Начало здесь

Продолжаем


Драббл четырнадцатый, в котором Джаред и Дженсен наконец-то выясняют отношения

Джаред минут пять растерянно постоял посреди коридора, а затем решительным шагом направился вслед за Дженсеном. Тот даже не удивился, увидев его на пороге, молча посторонился, пропуская, и бесшумно закрыл дверь.

– У тебя кровь, – заметил Дженсен, когда Джаред сел на диван.

– Знаю, – Джаред утёр разбитую губу тыльной стороной ладони. – Могу вылечить за секунду, но я хотел, чтобы тебе было стыдно. А мне – больно, – подумав, добавил он.

– Мне стыдно, – скрывшись в ванной комнате, Дженсен через минуту вернулся с влажным полотенцем. – Иди сюда, – опустившись рядом с Джаредом, он осторожно промокнул ранку, а затем еле весомо погладил его пальцами по губам. – Болит?

– Не очень. Саднит скорее.

– А так? – нагнувшись, Дженсен прикусил его губу, втянул в рот, посасывая и надавливая языком на пострадавшее место.

Джаред зашипел, но лишь придвинулся ближе – по позвоночнику побежали мурашки. Он обнял Дженсена, а затем, отстранившись, ловко уселся к нему на бёдра, сжав бока коленями.

– Не сбежишь теперь. Нам нужно поговорить.

– О чём? – Дженсен, запрокинув голову, устало откинулся на спинку дивана.

– Обо всём. Рассказывай, – потребовал Джаред.

– Что рассказывать? – скосил на него глаза Дженсен.

– Ну, например, почему ты не хотел встречаться, с таким неотразимым парнем как я, – нахально улыбнулся Джаред и, не удержавшись, лизнул Дженсена в кадык – а нечего было так провокационно подставлять горло.

– Щекотно, – хихикнул тот.

Джаред тут же вцепился зубами ему в шею, чуть ниже уха, чувствуя под губами пульсацию крови.

– Мстишь?

– Скорее мечу. Но я тоже имею право злиться. И не будем переводить тему разговора. Стоило так долго от меня бегать?

– Ты самодовольный засранец, – Дженсен, откинув чёлку со лба Джареда, заглянул ему в глаза. – Хотя, признаюсь, я запал на тебя практически сразу.

Издав победный клич, Джаред вскинул сжатый кулак – Дженсен проигнорировал его бурную радость.

– Мой отец – Шаровая Молния, – тихо сказал он.

– Что? – глупо приоткрыл рот Джаред. – Тот самый?

– Ага, – помрачнел Дженсен. – У меня вообще весьма супергеройская семья: прадед, дед с бабкой, отец с мамой, старший брат – все как на подбор. Их имена знает любой мальчишка, они красуются на первых полосах газет, про них разве что только фильм не снимают, и то, кажется, к деду тут с месяц назад Спилберг приезжал.

– Надеюсь, это будет не очередной Индиана Джонс, – ужаснулся Джаред.

Дженсен наморщил нос:

– Ты умеешь подбодрить. Так вот, представь, что в нашей легендарной семье вдруг родился я… такой… – он замолчал, а затем, шмыгнув носом, продолжил: – Вначале родители думали, что у меня нет никаких способностей. Потом, когда оказалось, что я понимаю животных, они вообще решили скрывать это, как досадное недоразумение – лучше уж сын без способностей, чем с такими!

– Оу, – распахнул глаза Джаред. – Мне жаль. Но ведь сейчас ты спасаешь людей, Дженс. Ты и меня спас, – он застенчиво улыбнулся. – Ты супергерой, кто бы что ни думал!

– А ты представляешь, чего мне это стоит? Каждый день я вынужден доказывать всем и каждому, что я здесь учусь не только из-за родства с величайшими супергероями современности. Даже некоторые преподаватели косо на меня смотрят, а уж большинство учеников и подавно. Да и ты сам не так давно насмехался надо мной.

Джаред покраснел.

– Я идиот, знаю.

– Ладно, – отмахнулся Дженсен. – Я постоянно указывал тебе на это, а сам себя сегодня повёл не лучше, так что мы квиты. Я не собирался ни с кем встречаться, хотел сосредоточиться на учёбе, чтобы доказать, я не хуже других, но потом появился ты, такой раздражающе-настыр…

Джаред заткнул его поцелуем.

– Прекрати лизаться, – вывернулся Дженсен. – Для этого у меня есть Бублик!

– Ладно, – Джаред слез с него. – Слушай, мне совсем не хочется возвращаться на эту дурацкую вечеринку.

– Мы можем посмотреть телевизор, – предложил Дженсен, потянувшись за пультом.

– Круто, – обрадовался Джаред. – Тогда выбирай канал, а я сейчас вернусь.

Сбегав к себе, он притащил пива, чипсов и привёл Сэди.

– Не против, если она побудет с нами? Когда я пришёл, Чад пытался угостить её косячком и, кажется, признавался в любви. Видимо, Данниль его в очередной раз отшила.

– Бедная Сэди, – Дженсен погладил собаку по голове.

Джаред открыл два пива, уселся на диван рядом с Дженсеном и пристроил миску с чипсами на коленях.

– Что смотрим?

– Не знаю, – Дженсен поковырял пальцем этикетку на бутылке, – мне, честно говоря, всё равно.

– Это прозвучало, как признание.

– Это оно и было, придурок.

Драббл пятнадцатый, в котором Джаред просыпается на диване у Дженсена (R, наверное)

Последнее, что запомнил Джаред перед тем, как провалиться в сон, был Дженсен, который выключил телевизор и заботливо укутал Джареда пледом. Конечно, спать на диване оказалось не лучшим решением: шея затекла, не помещавшиеся ноги свешивались вниз, да и вообще места было мало – но зато плед пах Дженсеном. Джаред всю ночь кутался в него, обнимая шерстяную ткань и пуская слюни.

Пробуждение оказалось ещё лучше: кто-то медленно стянул плед с Джареда, а затем лизнул кожу живота под задравшейся футболкой.

«Дже-е-енс», – едва не застонал Джаред, но вовремя прикусил язык, здраво рассудив, что с Дженсена станется в очередной раз сбежать, как только Джаред откроет глаза.

Между тем горячий язык лёгкими касаниями скользил вдоль линии пояса джинсов, ввинтился в ямку пупка, лизнул чуть выше – Джаред закусил щёку изнутри, чувствуя, как твердеет член. Он представил Дженсена, стоящего на коленях у дивана, как наяву, увидел его язык на своём животе в непосредственной близости от паха, и желание хотя бы расстегнуть джинсы стало нестерпимым.

Джаред, решив наплевать на конспирацию, уже потянулся было рукой к ширинке, но в этот момент его в эту самую руку и лизнули. Ага, одновременно с тем, что продолжали слюнявить живот. В голове у Джареда успели пронестись мысли про групповой секс и тот факт, что у Дженсена могло быть два языка – признаться, последнее было гораздо приятнее и желаннее – прежде чем он распахнул глаза.

Вначале Джаред увидел Дженсена, который стоял у стены и, зажав рот ладонью, буквально покатывался со смеху. Затем он перевёл взгляд ниже и заметил белые пушистые уши Бублика – тот, кажется, уже жевал подол его футболки. Сэди, скуля, ткнулась носом Джареду в руку и ещё раз лизнула.

– Доброе утро, – отсмеявшись, произнёс Дженсен. – Слушай, вот смотрю я на тебя и думаю, может, есть вещи, которые мне следует знать. Или не следует, – захохотал он уже в голос.

– Я думал, это ты меня облизываешь, – насупился Джаред и поёрзал – член неудобно упирался во внутренний шов. – А это оказался Бублик.

Дженсен состроил скептическое выражение лица.

– Ну, мне Бублик по утрам тоже спать не даёт, но при этом я не лезу руками себе в штаны.

– Фу, – скривился Джаред.

– Ладно, я шучу. А ты поднимайся, мы уже на пару опаздываем.

– У меня вообще-то стоит, – Джаред, осторожно спустив Бублика на пол, со стоном сел. – Не хочешь помочь? Я не могу явиться на лекцию в таком виде.

– Неа, – Дженсена явно забавляло всё происходившее. – Но я могу позволить тебе воспользоваться моей ванной комнатой.

– Вот уж спасибо, – пробурчал Джаред, поднимаясь – дверь в ванную он специально оставил приоткрытой.

– Всегда пожалуйста, – донёсся голос Дженсена. – И поторопись.

– Спешу, как могу, – огрызнулся Джаред, стягивая джинсы вместе с трусами.

Закрыв глаза, он пару раз вверх-вниз двинул кулаком по члену и почувствовал себя очень глупо. Да Дженсен издевался над ним! Разозлившись, Джаред с остервенением принялся дрочить, скорее делая себе больно, чем приятно, так что разрядке это никак уж не способствовало.

Дженсен подошёл неслышно.

– Только потому, что профессор Морган с нас шкуру за опоздание спустит, – шепнул он, обнимая Джареда сзади и прижимаясь грудью к спине. – Только поэтому, имей в виду. – Прикусив выступающий позвонок на его шее, Дженсен шлёпнул Джареда по руке, заставляя убрать ладонь с члена, заменяя своей, сухой, обжигающе-горячей. – Красивый. Ты такой красивый, чёрт! С ума меня сводишь, Падалеки. Зачем ты такой, а? – сжав в кулаке волосы Джареда, он заставил его повернуть голову и глубоко поцеловал, нежно поглаживая языком нёбо и изнанку щёк. – Кончишь для меня? Хочу, чтобы ты мне все пальцы спермой залил, чтобы пахли потом, на лекциях, чтобы я подносил их ко рту и вспоминал, чем мы утром занимались.

Ну, разве Джаред мог ему отказать?

Драббл шестнадцатый, в котором Джаред в очередной раз задаётся вопросом, почему он дружит с Чадом (видимо, R)

Это было странно – выйти с Дженсеном из комнаты и вместе идти по коридорам, соприкасаясь плечами, улыбаться ему и ловить ответную улыбку. Странно было сидеть с ним на лекциях и слушать вполуха, потому что Джаред никак не мог перестать пялиться на Дженсена, особенно в те моменты, когда тот задумчиво грыз кончик карандаша, и его губы становились серебристыми от грифеля.

Во время обеда они выбрали столик в самом углу, подальше от любопытных глаз, и Джаред даже решил ущипнуть себя, чтобы проверить, не спит ли, но в этот момент на лавку напротив плюхнулись Чад, Женевьев и Данниль, и сомнения рассеялись.

– Так-так, – мурлыкнула Данниль. – Кое-кто вчера сбежал с вечеринки, которую мы, между прочим, специально для этого кое-кого устроили.

– И не вернулся ночевать, – довольно протянула Женевьев. – Мы это точно знаем, я лично осмотрела все безжизненно валявшиеся и храпевшие в комнате тела.

– А ещё этот кое-кто теперь сияет так, что можно Техас по ночам освещать, – добавил Чад. – Так что, парни, вы теперь вместе?

– Вместе, – сухо ответил Дженсен. И это было хорошо, потому что Джаред опасался, как бы в ответ не начать скакать с воплями: «Да! Да! Да!» – хлопая в ладоши.

– Рада за вас, – искренне улыбнулась Данниль. – Вы классная пара.

Дженсен выразительно закатил глаза.

– Да! – гордо провозгласил Чад. – Мой мальчик, моя школа! Жен, ты проспорила мне десятку. Я же говорил, если наш Джей чего захочет, то обязательно получит. А Дженсена он хотел очень сильно. Особенно по утрам в душе, – Чад мерзко захихикал.

Джаред покраснел.

– Ещё раз напомни мне, почему ты мой лучший друг?

– У тебя было не особо много претендентов на эту роль: либо я, – Чад указал на себя, – либо Жен, – он ткнул пальцем в неё, и Женевьев стукнула его по руке. – Выбор был очевиден.

– Эй! – возмутилась Женевьев.

– Неправда, я общительный, я мог бы подружиться с любым. И вообще, – пригрозил Джаред, – вот возьму и выберу теперь Дженсена своим лучшим другом.

– Он твой парень – ну или кто там? – покачал головой Чад. – Так что его нельзя выбирать лучшим другом. Мучиться тебе со мной всю жизнь. Буквально крест нести.

– Вот уж точно, – проговорил Дженсен в свою тарелку.

Чад снисходительно посмотрел на него, и Джареду это, конечно, не понравилось.

– Ты поспорил с Жен на десятку!

– Я ставил на тебя, между прочим.

– Мог бы и полтинник поставить.

– Я всегда взвешиваю все возможные риски. Кстати, о деньгах, – Чад пихнул Женевьев локтем, и та, вытащив кошелёк, с неохотой протянула ему купюру. – Спасибо. Ну, так как насчёт вас, – он перевёл взгляд на Джареда, – вы уже того?

– Что «того»? – не понял Джаред.

– Ну-у-у… – Чад принялся окунать чайный пакетик в чашку, приговаривая: – Глубже, быстрее, да, вот так, детка, поддай жару.

Дженсен с мрачным видом наблюдал за его действиями.

– А я этот чай собирался выпить. Теперь, видимо, придётся отказаться от этой идеи. Как и от чая вообще. Чайные пакетики больше никогда не будут для меня прежними.

– Как и для меня, – с отвращение сказала Данниль.

Дженсен решительно отодвинул поднос:

– Ладно, было приятно с вами пообщаться и всё такое, но нам с Джаредом уже пора. Увидимся ещё, – и, махнув друзьям рукой, он встал из-за стола, утягивая Джареда за собой.

– Котлетка, я не доел котлетку, – с ноткой трагизма в голосе воскликнул Джаред.

– Я позабочусь о ней, – крикнул ему на прощание Чад, хищно вонзая в котлету вилку.

– Не-е-ет!

– Не расстраивайся, кажется, у меня в холодильнике было мороженое, – утешил Джареда Дженсен.

***

– Ну, и где обещанное мороженое? – спросил Джаред, когда они оказались в комнате Дженсена.

– В спальне, – хмыкнул тот.

Джаред радостно ломанулся в указанном направлении, но затормозил на пороге.

– Это ты сейчас пошутил, да? Что-то я не замечаю у тебя в спальне холодильника.

– М-м-м… – протиснувшись мимо, Дженсен взял Джареда за руку, переплетая их пальцы. – Если отвлечься от конкретных понятий… – он потянул его к кровати. – Идём же, Падалеки. Будешь моим мороженым. Хочу вылизать тебя всего.

Джаред не заставил просить себя дважды.

– Только в этот раз никаких собак, – предупредил он.

– Ладно, – Дженсен плотно закрыл дверь. – Никаких собак, обещаю, только ты и я. – Сграбастав в кулак футболку на спине Джареда, он стянул её через голову и положил прохладную ладонь ему на грудь, надавливая, заставляя опуститься на кровать.

– Надеюсь, ты тоже разденешься.

– Всенепременно, – Дженсен снял рубашку и, кинув её на стул, лёг рядом с Джаредом, поглаживая его по животу. – Ты такой… Мне пальцы твои нравятся – тонкие, длинные, с костяшками округлыми. Я крышей еду, когда смотрю на них и представляю, что ты мог бы ими сделать.

– Да? – развернувшись, Джаред поднёс руку к лицу Дженсена и, оттянув средним пальцем нижнюю губу, большим погладил влажную изнанку.

– Да, – Дженсен втянул его палец в рот, посасывая. Он обвёл кончиком языка ногтевую платину, пощекотал подушечку, а затем, так и не выпустив палец, жадно поцеловал Джареда.

