и целовал его. Я застыл в изумлении, не знал, как поступить. Джефф вроде не сопротивлялся, да и дядя Рик не делал ему больно, так что я продолжал стоять и глазеть. Это было мерзко, но, чёрт побери, у меня встал.
– Надо же, – Дженсен без стеснения отбросил в сторону полотенце и хрипло позвал: – Иди ко мне, малыш.
Легко поднявшись с постели, Джаред медленно приблизился к нему и опустился на колени.
– Так вот, – он заскользил ладонями по внутренней стороне бёдер Дженсена, приминая короткие тёмные волоски. – В итоге Джефф стал упрашивать дядю Рика не трогать его, но похотливого козла это лишь раззадорило, а меня и вовсе завело так, что яйца заломило. В общем, дядя Рик плюхнулся задницей Джеффу на грудь и, сжав пальцами его щёки, заставил открыть рот. У него был маленький член – не то, что твой, – и всё произошло очень быстро. Он кончил Джеффу на губы, а я, к своему стыду, залил спермой пижамные штаны, даже не притронувшись к себе. Потом дядя Рик, кажется, смутился, встал и ушёл – я успел сбежать в свою комнату и слышал, как его машина отъехала от дома. Я потом наблюдал за Джеффом, но тот был в порядке. Впрочем, я не преминул сказать дяде Рику, что знаю, чем они с Джеффом занимались. Дядя Рик просил меня молчать, и я молчал, потому что, в сущности, это было не моё дело. А он потом каждый раз привозил мне подарки, когда возвращался из своих поездок.
– Джефф спал с ним ещё?
– Конечно, – Джаред подул на головку члена Дженсена, а затем лизнул её. – Часто. Иногда я снова подглядывал за ними. Они ограничивались лишь минетами, а Джефф всегда наигранно плакал и умолял в процессе, – Джаред, всхлипывая, жалобно забормотал: – «Не надо, дядя Рик. Боже, я прошу вас, не надо. Что будет, если мама узнает? Вы делаете мне больно, дядя Рик».
– Су-у-ука, – выдохнул Дженсен, и Джаред едва не горлом наделся на его член – вобрал сразу так много, что из глаз брызнули слёзы.
Дженсен вцепился пальцами ему в волосы, больно загребая их в кулак, и надавил на затылок, засаживая член глубже. Джаред, сглотнув, прижал ладонями бёдра Дженсена и двинул головой вверх, проезжаясь языком по стволу.
– Я вот только одного не пойму, – сказал сверху Дженсен. – Тебя самого-то сейчас я так сильно завожу, что у тебя все брюки спереди уже мокрые, или воспоминания о дяде Рике и твоём брате?
Джаред поднял на него взгляд и ничего не ответил, лишь втянул щёки, усиливая давление.
Пустая болтовня
Утром Джареда разбудил яркий солнечный луч, проникший в комнату сквозь прореху в тяжёлой пыльной шторе и теперь светивший прямо в глаза. Потянувшись, Джаред прислушался: Дженсен в ванной комнате мурлыкал какую-то песенку, кажется, последний хит Элвиса.
– Доброе утро, – крикнул Джаред. Встав с кровати, он взял с тумбочки пачку «Кэмела» и пошёл к Дженсену – тот брился. – Чего поднялся в такую рань?
– Выспался. – Запрокинув голову, Дженсен, провёл лезвием по шее, срезая короткую колючую щетину.
Джаред присел на край ванны и закурил.
– Ладно, а то я уж подумал, тебе настолько не понравилось вчерашнее, что ты решил сбежать от меня.
– Мне всё понравилось, малыш. К тому же, я обещал довести тебя до Бишопа, а я всегда выполняю свои обещания. Так скажи мне, Джей-Ти, выходит, теперь ты сирота?
– Выходит. Иногда мне кажется, над нашей семьёй висит рок: смерть родителей не первая. Вначале умер Джефф. Всё вышло очень глупо. Он поступил учиться в Техасский университет, переехал в Остин и через год попал в страшную автокатастрофу.
– Бывает. Я слышал, там на улицах весьма оживлённое движение.
– Да. А дядя Рик умер с полгода назад. Сердечный приступ. В принципе, этого следовало ожидать, учитывая, сколько он пил и трахался. В его-то возрасте! Господи, надеюсь, он умер не на какой-нибудь молоденькой шлюшке. Хотя, должно быть, это самая приятная смерть. Как думаешь, Дженс? Я же могу звать тебя «Дженс»? Ты бы хотел испытать лучший в своей жизни оргазм и умереть?
– Не думаю. А твои родственники действительно мрут как мухи. На месте малышки-кузины я бы опасался и прикупил место на тихом кладбище.
– Ну, мы не кровные родственники. Женевьев – так зовут кузину – приёмная дочь моей тётки по отцу, Марты. У тётушки была тяжёлая судьба: в семнадцать лет её обрюхатил какой-то сопляк. Мой дед, пригрозив тому обрезом, добился от парня согласия на женитьбу, но у Марты случился выкидыш, и несостоявшийся муж благополучно сбежал. После она уже не могла иметь детей, да и с мужчинами ей не везло: попадались сплошные пропойцы. Тётушка Марта совсем уже отчаялась найти женское счастье, как вдруг на порог её дома подкинули корзину с младенцем. Мать всегда рассказывала, что Женевьев была чудо как хороша. Она метиска, мексиканка наполовину – видимо, кто-то заделал ребёночка своей горничной, – так вот у малышки был большой капризный ротик и угольно-чёрные глаза, но кожа светлая. В корзинке лежало письмо, что девочку зовут Женевьев Кортез. Тётушка Марта пожелала оставить ребёночка себе, при этом сменив ей фамилию на Падалеки, и вырастила как дочь. Увы, когда Женевьев исполнилось четырнадцать, тётушка Марта завела себе молодого любовника, который подсадил её на амфетамины, от которых она благополучно и откинулась. После этого Женевьев жила у нас, отец позже даже устроил её работать к себе в контору, но она быстро уволилась и переехала в Бишоп.
Смыв остатки пены с щёк, Дженсен промокнул кожу полотенцем и развернулся к Джареду.
– И что же, кроме Женевьев у тебя больше никого нет на этом свете?
Джаред, выкинув недокуренную сигарету в унитаз, поднялся с бортика ванны и подошёл к Дженсену.
– Есть ещё крёстный, Джеффри Дин Морган. Он партнёр отца. – Протянув руку, Джаред дотронулся пальцами до скулы Дженсена, погладил еле весомо. – Гладкий. Даже не знаю, как мне больше нравится. Мы же с тобой вчера даже не поцеловались ни разу, а я люблю, когда губы колет щетина.
– Завтра утром она снова появится.
– А мы всё ещё будем вместе завтра утром?
– Кто знает. Так что там с твоим крёстным?
– Ничего, – нахмурился Джаред. Подавшись вперёд, он по-кошачьи потёрся носом о щёку Дженсена. – Раз в год Морган уезжает на месяц в отпуск – никто не знает, куда. Я не смог ему дозвониться, так что он ещё не в курсе, что мои родители мертвы. И, Дженс, к чему вся эта пустая болтовня? – С силой проведя ладонями по бокам Дженсена, Джаред съехал на пол и, подцепив зубами резинку его трусов, потащил их вниз. – Твой член сладкий, как леденец. Ты весь карамельный, Дженс, хочу сосать тебя, а Бишоп и кузина подождут.
Самый выгодный способ потратить четыреста долларов
К полудню они добрались до Бишопа. Джаред и раньше бывал в этом городе – ещё более маленьком и грязном, чем Кингсвилл, – и Бишоп всегда вгонял его в уныние своими кривыми улочками, мрачными каменными зданиями и неприветливыми жителями. Бакалейщики здесь в своих лавках всегда собачились с покупателями, а автомобили так и норовили наехать на зазевавшихся пешеходов, которые, мигом проснувшись, обкладывали нерадивых водителей отборными матерными выражениями.
Дженсен припарковал «Паккард» у кафе с замызганной вывеской, на которой почему-то значилось «Луизиана», и прочёл:
– Лучшие жареные цыплята за… хм.
Стоимость лучших жареных цыплят было невозможно разобрать за чёрным ошмётком грязи.
– В любом случае, выглядит аппетитно, – Дженсен щёлкнул Джареда по носу. – Идём, малыш, угощу тебя завтраком. Кто знает, покормит ли тебя кузина, а я буду волноваться.
В кафе царил сумрак. Джаред сел за столик у окна, стекло которого было в серых разводах, и неуверенно улыбнулся на вопрос Дженсена:
– Что тебе заказать?
– Ясно, – усмехнулся тот и обратился к сонной официантке: – Милочка, нам яйца, салат, блинчики и кофе погорячее.
– Спасибо, – сказал Джаред, когда официантка принесла заказ. Он поковырял ногтем выщербленный край тарелки и со смущением взял у Дженсена протянутую вилку.
– Знаешь, – задумчиво посмотрел на него тот, – ты мне нравишься, малыш. Не знаю, почему. Малолетки отнюдь не в моём вкусе, не думай, я не какой-нибудь похотливый сластолюбец, но в тебе есть что-то такое живое, какой-то огонёк, который редко сейчас бывает в людях. Такой же огонёк был в моей дорогой Еве. Я не хочу расставаться с тобой так скоро. В шесть вечера я буду ждать тебя здесь. Придёшь?
Запихнув в рот блинчик целиком, Джаред облизал вымазанные в кленовом сиропе пальцы, а затем, убедившись, что края грязно-серой скатерти достаточно длинные, стащил с правой ноги ботинок и, съехав по стулу, упёрся стопой Дженсену в пах – тот едва кофе не подавился.
– Приду, – пообещал Джаред, упирая пальцы ноги сильнее, чувствуя, как это заводит Дженсена, – но при условии, что мы зайдём дальше минетов.
Засунув руку под стол, Дженсен погладил его щиколотку.
– Как я могу отказать тебе, малыш!
– Тогда договорились, – Джаред сунул ногу обратно в ботинок и допил кофе. – Спасибо за завтрак. Увидимся вечером, – он поднялся и направился в сторону выхода.
Женевьев жила неподалёку от кафе «Луизиана» – впрочем, в Бишопе всё было неподалёку, – так что через двадцать минут Джаред уже стучал в дверь её дома.
– Джей-Ти, – удивилась она, – вот так сюрприз. Проходи.
– Спасибо, – Джаред вошёл в дом и направился в гостиную. – Послушай, – сказал он, сев на видавший виды диван, обитый потёртым коричневым плюшем, – не буду изображать участие и спрашивать, как у тебя дела, я тут не за этим. Мне нужно найти Моргана.
Женевьев, уставившись в окно, потеребила пальцами подол лёгкого летнего платья.
– Я не знаю, где он, Джей-Ти, не спрашивай. Ты ведь в курсе, мы давно уже не вместе.
– Да, но ты работала его секретаршей, многое видела и слышала, подумай, куда Морган мог уехать. Пойми, Жен, я должен его отыскать. Полицейские не исключают возможности, что смерть моих родителей на совести кого-то из их конкурентов, а значит, Морган тоже в опасности. Знаю, ты не особо жалуешь его теперь, но разве он заслуживает ту жуткую смерть, которой умер мой отец?
– Я не знаю, не знаю, о Господи! – выкрикнула Женевьев и вдруг, повалившись на диван рядом с Джаредом, залилась слезами. – Морган – бессердечный ублюдок, и я надеюсь, он сдохнет в мучениях, но ради твоего спокойствия, Джей-Ти, расскажу всё, что знаю. Последний раз с Морганом мы виделись с месяц назад. Он приезжал по делам.
– По каким?
– Ох, Джей-Ти, мне так стыдно.
– В чём дело, Жен, милая? Не плачь, ты можешь мне довериться.
– Я забеременела от него. И не сразу сообразила, дурёха. Потом ещё долго думала, рассказывать Моргану или нет. В итоге понадеялась, что он захочет быть со мной, когда узнает, что у нас будет малыш, и позвонила ему. Морган приехал сразу. Как только взглянул на меня – а срок уже был приличный, кажется, даже живот округлился – принялся орать, что я мерзкая потаскуха, нагуляла ребёнка на стороне, а теперь занимаюсь шантажом, чтобы выскочить замуж. Я расплакалась и стала уверять Моргана, что у меня и в мыслях такого не было, а малыш – наш. Морган немного успокоился, сказал, что ему нужно отъехать на пару часов, а вечером он за мной вернётся. В общем, в тот же день он отвёз меня к старому доктору, еврею по фамилии Зильбер.
– К доктору?
– Да-да, Джей-Ти, к доктору, доктору Зильберу – лучшему специалисту по абортам в Бишопе. У него кабинет прямо в номере отеля «Певчая канарейка». Внутри весьма уютно, но всё, что я запомнила, это большое гинекологическое кресло, а ещё огромный крючковатый нос доктора Зильбера, из ноздрей которого росли волоски. И, кажется, из ушей у него тоже торчали волоски – это было очень мерзко. Доктор Зильбер делал мне аборт, а Морган находился там же, в комнате, и наблюдал. Когда всё закончилось, доктор Зильбер ободряюще похлопал меня по икре и сказал, что всё в порядке, и я ещё смогу иметь детей. А у меня в тот момент сердце кровью обливалось, и я подумала, какие дети, как можно после такого вновь довериться мужчине! А Морган подошёл к креслу и заглянул в миску, в которую доктор Зильбер сложил то, что вынул из меня. «Туда ему самая дорога, – холодно сказал он. – Спасибо большое, доктор, признаться, давно я с такой выгодой не тратил четыреста долларов».
Женевьев спрятала лицо в ладонях и окончательно разревелась.
– Ну-ну, не стоит, – Джаред ласково погладил её по вздрагивавшим плечам. – И что же было дальше?
– Дальше? – отняв руки от покрасневшего лица, Женевьев шмыгнула носом. – Дальше Морган отвёз меня домой. Выйдя из номера доктора Зильбера, мы вошли в лифт, и я почувствовала, как у меня по бёдрам течёт кровь. Мне было очень больно, я едва не потеряла сознание, но стиснула зубы и молча доковыляла до машины Моргана. Когда мы подъехали к моему дому, я успела залить кровью всё заднее сиденье, а юбка на мне стала заскорузлой. Морган помог мне подняться по ступеням, потрепал по щеке и ушёл. С тех пор я ничего о нём не слышала.