Они скользили языками вокруг, а затем Дженсен принялся целовать его ладонь, изредка чувствительно прикусывая нежную кожу. Джаред застонал, вскинув бёдра – член стоял как литой. Дженсен сжал его через ткань джинсов, и Джаред заскулил.

– Может, хотя бы ширинку мне расстегнёшь?

– Ещё чего, – Дженсен с таким наслаждением вылизывал его средний палец, будто это было лакомство какое. – Я не позволю тебе обкончать мои простыни. Они чистые между прочими.

– Лучше будет, если я обкончаю трусы?

– Угум, – Дженсен втянул его палец едва не до горла.

– Я могу кончить тебе в рот, – предложил альтернативу Джаред.

– Мы ещё не на столько близко знакомы, – Дженсен наконец оставил его руку в покое и, переместившись, укусил за сосок.

– Ай! – от неожиданности вскрикнул Джаред.

– Недотрога, – Дженсен заскользил языком ему по животу, всё ниже и ниже, сунул кончик под пряжку ремня, мазнув влагой по разгорячённой коже. – Девчонка.

– Я тебе сейчас покажу девчонку, – потёрся членом ему о подбородок Джаред, проклиная два слоя ткани.

– Ладно-ладно, не девчонка, чувствую, – прижавшись губами к ширинке, Дженсен жарко задышал внутрь, так что у Джареда от острого желания аж мышцы бёдер свело.

– Дженс, пожалуйста, Дженс, – бессвязно зашептал он, – сделай уже что-нибудь. Не могу больше!

– Да, Дженс, не мучай мальчика, – раздался от двери голос Чада.

Испуганно подскочив, Джаред увидел всю троицу в полном составе.

– Вы… Вы!.. Как вы вообще здесь оказались?

– Странный вопрос для колледжа, в котором полно супергероев с различными способностями, – ухмыльнулась Данниль. – Попросила одного знакомого нас сюда телепортировать.

– Дани! – возмутился Дженсен.

– Мы должны были проверить, что вы нас не обманываете, – хихикнула та. – Теперь мы уверены на сто процентов. Но вообще идея принадлежала Чаду.

– Ага, – подтвердила Женевьев. – Правда, вынуждена признать, это лучшая его идея. Ничего более горячего, чем вы, парни, я в жизни не видела.

– Вот уж спасибо, – буркнул Джаред. – Я почти кончил. Ты должен мне оргазм, Чад.

– Эй, только не говори, что хотел бы кончить при мне, – показал язык тот. – И вообще, ты мне теперь обязан оплатить курс посещений психотерапевта.

– А нечего было соваться к нам!

– В твоём замечании есть рациональное звено.

– А я теперь хочу от вас хоум-порно, – расплылась в улыбке Женевьев.

– А я ребёнка, – похлопала ресницами Данниль.

– А ну пошли все вон! – не выдержал Дженсен.

Троица, развернувшись, нехотя поплелась к двери.

– Я рассчитывал на чуть большее гостеприимство, – ворчал под нос Чад. – Думал, может, пирогом угостят.

– У нас самые придурошые друзья, – покачал головой Джаред.

– Главное, как быстро они спелись, – кивнул Дженсен.

– Мы сплачиваем людей, – приосанился Джаред. – Хотя я до сих пор не понимаю, почему дружу с Чадом, – он задумчиво покачал головой.

– Ты такой милашка.

– Эй, я не милашка, я бесстрашный супергерой, презирающий страх и опасность.

– И игнорирующий наличие у себя мозга, – добавил Дженсен, целуя его в нос.

Драббл семнадцатый, в котором мальчики ссорятся на почве топпоботомства ^_^

Всё было замечательно. Джаред с Дженсеном встречались вот уже три недели, и Джаред искренне полагал, что это лучшие дни в его жизни. Они вместе ходили на пары, делали домашние задания, спасали людей, гуляли в парке с собаками, проводили время с друзьями, постоянно целовались, да и вообще в постели зашли гораздо дальше первой базы – к счастью, Чад перестал материализовываться в их комнате в самый неподходящий момент – но до настоящего секса дело пока не дошло, так что, на двадцать второй день, Джаред решил взять дело в свои руки.

– Дженс, – сказал он, оторвавшись от вылизывания внутренней стороны его бедра, – нам ведь давно уже не пятнадцать.

– Уж три года как, – Дженсен, запустив пальцы ему в волосы, надавил на затылок, – не отвлекайся, пожалуйста.

– К тому же жизнь так непредсказуема, – продолжил Джаред. – Мы супергерои, и в любой момент нас могут убить.

Дженсен, приподнявшись на локтях, посмотрел на него мутным взглядом.

– Ты решил сейчас поговорить на философские темы? Не то что бы я был против, но можно я вначале кончу?

– Так и я о том же, – обрадовался Джаред. – Давай займёмся настоящим гейским сексом. С проникновением.

– А-а-а, – оскалился Дженсен. – Ну, давай, – и, вдруг перевернув Джареда и с лёгкостью подмяв под себя, полез пальцами ему между ягодиц – ноготь чувствительно царапнул нежную кожу.

– Ты что делаешь! – возмутился Джаред.

– Прости-прости, больно? – Дженсен, убрав руку, тут же пропихнул щепоть Джареду в рот. – Оближи хорошенько, детка. Сдохнуть, как хочу тебя, – он прихватил его за язык.

– Да тфу, – отвернувшись, Джаред принялся отплёвываться. – С чего ты взял, что будешь сверху?

– Ну, как… – приподнял брови Дженсен. – Это же ты у нас развлекаешься с игрушками. Сэди мне всё-всё рассказала, – он похабно ухмыльнулся и двинул бёдрами, проезжаясь влажной головкой Джареда по животу. – Давай, не ломайся, у меня уже яйца от напряжения звенят.

Джаред с оттягом шлёпнул его по заднице.

– Я – универсал, ясно? И в этот раз я буду сверху. Это моя принципиальная позиция. И потом откуда мне знать, может, в твоей заднице всего побывало ещё больше, чем в моей.

– Сомневаюсь, – фыркнул Дженсен. – Зуб даю, когда люди видят нас, они думают, что топ – я.

– С чего бы это? – прищурился Джаред. – Я выше.

– Ты тощий, а я, хоть и ниже, зато шире в плечах.

– Я не тощий, а жилистый. И плечи хоть сейчас увеличу до любого размера. К тому же у меня однозначно член больше – суперспособность такая.

Дженсен, сев, прикрылся простынёй и скрестил руки на груди.

– Да ты на девчонку похож со своими лохмами, – накрутив на палец прядь волос Джареда, он с силой дёрнул. – Сзади и не отличишь.

– Ау, – разозлился Джаред. – Не такой милашке, как ты, говорить, на кого я похож, мистер Пухлые губки и Девчачьи ресницы. Девчонка из нас двоих ты.

– Я умнее. И старше, – привёл аргумент Дженсен.

– С чего это ты старше? Когда у тебя день рождения?

– Не скажу… вдруг я младше. Но мне кажется, я старше.

– Чёрт, – погрустнел Джаред, – мы с тобой встречаемся уже почти месяц, а я даже не знаю, когда у тебя день рождения.

– Я не куплюсь на твои уловки, – покачал головой Дженсен.

– Да ладно, брось, Дженс, – заскулил Джаред, решив сменить тактику, – ну, чего тебе стоит? В следующий раз ты без разговоров будешь сверху.

– А чего стоит тебе? – парировал Дженсен. – Я вообще не понимаю, чего ты рогом упёрся? Уже давным-давно бы потрахались, а ты всё считаешься. Это же отношения, а не соревнования. Подставиться в постели – не значит дать слабину.

– Вот и подставься, – сказал Джаред.

– Нет.

– Нет? Слушай, я дрочил на эту фантазию последние пять лет – мне полагается компенсация.

– Нет.

– Уверен?

– Уверен, – отвернулся Дженсен.

– Ну и… и… – вскочив с кровати, Джаред натянул джинсы, – оставайся тогда сам с собой, вот. – Вылетев в коридор, он громко хлопнул дверью.

Так они впервые поссорились.

Пару дней Джаред ходил смурной и очень соскучился по Дженсену, но гордость не позволяла попросить прощения – это наверняка бы обозначало, что после Джаред должен будет загнуться в коленно-локтевую. Чад, естественно, заметил его состояние, поэтому, улучшив момент, припёр к стенке и потребовал:

– Рассказывай, что случилось?

– Мы с Дженсеном не можем решить, кому в первый раз быть сверху, – пожаловался Джаред.

– Тебе, конечно, – хмыкнул Чад. – Ты же не девчонка.

– Но Дженсен вроде как тоже не девчонка, – развёл руками Джаред. – Вот мы и поссорились.

– Как у вас, геев, всё сложно, – покрутил пальцем у виска Чад. – Но ты всё равно настаивай на своём!

– Народная мудрость гласит: послушай тебя и сделай наоборот, – засмеялся Джаред.

– Вот и сделай, – обиделся Чад, – и тебя поимеют в задницу. Но вообще, что ты ноешь? В конце концов, будь мужиком! Раздвинь ноги и будь мужиком, – заржал он. – А если серьёзно, может, ты просто боишься того, что Дженсен подумает о тебе, окажись ты снизу?

– Ничего я не боюсь, – вздохнул Джаред, – и Дженс ничего не подумает. Просто я очень упрямый.

– И зачастую не тогда, гогда нужно, – снисходительно сказал Чад. – Я совсем не разбираюсь в этих ваших гейских делах, но разве тебе будет плохо? Разве Дженсен сделает что-то, что тебе не понравится? И молчи, я не хочу слышать ответ. А Дженсен твой такой же упрямый, как ты, и вы друг друга стоите. Будь умнее – пойди ему навстречу.

– Чад, ты мой лучший друг, – с чувством произнёс Джаред, – ты прав во всём. А теперь прости, мне надо бежать.

***

Стоило Джареду постучать в дверь комнаты Дженсена, как тот моментально открыл – будто на пороге сидел ждал – и сгрёб Джареда в охапку, жадно целуя.

– Дай мы хотя бы до кровати доберёмся, – пробубнил Джаред ему в губы. – И я хотел попросить прощения, прежде чем мы…

– Не важно, – Дженсен потащил его за собой, попутно вытряхивая из одежды. – Я оказывается успел к тебе привязаться, недоразумение ты лохматое, я эти два дня места себе не находил.

– И я, но не об этом сейчас, я понял, не важно, кто снизм-м-м… – попытался объясниться Джаред, но Дженсен, кажется, вознамерился вылизать ему гланды.

Он отпустил Джареда только в спальне и, сняв джинсы, под которыми не обнаружилось трусов, плюхнулся на кровать.

– Анальная пробка, – подмигнул Дженсен и раздвинул ноги.

– Оу, – опешил Джаред.

Дженсен, опершись пятками о матрас, приподнял задницу, чтобы было лучше видно, и обвёл пальцем основание пробки.

– Сюрприз. – Он медленно потянул её на себя, и Джаред, сглотнув, завороженно уставился на покрасневшую, блестевшую от смазки кожу, которая послушно растягивалась вокруг довольно-таки толстой игрушки. – Я решил, если это так важно для тебя, то могу быть в первый раз снизу, – пояснил Дженсен.

– Как это ты снизу? – пришёл в себя Джаред. – Это я решил, что буду снизу. И буду! Да я только что полчаса растрахивал себя пальцами в ванной, а Чад, сука такая, стоял и ржал под дверью.

Дженсен оставил пробку в покое и нахмурился.

– Падалеки, не валяй дурака, иди уже вытащи из меня эту силиконовую херню и замени на свой большой горячий член. Или ты забыл, что это твоя суперспособность – увеличение члена?

– И не подумаю, – упёр руки в боки Джаред. – Хочу, чтобы ты меня выебал. Давай, ты же шире в плечах, и умнее, и старше, а у меня уже все трусы мокрые от подтекающей смазки.

– Ну, фактически, мы так и не выяснили, кто старше, – поёрзал задницей по простыне Дженсен, – вдруг старше всё-таки ты.

– Дженс, – с угрозой произнёс Джаред, – ты меня трахать собираешься?

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Уверен?

– Уверен.

Джаред уселся на кровать.

– Знаешь, мы феерические идиоты. Давай уже как-нибудь займёмся сексом. Ну, или иди ко мне, я тебе отсосу что ли. А потом ты вставишь в меня хотя бы пальцы. Кстати, как думаешь, в тебя сейчас кулак войдёт?

Дженсен облизал губы и его глаза лихорадочно заблестели.

– Проверим?

– Угу, – Джаред подцепил пальцем основание пробки, покачивая её из стороны в сторону, и улыбнулся, когда Дженсен, выгнувшись, буквально встал на лопатки. – А потом мы подбросим монетку, и выигравший будет снизу. Идёт?

Дженсен, прижав возбуждённый член к животу, кивнул.

– Плюнем на пол и пожмём друг другу руки. И вообще, какая разница, кто сверху, а кто снизу. Главное, что мы вместе.

@темы: J2, драбблы, фанфикшен

Каждый уважающий себя фикрайтер должен написать флафф и про супергероев (с)

В общем, тут будут драбблы про Джеев-супергероев. Они как бы объединены единой сюжетной линией.
Если у вас есть какие-то заявки из жизни супергероев, можете оставлять в комментариях, может, я вдохновлюсь и напишу. У меня сейчас что-то вообще плохо в плане больших текстов, так что развлекаю себя, как могу.
Всех люблю

Итак

Драббл первый, в котором мы узнаем кое-что о суперспособностях героев

– Кстати, в нашем полку прибыло, – сказал Чад. – Ты уже слышал про новеньких?

– М? – отозвался Джаред, вожделенным взглядом окидывая поднос с едой. – Ты же знаешь чувак, когда я ем, я глух и нем, поговорим потом. К тому же я ничего не слышал.

– Ты ешь двадцать четыре часа в сутки, – проворчал Чад. – Я не удивлюсь, если узнаю, что ты прячешь печенье под подушкой и лопаешь его ночью.

– У меня растущий организм, – возразил Джаред, зачерпывая ложкой густой томатный суп, – ведь я могу бесконечно удлинять свои конечности.

– Не уверен, что растущий организм имеет хоть какое-то отношение к твоей суперспособности, – ухмыльнулся Чад, – просто признай, что ты обжора.

Джаред пробурчал что-то нечленораздельное в ответ и, быстро опустошив тарелку, отложил ложку в сторону.

– Мне лестно твоё пристальное внимание к моему аппетиту, Чад, но, может, сменим тему разговора, а то под твоим осуждающим взглядом мне кусок в горло не лезет?

– Сомневаюсь, – хмыкнул Чад.

– Не сомневайся. – Джаред подцепил с тарелки куриную ножку и медленно её облизал. – Детка, я целую неделю ждал встречи с тобой.

– Фу, Джей, – скривился Чад, – прекрати немедленно. Я стопроцентный натурал, но то, что ты делаешь ртом с этим несчастным куском курицы, заводит даже меня. Тебе пора начать с кем-то встречаться, хотя на месте твоего теоретического парня, я бы опасался за свой член – вдруг ты обглодаешь его, перепутав с очередной порцией еды.

– Ты не стопроцентный натурал, ты грязный куроёб. И некрофил. И вообще извращенец. Не смей подглядывать, как я ем. – Облизнув жирные губы, Джаред погрозил Чаду косточкой. – Напомни, почему я до сих пор терплю тебя?

– Ну, – откинулся на спинку стула Чад, – может, потому, что я в любое время могу создать для тебя иллюзию самого отвязного гей-порно?

– То есть, – приподнял бровь Джаред, – тебя не смутил бы тот момент, что я дружу с тобой исключительно из-за этого?

– Да ладно, – отмахнулся Чад, – я же знаю, ты любишь меня. В самом невинном смысле этого слова, – быстро добавил он.

– Конечно, люблю, – согласился Джаред. – Так что там с новенькими?

– Человек десять, – Чад пренебрежительно скривил рот. – Посредственности. Хотя одна девчонка – просто конфетка. Данниль Харрис – огонь-баба. В прямом смысле слова. Я подкатил было к ней, но она щелчком пальцев спалила на мне джинсы. Хорошо, что я тут же сотворил иллюзию новых. Но сам факт! Так меня ещё никто не отшивал.

Джаред принялся за другую куриную ножку.

– А я думал, тебе не привыкать.

– Издевайся-издевайся, – вздохнул Чад. – Эх, мне бы твою способность, я бы удлинил одну единственную часть тела, зато в стратегическом месте.

– Тридцать пять сантиметров? В диаметре?

– Иди ты. Девчонки тащатся от размера. Ты мог бы стать самым популярным супергероем, если бы предпочитал киски членам.

– Ну, парням тоже нравятся мои способности, – Джаред слизал с пальцев соус. – Некоторые любят, когда в их задницу запихивают…

– Эй, чувак, притормози, даже слышать про это не хочу, – выставил ладони Чад.

– Обещаю заткнуться, если отдашь мне свою порцию, – потянул загребущие лапы к его тарелке Джаред.

– Да подавись, – тот пододвинул ему поднос. – Всё равно у меня от твоих слов аппетит пропал. Проклятое образное воображение! Но ладно, мы отвлеклись. Так вот, про эту самую Данниль, кажется, она встречается с парнем, Дженсеном Эклзом. А знаешь, какая у него суперспособность? Понимать животных!

– Гонишь! – заржал Джаред. – Боже, это самая нелепая способность из всех, которые я знаю. Это же даже хуже, чем умение превращать всё во фруктовую жевательную резинку или швыряться песком в противника. В смысле, песком хотя бы можно засыпать глаза, но понимать животных – бред. Я и без всяких суперспособностей прекрасно понимаю свою собаку.

– Я же говорю, посредственности, – покивал Чад. – Набирают кого ни попадя.

– Угу, – Джаред откусил кусок курицы и издал поистине порнографический стон.

– Да потрахайся ты уже наконец! – разозлился Чад.

Джаред хотел послать его, но вдруг завис: по проходу между столами шёл парень мечты. Нет, серьёзно, без шуток. Джаред открыл рот, впрочем, тут же захлопнул, едва не выронив не дожёванный кусок, сглотнул и пнул Чада ногой под столом.

– Прекрати немедленно.

– Что? – не понял Чад.

– Убери иллюзию, – Джаред кивнул в сторону приближавшегося парня. – Я знаю, ты вытащил его у меня из головы, но это не смешно. Я дрочу на этот светлый образ с тринадцати лет, и это немного интимно, понимаешь?

– Никого я не создавал, – сказал Чад. – Он – новенький.

– О-о-о, – протянул Джаред, вытирая руки о джинсы. – Привет, – окликнул он парня мечты и пинком пододвинул к нему свободный стул. – Падай, у нас здесь не занято. Мы как раз обсуждали тупые способности, типа понимать язык животных. Кстати, я Джаред.

Парень, моргнув, вспыхнул, а затем, смерив Джареда презрительным взглядом, аккуратно обогнул стул и пошёл дальше.

– Что? – обернулся к похрюкивавшему от смеха Чаду Джаред. – У меня соус вокруг рта размазался?

– Нет, – выдохнул Чад. – Это был Эклз, парень, который разговаривает с животными.

– Вот бля-я-я, – простонал Джаред, спрятав лицо в ладонях. – Я мудак, да?

– Вполне, – похлопал его по плечу Чад. – Но, если тебе от этого полегчает, у тебя действительно соус по всей морде.

Драббл второй, в котором Джаред пытается извиниться

Джаред выловил Дженсена в коридоре и помахал рукой у него перед носом.

– Привет, я Джаред.

– Я помню, – мрачно сказал Дженсен.

– Да? Жаль, – Джаред состроил щенячье выражение лица. – А я надеялся, ты забыл.

Дженсен скрестил руки на груди.

– У меня прекрасная память. И прекрати корчить такую жалостливую рожу, псина-переросток. Если я и умею разговаривать с животными, это не значит, что твои милые щенячьи глазки или свинское поведение во время еды облегчат наше общение.

– Я хотел извиниться, – ничуть не стушевался от этой пламенной тирады Джаред. – Я вёл себя как придурок, прости. Мама частенько в детстве ругала меня за язык без костей.

– Видимо, ей следовало от устных внушений перейти к ремню, – вздохнул Дженсен.

– О, – оживился Джаред, – а ты не хочешь заняться моим воспитанием? Выпорешь меня за плохое поведение? – он закусил нижнюю губу.

– Нет уж, – покачал головой Дженсен. – Оставлю твоё воспитание на совести родителей. Может, они всё же научат тебя держать язык за зубами.

– Мой за зубами не удержать, – высунув язык, Джаред принялся вытягивать его, демонстрируя возможности. – В принципе, никто из парней, с которыми я встречался, не жаловался. Я асс римминга. Хочешь, и тебя вылижу во всех труднодоступных местах?

– Твоя суперспособность – возможность увеличивать части тела? – проигнорировал его предложение Дженсен.

– Ага.

– Любые части тела?

– Любые, – довольно улыбнулся Джаред и огладил ладонью бедро, проехавшись большим пальцем по паху.

– А уменьшать можешь? – допытывался Дженсен.

– Могу, – ответил сбитый с толку Джаред.

– Тогда уменьши своё самомнение, – оскалился Дженсен. – Вот тебе мой бесплатный недружеский совет.

– Тебе обязательно быть такой задницей? – нахмурился Джаред.

– Отлично, я ещё и задница. У тебя здорово получается извиняться.

– Эй, я хотя бы пытаюсь. Но ты не даёшь мне и шанса! И вообще, меня можно понять.

– В смысле, – недобро прищурился Дженсен.

– В прямом, – Джаред жопой чувствовал, что надо бы заткнуться, но его уже несло. – Я ведь прав: твоя суперспособность дурацкая и бесполезная. Ты и сам это знаешь. Как она поможет спасти людей во время пожара? Или обезвредить террористов, забаррикадировавшихся в здании вместе с заложниками? Натравишь на выродков полчище крыс?

– Может, мне тебе нос сломать? – задумчиво пробормотал Дженсен.

– Смеёшься? – вскинулся Джаред. – Ты серьёзно хочешь подраться со мной? Я – супергерой с реальной силой. Я могу увеличить кулак в десять раз!

– Лучше увеличь в десять раз свой уровень интеллекта. – Дженсен попытался пройти, но Джаред ему не позволил, попросту став в четыре раза шире в плечах. – Пусти!

– Не пущу. Я знаю, в чём дело. Это всё от недотраха.

– Чего? – вылупил глаза Дженсен.

– Того, – с умным видом пояснил Джаред. – Нас сексуально притягивает, но мы не можем это нормально выразить, поэтому дёргаем друг друга за воображаемые косички. Ты меня хочешь, Дженс, – самоуверенно заявил он.

Дженсен засмеялся и вдруг, запустив пальцы Джареду в волосы, до боли стиснул их в кулаке, оттягивая, так что теперь их глаза оказались на одном уровне.

– Запомни, дылда, я тебя не хочу. Да даже если бы мы остались последними людьми на этой грёбаной планете, и у кого-то из нас была способность к вынашиванию плода, я бы и то не занялся с тобой сексом, пусть от этого и зависело бы продолжение жизни на земле. Усёк? – и Дженсен всё-таки ушел.

– Эй, меня заводит грубость, – крикнул ему вслед Джаред и опустил взгляд на свой пах: – Хм, хотя вот никогда бы не подумал. Ладно, мы ещё посмотрим, кто кого.

Драббл третий, в котором Дженсен примеряет костюм супергероя, а Джаред за ним подглядывает

– Привет, – сказал Джаред.

Дженсен весьма комично подпрыгнул и резко обернулся.

– Ты как сюда попал? – он неловко попытался прикрыться футболкой, одновременно с этим застёгивая молнию на джинсах – Джаред пожалел, что не пришёл на пять минут позже.

– Уменьшился до размера муравья и пролез в щель под дверью, – пожал плечами он. – Хотел быть первым, кто увидит твой костюм супергероя. Хотя, сказать по правде, гораздо больше мне хотелось увидеть тебя без костюма.

Пришедший в себя Дженсен недобро усмехнулся и, вдруг отшвырнув футболку в сторону, двинулся на Джареда, вынудив того прижаться спиной к двери.

– Удовлетворил своё любопытство?

– Вполне, – облизнулся Джаред.

– И как я тебе? – расправил плечи Дженсен. – Нравлюсь?

– Ага, – от его близости у Джареда началось неконтролируемое слюновыделение. – Ты словно сливочное мороженое, посыпанное карамельными веснушками – так бы и облизал. – В доказательство серьёзности своих намерений Джаред высунул язык и пригладил им брови.

– Выметайся вон, – отчеканил Дженсен.

– Погоди, – взвыл Джаред, – прежде, чем мы снова начнём мериться остротой языков и длиной члена – мой, кстати, гораздо больше твоего – я хотел сказать, ты мне нравишься. Очень. Понимаешь, ты – моя фантазия. Когда в тринадцать лет я понял, что гей, то в голове у меня засел образ идеального парня, на которого я постоянно дрочил. Так вот, это ты: рост, длинна волос, цвет глаз, обхват бёдер, припухлость губ, тембр голоса – всё сходится. Ты – это он.

– Я – это я, – возразил Дженсен.

– Нет, ты – это он, моя мокрая мечта на протяжении пяти лет, – Джаред неуверенно улыбнулся. – Может, я обладаю каким-то даром предвидения? Не знаю. Но, когда я тебя увидел впервые, то решил, Чад создал очередную иллюзию. Но ты не иллюзия, ты живой, – протянув руку, Джаред неуверенно положил ладонь на грудь Дженсена. – Ты тёплый. У тебя бьётся сердце. – Он осторожно провёл кончиками пальцев по покрывшейся мурашками коже, задыхаясь от какого-то иррационального чувства счастья, царапнул ногтем затвердевший сосок. – Ты мой.

– Размечтался. – Отшатнувшись, Дженсен ухватил Джареда за шкирку и вытолкал его за дверь.

Джаред подождал для приличия десять минут – ладно-ладно, на самом деле, всё это время он уговаривал свой член опасть – и снова пробрался в комнату Дженсена.

– Я так и не увидел твой костюм супергероя. Чувак, это что, кожаные штаны? Какой отстой, да они вышли из моды лет двадцать назад!

– Опять ты?! – рявкнул Дженсен.

– Впрочем, нет, – Джаред окинул оценивающим взглядом его фигуру, – беру свои слова обратно – у тебя в этих шмотках старпёра-байкера потрясающая задница. И ботинки на высокой шнуровке? Я уже теку. Разрешишь мне развязать шнурки зубами? Я ещё ни перед одним парнем так сильно не хотел опуститься на колени.

– Падалеки, – простонал Дженсен, – за что мне такое наказание? Придётся теперь затыкать щель под дверью полотенцем.

– Меня это не остановит, – фыркнул Джаред. – Так что, может, лучше расскажешь, почему такой странны выбор костюма.

– Ничего странного, – Дженсен застегнул кожаную куртку с металлическими вставками и подхватил со стула шлем. – У меня действительно есть байк.

– Да ладно? Прокатишь?

– Нет.

– Ну, тогда хотя бы дашь прокатиться?

– Нет?

– А на себе?

– Тем более.

– Жадина. И злюка. – Надулся Джаред. – И динамо.

– Тебе сколько лет? – закатил глаза Дженсен. – И почему динамо?

– Потому что нельзя вот так просто показаться мне в своём чертовски сексуальном костюме супергероя, а затем отшить, – выпятил нижнюю губу Джаред.

– Выходит, что можно.

– Ну и ладно. Всё равно кожа – прошлый век. Вот мой костюм сделан из суперпрочной, растягивающейся до любых размеров ткани.

– Как хорошо, а то я уже испугался, что твой костюм перекрывает тебе кровообращение в паху.

Джаред скромно прикрылся ладонями.

– Я не виноват, что у меня на тебя встаёт рефлексом. Пять лет, чувак, не забывай.

– Забудешь тут, – Дженсен надел шлем и отодвинул Джареда с дороги. – Ладно, теперь я бы хотел опробовать свой костюм, если ты не против.

– А если я против? – с надеждой спросил Джаред.

– А если ты против, то отрасти себе уши побольше, может быть, хотя бы тогда ты услышишь то, о чём говорят все в колледже: я встречаюсь с Данниль.

Драббл четвёртый, в котором Джаред жалуется на жизнь

– Я сдохну, – сказал Джаред. – Нет, я правда так больше не могу. Дженсен не обращает на меня внимания. Я уже не знаю, что сделать. Да он отворачивается каждый грёбаный раз, как меня видит. И встречается с Данниль. Ходят такие счастливые под ручку, смотрят мило друг на дружку, а у меня скоро мозоли на ладонях появятся. Я на смазке разорюсь. Может, мне ему цветы подарить? Или на ужин пригласить? Или просто похитить? Почему у меня нет логова, как у Бэтмена? Да, я, конечно, не настолько богат – чёрт, я вообще не богат! – но, если бы у меня было собственное логово, я бы запер там Дженсена, приковал наручниками к кровати, раздел и долго гладил бы этими самыми мозолистыми ладонями, приговаривая: «Видишь, до чего ты меня довёл!» Чад? Чад! Ты что, не слушаешь меня? Это что, наушники? Ты опять представлял на моём месте голую Анжелину Джоли?

– Я признался Дженсену в любви, – сказал Джаред. – Я дурак, знаю, потому что сравнил его глаза с изумрудами – а это такой расхожий штамп – и что-то нёс про его потрясающий рот. Я сказал, что он – моя Лоис Лейн, моя Мэри Джейн, мой Робин, в конце концов. Может, зря я его сравнил с Робином?

– Может, – задумчиво отозвалась Женевьев, замазывая фингал под глазом Джареда тональным кремом. – Слушай, Джей, если я умею управлять водной стихией, это ещё не значит, что я должна каждый раз вытирать тебе слёзы и сопли. Кажется, у тебя для этого есть Чад.

– Чад невыносим, – пожаловался Джаред, – каждый раз, как я хочу с ним поговорить, он представляет на моём месте голую Анжелину Джоли. Я тысячу раз утешал Чада, когда его бросали подружки, а он? Ещё друг называется! Да все его девчонки были на один раз, а у меня тут любовь на всю жизнь и драма вселенского масштаба: Дженсен меня не хочет! Даже видеть – я уже молчу о большем. Я влюбился в него, как пятнадцатилетка. А он! Он никогда меня не полю-ю-юбит.

– Ну-ну, не плачь, – ободряюще сжала его руку Данниль, – я терпеть не могу супергеройских мужских слёз. Мы с ним не встречаемся, я – всего лишь прикрытие. Дженсен не хочет афишировать свою ориентацию, но он гей. Зуб даю.

– Правда? – просиял Джаред, шмыгая носом.

– Правда, – заверила его Данниль.

– Дженсен – гей! – воскликнул Джаред.

– Ась? – переспросил грабитель. – Ты откуда взялся, парень? – и, на всякий случай, он наставил на Джареда пистолет.