– Как жаль, – вздохнул Джаред. – Но, может, ты знаешь кого-то, с кем Морган близко общался?
Женевьев закусила нижнюю губу.
– Есть одна певичка, Данниль Харрис, у Моргана с ней был роман после того, как он меня бросил. Собственно говоря, этот кобель познакомился с ней прямо после нашего свидания, когда мы сидели в ресторане Робстауна – кажется, он назывался «Не забывай меня», – а эта шалава пела с маленькой занюханной сцены. На неё пялились все мужики, и неудивительно, потому что корма и грудь у неё отменные. Я бы от многого отказалась, чтобы иметь такие формы, даже от валиума. Попробуй поговорить с ней, может быть, они до сих пор встречаются.
– Спасибо, Жен, – Джаред с благодарностью сжал её узкую кисть.
– Не за что, Джей-Ти, – отозвалась та. – Помни, я делаю это ради тебя, а не ради Моргана, чтобы его черти в аду вилами в зад дрючили. Заезжай ко мне почаще.
– Конечно-конечно, – Джаред чмокнул её в солёную от слёз щёку, и на этом они распрощались.
Признания
Дженсен снял номер в отеле с претенциозным названием «Райские кущи», и теперь они с Джаредом сидели в плетёных креслах на балконе, потягивая «Дикси» из горла. Сказать по правде, до райских кущ отелю было далеко: трава на газоне перед ним пожухла, фундамент местами покрылся плесенью, а хмурый швейцар в дверях, окинувший Джареда подозрительным взглядом, совсем не напоминал апостола Петра.
– Лучшее пиво на Юге, – отсалютовал бутылкой «Дикси» Дженсен, – так гласит реклама. А по мне, это вкус воды из сточной канавы.
Джаред, закинув скрещенные в лодыжках ноги на витиевато кованые перила балкона, смотрел вдаль. Солнце медленно, будто нехотя, катилось за горизонт, расчерчивая тёмно-синее небо красными полосами; всходил узкий серпик луны. Невдалеке ещё была видна сизая гладь паркового пруда; ветер доносил затхлый запах воды и тины. Поставив бутылку на кафельный пол, Джаред повернулся к Дженсену.
– Сегодня в кафе ты сказал, что я нравлюсь тебе, это правда?
– Правда, малыш. Зачем мне врать? Нет, я, конечно, иногда могу навешать лапши на уши какой-нибудь хорошенькой куколке, чтобы затащить её в постель, но с тобой мы уже два раза к обоюдному удовольствию переступили эту черту, так с чего бы мне быть нечестным с тобой?
– Хорошо. Я верю тебе. Это важно для меня, знаешь, потому что ты тоже мне нравишься. Пусть ты уже и старикашка.
– Эй, – возмутился Дженсен, – мне всего тридцать пять.
– Ты старше меня в два раза, причём, одно дело, если бы нам было три и шесть, а так… Я даже не знаю, Дженс. Я всегда встречался только со сверстниками. Хотя, нет, вру, один раз у меня был мужчина лет сорока, но это не важно. В общем, я не знаю, что и думать. Мне всю жизнь не хватало человеческого тепла, любви, простой бесхитростной заботы, а с тобой мне хорошо, я чувствую, ты мог бы дать мне это. Мы знакомы всего сутки, но я уже доверяю тебе, Дженс. Понимаешь?
– Я ценю это, малыш.
– Хорошо. Я не знаю, почему меня тянет к тебе, может быть, потому, что ты с нежностью и любовью отзываешься о покойной жене – разве плохой человек говорил бы такие слова? А может, меня подкупает твоя доброта или то, как после минета ты стираешь пальцами сперму с моих губ, а затем жарко целуешь. Я понимаю, это глупо, ведь скоро ты поедешь дальше, а мне придётся вернуться в Кингсвилл, но я ничего не могу с собой поделать.
– Зачем тебе возвращаться? Рванём со мной.
– Ты действительно хочешь этого?
– Хочу. Хочу, чтобы ты всегда сидел справа от меня в машине, высунув свою лохматую башку в окно, а встречный ветер трепал бы твои волосы. Хочу трахать тебя на нагретом жаром мотора бампере своего «Паккарда». Хочу, чтобы ты скрашивал мне часы, проведённые в дороге, своей болтовнёй. У тебя очаровательный грязный ротик, Джей-Ти, и жаль, что оба раза он был заткнут моим членом, потому что мне интересно, любишь ли ты потрепаться во время секса.
– Люблю. Я вообще жутко болтливый. У меня в запасе имеется много скабрезных историй, которые я охотно выкладываю всем желающим.
– Может, поделишься одной из них?
– С удовольствием.
Джаред поднялся и, отобрав у Дженсена бутылку, уселся тому на колени, крепко сжав бока бёдрами.
– Не боишься, что нас увидят?
– Уже почти стемнело. Да и если увидят, что такого?
– Ничего. Тебя ведь это заводит?
– Меня с тобой всё заводит. Что ты хочешь услышать?
– Про того сорокалетнего мужчину.
– Да ты никак ревнуешь, – рассмеялся Джаред. – Ну что же, слушай. Его звали Бадди. Мы познакомились в Кингсвилле, в баре «Хромой койот». Не знаю, был ли он местным – скорее всего, нет. В общем, этот Бадди подошёл ко мне, угостил ром-колой, и мы немного поболтали. Не могу сказать, что он был такой же красавчик, как ты – и в десять раз не так хорош, – но всё же Бадди не вызывал у меня отвращения. Сам он весь вечер пил «Джонни Уокера» и жевал вонючий табак, кажется, «Рэд Мэн», а затем, порядком набравшись, предложил провести с ним ночь за деньги. Я согласился из любопытства – недостатка в деньгах я никогда не испытывал, потому что родители щедро компенсировали отсутствие любви и заботы хрустящими новенькими купюрами.
– Ты точно рисковый парень, Джей-Ти, – заметил Дженсен.
– Знаю, но ничего не могу с этим поделать – меня заводит опасность и безбашенные поступки. Так вот, мы уговорились о цене, и Бадди привёз меня в занюханный мотель. Он сел на кровать, велел мне полностью раздеться и похлопал себя по колену.
– И ты взобрался на него так же, как на меня сейчас.
– Ага, оседлал его, как и подобает настоящему техасцу. И знаешь что, идём-ка в комнату, мне пришла в голову отличная мысль, – встав, Джаред потянул Дженсена за собой.
– Подозреваю, ты хочешь, чтобы я сейчас тоже сел на кровать.
– Конечно.
Дженсен потянулся расстегнуть пуговицы рубашки, но Джаред перехватил его руку:
– Нет, Бадди был полностью одетым, и ты садись прямо так.
Дженсен хмыкнул, но подчинился. Быстро избавившись от брюк, трусов и футболки, Джаред снова уселся ему на колени, притираясь полувставшим членом к паху. Дженсен медленно провёл растопыренной пятернёй Джареду по спине.