– Пришёл арестовать тебя, – поморщился Джаред, – но ты только представь, Дженсен – гей. Хотя при этом он всё равно не обращает на меня внимание. Но теперь у меня есть шанс – такое чувство, будто крылья за спиной выросли. А ты давай сдавайся.

– Ещё чего, – грабитель разрядил в Джареда обойму, но тот лишь поморщился, за секунду регенерировав все повреждённые органы.

– Знаю, иногда я бываю самодовольным болваном, – приговаривал Джаред, связывая грабителя, – но и Дженсен не подарок. Я бы на руках его носил, я бы пылинки с него сдувал, с ложечки бы кормил мороженым, – он мечтательно прикрыл глаза, а потом сказал с горечью: – Но Дженсену этого не надо.

– Может, он сомневается в правдивости твоих намерений? – посочувствовал грабитель. – А, может, его что-то отталкивает?

– Точно, – согласился Джаред. – Думаю, он комплексует из-за своих суперспособностей. Они у него дурацкие, понимаешь? Может, у Дженсена из-за этого какая-нибудь детская травма? Например, связанная с тем, что отец в нём разочаровался?

– Мой отец тоже во мне разочаровался, – вздохнул грабитель. – Видишь, к чему это привело.

– Печально, – наморщил лоб Джаред.

– Ага, – поддакнул грабитель. – Не хочешь отпустить меня?

– Извини, я не могу, – сказал Джаред. – Я не могу так больше, Дженсен. Послушай, мне всё равно, что твоя способность моей и в подмётки не годится, я люблю тебя любым: хоть с твоей глупой способностью, хоть без. Пойдём в кино?

– Какой же ты придурок, Падалеки! – заорал Дженсен. – Далась тебе моя способность. Отвали от меня!

– Я сдохну, – сказал Джаред. – Нет, я правда так больше не могу. Ча-а-ад!

Драббл пятый, в котором рассказывается о силе ягодного вкуса и котах по заявке Котика

– Привет, – Джаред присел на скамейку рядом с Дженсеном, – не знал, что ты тоже гуляешь в этом парке.

Дженсен недовольно покосился на него.

– Слушай, Падалеки, знаешь, ты как жвачка: прилипнет к подошве – не отодрать, и ходить мешает.

– Нет, – наморщил нос Джаред, – Жвачка – это у нас парень на курсе, светленький такой, голубоглазый. Он умеет превращать любые предметы в жевательную резинку и при этом так смешно орёт: «Сила ягодного вкуса!»

– Опять высмеиваешь чужие суперспособности? – Дженсен свистнул, и к нему на вытянутую руку с дерева слетел здоровущий ворон, который тут же недобро уставился на Джареда.

– Ух ты, здорово, – восхитился Джаред. – Это твой питомец? Кстати, знакомься, моя собака Сэди.

– Нет, просто ворон, – Дженсен осторожно погладил того по иссиня-чёрным перьям и посмотрел на Сэди, которая тут же радостно завиляла хвостом.

– Ты можешь общаться с животными телепатически?

– По-разному могу.

– Круто. Слушай, – Джаред повертел в руках поводок, – прости меня, я понял, что ты обижался на меня не из-за комплексов, а из-за моего поведения. У тебя действительно есть суперспособность, и ты особенный. Для меня – так точно, – тихо закончил он.

– Ух ты, надоумил кто, или сам догадался? – Дженсен подкинул ворона, и тот тяжело полетел, лениво взмахивая широкими крыльями.

– Сам догадался. – Джаред с преувеличенным вниманием рассматривал мысы поношенных кроссовок. – Просто я вырос в такой семье, где немного презрительно относились к супергероям с непривычными способностями.

Дженсен коротко кивнул.

– Но мне интересно подробнее узнать о тебе и твоей силе. Ты правда можешь разговаривать с животными о чём угодно?

Вместо ответа Дженсен посмотрел на Сэди, и между ними явно завязался безмолвный диалог. Минуты через три он фыркнул:

– У тебя дома есть игрушка, которую Сэди мечтает погрызть. Но, увы, – Дженсен развёл руками.

– И что же это? – заинтересовался Джаред. – Ножка стола? Диванная подушка в виде утёнка? Мои кожаные ботинки?

– У тебя есть диванная подушка-утёнок.

– Проехали.

– Ладно, – покладисто сказал Дженсен, – Так вот, игрушка. Она хранится в ящике прикроватной тумбочки, похожа на палку, чёрная, заманчиво пахнет силиконом и вибрирует – Сэди слышала.

– Сэди! – покраснел Джаред.

Дженсен выглядел до неприличия довольным.

– Предательница, – насупился Джаред – Сэди виновато махнула хвостом.

Дженсен пихнул его локтем в бок.

– А ещё я умею мурлыкать по-кошачьи, – и вдруг замурчал.

Он был невероятно похож на здорового котяру, зеленоглазого, холёного, а его «мур-р-р» вибрировало у Джареда где-то внизу живота, отдавая волнами возбуждения прямо в пах.

– Мяу, мяу, мурлык, – старательно выводил Дженсен, и Джаред от желания был готов растечься по скамейке.

– Погладь кота, сука, – сказал Дженсен.

– Можно? – Джаред неуверенно провёл ладонью ему по голове, и Дженсен, изогнувшись, потёрся щекой о его запястье, ласкаясь.

Осмелев, Джаред пощекотал его под подбородком и даже почесал за ухом – Дженсен благосклонно принимал ласки.

– А вот знаешь, когда коты мурлычут, у них в грудке будто мотор от трактора заводится. У тебя так же?

– Проверь.

Джаред приложил ухо к груди Дженсена, послушал и разочаровано выпрямился.

– Ничего.

– Ну, я всё-таки не кот.

Их губы оказались совсем рядом, и Джаред, не удержавшись, потянулся за поцелуем.

– Зоофил! – возмутился Дженсен, поднялся со скамейки и ушёл.

Драббл шестой, в котором Джаред шлёт смски в никуда

«Привет. Это Джаред»

«Откуда у тебя мой номер?»

«Данниль дала. Я знаю её слабое место: она не выносит супергеройских мужских слёз»

«Ты плакал, чтобы получить мой номер? Ты жалок»

«Предпочитаю называть это термином «целеустремлённый»»

«Мне всё равно. Я добавляю тебя в чёрный список»

«Нет» «Стой» «Не надо» «Вдруг мне когда-нибудь понадобиться твоя помощь» «Супергерои всегда должны помогать друг другу» «Обещаю писать тебе только в крайнем случае»

«Хорошо» «Но только в крайнем-крайнем случае»

«Идёт»

2 минуты спустя

«Дженс?»

«Ну что ещё?»

«Сейчас крайний случай»

«Сейчас час ночи. Я пытаюсь заснуть. Если тебя убивают, попроси подождать до утра»

«Меня не убивают» «Сейчас просто другой крайний случай» «Я тебя хочу»

«Ты там напился или обдолбался что ли?»

«Могу тебя заверить, наркотики я не принимаю» «Но я в гавно» «И хочу тебя» «Дженс, у меня стоит так, что я могу поражать противников членом, как мушкетёр – шпагой»

«Ты уверен, что не принимаешь наркотики?»

«Абсолютно» «Слово супергероя»

«Хорошо»

«Хорошо?»

«Да. Хорошо»

«Дженс, у меня стоит, а ты мне пишешь хорошо?»

«А что я должен тебе писать?» «Я вообще не понимаю, почему я должен хоть что-то тебе писать» «Всё, я добавляю тебя в чёрный список»

«Нет» «Стой» «Не надо»

«Назови хоть одну причину»

«Я милый»

«Не аргумент»

«Ладно-ладно, ты супергерой, а мне сейчас нужна помощь» «Хотя я всё-таки милый»

«Даже не знаю, чем тебе помочь»

«М-м-м… Секс по смс?»

«Нет»

«Хочу, чтобы ты облизал мои пальцы»

«Нет»

«Медленно. Каждый по отдельности. Хочу, чтобы ласкал языком подушечки»

«Нет»

«Я бы хотел трахать тебя в горло, при этом растягивая твой рот пальцами»

«Нет»

«Ты забил это слово на быстрый ответ?»

«Нет»

«Я же говорю»

«Падалеки, иди спать»

«Я дрочу»

«Что?»

«Дрочу. Что такого? У меня стоит, и я дрочу» «Я бы и пальцы себе в задницу засунул, но тогда не смогу писать тебе» «Хотя нет» «Я же могу набирать сообщения языком» «Я сурергкрой» «Хм… ладно… языком это делать не очень удобно»

«Всё?» «Высказался»

«Слушай, если бы ты мне написал что-то более воодушевляющее, чем твоё «нет», я бы кончил быстрее, и мы все разошлись бы по кроваткам»

«Нет»

«Дженс, ты скотина, знаешь, на твоё «нет» очень неудобно дрочить!»

«Сочувствую» «Что я должен написать? Я мокро облизываю твои роскошные соски?»

«Дженс!»

«Слушай, давай ты сам что-нибудь будешь писать мне, а я пока посплю»

«Я не хочу писать в никуда» «В вечность» «В ноосферу»

«Твои проблемы»

«Дженс?»

«Что?»

«У тебя стоит?»

«Нет»

«Врёшь»

«Нет» «С чего бы?»

«С того, что я сексуальный»

«Ты лохматое недоразумение»

«Сексуальное лохматое недоразумение»

«Всё я иду спать» «И добавляю твой номер в чёрный список»

«Нет» «Стой» «Не надо» «Я тебя люблю»

«Я в курсе. Это сильно усложняет мне жизнь»

«Хочу вылизывать твою задницу, пока слюна по яйцам стекать не начнёт»

«Падалеки, у меня садится батарейка телефона»

«У меня у вибратора тоже»

«Какая жалость» «Завтра ты протрезвеешь и будешь сожалеть о содеянном»

«Я буду сожалеть о содеянном, если не кончу прямо сейчас» «Напиши мне что-нибудь ласковое»

«Придурок»

«Я тебя ненавижу»

«Ты уж определись»

«Я пойду к Чаду и закажу ему иллюзию того, как ты стоишь в коленно-локтевой и умоляешь меня выебать твою жадную узкую дырку»

«Ты жалок»

«Предпочитаю называть это термином «сообразительный»»

«Спокойной ночи, Падалеки» «Я выключаю телефон»

«Спокойной ночи, Дженс. Я тебя люблю. Даже если это будет смс в никуда»

Драббл седьмой, в котором Джаред спасает котёнка

Иногда супергероям приходилось выполнять довольно-таки странную работу, например, спасать животных.

– Ненавижу снимать котят с деревьев, – пожаловался Чад – он только что вернулся с задания с лицом, расцарапанным в клетку.

– Ты дрался с тигром? – удивился Джаред.

– Нет, я полез на дерево за котёнком. Милым беленьким котёночком с голубым бантиком на шее, – высоким голосом проговорил он, явно парадируя хозяйку. – Я карабкался и карабкался за ним, как чёртов Тарзан, а этот маленький когтистый монстр залезал всё выше. Тогда я попросту сотворил иллюзию огромной собаки рядом с ним на ветке. Ну и вот… – развёл руками Чад и пожаловался: – Бо-о-ольно.

– Давай подую, мой сладенький, – проворковал Джаред. – Пусть у собачки заболит, у противного котёнка заболит, а у Чадушки пройдёт.

– Ха-ха, – обиделся Чад, – очень смешно. Когда Эклз в очередной раз пошлёт тебя, мне не жалуйся.

Мысли о Дженсене тут же повергли Джареда в уныние. Впрочем, ненадолго: ему тоже пришлось ехать спасать забравшегося на дерева котёнка.

– Сегодня что, день сбрендивших котят? – поинтересовался Чад, обрабатывая перед зеркалом царапины на лице.

– Не знаю, – усмехнулся Джаред и уехал.

Котёнок оказался вовсе не котёнком, а вполне себе медвежонком. Причём размером с половину взрослой особи.

– Это и есть ваш котёнок? – спросил Джаред у сухонькой старушки.

– Да-да, мой Барсик, – закивала она. – Кис-кис-кис.

– Это – медведь, – весомо произнёс Джаред. – Свирепый безжалостный лесной хищник.

– Да? – удивлённая старушка приподняла очки и прищурилась. – А вы уверены, молодой человек?

– Уверен.

– То-то я думаю, Барсик, вроде, поменьше был.

– Что медведь делает у вас во дворе? – осведомился Джаред.

– У нас тут рядом заповедник, и косолапые сластёны приходят рыться в мусорных баках, – пояснила старушка, вполне осознавшая свою оплошность. – Правда, он милашка?

У «милашки» были длинные когти и острые белые клыки.

– Эм… – глубокомысленно изрёк Джаред.

Старушка подёргала его за рукав суперкостюма.

– Так вы снимите его с дерева?

Медведь внимательно посмотрел на Джареда и облизнулся.

– Нет, – быстро сказал Джаред, – но у нас есть специалист по медведям, он вам поможет.

Он набрал номер Дженсена.

– Чего тебе, Падалеки? – вместо приветствия раздалось в трубке.

– Ты записал мой номер, – обрадовался Джаред.

Дженсен застонал.

– Мне нужна помощь, – пробормотал Джаред. – Тут медведь на дереве. Здоровый и явно голодный.

– Медведь?

– Ага. Свирепый безжалостный лесной хищник.

– Ну, так спаси всех от него, – засмеялся в трубку Дженсен.

– Не могу, – признался Джаред.

– Неужели твоя суперсила бесполезна?

– Ты именно сейчас хочешь это обсудить?

– Конечно.

– Смотри не начни там дрочить от удовольствия.

– Вот умеешь ты всё испортить, – вздохнул Дженсен. – Ладно, диктуй адрес, через десять минут буду.

Когда Дженсен подкатил на своём шикарном байке, на заднем дворе у старушки уже собралась толпа зевак.

– Привет, – сняв шлем, Дженсен не спеша подошёл к Джареду. – Ну, где тут твой свирепый безжалостный лесной хищник?

– Вот он, – кивнул на медведя Джаред.

– Да он милашка.

– Вот и я так говорю, – вставила свои двадцать пять центов старушка.

– Нет, – насупился Джаред, – большими круглыми глазами он высматривает добычу в темноте, и разрывает её острыми, как бритва, когтями, а затем поедает…

– Своими белыми зубами? – перебил его Дженсен. – У тебя фобия медведей?

– Возможно, – отвёл взгляд Джаред. – Если только совсем чуть-чуть.

– Ясно, – Дженсен приблизился к дереву и посмотрел на медведя – тот склонил бурую мохнатую голову, повёл чёрным носом и… начал спускаться. – Разойдитесь все, – велел Дженсен и обернулся к Джареду: – Я провожу мишку до заповедника. Герой, – фыркнул он.

– Подождите, – старушка вручила Дженсену большую банку персикового варенья. – Вот, возьмите.

Джаред откашлялся.

– Я тоже люблю персиковое варенье, – но на него никто не обратил внимания – все аплодировали Дженсену. Чертовски сексуальному Дженсену в кожаном прикиде и с медведем.

Расстроенный Джаред пошёл домой и плюхнулся на диван. Он позвонил Чаду, но тот не взял трубку – небось до сих пор дулся. Джаред провалялся на диване до вечера и почти заснул, купаясь в жалости к себе, как вдруг раздался стук. Распахнув дверь, Джаред увидел на пороге банку, на самом донышке которой осталось немного персикового варенья. К банке была прикреплена записка: «Ты сможешь вылизать. Я знаю».

Драббл восьмой, в котором Джаред жалеет, что всю жизнь прожил в жарком Техасе для LenaElansed

– Тебе нужно развеяться, – сказал Чад. – Фриз устраивает зимнюю вечеринку со снегом. Идём?

– Даже не знаю, – пожал плечами Джаред.

– Ты какой-то невесёлый, – заметил Чад. – И странно разговариваешь.

– Я вывихнул язык, вылизывая банку с вареньем.

– Не знал, что можно вывихнуть язык.

– Мой можно, – вздохнул Джаред.

Чад упёр руки в боки.

– Уверен, вместо варенья ты представлял себе Дженсена.

– Хм… – покраснел Джаред. – Возможно.

Чад с жалостью посмотрел на него, а затем скомандовал:

– Всё, поднимай свою задницу, и идём к Фризу.

Дом фриза напоминал крепость Супермена во льдах Арктики.

– Ух ты, снег! – воскликнул Джаред и тут же, слепив снежок, запустил им в Чада. – Здорово.

– Я знал, что тебе понравится, – Чад приволок два стакана с горячим глинтвейном и протянул один Джареду. – Держи. Давай, за суперспособности.

– За суперспособности, – отозвался Джаред, и они чокнулись.

Народ отрывался по полной: горячительные напитки, игры в снежки, каток в гостиной и ледяная горка из винтовой лестницы.

– Йо-хоу, – проорал раскрасневшийся Джаред, и тут он увидел Дженсена с Данниль.

– О, а вот и твой супергерой, – пьяно хихикнул Чад. – Беру Харрис на себя. – Создав иллюзию трёх пушистых хаски с голубыми глазами, он двинулся к ней.

Видимо, Данниль любила собак, потому что она не стала сразу сжигать на Чаде очередные джинсы и даже позволила увести себя на заснеженный диван.

– Привет, – подошёл к Дженсену Джаред. – Рад тебя видеть.

– Жаль, что не могу сказать того же про себя, – скорчил недовольную рожу тот.

– Да брось, – улыбнулся Джаред. – Это же вечеринка. Пойдём выпьем?

– Пить в твоей компании чревато последствиями.

– У тебя обо мне ложные сведения.

– Ладно, – согласился Дженсен. – Где-то здесь был горячий безалкогольный пунш.

– Я сейчас принесу, – подорвался Джаред.

Они расположились за барной стойкой на кухне: Дженсен потягивал пунш из стакана, а Джаред, высунув язык, ловил снежинки.

– Фриз классно всё придумал, – сказал он наконец. – Мне нравится. Я вырос в Техасе, так что снег видел всего пару раз в жизни.

– Ты из Техаса, серьёзно? – посмотрел на него поверх стакана Дженсен.

– Ага, из Сан-Антонио.

– А я из Далласа. Но на Рождество мы часто ездили к родственникам в Мен. Так что меня снегом не удивишь. Впрочем, Фриз действительно молодец. Кстати, ты видел, что он сделал с комнатами на втором этаже?

– Неа, – помотал головой Джаред.

– Хочешь посмотреть? – хитро улыбнулся Дженсен.

У Джареда сердце ёкнуло, и он лишь слабо кивнул.

Они поднялись на второй этаж, и Дженсен, толкнув первую попавшуюся дверь, пропустил Джареда вперёд. Это оказалась спальня: вокруг кровати возвышались сугробы, с люстры свисали разноцветные сосульки и шёл снег хлопьями.

– Правда красиво? – спросил Дженсен, запирая дверь на замок.

– Красиво, – отозвался Джаред, завороженно глядя на него – у Дженсена на концах ресниц налипли снежинки, а губы были ярко-красные от пунша.

– Фриз покрасил воду соком и заморозил её. Кровать тоже ледяная. А спинки сделаны из фруктового льда.

– Правда?

– Лизни и узнаешь.

Ну, Джаред и лизнул.

– Ай. Мой яфык, – пробормотал он.

Дженсен согнулся пополам от смеха:

– Чувак, – хохотал он, вытирая слёзы, – не думал, что ты купишься. Разве ты не знаешь, что нельзя лизать ледяные предметы на морозе?

– Откуфа мне зфать, – прошипел Джаред, – я фе фсю фиснь профил a Тефасе. И пофом я дуфал, это фруктофый лёф. Отфефи мой яфык, – вытянув руку, Джаред отвесил Дженсену подзатыльник.

– Жди, пока потеплеет, – с философским видом сказал тот и снова заржал.

Джаред задёргался, вытянул язык, но тот никак не желал отлипать – Дженсен, хихикая, наблюдал за его страданиями.

– Беффердефный, – выдохнул Джаред, плюхнувшись на задницу.

– Ладно, – сжалился над ним Дженсен. Присев рядом на корточки, он жарко подышал на язык Джареда, и тот отморозился от железного прута спинки кровати.

– Спасибо, – втянул язык в рот Джаред. – Я так понимаю, утешительного секса не будет?

– Даже не надейся, – поднявшись, Дженсен протянул ему руку, помогая встать.

– Я отомщу, – пообещал Джаред.

Дженсен хмыкнул и щёлкнул его по носу.

– Буду ждать с нетерпением.

Драббл девятый (немного рейтинговый), в котором Джаред мстит и мстя его страшна глупа и непродуктивна

– Ты должен отомстить Эклзу, – назидательно сказал Чад. – Страшно отомстить.

– Думаешь? – засомневался Джаред.

– Конечно, – уверенно кивнул Чад. – Он заставил тебя облизать металлическую спинку кровати, чувак.

– Ну, заставил – слишком громко сказано, – пожал плечами Джаред. – И вообще, я уже жалею, что рассказал тебе об этом.

– Ты рыдал у меня на плече, – напомнил Чад.

– Я бы не хотел, чтобы в дальнейшем ты упоминал этот постыдный эпизод моей жизни, – попросил Джаред.

– Я подумаю. – Порывшись в кармане, Чад протянул Джареду маленький прозрачный пакетик с таблеткой внутри. – Держи. Подсунешь её Эклзу, и через полчаса вы будете трахаться, как кролики.

– Это что? – отшатнулся Джаред.

– Волшебная таблеточка, – подвигал бровями Чад. – Вызывает дикое возбуждение.

– Но я не хочу, – помотал головой Джаред и в доказательство своих слов даже спрятал руки за спину. – Мне надо, чтобы всё было по-настоящему, понимаешь?

– Я понимаю, что ты баба-переросток, – вздохнул Чад.

– Тогда почему ты сам не подсунешь это Данниль?

– Шутишь? Да она из меня шашлык приготовит. А Эклз максимум попросит какого-нибудь кота нагадить тебе в тапки. И потом у нас с Харрис всё на мази: она больше не сжигает мои вещи, иногда даже разговаривает со мной и вообще считает меня смешным. Вот Эклз считает тебя смешным?

– Считает, – наморщил лоб Джаред.

– Он считает тебя придурком, – поднял указательный палец Чад, – а это разные вещи. Так что ты должен ему отомстить. И трахнуть. Или он тебя – я уж не знаю, как это у вас там геев происходит. Но, в общем, это будет весьма продуктивная месть.

– Нет, – уверенно сказал Джаред.

– Да, – не менее уверенно сказал Чад. – Мой план гениален. Я – гений, – повлажневшим взглядом он уставился вдаль. – А если у тебя кишка тонка, то я всё сделаю сам.

– Даже не думай, – с угрозой в голосе предупредил Джаред.

Но разве Чада это могло остановить?

На следующий день, когда они шли с подносами к своему столику, Чад вдруг со всей силы пихнул Джареда на Дженсена – тот как раз обедал и явно не ожидал такого коварного нападения.

– Ты сдурел, Падалеки? – прорычал Дженсен.

– Прости, – Джаред, занятый восстановлением равновесия тарелок на подносе, не успел остановить Чада, который ловко закинул таблетку Дженсену в стакан сока.

– Поесть уже нормально нельзя, – проворчал Дженсен и, отвернувшись от Джареда, залпом осушил стакан.

– Стой! – заорал Джаред – Чад, хихикая, показал ему поднятые большие пальцы и сбежал.

– Что? – переспросил Дженсен.

– Эм… – Джаред, поставив поднос на стол, тяжело опустился на скамейку рядом с Дженсеном. – Видишь ли, Чад подсунул тебе в сок наркотик.

– Какой наркотик? – прищурился тот.

Джаред неопределённо взмахнул рукой.

– Возбуждающий.

Дженсен побелел от злости.

– Я просил его этого не делать, – состроил виноватую рожицу Джаред, – но Чад есть Чад. Он сказал, получится продуктивно.

– Ох, – вдруг округлил глаза Дженсен.

– Что? – заволновался Джаред. – Уже действует?

– Ага, – Дженсен зыркнул на него исподлобья. – Поэтому я сейчас, пожалуй, пойду и выебу вон того парня, брюнета, он такой горячий на вид.

– Кого? – подскочил Джаред.

– А с чего вы с Чадом решили, что я займусь сексом именно с тобой? – поинтересовался Дженсен, поднимаясь. – Позову ещё того блондина для тройничка. Как он тебе?

Джаред схватил его за руку.

– Стой. Я вообще ничего не решал. И никаких блондинов. Скажи, что ты пошутил.

– Пошутил, конечно, – Дженсен вцепился пальцами в ребро столешницы. – Но, кажется, мне лучше пойти к себе в комнату.

– Я тебя провожу, – вскочил со скамейки Джаред. – Идём.

– Не уверен, что это хорошая идея, – пробормотал Дженсен.

Но Джаред, не слушая, уже тащил его за собой.

До комнаты Дженсена они добрались в рекордно короткие сроки.

– Так, – сказал Дженсен, – захлопывая дверь. – У меня стоит.

– У меня теперь тоже, – опустил взгляд Джаред, а в следующую секунду Дженсен приложил его спиной об дверь и, прижавшись к нему, уткнулся носом в шею.

– Ты так соблазнительно пахнешь, Падале-е-еки, – протянул Дженсен и лизнул его за ухом. – Ой, бля!

– Я убью Чада, – поклялся Джаред, с трудом отстраняя Дженсена. – Тебе нужно попить водички. Я сейчас принесу, подожди.

– Водички? – Дженсен смотрел на него расфокусированным взглядом. – Я не хочу водички. – Подавшись вперёд, он больно укусил Джареда за шею. – Я тебя хочу. – И Дженсен принялся стягивать футболку. – Я сейчас так тебя выебу, что ты неделю ходить не сможешь, у тебя сутки моя сперма из задницы течь будет, растрахаю твою дырку до такого состояния, что кулак потом с лёгкостью войдёт.

Щёлкнула пряжка ремня, и Джаред испуганно пискнул. Дженсен, стащив с себя джинсы вместе с трусами, схватил его за грудки:

– Ты почему ещё в одежде? И не в моей постели?

– Я… я… – кажется, от перевозбуждения Джаред разучился говорить.

Он смотрел на Дженсена, шалого, заведённого до предела, с голодным блеском в тёмных от желания глазах, и понимал, это всё не настоящее, искусственное, не лучше очередной иллюзии Чада.

– Идём в душ, – велел он.

– Можно сначала и в душе, – Дженсен провёл ладонью по груди, задевая пальцами сосок – Джаред прикусил кончик языка. – А потом на столе, и на кровати, и на подоконнике. Да, пожалуй, я распахну окно, перегну тебя через подоконник и выдеру, как маленькую сучку, чтобы ты орал на всю улицу, и все видели, чей ты.

– Обязательно, – Джаред затолкал его в ванную комнату, а затем закрыл дверь, для надёжности приперев её стулом, – только как-нибудь в другой раз. Надеюсь, этот другой раз наступит. – Он опустился на пол и расстегнул ширинку: – А сегодня нам придётся просто дрочить. Очень много дрочить. Впрочем, мне не привыкать.

Драббл десятый, в котором Дженсен кормит Джареда

Джаред получил от Дженсена сообщение.

«Приходи ко мне», – прочитал он и уставился на телефон с таким видом, будто тот открыл ему все тайны бытия.

– Ты чего? – спросил Чад, сидевший рядом на диване и упоённо резавшийся в видеоигру.

– Сообщение. От Дженсена, – Джаред помахал телефоном.

– И что нового пишет?

– К себе зовёт.

Чад, нажав кнопку «стоп», отложил джойстик в сторону.

– Тогда какого хрена ты тут сидишь? Ноги отнялись от счастья?

– Это не твоих рук дело? – уточнил Джаред. – Если это очередная шутка, Чад, то она не смешная!

– До чего же этот изверг тебя довёл, – поцокал языком тот. – Ты уже и лучшим друзьям не веришь. Я ни при чём. А теперь давай, беги скорее к своему Дженсену. Вдруг он устроил что-то навроде соревнования: кто быстрее к нему придёт, тот и получит главный приз. И, если он написал Крису, то ты точно в пролёте: у Криса сверхзвуковая скорость.

Джаред подорвался с места, как ужаленный.

– А Майк и вовсе умеет летать, – крикнул ему вслед Чад, посмеиваясь.

Через пять минут запыхавшийся и встрёпанный Джаред уже стучал в дверь комнаты Дженсена.

– Привет, – он ввалился внутрь, стоило Дженсену открыть. – Криса ведь здесь нет?

– Что? – моргнул Дженсен.

– Никого нет? – Джаред с подозрением огляделся.

– Никого, – подтвердил Дженсен. – Мы вдвоём. Только не воображай себе слишком многое.

– Ладно. Да, – выдохнул Джаред и пригладил волосы руками. – Ты позвал меня?

– Вроде того, – Дженсен потёр шею. – Понимаешь, ко мне приходил Чад…

– Так я и знал, – рубанул воздух ребром ладони Джаред. Мысленно он пообещал себе убить Чада. В тридцать седьмой раз. На этой неделе.

– Он просил прощения, – улыбнулся Дженсен. – Сказал, что дурацкая идея с наркотиком, была его, что ты отговаривал Чада с самого начала. А ещё он сказал, что я должен компенсировать тебе отсутствие секса едой, мол, ты совсем спал с лица, похудел и накачал правую руку.

– Ничего я не накачал, – вспыхнул Джаред.

– Чад принёс мне внушительный список блюд, которые ты любишь, – продолжил Дженсен. – Изучив его, я пришёл к выводу, что Чаду проще было написать список того, чего ты не любишь, он бы содержал одно единственное слово – ничего. И я подумал, ты действительно заслуживаешь награды, поэтому вот, – он кивнул на накрытый журнальный столик.

– Слушай, – смутился Джаред, – не стоило. Нет, серьёзно, ну, какая награда? И я вовсе не такой обжора, как утверждает Чад, и… О-о-о, это что, крохотные тефтельки в томатном соусе со спагетти?

– Ага, – Дженсен подтолкнул его к дивану, – а ещё острая курочка из KFC, и картошка под сырным соусом.

– И маленькие пирожки с черничным вареньем, – обвёл восхищённым взглядом стол Джаред. – И торт с фруктами и взбитыми сливками. Сливки, да?

– Это не свидание, – быстро сказал Дженсен. – Даже не думай. Но ты ешь, не стесняйся.

– Спасибо, – плюхнулся на диван Джаред, а затем хитро взглянул на Дженсена, пододвигая к нему тарелку: – Может, ты тоже хочешь спагетти?

– Воздержусь, – отказался тот. – В детстве я смотрел мультик про Леди и Бродягу, так что знаю, чем оканчивается поедание спагетти из одной тарелки с кобелями.

– Значит, ты – Леди, – хихикнул Джаред.

– Я тебе сейчас вилку в язык воткну, – мрачно отозвался Дженсен.