– Знаешь, за свои брюки и рубашку я выложил маленькое состояние.
– Тем острее будет удовольствие, когда мы их испачкаем, – подмигнул Джаред. – А теперь закрой рот, слушай и делай то, о чём я буду рассказывать. Хочу заменить свои воспоминания о Бадди на воспоминания о тебе. Ты понял?
– Как скажешь, малыш.
– Бадди сразу вцепился пальцами мне в ягодицы – пальцы, кстати, у него были толстые и заскорузлые, все в коричневых пятнах от табака, на безымянном в свете ночника ржаво поблёскивало обручальное кольцо, – а затем принялся бездумно скользить ладонями по бёдрам, оглаживая. Он хрипел загнанно, будто у него была одышка, и даже не снял пиджак. Я старался дышать ртом, потому что от Бадди остро несло потом и каким-то дешёвым одеколоном; белый воротник его рубашки на сгибе, у шеи, был в жёлтых разводах, и я тогда подумал, жена наверняка плохо следит за тем, как он одевается. «Скажи мне, у тебя были раньше мужчины?» – спросил Бадди. Я ответил: «Нет». Соврал, конечно, но я чувствовал, Бадди хотелось услышать именно этот ответ. «Хорошо, хорошо, – пробормотал он. – Не бойся, папочка не сделает тебе больно». Он сплюнул себе в ладонь и полез пальцами мне между ягодиц. Давай, Дженс, ты обещал повторять за мной.
– Сейчас, малыш, потерпи.
– Да-а-а, – простонал Джаред, прогибаясь в спине, когда почувствовал влажное прикосновение к анусу. – У меня давно никого не было – и это уже правда – но ты всё равно не сдерживайся. Бадди засунул в меня палец, а другой рукой принялся дёргать член – это скорее было неприятно, но я не высказал неудовольствия. «Какой же ты узкий, гладкий, жаркий внутри, мой маленький мальчик, – тараторил Бадди. – Хочу тебя, так хочу. Вначале не спеша растяну пальцами, смажу изнутри хорошенько, хотя по слюне всё равно будет тянуть, раздрочу твою жадную девственную дырку под себя и выебу. Усажу на свой горячий толстый хер – вначале, поддерживая под бёдра, раскрою тебя только одной головкой и заставлю просить. Ты же будешь, просить?» «Конечно, папочка», – ответил я. Судя по ощущениям, Бадди запихал в меня указательные и средние пальцы обеих рук и так и трахал ими, растягивая в разные стороны.
– Повторить?
– Конечно. Он заставил меня тереться о себя, но член так и не вставил – даже из штанов не вынул. Думаю, Бадди стыдился своего влечения к мальчикам, а может, не хотел изменять жене.
– Да уж, – фыркнул Дженсен, – но я-то не стыжусь своего влечения к мальчикам. – Он расстегнул молнию на брюках, Джаред, приподнявшись, обхватил ладонью налитой ствол и приставил к анусу влажную от смазки головку. – Давай, малыш, сделай это.
– Ох, наконец-то, – запрокинув голову, выдохнул Джаред, медленно опустившись на член. Он позволил Дженсену задать темп и едва сдерживался, чтобы не орать в голос до тех пор, пока густо не залил его рубашку.
– Ты дорого мне обходишься, малыш, – сказал тот, – но я не жалею. – Когда он кончил, Джаред ещё поелозил по его коленям, пачкая брюки вытекавшей из задницы спермой, и в изнеможении сполз на пол.
– Было здорово, – сказал Дженсен, закуривая.
– Да, – отозвался Джаред, – да. И, Дженс, я должен тебе признаться кое в чём.
– Я слушаю, малыш.
– Я не всё рассказал тебе о моих родителях. Их убил какой-то маньяк: пробрался ночью в наш дом и пристрелил в постели, а затем вырезал им сердца. Я тогда был на вечеринке у друга, утром вернулся домой, обкуренный и пьяный, и нашёл их. Вначале подумал, у меня галлюцинации, оказалось – нет. Полиция подозревает в убийстве меня, но зачем мне это? Конечно, отношения у нас были не сахар, но разве это повод расчленять собственных родителей? Меня даже допрашивали в участке, интересовались наследством, а нет никакого наследства: фирма отца обанкротилась незадолго до его смерти, а дом мне пришлось отдать банку в счёт уплаты процентов по кредиту. Так что теперь я беден как церковная мышь. Отец ловко скрывал банкротство фирмы, и, думаю, с ним расправились конкуренты. А теперь я боюсь, что Морган в опасности, что эти выродки доберутся и до него. Если найдут, конечно, потому что он уехал, и никто не знает, куда. Но я обязан найти его первым. Ты мне поможешь?
– Конечно, малыш. Мне всё время будет с тобой по пути, пока ты собираешься ехать прямо.
– Спасибо, – от всей души поблагодарил Джаред. – Значит, мы едем в Робстаун.
Шоссе 77
Пейзаж за окном был удручающим: рыже-жёлтая пустыня, поросшая увядшими кустиками травы, да редкие чахлые деревца – взгляду зацепиться не за что. Далеко вперёд убегала чёрная лента семьдесят седьмого шоссе с ярко-белой пунктирной линией разделительной полосы посередине. В салоне «Паккарда», несмотря на опущенные стёкла, стояла страшная духота, поэтому Джаред, которому очень быстро наскучило глядеть на унылые красоты природы, снял с себя рубашку и майку, скинул ботинки, закатал брюки до колен и, привалившись к боку Дженсена, высунул босые ноги в окно.
– Гляжу, ты решил устроиться с комфортом, – сказал Дженсен. – Надеюсь, твои длинные конечности, торчащие из моего автомобиля, не привлекут внимания какой-нибудь патрульной машины.
– Я тоже надеюсь. Вполне возможно, что в Кингсвилле меня уже объявили в розыск, так что теперь, Дженс, ты тоже вне закона, потому что добровольно помогаешь сбежавшему преступнику.
– Но ты же не преступник.
– Нет, но это ты будешь рассказывать офицерам. А может, тебе придётся просто объяснять им, где ты познакомился с таким симпатичным парнишкой – мне все говорят, что я выгляжу лет на шестнадцать.
– Это так, малыш. Думаю, всё дело в твоей худобе и отчасти детском выражении лица.
– Я так и знал, что ты старый извращенец.
Дженсен засмеялся, и Джаред потёрся затылком о его плечо.
– Жарко.
– Солнце стоит в самом зените.
– Солнце ни при чём, просто ты рядом.
– Маленький подхалим.
– Но тебе это нравится.
– Конечно.
– А мне нравится твой член, толстый, с большой, идеально круглой головкой. У меня встаёт при одном воспоминании о том, как она проезжалась по корню языка.
– Аккуратнее со словами, малыш, а то нам придётся съехать на обочину.
– Ты думаешь, я против?
– Думаю, нет, но мне бы хотелось как можно скорее добраться до Робстауна, снять номер в хорошем отеле, принять ванну и только после этого заняться тобой.
– А как же обещанный секс на бампере машины?
– В такую жару на бампере ты поджаришь себе задницу быстрее, чем я успею вставить тебе хотя бы наполовину. Лучше расскажи мне что-нибудь ещё.