– Гляжу, мой язык всё-таки не даёт тебе покоя. Фиксация? – Джаред провокационно облизал вышеозначенную вилку.

– Возможно, – подумав, ответил Дженсен. – Ладно, пожалуй, я угощусь крылышком.

– Угу, – прочавкал Джаред. – Эй-эй-эй, ты чего такое большое выбрал? Бери вон то, поменьше.

– Жадина.

– Я шучу. Но всё-таки это моя награда.

Дженсен, задумчиво обгрызая панировку с куриного крыла, с интересом наблюдал за Джаредом.

– Как в тебя столько помещается?

Джаред, отправив в рот тефтельку, с наслаждением прикрыл глаза:

– Я могу растягивать желудок. Вкусно поесть любят все, но не все умеют изменять свою форму тела до идеальной.

– Так значит, это всё не настоящее? – Дженсен задрал его футболку. – Некоторые, чтобы иметь такой пресс, потеют в качалке по несколько часов в день.

– Ненастоящее – это когда силиконовое, – возразил Джаред. – А у меня всё своё, натуральное. Хочешь потрогать? – он провёл ладонью по животу.

– Спасибо, воздержусь.

– Как знаешь. – Джаред принялся за курицу. – М-м-м, полковник Сандерс, вы мой кумир. Я отправлю вам букет.

– Ты в курсе, что это вымышленный персонаж? – спросил Дженсен, вытирая руки салфеткой.

– Эй, – воинственно взмахнул куриной ножкой Джаред. – Некоторые поклоняются ему, как Иисусу. Разве это не делает полковника Сандерса немного реальным?

– Секста, в которой состоят одни обжоры вроде тебя? Меня это пугает.

– Я не такой уж великий обжора. Между обедом и сексом с тобой я выберу секс.

– Это комплимент?

– А то!

– А если на обед будет стейк под солсберийским соусом?

– Ты разрываешь мне сердце, но, нет, я тебя не променяю даже на мясной рулет моей мамы. А она готовит так, что пальцы проглотишь.

– Да ты и чужие, пожалуй, проглотишь, – Дженсен покосился на быстро опустевшую коробку из-под курицы.

Джаред, облизнувшись, уставился на руки Дженсена.

– Давай-ка сменим тему разговора, – быстро сказал тот. – Итак, в детстве твоя мама была вынуждена вскармливать слонёнка?

– Ага. – Джаред, надкусив пирожок, поймал языком потёкшее по пальцам варенье. – Она чуть с ума не сошла: я ел, как полк солдат. Думаю, если бы не странная особенность организма, которая тогда проявлялась сама по себе, я бы за пару месяцев разжирел до двухсот килограмм. Но так я был самым тощим среди сверстников. Мама очень переживала, что не в коня корм.

– Тоже мне, конь, – хмыкнул Дженсен.

Джаред в это время расправлялся с тортом – увы, в него влез всего один кусок.

– Фу, – отвалившись на спинку дивана, он положил на живот сцепленные в замок руки и повернулся к Дженсену. – Спасибо.

– Оргазм?

– Почти. – Джаред погрустнел. – Ты никогда не будешь со мной встречаться, да?

– Ну, на ужин в ресторан я тебя точно не приглашу, – попытался отшутиться Дженсен.

– А если я тебя приглашу? – состроил просящее выражение лица Джаред.

– Падалеки, – отвёл взгляд Дженсен, – давай не будем об этом, ладно. И… – протянув руку, он стёр со щеки Джареда взбитые сливки, – ты тут испачкался.

Подавшись вперёд, Джаред крепко обхватил запястье Дженсена и, нагнувшись, втянул его палец в рот.

– Ты всё-таки решил перейти к поеданию пальцев? – Дженсен осторожно высвободил руку.

– Можно я тебя поцелую? – без особой надежды спросил Джаред.

– Нет, – опустил голову Дженсен. – Не стоит.

– Не целуешься на первом свидании?

– Это не было свидание, Падалеки.

– Ладно, – Джаред поднялся. – Спасибо за угощение, всё было очень вкусно, но, кажется, у меня теперь несварение, – он сделал было шаг, но Дженсен вдруг поймал его за руку.

– Постой, – большой палец жарко и щекотно описал несколько кругов на ладони. – Всё сложно, понимаешь? Я… Я не знаю, как относиться к тебе, как объяснить.

– Я думаю, мы разберёмся, – серьёзно сказал Джаред и подхватил со стола коробку с тортом. – А это Чаду. Кажется, он тоже заслужил небольшое вознаграждение.

Драббл одиннадцатый, в котором Джаред дарит Дженсену щенка, а Дженсен его целует

Многоэтажный жилой дом горел как факел. Полицейские теснили за оцепление толпы зевак; пожарные расчёты парковали машины, разматывали рукава и поднимали лестницы, которые доставали лишь до половины здания. Вой сирен, рокот пропеллеров вертолётов, детский плач, крики и треск пламени – всё слилось в жуткую какофонию.

Прибыв на место, Джаред тут же оценил сложившуюся ситуацию и начал помогать супергероям, которые снимали людей с окон: в здании от него навряд ли был бы толк, но вот поработать «живой лестницей» - почему нет? Удлиняя и укорачивая ноги, крепко обнимая пострадавших и передавая их на руки медикам, он потерял счёт времени; в горле першило, едкий чёрный дым жёг лёгкие. Мельком Джаред разглядел Женевьев, которая заливала пламя водой, и Майка – тот с лёгкостью перелетал от окна к окну, заглядывая внутрь. Пожарным никак не удавалось справиться с огнём, и Джаред очень надеялся, что они хотя бы смогут вывести из здания всех людей.

Когда жар стал нестерпимым, Джареду не оставалось ничего другого, как отойти от горящего дома – его костюм, увы, не защищал тело от таких высоких температур. Джаред, с разочарованным вздохом плюхнувшись прямо на асфальт, попытался отдышаться и стянул с головы маску.

– Привет, – рядом возник Дженсен. – Держи, – в ладонь Джареду ткнулся холодный, влажный пластик бутылки.

– Спасибо, – свинтив крышку, Джаред сделал несколько жадных глотков, а затем умыл лицо.

– Всё в порядке? – Дженсен смотрел на него озабоченно.

– Я в норме, – тряхнул слипшейся от пота чёлкой Джаред. – Перед глазами, правда, всё расплывается, но это мелочи.

Дженсен опустился рядом с ним на бордюр, и они оба уставились на полыхающий дом.

– Послушай, – вдруг встрепенулся Дженсен, – мне кажется, или где-то скулит собака?

Джаред прислушался, но в царившем вокруг шуме ничего не расслышал.

– Собака, точно тебе говорю, – вскочив на ноги, Дженсен побежал к зданию.

– Стой! Куда? – рванул за ним Джаред.

Дженсен, притормозив у кирпичной стены, закрыл глаза, сосредотачиваясь, и Джаред замер рядом.

– Скулит, она в здании, но я не пойму где, – с досадой простонал Дженсен.

– Как ты вообще хоть что-то слышишь в таком шуме, – поразился Джаред, и вдруг его осенило: – Вентиляционная вытяжка!

– Что?

Джаред молча ткнул пальцем вверх, где виднелся зарешёченный зев вытяжки.

– Сможешь меня приподнять? – спросил Дженсен.

– Легко, – подхватил его под мышки Джаред.

Дженсен охнул, вмиг оказавшись на высоте второго этажа, но тут же вцепился пальцами в алюминиевую решётку и прижался к ней ухом.

– Опускай, – крикнул он через минуту, и Джаред плавно поставил его обратно на асфальт.

– В подвале щенок и мальчишка, беспризорник, – отчеканил Дженсен. – Я иду за ними. Там не слишком задымлено – пока ещё есть чем дышать.

Джаред ухватил его за локоть.

– Я с тобой.

– Хорошо, – коротко кивнул Дженсен, и они бросились к двери в подъезд.

У Дженсена оказался с собой фонарь – тонкий жёлтый луч, подрагивая, скользил по неровным стенам.

– Молчи и иди следом.

Джаред кивнул, хоть Дженсен и не мог этого видеть, и они начали петлять по хитросплетению коридоров. Джаред хотел спросить, откуда Дженсен знает, куда им нужно, но, как и обещал, помалкивал, а Дженсен уверенно пробирался вперёд. Впрочем, вскоре Джаред расслышал собачий лай, а через пару минут они наткнулись на привалившегося к стене ребёнка – рядом, поскуливая, крутился щенок.

– Держи фонарь и бери собаку. – Дженсен подхватил мальчишку на руки, и, развернувшись, они двинулся обратно.

Глаза слезились, голова кружилась, горло драло сухим кашлем, но Джаред, стискивая зубы, упрямо переставлял ноги. Когда сил почти не осталось, Дженсен выдохнул:

– Пришли, – и Джаред едва не споткнулся о каменную ступеньку лестницы.

Мальчишку они отдали медикам, а щенок – пушистый, напуганный, чёрный от сажи – достался им.

– Это твоя награда, герой, – засмеялся Джаред.

– Сомнительная награда, – отозвался Дженсен, но его глаза лучились от счастья.

– Ты спас ребёнка, – тихо произнёс Джаред. – Его бы ведь там не нашли – даже и искать не стали.

Вместо ответа Дженсен нагнулся и потрепал щенка за загривок.

– Здоровый вымахает пёс, как думаешь?

– Здоровый, вон лапы какие мощные и грудь широкая, – кивнул Джаред.

Взяв щенка, Дженсен чмокнул его в чёрный влажный нос.

– Думаешь, мне разрешат его оставить?

– У меня же живёт Сэди, – пожал плечами Джаред. – Скажешь, что будешь оттачивать на нём свою суперспособность.

Дженсен почесал щенка за ухом.

– Как тебя зовут, малыш?.. Говорит, что Бублик.

– Странное имя, – нахмурился Джаред.

– Имя как имя. – Дженсен принялся тискать щенка. – Бублик. Бубличек. Как бы Падалеки тебя не съел.

– Я не ем собак, – возмутился Джаред. – И вообще, разве мне не полагается поцелуй?

– За что? – удивился Дженсен.

– Ну, как это… – наморщил лоб Джаред. – Ты даже Бублика поцеловал! Вот.

– Ну, Бублик – это аргумент, – засмеялся Дженсен и легко чмокнул Джареда в кончик испачканного носа.

Драббл двенадцатый, в котором Джаред едва не погибает

Последнее, что успел подумать Джаред, когда начал рушиться потолок, нужно бы уменьшится до размера муравья, тогда, может, не завалит. Но в этот момент пол ушёл из-под ног, Джаред куда-то полетел, и свет померк...

Он очнулся в больнице – догадался по запаху – под монотонный писк приборов. Глаза получилось открыть с трудом: будто налитые свинцом, веки никак не желали подниматься. Джаред обвёл взглядом палату – картинка расплывалась и смешно растягивалась в стороны, словно он в кривое зеркало смотрелся – и вдруг увидел Дженсена. Тот сидел на полу, под окном, неудобно привалившись спиной к стене и спал.

Джаред пару раз моргнул, фокусируя взгляд, и почти беззвучно позвал:

– Дженс.

Как ни странно, Дженсен его услышал, дёрнулся, будто от громкого окрика и, резко выпрямившись, распахнул глаза. Секунд десять он удивлённо пялился на Джареда, а затем, подскочив, бросился к койке.

– Падалеки! – шлёпнувшись на колени, Дженсен сжал в руке его ладонь. – Ты очнулся.

– Да... Я… Видимо, – растерянно пробормотал Джаред. – Что случилось?

– Случилось то, что ты придурок, – рявкнул Дженсен.

Джаред почему-то решил, что тот его сейчас ударит, но Дженсен лишь сильнее вцепился ему в ладонь.

– Зачем ты туда полез?

– Я же супергерой, – Джаред попытался улыбнуться – вышло больно.

– Ты суперидиот, – выплюнул Дженсен и зачастил: – Ты два дня пролежал под завалами, а потом тебя привезли сюда, в коме, и врачи сказали, что, может быть, ты никогда не очнёшься, а я… я… – он замолчал.

– Эй, – кое-как подняв руку, Джаред коснулся пальцами его заострившейся скулы. – Я бы обязательно очнулся. Ты же не думал, что так просто избавишься от меня?

Прикрыв глаза, Дженсен прижался щекой к его ладони – щетина уколола кожу.

– Я вообще ни о чём не думал, я с ума сходил. Как ты себя чувствуешь?

– Как в кино: ты здесь, рядом со мной, а я весь такой умирающий. По сюжету ты должен признаться мне в любви.

– Ещё чего, – отпрянул Дженсен. – Вижу, тебе уже лучше, раз ты начал острить.

– Стой, Дженс, – потянулся за ним Джаред, – не уходи. Долго я был в коме?

– Прошли недели, месяцы, годы, – заунывным голосом произнёс Дженсен.

– Серьёзно? – подскочил на кровати Джаред.

– Нет, конечно, всего три дня.

– А как меня нашли?

Дженсен смутился.

– Ну, на руинах работали поисковые собаки и… крысы.

Джаред фыркнул:

– Твои подопечные что ли? Маленькие хвостатые приспешники.

– Что-то вроде того.

– Спасибо, – улыбнулся Джаред. – Ты спас мне жизнь. Могу я предложить тебе себя и полкоролевства в придачу?

– Можешь, – Дженсен поднялся на ноги, – да только откуда у тебя полкоролевства? А без половины королевства, извини, никак. Пойду позову доктора.

– Минут через пять я буду в норме, – поморщился Джаред, – сейчас только соображу, что у меня сломано. Можем пойти домой вместе.

– У меня дела, – попятился к двери Дженсен. – Увидимся позже, хорошо? Я рад, что всё закончилось, – развернувшись, он толкнул дверь.

– Я люблю тебя, – сказал Джаред. – Слышишь, Дженс?

Спина Дженсена стала неестественно прямой, он промолчал и вышел в коридор.

Драббл тринадцатый, в котором Чад устраивает вечеринку, Джаред получает по лицу, а Дженсен ревнует

По случаю возвращения Джареда из больницы Чад решил закатить грандиозную вечеринку. Устроил он её, правда, в комнате Джареда, так что особого размаха не вышло, зато вот самому Джареду пришлось сначала час сидеть в коридоре, под дверью, дожидаясь, пока Чад, Женевьев и Данниль произведут все необходимые приготовления. Но, наконец, ему было дозволено войти, и Джаред увидел, что друзья расстарались на славу: на всех доступных горизонтальных поверхностях были расставлены упаковки с пивом и миски с чипсами или орешками, на стене красовался плакат «С возвращением, Джаред!», а в углах комнаты полуобнажённые красотки крутились вокруг шестов – иллюзии Чада. Даже на бедную Сэди нацепили мишуру и картонный колпак – почему-то с надписью «С Днём Рождения» – и теперь Сэди с немым укором смотрела на Джареда.

– Нравится? – спросил Чад.

– Надеюсь, пиво хотя бы настоящее? – усмехнулся Джаред.

– А то! – Чад протянул ему запотевшую бутылку. – С возвращением, чувак!

– Слушай, я всего лишь не умер, – смутился Джаред. – А вы тут устроили такое, будто я спас как минимум Нью-Йорк.

– Когда спасёшь Нью-Йорк, будем пить за твой счёт, – потрепала его по волосам Данниль, – а пока наслаждайся.