– Не хочу. Сегодня твоя очередь откровенничать.
– Ладно, и что ты хочешь узнать?
– На кого у тебя первый раз встал?
– На моего троюродного брата Майка.
Усевшись ровно, Джаред окинул Дженсена заинтересованным взглядом.
– На брата? Да ты плохой мальчик, Дженс.
– Троюродного брата, – поправил Дженсен. – И его подружку Бетси, – добавил он. – Мне было лет одиннадцать, когда мы в очередной раз приехали погостить к родителям Майка. Раз в год мы приезжали к ним на пару недель летом, а они к нам – зимой. Майку шёл пятнадцатый год, поэтому родители каждый вечер преспокойно оставляли меня с ним, а сами уходили гулять. Частенько к Майку приходила его соседка Бетси, года на три старше его. Я ей не нравился, потому что Майк вынужден был возиться со мной вместо того, чтобы уделять внимание ей. Один раз она принесла мне пакет лакричных тянучек и, пока я их уминал, утащила Майка на второй этаж. С конфетами я, естественно, расправился быстро и, заскучав, пошёл искать Майка. Они с Бетси были в родительской спальне: Майк с довольно испуганным видом в расстёгнутой рубашке лежал на кровати, Бетси же сидела на нём и целовала его грудь. Она красила губы яркой красной помадой, и я завороженно смотрел, как на бледной коже Майка расцветали алые отпечатки, будто раскрывались маковые бутоны. Майк с Бетси были так заняты друг другом, что попросту меня не заметили, хотя я, даже не думая скрываться, стоял в дверном проёме. Впрочем, теперь мне кажется, Бетси меня всё же увидела, просто не придала значения моему присутствию. Итак, наконец оторвавшись от Майка, она спросила: «Хочешь засунуть руку мне в трусики?» Уверен, Майк не горел желанием сделать это, но Бетси быстро задрала юбку, сняла трусы и сунула ладонь Майка себе между ног. Он быстро отдёрнул руку, а Бетси рассмеялась: «Теперь моя очередь», – и ловко расстегнула на Майке штаны.
– Вот шалава, – присвистнул Джаред.
– Ещё какая, – согласился Дженсен. – Я слышал, она потом совсем скурвилась, спала с мужчинами за деньги, пока её не убил какой-то религиозный фанатик.
– Убил?
– Ага. Задушил и вставил деревянное распятие во влагалище.
– Б-р-р-р, – поёжился Джаред. – Лучше вернёмся к старому рассказу.
– Да рассказу-то, в общем, конец, – бросив взгляд на спидометр, Дженсен чуть сбавил скорость. – Бетси стянула с Майка брюки и стала смеяться, потому что его член не стоял. Он вообще у него был какой-то маленький и жалкий. Майк стал пунцовым от смущения, а Бетси, всё ещё посмеиваясь, шепнула: «Сейчас мы всё исправим», – и принялась дрочить ему. Я смотрел, как ствол Майка постепенно наливался в её ладошке, ну и у меня тоже встал.
– Мне было десять, – сказал Джаред.
– Что, малыш?
– Десять. Когда у меня встал. В частной школе, где я учился, царили весьма фривольные нравы, но я был не так испорчен, как ты сейчас подумал. Просто однажды ко мне на перемене подошли две девчонки класса на два старше и спросили, могут ли они потрогать мои волосы. Я разрешил, и они тут же запустили пальцы с острыми коготками в мою причёску. Мне было приятно, когда они перебирали пряди волос и почёсывали кожу головы – приятно, но не более. Одна из девчонок принялась напевать себе под нос Красивую куколку Нокса. Она мурлыкала: «Каждому мужчине нужна красивая куколка, чтобы была с ним, когда он уходит в отрыв, чтобы любила его чисто и преданно, чтобы перебирала пальчиками его волосы»*, – и весьма чувствительно меня царапала. Когда девчонки закончили, то обнюхали свои пальцы со словами, что теперь они пахнут мной, и почему-то именно это меня жутко возбудило.
– Меня почему-то тоже, – нахмурился Дженсен.
– Видимо, нам всё же придётся съехать на обочину, – наигранно вздохнул Джаред.
_____________________
* Buddy Knox «Party Doll»
«Не забывай меня»
Ресторан «Не забывай меня» в Робстауне Джаред с Дженсеном нашли без труда. Он оказался маленьким, тёмным и насквозь прокуренным заведением. Посетителей здесь было мало, и Дженсен выбрал столик рядом с полукруглой сценой. Минут через пять к ним подошла официантка, которая небрежно швырнула на стол два меню в потёртых кожаных обложках вульгарного бордового цвета и со скучающим видом достала блокнот.
– Что будете заказывать?
Дженсен полистал меню.
– Пожалуй, мы попробуем ваших жареных устриц с капустным салатом. Мне «Хай Лайф», а моему племяннику – холодный чай.
– С тремя кусками сахара, – влез Джаред.
Официантка, поджав губы, смерила его уничижительным взглядом и быстро записала заказ в блокнот.
– Скажите, милочка, – обратился к ней Дженсен, – мы слышали, у вас бывает чудесная живая музыка, это так?
Официантка поморщилась, будто лимон надкусила.
– Данниль начинает петь ближе к полуночи. Если хотите её послушать, вам придётся немного подождать.
– О, мы никуда не торопимся, – заверил её Дженсен, откинувшись на спинку стула; официантка сунула блокнот в карман фартука и ушла.
– Племянник? – ухмыльнулся Джаред.
– Я решил, не стоит привлекать к нам излишнее внимание, малыш.
– Может быть, ты и прав.
Вскоре вернулась официантка и принесла Джареду холодный чай в высоком стакане, а Дженсену «Хай Лайф» – прямо в бутылке.
– Устрицы будут готовы минут через двадцать, – с безразличным видом сказала она.
– Ну, что же теперь делать, – ответил Дженсен и закурил.
Джаред пялился по сторонам, но мало что смог разглядеть в серых клубах папиросного дыма.
– Зачем ты куришь? – обратился он к Дженсену. – Здесь с тем же успехом можно просто дышать.
Вместо ответа Дженсен протянул ему сигарету и заставил затянуться прямо из своих пальцев.
– Меня возбуждает, когда твои губы так плотно обхватывают фильтр. Чёрт, малыш, ты невероятно сексуально выглядишь с сигаретой.
– Это, в твоём понимании, называется «не привлекать внимания»? – уточнил Джаред.
– Ты когда-нибудь занимался сексом в кабинке туалета? – невпопад спросил Дженсен.
Джаред сделал вид, что задумался.
– Нет, кажется, не приходилось. Но я не прочь попробовать, пока нам жарят устриц. – И, поднявшись, он первым направился в сторону уборной; Дженсен, сделав знак официантке, что скоро вернётся, последовал за ним.
Когда они снова уселись за столик, их уже дожидалось блюдо с устрицами, а музыканты настраивали свои инструменты. Народу в зале значительно прибавилось – в основном это были мужчины, которые курили толстые вонючие сигары и с нетерпением поглядывали на сцену, куда не спеша поднялась высокая стройная женщина с рыжими волосами, одетая в узкое блестящее зелёное платье в пол. Впрочем, с одной стороны на юбке шёл разрез до середины бедра, из которого кокетливо выглядывала весьма аппетитная ножка в чёрной туфельке на острой шпильке.
– Добрый вечер, – произнесла Данниль. – Мне приятно видеть вас здесь этим душным летним вечером. Наслаждайтесь. – И, сделав знак музыкантам, она запела глубоким бархатным голосом.
– Красотка, – Дженсен одобрительно прицокнул языком. – Говоришь, Морган трахался с ней – я его понимаю.
– Она что, тебе нравится? – сдерживая непонятно откуда взявшуюся ярость, спросил Джаред.
– Рыжие – горячие штучки в постели. Возможно, я был бы не прочь попробовать кусочек этого южного персика, – задумчиво сказал Дженсен.
Джаред стиснул в кулаке салфетку. Дженсен обернулся к нему и вдруг развеселился:
– Да ты никак ревнуешь, малыш?
– Нет, – буркнул Джаред. – Но если увижу, что ты увиваешься за ней, убью.
– Нас обоих? – Дженсен, похоже, находил ситуацию всё более забавной. – Какие мексиканские стр-р-расти, – прокатил «р» на языке он. – Расслабься, я просто подшучиваю над тобой. Ты ужасно милый, когда злишься.
– Я не милый.
– Милый.
– Нет.
– Да. И мне это нравится. Ты смешно надуваешь губы, а они сейчас у тебя и без того припухшие. Как подумаю, из-за чего, так у меня снова начинает вставать.
– Слушай, я всегда думал, старикашкам типа тебя уже надо пить таблетки, чтобы у них стояло чаще, чем раз в неделю.
– Ты ошибаешься, малыш. Дай только нам добраться до мотеля, и я вытрахаю эти глупые мысли из твоей головы.
– Ловлю тебя на слове, – сказал Джаред и снова уставился на сцену.
– Мой любимый, где же ты? Ночь так холодна, и я совсем одна. Я душу дьяволу продам, лишь бы ты мне принадлежал. В небе светит луна, где же тот, кто полюбит меня?* – грустно пела Данниль.
Когда музыканты сделали перерыв, она, грациозно спустившись со сцены, подошла к столику Джареда и Дженсена и, усевшись на свободный стул, закинула ногу на ногу.
– Впервые вижу вас здесь, мальчики.
– Мы проездом в Робстауне, – сказал Дженсен.
Данниль на него даже не взглянула. Она с интересом рассматривала Джареда, а затем, вынув из пачки «Мо» длинную сигарету, поднесла её к кораллового цвета губам – Джаред услужливо щёлкнул зажигалкой.
– Спасибо, милашка, – нагнувшись, Данниль липко поцеловала его в щёку. – Понравилось, как я пою?
Джаред, бросив взгляд на недобро прищурившегося Дженсена, с мстительным удовольствием подумал: «Вот будет тебе!» – и сказал:
– Словно райская пташка.
Данниль гортанно рассмеялась и облизнула губы.
– Я заканчиваю в три. Не проводишь меня до дома? Ночью на улицах Робстауна
небезопасно.
– Нет, – прозвучал голос Дженсена, в котором звенела сталь.
– Даже так? – Данниль всё-таки удостоила его любопытным взглядом, а затем прикусила мелкими белыми зубами указательный палец. – Можем провести ночь втроём.
– Не думаю, – на этот раз быстро ответил Джаред.
– Жа-а-аль, – Данниль выдохнула в потолок струйку белого дыма.
– Послушай, – подобрался Джаред, – на самом деле мы здесь по делам. Мы ищем Джеффри Дина Моргана. Я его крестник, Джаред Падалеки.
Глаза Данниль моментально вспыхнули злостью, и она с силой затушила окурок в пепельнице.
– Не там ищите, – Данниль хотела подняться, но Джаред схватил её за локоть.
– Данниль, это очень важно, помоги нам.
Прикрыв глаза, Данниль шумно выдохнула и поморщилась.
– Не знаю, чем вам помочь. Моргану я уже давно дала от ворот поворот и с тех пор не видела. Он был кем-то вроде поклонника: ухаживал красиво, хотя и настойчиво, подарил енотовую шубку, пару побрякушек, что-то ещё по мелочи. Приезжал раз в неделю. Беда в том, что мне он нравился – чем-то напоминал покойного отца. Я певица, а не проститутка, как думают многие жёны этих сальных мистеров, – Данниль обвела взглядом соседние столики, – и с Морганом у меня всё было серьёзно. Я познакомила его с матерью, несколько раз он ужинал у нас, затем стал останавливаться в нашем доме. И я – идиотка! – начала строить какие-то глупые планы на будущее. Каждый раз, уезжая, Морган просил: «Не забывай меня, тыковка», – обещал, что мы с ним поедем в Каир или Сингапур. Я верила. А однажды вернулась домой раньше обычного и увидела, как Морган трахал мою мать на обеденном столе в гостиной. Этот стол, массивный, дубовый, покупал ещё отец. Я стояла в дверях и, как загипнотизированная, смотрела на голую задницу Моргана – оказалось, что она жутко волосатая, а я раньше и не замечала. Его приспущенные штаны болтались на щиколотках, и пряжка ремня гулко ударяла о ножку стула в такт движениям бёдер. Мне было противно, но я не могла отвести взгляд. Кажется, моя мать застонала от удовольствия, и Морган, крякнув, вытащил из неё член. Он сдвинулся чуть в сторону и принялся надрачивать его под головкой, мать лежала под ним, раскинув ноги в стороны, как портовая шлюха, а я – это глупо, знаю! – вдруг подумала о том, что вот оттуда-то я и появилась. Морган кончил на лакированную столешницу, и я, решив, что это в верхней степени оскорбляет память моего отца, закатила грандиозный скандал. С тех пор мы не виделись.
– А может, в городе есть кто-то ещё, с кем общался Морган? – спросил Джаред.
Данниль повертела в руках пачку сигарет и вздохнула:
– Мне нельзя много курить – это плохо сказывается на голосе. Морган интересовался недвижимостью, и мать познакомила его с агентом, сыном своей подруги, Коллинзом. У него ещё имя такое странное. Миша, кажется. Он работает в «Зелёных долинах». А теперь простите, мне пора вернуться на сцену. Желаю вам удачи в поисках этого урода. И да, если передумаете, моё предложение ещё в силе.
– Спасибо за всё, – поблагодарил Джаред и принялся за остывшие устрицы.
_____________________
* Sarah Vaughan «Lover Man»
Шакалы и агенты по недвижимости
Джаред с Дженсеном переночевали в семейном отеле и на утро отправились в агентство недвижимости «Зелёные долины», адрес которого Джаред нашёл в толстом городском справочнике.
– Доброе утро, – поприветствовала их миловидная секретарша, с важным видом восседавшая за идеально пустым рабочим столом; у неё были густо накрашенные чёрные ресницы, которые, кажется, даже тихо перестукивались, когда она моргала, а щёки нарумянены оранжевым, и это делало её похожей на переспевший абрикос. – Чем могу вам помочь?
– Мы ищем Мишу Коллинза, – сказал Дженсен.
Энтузиазм в глазах секретарши тут же потух.