В этот момент распахнулась дверь, и в комнату ввалилась толпа народу; Чад врубил музыку. Каждый считал своим долгом поприветствовать Джареда: девчонки, визжа, висли на нём, парни похлопывали по плечам и спрашивали, тискал ли он в больнице симпатичных медсестёр. Джаред ошалело моргал и отвечал на автомате. Незаметно для себя он вдруг оказался на диване: с одной стороны в бок ему впивался подлокотник, а с другой, притершись вплотную, сидел какой-то парень, которого Джаред, кажется, видел впервые. Парень же, однако, знал его, особенно если судить по тому факту, что он флиртовал с Джаредом изо всех сил. Правда, в общем шуме Джаред не слышал ни слова – лишь видел, как быстро мелькали губы у него перед носом.

– Чуваки, пиво, – Чад сунул им две бутылки. – Джордж, рад тебя видеть, – обратился он к парню, а затем, нагнувшись, шепнул Джареду: – Хорошо смотритесь вместе – кое-кто ревнует.

Подняв взгляд, Джаред увидел Дженсена – тот стоял мрачнее тучи, привалившись плечом к стене, и о чём-то переговаривался с Данниль. Одна из танцовщиц смешно проходила сквозь его тело, и Джаред улыбнулся, а затем неуверенно махнул Дженсену рукой. В этот момент Джордж провёл пальцами по его предплечью, привлекая внимание, и Джаред посмотрел на него – Джордж явно ожидал какого-то ответа.

– Извини, я не расслышал, что ты сказал, – пробормотал Джаред. – Тут слишком шумно.

Джордж, кивнув, развернулся к нему вполоборота, так что теперь его локоть лежал на спинке дивана рядом с шеей Джареда, а колено касалось его бедра, и зачастил ему в ухо, едва не задевая мочку губами.

– Говорю, Чад организовал классную вечеринку, но мне хотелось бы пообщаться с тобой в менее многолюдном месте, – Джордж заправил Джареду за ухо выбившуюся прядь волос, и в этот момент вдруг откуда ни возьмись на него со злобным рычанием бросилась Сэди.

Джордж отшатнулся, и острые зубы клацнули в сантиметре от его лица.

– Сэди, назад, фу, – обхватив собаку за шею, Джаред пытался оттащить её, но Сэди рвалась из рук, глухо лаяла и заливала рубашку Джорджа слюной. – Да что на тебя нашло? Назад!

Кое-как вывернувшийся из-под Сэди Джордж сбежал, и она тут же успокоилась.

– Всё в порядке, – возвестил Чад, успокаивая всех присутствующих, – просто девочка немного ревнует. А может, ей не по нраву эта серебристая мишура, кто знает, – он рассмеялся и прибавил громкость. – Как насчёт конкурса мокрых футболок? А? Вы со мной?

В ответ раздалось дружное:

– Да! – и вечеринка продолжилась.

– Спорим, это проделки Дженсена, – заметил Чад. – Он, кстати, только что ушёл.

Глянув на спокойно свернувшуюся под столом Сэди, Джаред вскочил с дивана и выбежал в коридор. Дженсена он нагнал в самом конце, у лестницы, и, ухватив за плечо, развернул.

– Что ты себе позволяешь?

– Отвали, – сбросил его руку Дженсен.

– И не подумаю, – Джаред с силой пихнул его ладонями в грудь. – Что будет, если Джордж нажалуется на Сэди, и мне запретят её держать? Ты об этом подумал? Зачем ты вообще это сделал?

– Я… – запустив пятерню в короткий ёжик волос, Дженсен взлохматил их, – я не знаю, Падалеки. Чёрт! Не понимаю, что на меня нашло. Прости.

– Не понимаешь? – сжал кулаки Джаред. – Ты попросту ревнуешь, признай. Только вот что, слабо самому было двинуть Джорджу в морду? Решил использовать Сэди, да?

– Ничего мне не слабо, – вскинулся Дженсен.

– А я думаю, слабо, – Джаред припёр его к стене, нависая. – И какое ты вообще имел право так поступить? Мы с тобой не встречаемся – ты сам не хочешь этого, зато ведёшь себя, как собака на сене. Да надо мной уже весь факультет смеётся, пока ты строишь из себя недотрогу. Ты уж определись, ладно, чего хочешь на самом деле, а я пока пойду найду Джорджа и извинюсь перед ним.

– Уже определился, – выдохнул Дженсен, а затем, обхватив Джареда рукой за шею, притянул его к себе и жёстко поцеловал – растолкал языком губы, врываясь в рот, прикусил нижнюю до резкой боли. В его поцелуях были лишь злость и отчаяние, но Джаред растекался от удовольствия. Он прижался к Дженсену, углубляя поцелуй, стукаясь зубами, и застонал, когда тот, опустив свободную руку ему на задницу, сжал ягодицу сквозь толстую ткань.

– Дженс, – прохрипел Джаред.

Дженсен нахмурился, отстраняясь.

– Не вздумай сказать, что между нами ничего нет, – с угрозой в голосе предупредил Джаред.

– Не вздумаю. Между нами определённо что-то есть, – отозвался Дженсен, а затем со всего размаха заехал ему кулаком в скулу. – Ещё раз увижу рядом с тобой Джорджа, оторву руки обоим, понял?

Джаред, ошарашенно кивнув, слизнул с разбитой губы кровь, а Дженсен ушёл.

@темы: J2, драбблы, фанфикшен

Кэп сказал, нам нужен фик про войну, где Джеи не умрут и будет ХЭ ^_^

Название: Их история
Автор: Тёмная Нимфа
Бета:  Котик
Баннер:  Белый кролик
Пейринг: Дж2
Рейтинг: NC-17
Жанр: военное-АУ, драма, роман
Размер: ~ 10 800 слов
Дисклеймер: администрация бара не несёт ответственности за оставленное на видном месте
Саммари: Вторая мировая война, о. Гуадалканал
Предупреждения: смерти второстепенных персонажей



читать дальше

Июнь 1942 года, курс на Гуадалканал*

Они познакомились на борту десантного корабля.

Дженсен шёл по палубе, когда заметил привалившегося к стене худого парнишку –он стоял, ссутулившись, и зажимал рот ладонью.

– Эй, – тронул его за плечо Дженсен, – ты в порядке?

Парнишка поднял взгляд мутных глаз, а затем прохрипел:

– Нет. Меня укачивает. Второй день мучаюсь.

Дженсен развеселился:

– И как же тебя такого занесло в морскую пехоту?

– Вообще-то я планировал стать лётчиком, но на призывном пункте сказали, что не помещусь в кабину истребителя, – парнишка с трудом выпрямился и оказался на добрых полторы головы выше Дженсена.

– Да ты и в окопе не поместишься, – присвистнул Дженсен. – Япошки за километр увидят твою торчащую над землёй башку, и ты выдашь наше расположение.

– Придётся рыть окоп глубже, – с философским видом заметил парнишка и, громко сглотнув, снова зажал рот ладонью; лицо его приобрело совсем зелёный оттенок.

Дженсен улыбнулся: парень ему определённо нравился.

– Твоя фамилия, рядовой, – гаркнул он.

Парнишка подскочил и, видимо, только сейчас разглядев шевроны капрала, вытянулся по струнке.

– Рядовой Падалеки, сэр, рота «эйч»** второго батальона первого полка морской пехоты.

А затем рядовой Падалеки, согнувшись, шлёпнулся на колени и наблевал Дженсену на ботинки.

– Твою ж… – выматерил Дженсен.

– Можешь звать меня Джей, капрал, – выдохнул Падалеки и утёрся рукавом куртки.

Вот как-то так они и познакомились. И, кажется, Дженсен запал на Падалеки именно в тот момент, когда потом тащил его в каюту – ломкого, лёгкого, с заплетавшимися ногами и донельзя несчастным видом.
___________________
* Гуадалканал – вулканический остров в архипелаге Соломоновы острова. С августа 1942 года по февраль 1943 года японские и американские войска сражались за контроль над островом
** от англ. буквы H

***

В следующий раз они встретились через два дня. Дженсен сидел в столовой при камбузе и чистил апельсин, когда рядом с ним на лавку, смущённо улыбаясь, плюхнулся Падалеки.

– Привет.

– Вижу, тебе лучше, – покосился на него Дженсен.

– Ага, – Падалеки смутился ещё больше. – Я хотел поблагодарить тебя и извиниться.

– Забудь, – Дженсен протянул ему половину апельсина. – Просто пообещай никогда больше не портить мои ботинки, и мы посчитаем инцидент исчерпанным.

Падалеки растянул рот в улыбке. Симпатичный, чёрт! Дженсен мысленно строго сказал себе: «Не о том думаете, капрал Эклз, не на увеселительную прогулку ведь плывём. Мальчиков будешь снимать в барах Сан-Франциско, когда вернёшься. Если вообще вернёшься, конечно».

Падалеки между тем надкусил апельсин, вонзив в него ровные белые зубы, и во все стороны брызнул кислый терпкий сок.

– Вкусно, – потерев кулаком нос, он облизал нижнюю губу, и Дженсен едва не застонал – больше от злости на самого себя.

И чем только зацепил-то? Падалеки был тощим и длинным, как жердина, выглядел совсем ещё пацанёнком; нос приплюснутый, глаза раскосые, короткий ёжик чуть отросших волос. Улыбался, правда, так, что в груди ёкало. Дженсен не удержался: сунул руку в расстёгнутый ворот куртки, мазнул костяшками пальцев по острому кадыку и, подцепив стальную цепочку, вытянул жетон.

– Так откуда ты, Джефф Падалеки? – прочёл выбитое имя Дженсен – метал жетона был чуть тёплый, согретый жаром тела. – И сколько тебе лет?

Падалеки, отобрав жетон, убрал его обратно за пазуху.

– Лет достаточно. И я же сказал, зови меня Джей.

– Ладно, Джей, – согласился Дженсен.

– Я из Сан-Антонио, – Падалеки деловито обсосал липкие пальцы, и Дженсен протянул ему другую половину апельсина – уж больно аппетитно ел.

– Здорово, а я из Далласа.

Падалеки блеснул глазами.

– Значит, земляки, капрал. Будем держаться вместе.

Ну, вот сам ведь напрашивался! Дженсен смерил его откровенным взглядом:

– А не боишься, что я тебя испорчу?

– Кто кого ещё испортит, – подмигнул Падалеки.

И Дженсен, вдруг осознав – это бравада, маска, за которой прятался испуганный мальчишка, спросил тихо:

– Тебе страшно?

Падалеки моргнул, и всю его весёлость мигом как рукой сняло – кивнул молча.

– Эй, это нормально, – пихнул его кулаком в бок Дженсен. – Поверь, тот, кто на войне говорит, что ему не страшно, либо врёт, либо уже труп. Кстати, я – Дженсен.

Падалеки фыркнул и наморщил нос.

– Приятно познакомиться. Давно служишь?

– Четыре года уже. До войны был в пятом полку. Ещё недавно ходил в младших капралах, сейчас вот повысили до капрала и перевели сюда.

– А я сразу после Пёрл-Харбора пришёл на призывной пункт добровольцем. Шесть недель в учебке на острове Пэрис, затем Нью-Ривер и вот я тут. Мои дед и дядя были морскими пехотинцами. – Падалеки шуточно козырнул: – «Вступай в морскую пехоту и будь первым в защите своей страны на море и на земле», – у меня всю жизнь этот плакат дома висел. Я пулемётчик.

– Тут все либо пулемётчики, либо миномётчики, – засмеялся Дженсен.

– Я, между прочим, отлично стреляю.

– Как и все южане.

– У меня значок инструктора*, – обиделся Падалеки.

– Надеюсь, родители тобой гордятся, – щёлкнул его по носу Дженсен. – Ладно, мне пора, – поднялся он. – Ещё увидимся, Джей.
____________________
* Значок инструктора выдавался за отличную стрельбу из винтовки по мишеням на зачёте в учебной части.

***

С тех пор Падалеки почти постоянно хвостом таскался за Дженсеном, а в то время, когда не таскался, Дженсен сам выглядывал его в толпе, что было не так уж трудно, учитывая высокий рост Падалеки. Тот быстро познакомил его со своими друзьями: Алексом, Бобом, Майком, Тихоней – и вскоре они стали закадычной компанией.

Алекс, смешливый высокий парень, хвастался тем, что вырос в бедном бандитском квартале Нью-Йорка.

– Япошки ещё не знают, с кем связались, – говорил он. – Я выстрою их в шеренгу и перестреляю по одному. Тах-тах-тах, – Алекс изображал, что вскидывает винтовку, – и конец войне.

– Слава Богу, – закатывал глаза Майк. – Пойду напишу родителям, чтобы не волновались, ведь нас ожидает скорая победа, и мы вернёмся домой. Жаль только, что в атаку ты не пойдёшь, ведь твоя задница находится на посылках у нашего лейтенанта Шеппарда.

Алекс, нимало не смущаясь, отвечал:

– Не завидуй моему тёплому местечку.

– Всегда мечтал, чтобы моя задница была в чьём-то распоряжении, – хмыкал Майк.

Он был самым старшим и самым начитанным в их компании. Майк учился в каком-то из Университетов «Лиги Плюща» – Дженсен не сильно разбирался в тонкостях высшего образования – но с началом войны в первых рядах записался добровольцем. Майк мог часами рассказывать про войну на Филиппинах, Первую Мировую, Шанхай и даже знал кое-какие подробности про японскую оккупацию Гонконга – послушать его россказни зачастую собиралась вся рота.

– На войне никогда нельзя расслабляться, – однажды нравоучительно выдал Майк, затягиваясь папиросой, – я вот вам сейчас одну историю расскажу. Было дело, в лазарет принесли солдата: его ранили во время отступления, и он потом три дня до своих добирался. Сам добирался, понимаете, у него ноги уже отнялись, так он полз и приполз всё-таки. В лазарете к нему доктор подошёл, а парень этот выдохнул: «Спасён наконец-то», – глаза закрыл и… умер. А всё дело в нашем мозге, – Майк постучал себя пальцем по виску, – он хитрый, ждёт момента, когда человек расслабится, и останавливает сердце.

– Скажешь тоже, – нахмурился Алекс – он не любил такие разговоры, ему больше нравилось пошуметь и побалагурить. Вообще они с Падалеки часто устраивали невинные розыгрыши и были кем-то вроде ротных клоунов.

Падалеки на редкость похоже изображал некоторых майоров из командного состава, но лучше всех ему удавался старший сержант Смит, который обладал жеманной походкой и чопорными, почти карикатурными манерами.

– Клянусь, мы высадимся на берег, и узкие глаза япошек округляться от страха, когда они увидят меня, – уперев руку в бок и сильно виляя костлявыми бёдрами, Падалеки шёл между покатывавшимися со смеху морскими пехотинцами.

Алекс семенил перед ним, сложив ладони в японском приветствии и, беспрестанно кланяясь, пищал:

– Здравствуйте, сэр. Как мы рады вас видеть, сэр. У американцев такой большой член, а у нас, японцев, член маленький, поэтому вы нас завоевали, сэр. Позвольте засвидетельствовать наше почтение, сэр.

Глядя на выходки этих двух придурков, Дженсен хохотал вместе со всеми.

Боб был родом из Топики. Он прекрасно пел и исполнял всё, чего бы ни попросили: от ирландских баллад до репертуара кабаре. Но особенно хорошо ему удавалась «Я послал поцелуй океану». Эту песню подхватывали все, горланя припев кто во что горазд, и незамысловатые слова наполняли сердце Дженсена патриотизмом и желанием перебить как можно больше япошек.