– Он здесь уже не работает. Босс его уволил.
– Очень жаль, – Дженсен обаятельно улыбнулся. Но наверняка вы знаете его домашний адрес. Не подскажете? Пятнадцать лет назад мы с Мишей вместе служили, и вот я приехал повидать своего давнишнего друга.
– Миша был в армии? – секретарша от удивления приоткрыла свой хорошенький ротик. – Никогда бы не подумала.
– О, – опершись о столешницу, Дженсен нагнулся к её заалевшему уху и шепнул: – Был, даже не сомневайся, крошка, но это военная тайна. – Он выпрямился. – Ну так как, поможешь нам? А в благодарность вечером я свожу тебя в кафе.
Секретарша состроила гримасу:
– Ты ври, да не завирайся, донжуан. Держи, – она быстро накарябала на обрывке листа адрес и презрительно фыркнула: – Этот неудачник живёт в паре кварталов отсюда, вверх по проспекту, у своей матери. Тряпка – его жена из дома выгнала.
– Спасибо, детка, – Дженсен послал ей воздушный поцелуй, и они с Джаредом вышли на улицу. – Надеюсь, ты не убьёшь меня за лёгкий флирт, малыш?
– Дай сюда, – вместо ответа выдернул листок из его руки Джаред.
– Мне нравится выводить тебя из себя.
– Смотри не доиграйся.
– Да ты у нас огонь! – взъерошив волосы Джареду на макушке, Дженсен распахнул перед ним дверцу «Паккарда».
До нужного дома они добрались в два счёта. Квартал Джареду не понравился: не бедняцкий, но близкий к этому; косые кирпичные домишки жались друг к другу, словно побитые собаки, а между ними, за мусорными баками, притаились опасные тёмные переулки.
Квартира Коллинза находилась на третьем этаже. Дженсен с Джаредом, брезгливо ступая, поднялись по вонявшей кошачьей мочой лестнице, и Дженсен гулко забарабанил кулаком в дверь – где-то высоко, под крышей, им ответило эхо.
– Кого там ещё чёрт принёс? – раздался из квартиры старческий голос. Дверь распахнулась, и на пороге появилась непричёсанная старуха с помятым лицом. – Вы ещё кто такие? Если свидетели Иеговы, то лучше вам прямо сейчас убраться подобру-поздорову, потому что меня вполне устраивает мой текущий Бог. – Старуха, растянув в ухмылке щербатый рот, сплюнула Дженсену под ноги, ловко не попав на коврик с затёршейся надписью «Добро пожаловать».
– Миссис Коллинз, – вполне натурально изобразил удивление Дженсен, – разве вы меня не помните? Это же я, Дженсен. Дженсен Эклз. Мы с Мишей вместе учились в школе и долго дружили потом.
– Эклз? – с подозрением спросила старуха, внимательно вглядываясь в лицо Дженсена. – Нет, нет, не припомню что-то, а в старческий маразм я ещё не впала, между прочим.
– Ну, как же так! – возмутился Дженсен. – Да Миша надрался вдрабадан по случаю рождения моего первенца. Я его тогда привёл домой, а он мне по пути заблевал весь пиджак!
– Ну, в это я как раз могу поверить, – каркающе засмеялась старуха.
– Десять лет назад мы с женой переехали в Фолферриас, и наша дружба с Мишей прервалась, – полным горечи голосом поведал Дженсен. – Сейчас, в подарок за отличную учёбу, я организовал для племянника, – он потрепал Джареда по щеке, – небольшое путешествие по Техасу – мы едем к заливу – и решил навестить старого друга. Он дома?
– Он в баре, – выплюнула миссис Коллинз. – Здесь, на углу, «Пристанище». С самого утра там сидит, пьянь. А ты, я гляжу, – она оценивающе посмотрела на Дженсена, – многого добился в этой жизни. Молодец, сынок. Не то что мой оболтус. Вот уж никогда не думала, что в сорок лет он приползёт ко мне обратно под юбку. Впрочем, видимо, сама виновата. Я же растила его без отца – да ты же помнишь…
Дженсен активно закивал.
– … потакала ему во всём, баловала, вот он и вырос бесхребетным слизнем. Да ещё и работать подался в агенты по недвижимости. Разве это занятие для настоящего мужчины? Смех один! Мужик должен работать руками. Правильно я говорю? – она снова сплюнула.
– Абсолютно верно, миссис Коллинз, – согласился Дженсен. – Было приятно вас повидать в добром здравии. Всего хорошего, – и, вцепившись Джареду в плечо, он утянул его на лестницу.
Вывеска бара «Пристанище» была видна от подъезда, и Дженсен бодрым шагом направился туда.
– Ловко ты, – догнал его Джаред. – Спасибо. Не уверен, что справился бы без тебя.
– Главное, не ревнуй меня к дамам за шестьдесят, малыш. Моложе – можно. И, знаешь, это даже забавно. С появлением тебя моя жизнь стала гораздо разнообразнее. Чувствую себя частным детективом – мне не хватает только чёрной шляпы и сурового взгляда.
– Да уж, – Джаред толкнул дверь бара, и они вошли в мрачное грязное помещение, в котором сидели несколько пьянчуг. – Как думаешь, кто из них Миша?
– Вон тот, – указал Дженсен на сгорбившегося за столиком мужчину в не слишком замызганной синей рубашке. – Самый приличный, вроде. Раз его уволили недавно, сомневаюсь, что он успел опуститься совсем низко. Идём.
Они подошли к столику, и Дженсен поинтересовался у поднявшего взгляд от стакана мужчины:
– Свободно?
Мужчина оглядел полупустой зал и выдавил:
– Что?
Дженсен уселся на стул и сделал Джареду знак последовать его примеру.
– Душа просит выпить, но не с кем. Сестрица сказала, если я ещё раз напою её сына, – он указал большим пальцем в сторону Джареда, – она мне голову открутит, а с ней шутки плохи. Похлеще моей жены будет, а та меня гнобила дай Боже. Вдобавок бросила недавно, сука!
– О-о-о, – мужчина ткнулся лбом в столешницу, – как я тебя понимаю, друг.
– Тебя звать-то как? – деловито поинтересовался Дженсен.
– Миша.
– Дженсен. А это мой племянник Джей-Ти. Малыш, сообрази-ка нам с Мишей бутылочку старины Джонни, – он протянул Джареду купюры.
Увидев бутылку виски, Миша значительно повеселел. Ловко открутив крышку, он наполнил стаканы и залпом опрокинул свой – Дженсен лишь пригубил, вместо этого спросил с сочувствием:
– Неужели и тебе дали от ворот поворот?
– Ушла, стерва, – махнул рукой Миша, кренясь куда-то вбок. – Тринадцать лет вместе прожили, у нас трое детей, я же в ней души не чаял, всё для неё делал, а она… – ухватившись за ребро столешницы, он принял вертикальное положение. – Шалава!
– Сочувствую, – Дженсен заново наполнил его стакан.
– Да. Да! – Миша яростно упёрся рукой в бок. – Конечно, не всё было гладко, но я старался, работал, деньги ей до последнего цента отдавал, и что? Изменила мне с каким-то скотопромышленником и уехала к нему на ранчо. Сказала, что зря замуж за меня вышла, что лучше быть женой шакала, чем агента по недвижимости. А я и не агент теперь – меня уволили. Как жена ушла, я запил, и босс меня пнул ногой под зад, – Миша развёл руками. – Так что теперь у меня ни работы, ни семьи. Детей жена с собой забрала. Мебель почти всю забрала. Даже нашего пса Каштанчика забрала. И знаешь, пожалуй, Каштанчика мне жаль больше всего, потому что у него было огромное любящее сердце, не то что у этой бессердечной снулой рыбины, – взяв стакан, он принялся жадно глотать виски. – Каштанчик, бывало, придёт ко мне, ткнётся мокрым носом в колено и хвостом завиляет так радостно – любит, значит. Я его за ушами почешу, назову ласково, а он мне руки оближет. Вот с ним-то мы жили душа в душу, а жена всё гавкала на меня.
– Так ты теперь, стало быть, оставшуюся часть мебели пропиваешь? – полюбопытствовал Дженсен.
Миша наморщил лоб, будто соображая, а потом хмыкнул:
– Нет. Это мне подфартило перед самым увольнением. Приезжий у нас тут один недвижимостью интересовался. Звали его ещё так странно, по-рычащему. Джерри… Джеффри… да, точно, Джеффри Морган. Квартиру хотел купить и ко мне обратился. Только хотел он квартиру не здесь, а в Корпус-Кристи, и чтобы оформлена она была на подставное лицо – то бишь на меня. Ну, мне-то что? Я с него полштуки зелёных состриг, и сделку мы быстро провернули через нашу же фирму там. Этот Морган очень доволен остался. Только странно, он весь из себя холёный такой, представительный, одет добротно, дорого, а квартиру себе приобрёл вшивенькую, на самой окраине. Дело, конечно, не моё, но, думаю, у него деньжата и на собственный дом водились. Впрочем, какая разница – он теперь при квартире, а мне есть на что выпить. Может, и жена в скором времени вернётся, как ей надоест коровам хвосты крутить или как поймёт, что этот скотопромышленник её – мелкий недостойный человечишка. – Миша уронил голову на скрещенные руки и, кажется, захрапел.
– Эй-эй, – потряс его за плечо Дженсен, – а ты, случаем, адрес не помнишь этого Моргана?
– Не-е-ет, – пьяно протянул Миша. – Уйдите, шакалы, дайте поспать.
– Ладно, – Дженсен поднялся из-за стола. – Идём, малыш. Нас ждёт Корпус-Кристи.
Джаред, с жалостью посмотрев на посапывавшего Мишу, налил ему виски в стакан и сунул бутылку за пазуху.
– Идём.
продолжение в комментариях
спасибо!
история конечна страшная))) страшно прекрасная я бы даже сказала)))
прекрасная в своём джейтушном проявлении)
иногда я думаю, что Дж2-составляющая - это действительно самое хорошее, что тут есть ))))
нравится как Дженсен притирается в парню) как Джаред проникает во всё его существование) и сам Джаред отдаётся ему без колебаний)
да, я вообще когда писала, так и сказала своим альфа-ридерам, что Джаред в Дженсена влюбился, глупо, может, по-мальчишески, но это любовь, а не просто желание, и при этом он знает, что Дженсен - коп и он по его душу ))) но это же нуар, все вокруг плохие, а вот Дженсен - хороший, несмотря ни на что! Не уверена, правда, что Дженсен Джареда любит (
и блин так хочется узнать что же дальше!
а дальше Дженсен всё-таки найдёт Джареда, который заграбастал себе деньги Моргана, у них будет очень жаркий секс, а потом они сбегут в Мексику и купят там себе домик - я даже не сомневаюсь
и первым делом выебет его именно так, как тот любит, и докажет, что не бессердечный. И это будет похлеще кровавой виндетты, что заварил сам Падалеки. Мне почему-то это именно так и видится. Автор, БРАВО!!!!он взрослый) он уже не умеет любить как Джаред))) чтобы вот раз и поверить, отдаться и любить) просто... просто потому что) я тоже верю Джаред действительно влюбился) а Дженсену слишком много стен надо будет ломать) но думаю он справится)
а дальше Дженсен всё-таки найдёт Джареда, который заграбастал себе деньги Моргана, у них будет очень жаркий секс, а потом они сбегут в Мексику и купят там себе домик - я даже не сомневаюсь
О Автор! ты просто обняла меня и погладила по голове!!!
страшно, это точно
ну, это же нуар )))
у меня вообще-то было ещё изнасилование Джареда, но я решила, что фандом не поймёт и выпилила
но написано прекрасно
спасибо большое! это мой самый сомнительный фик, так что я тихо радуюсь, когда кому-то да нравится!
Ласковая птица Феникс,
Стиль ретро сквозит во всём, даже в незатейливых историях, что рассказывает каждый персонаж вашей чудесной истории.
спасибо огромное, очень приятно читать, потому что это стилизация и мне было очень тяжело в процессе написания держать слог и манеру повествования, а уж учитывая, что я накатала это дней за пять ><
Мрачная картина. Всё тускло, словно снег первый сходит, мартовский - грязью наружу.
ЫЫЫ полный нуар
Вот не верю, что Дженсен будет мстить. Ведь не будет?
нет, по факту ему мстить не за что: он всего лишь полицейский, а не родственник жертв, ну, а то что Джаред его обманывал, так он и сам его обманывал - они квиты ^_^
Дженс ведь найдёт Джареда и первым делом выебет его именно так, как тот любит,
о да! у них будет очень горячий секс
я там выше писала, что Джеи будут вместе, это же нуар, значит, полицейские тут продажные ^_^ и Дженсен уйдёт из полиции, и будет с Джаредом, где-нибудь в Мексике
и будет у них
блад-плейХЭ в этом мрачном безысходном миреспасибо большое за такой прекрасный отзыв!
Zootexnik,
он взрослый) он уже не умеет любить как Джаред)))
ну да, видимо, к тому же жанр не предполагает любовный роман
у Дженсена будут уже скорее какие-то собственнические чувства ^_^ но они обязательно будут вместе - я даже не сомневаюсь! может, даже отправятся в очередное путешествие ))) дорога, звёздное небо и жаркий быстрый секс на горячем капоте Паккарда
тебе спасибо, что читаешь и комментируешь
спасибо огромное
Очень очень круто! И очень захватывающе. И атмосферно.
Бесподобно просто! Спасибо огромное!
Потрясающая история! И какой неожиданный финал
урррр спасибо
я надеялась, что финал будет неожиданным - я вообще не очень хорошо умею писать всякие детективные истории (
И атмосферно.
и за это спасибо, потому что нуар я писала впервые, рада, если удалось хоть чуть-чуть приблизиться к подобию )))
Ы
спасибо большое! мне очень приятно читать такие добрые слова про мой фичок
может быть и у этой истории будет вторая часть?
ох, нет уж >< это было временное помешательство из-за Баек ))) но нуар совершенно не мой жанр ( да и потом, о чём писать? дальше будет только порево
спасибо большое!
очень приятно, что вам так понравилось ^^
для них ещё не конец
естественно