Последним в их компании был Тихоня. Они с Падалеки состояли в одном пулемётном расчёте – кажется, Тихоне отводилась должность наводчика – поэтому тот и старался держаться к Падалеки поближе. Тихоня, оправдывая своё прозвище, был очень спокойным и застенчивым парнем, всегда гладковыбритый и аккуратно причёсанный; каждый день он до блеска начищал ботинки, а форму, в отличие от большинства расслабившихся на корабле морских пехотинцев, всегда застёгивал по уставу. Дженсену, признаться по правде, Тихоня напоминал блаженного, а иногда – сумасшедшего.

Тихоня часто помогал ребятам на кухне, поэтому однажды днём, когда во время обеда он встал и прошёл в камбуз, никто не обратил на него внимания. Все переполошились только тогда, когда с камбуза донёсся душераздирающий крик. Дженсен бросился к дверям вслед за вскочившим со своего места Падалеки, но они были не единственными желавшими узнать, что произошло, поэтому в столовой образовалась давка. Дженсену всё же удалось прорваться в камбуз, где он врезался в спину Падалеки, который вдруг до боли вцепился длинными пальцами ему в запястье – на полу, удерживаемый двумя парнями, в конвульсиях бился Тихоня. Оказалось, что он обе руки по плечи засунул в кастрюлю с кипящей водой.

– Санитара сюда, живо! – крикнул какой-то сержант. – А ну разошлись все. Быстро! Быстро!

Падалеки бросился к Тихоне, но Дженсен утянул его за собой.

– Не смотри на него, идём, – уговаривал он упиравшегося Падалеки. – Ему сейчас помогут, и всё будет хорошо.

Они вывалились из коридора на палубу, и Дженсен, обессиленно привалившись к стене, съехал по ней вниз; Падалеки шлёпнулся рядом. Его всего колотило, аж зубы стучали, да и у самого Дженсена тряслись колени.

– Как же ты на войне-то будешь, а? – повернулся он к Падалеки – тот, не мигая, смотрел в одну точку.

Дженсен вытащил папиросу и еле прикурил дрожавшими руками.

– Держи.

– Я не курю, – помотал головой Падалеки.

Дженсен проглотил высказывание про «здесь все курят» и лишь глубоко затянулся.

Ближе к вечеру их всех согнали на палубу. На возвышении стоял какой-то капитан, который, зло выплёвывая слова, говорил, что не потерпит дезертирства на судне, что это позор не только для роты, но и для всей дивизии. Каждую фразу он сдабривал такими отборными матерными выражениями, что Дженсен невольно проникся уважением к этому низкому, немного пухлому человеку.

– Каждого отправлю под трибунал! – орал капитан. Он щедро сыпал угрозами направо и налево, перекрикивая вой шквалистого ветра.

Дженсен взглянул на Падалеки – тот стоял, насупившись и сжав губы в узкую полоску.

– Всё в порядке?

– Нет.

Когда их распустили, Падалеки утащил Дженсена в машинное отделение, где в стоявшем адском гуле никто не смог бы подслушать их разговор, и требовательно поинтересовался:

– Ты тоже считаешь Тихоню дезертиром?

– Да, – честно признался Дженсен.

– Но он же наш товарищ.

– Разве это отменяет поступок или оправдывает его?

Падалеки наморщил лоб.

– Тихоня рос в очень религиозной семье и не собирался идти на войну, но его призвали. «Не убий», – учит нас Библия. Тихоня сварил себе руки не для того, чтобы отправиться домой к мамочке под юбку, при этом опозорив доблестное имя морского пехотинца, он просто не хотел убивать людей. Пусть даже и япошек.

– Я тоже верю в Бога, – возразил Дженсен, – но также я верю в тридцатикалиберный «Спрингфилд». Наша страна в опасности, и мы нужны ей здесь, на этой грёбаной войне. Я патриот и буду делать всё ради блага Соединённых Штатов.

Падалеки покусал губы.

– Ты когда-нибудь стрелял в человека?

– Нет.

– Думаешь, это легко?

– Я не знаю, Джей, – вздохнул Дженсен. – Ты записался добровольцем, значит, знал, на что идёшь. Теперь твоя задача думать поменьше, слушаться командиров, убивать узкоглазых и постараться не сдохнуть. Усёк?

– И всё-таки Тихоня не дезертир, – упрямо повторил Падалеки. – Дженсен, ты сказал, что веришь в Бога, ты молишься по вечерам?

Дженсен покачал головой. Падалеки опустил взгляд.

– А я молюсь. Прошу, чтобы Бог уберёг мою мать и сестру, тебя, Алекса, Боба, Майка и Тихоню. Ты не переживай, я теперь ещё больше за тебя буду просить, так что моей молитвы на двоих хватит. Мама всегда учила меня, что молитва нужна, что нельзя пережить такие времена без веры.

– Тогда заодно помолись, чтобы Бог послал на япошек моровую язву, – мрачно сказал Дженсен.

Падалеки смерил его уничижительным взглядом и, развернувшись, ушёл.

***

Они уже с месяц болтались в водах Тихого океана, и месяц им ещё оставался. Ограниченное пространство действовало на большинство новобранцев крайне угнетающе – участились ссоры и драки. В одной из таких драк проломили голову Фредди, заряжающему из пулемётного расчёта Дженсена. Сержант долго материл всю их роту, злобно шипя про то, что они даже ещё жёлтозадых выродков в глаза не видели, а личный состав уже нес потери. В итоге, правда, дело быстро замяли, а Дженсена перевели в роту к Падалеки наводчиком вместо Тихони.

Дженсен давно привык не доверять хитрожопой сучке-судьбе и не ждал от этого перевода ничего хорошего, а вот Падалеки светился от радости, словно начищенные пуговицы парадного кителя.

По вечерам парни набивались в душные, прокуренные каюты и при тусклом свете фонаря играли в покер или просто чесали языками. Беседы крутились вокруг одних и тех же тем: ругали командиров, кормёжку и плохое вооружение. Затем кто-нибудь обязательно вспоминал дом, и все начинали травить байки из мирной жизни, а, в итоге, всё сводилось к разговору о сексе. Не то чтобы у большинства был большой опыт по этой части, но все хотели казаться опытными, прожжёнными жизнью морскими пехотинцами, так что приукрашивали действительность кто во что горазд. Иногда, правда, свою лепту в эти разговоры вносили старые вояки, и от скабрезных подробностей их рассказов у зелёных юнцов краснели уши. Многие, не стесняясь, при этом гоняли в кулак, и Дженсен морщился – его не заводили истории об опытных портовых шлюхах, но рядом по обыкновению сидел Падалеки, притеревшийся боком в общей толчее, постоянно задевавший Дженсена то острым коленом, то не менее острым локтем. Дженсен смотрел на него, раскрасневшегося от стыда, с влажными искусанными губами, и член исправно вставал.

Один раз Алекс вытянул Падалеки в центр импровизированного круга и хлопнул по плечу:

– Кончай отмалчиваться, скромняга-Джей, расскажи-ка нам, ты всё ещё девственник?

– Вот ещё, – презрительно фыркнул Падалеки.

– Да брось заливать, – раздался голос откуда-то сбоку.

– Дочка бакалейщика, – сказал Падалеки. – И она была старше меня на десять лет.

– Уж конечно, – засмеялись все; по смуглой коже шеи Падалеки пошли красные пятна.

– Да, – с вызовом вскинулся он. – У неё был муж пьяница. Бил её постоянно, да только как-то раз свалился с лестницы и сломал себе шею. Я у её отца помощником в лавке подрабатывал. Она мне всё улыбалась и глазки строила, а один раз затащила в подсобку и… – его слова потонули во всеобщем гуле.

– Надеюсь, ты отодрал её хорошенько!

– Вставил малышке, чтобы по мужу не тосковала.

– Не посрамил честь морской пехоты!

– Он тогда ещё не был в морской пехоте.

– Да и к чёрту!

– Она сдёрнула с меня штаны и села сверху, – припечатал Падалеки. – Уездила всего – на мне потом можно было рубашку отжимать. Всё твердила: «Ах, как сладко», – и стонала так тонко. – Он уставился на Дженсена нечитаемым тяжёлым взглядом, от которого по позвоночнику пробежал холодок. – Она всегда всё делала сама, любила покомандовать, а я и не сопротивлялся – мне нравилось.

Дженсен зачем-то представил покорно лежавшего голого Падалеки, с которым можно было делать всё, что вздумается, и, не удержавшись, потёр себя ладонью, прижал большим пальцем головку – Падалеки, приоткрыв рот и распахнув глаза, смотрел прямо на его руку, и это заводило так, что Дженсен едва не кончил.

– Так она тебе теперь пишет, эта дочка бакалейщика? – спросил кто-то.

– Я не оставил ей адрес, – сказал Падалеки и под всеобщий гогот направился к Дженсену.

Грубо отпихнув Алекса, он втиснулся в образовавшееся пространство, так что едва не на колени Дженсена уселся, и замолчал, отвернувшись, лишь загнанно дышал. Дженсен смотрел на изгиб его шеи, на покрытые испариной ключицы, видневшиеся над грязным воротом футболки, и, Боже, в тот самый момент он хотел трахнуть Падалеки сильнее, чем генерал Вандергрифт – захватить Гуадалканал.

Ночью, накрывшись одеялом с головой, Дженсен долго и со вкусом дрочил.

Август 1942 года, курс в вечность

Хмурым серым утром их собрали на палубе. Корабль плавно переваливался на волнах; пролив Силарк был забит американскими судами.

– Вон тот остов, который почти не виден за «Элиотом», называется Флорида, – шептал Майк, указывая рукой направление. – Этот малыш – Тулаги. Тот что западнее – Саво, ну а вон и Гуадалканал.

Дженсен обернулся – в нескольких местах на берегу Гуадалканала виднелось пламя, совсем вдалеке, еле различимый в утренней хмари, поднимался чёрный дым; откуда-то доносились звуки орудийных выстрелов.

– Разве наша армада не способна разнести Гуадалканал на куски? – спросил Алекс.

Ему никто не ответил.

Падалеки, бледный и сосредоточенный, пытался застегнуть каску, но у него никак не получалось, видимо, пальцы слушаться не хотели.

– Дай сюда, – разозлился Дженсен, которого порядком нервировало мельтешение длинных конечностей Падалеки сбоку от него, и ловко вдел ремешок в пряжку.

– Спасибо, – шмыгнул носом Падалеки.

Инструктаж перед высадкой проводил незнакомый лейтенант.

– Забудьте всю ту чушь, которую вы слышали про япошек, – орал он. – Они свой ход сделали, теперь наша очередь. Эти подлые твари, может, и развязали войну, но я вам обещаю, что её закончим мы. Я прав, ребята?

– Да! – раздалось со всех сторон.

– Узкоглазым макакам нужен этот чёртов остров, – лейтенант с пренебрежением ткнул пальцем в сторону Гуадалканала, – и его аэродром, чтобы нас убивать. Но мы вытащим япошек из их крошечных окопов за их жёлтые яйца. Когда первый американский самолёт сядет на остров, они пожалеют, что связались с нами. Слушать сюда! Из-за бортов не высовываться. Пойдёт высадка, бежать, не останавливаясь, до заданной точки сбора. Попадутся япошки – валить нещадно.

И снова дружное:

– Да!

– Тогда вперёд, в бой! – взмахнул рукой лейтенант, и раздался приказ:

– Первый взвод, к борту! Сбросить сети!

– Пошли! Пошли! Пошли! – подталкивал их в спины сержант.

Дженсен глянул за борт – сети раскачивались на ветру, гулко постукивая по металлической обшивке корабля, далеко внизу виднелись торпедные катера типа «Хиггинс». Некоторые из них уже были заполнены морскими пехотинцами и отплыли в сторону острова.

– Шевелись! Руки на продольные, ноги на поперечные, – командовал сержант, и Дженсен начал спускаться.

Ствол болтавшейся за плечами винтовки ударил его по каске, отчего та съехала на глаза; рядом пыхтел Падалеки, сверху лез Боб, постоянно норовя задеть Дженсена ногами.

Сеть заканчивалась, метра полтора не доходя до днища катера. Нужно было прыгать, что Дженсен, разжав пальцы, и сделал, подумав при этом, хорошо же он будет смотреться, если волна сейчас отбросит «Хиггинс» в сторону, а сам он с размаху шлёпнется в воду. Впрочем, всё обошлось. Дженсен приземлился рядом с Падалеки, и их тут же отпихнули в сторону.

– Шевелись! Все по местам!

Когда морских пехотинцев набилось в катер, как сельдей в бочке, тот отчалил от корабля и направил свой нос в сторону острова; палуба под ногами Дженсена слегка завибрировала.

– Все на высадку! – прозвучала команда.

«Хиггинсы», выстроившись на воде в линию для атаки, скоро двигались к берегу; в лицо летели солёные брызги. Над ними, натужно тарахтя пропеллерами, на малой высоте пронеслись американские тяжёлые бомбардировщики.

– Задайте там япошкам, летуны! – выкрикнул кто-то.

– Эх, я бы сейчас не отказался опрокинуть стакан чего-нибудь горячительного, – обернулся к Дженсену сидевший впереди Майк.

Дженсен кивнул и покосился на Падалеки – тот, закрыв глаза, беззвучно шевелил губами, видимо, молился.

– Эй, – хлопнул его ладонью по колену Дженсен, привлекая внимание. – Кажется, тебе пора начать курить. – Он отобрал у Боба папиросу и сунул её Падалеки в рот, плотно прижав пальцы к обветренным губам.

Падалеки затянулся и закашлялся.

– Кажется, меня сейчас стошнит.

– В таком случае, используй свою каску по назначению, – ухмыльнулся Боб, забирая папиросу обратно.

– Да, пожалей мои ботинки, – засмеялся Дженсен – впрочем, смех вышел безрадостным.

Крик:

– Приготовится к высадке! – резанул по ушам; сердце под рёбрами заколотилось, как ненормальное.

Катер, уткнувшись дном в песок, качнулся и остановился.

– Все на берег! Рассредоточиться! Пошли! Пошли!

Сжимая в руках винтовку, готовый немедленно вступить в бой, Дженсен спрыгнул за борт и оказался по колено в воде – мигом промокшая одежда сковала движения. Рядом что-то воинственное орал Алекс. Странно, но пули не свистели над головой. Они выбрались на берег и замерли: японских солдат нигде не было видно, лишь морские пехотинцы сидели под пальмами и курили, некоторые из них уже даже колупали кокосы, надеясь их открыть.

– Вы чего так долго? – раздалось со всех сторон.

– С прибытием на Гуадалканал, девочки.

– Узкоглазые ублюдки, поджав хвосты, отступили вглубь острова.

Дженсен в удивлении повернулся к Падалеки, который моргал, как вылетевшая из дупла днём сова; Майк, приоткрыв рот, поправил на плечах миномёт.

– Рассредоточиться, морпехи, – рассмеялся сержант, и Дженсен не спеша двинулся к пальмам, волоча за собой по песку пулемёт.

– Такая война мне по душе, – хмыкнул Алекс. – Белый мелкий песочек, кокосовые пальмы – рай с туристического рекламного плаката. Не хватает только девочек и холодной «Колы» в запотевшем высоком стакане.

– Вот прищучат твою задницу япошки, будут тебе тогда и девочки, и кола, – недовольно пробурчал Майк.

– Слушай, – Алекс запрыгал на одной ноге, пытаясь отряхнуть штанину, – почему моя задница не даёт тебе покоя?

– Если вы хотите пофлиртовать, то лучше бы вам уединиться, – подколол друзей Дженсен.

– Пошёл ты, – беззлобно сказал Майк.

Они расположились в тени кокосовых пальм, и Дженсен привалился спиной к грубому шершавому стволу. Он прикрыл глаза, на минуту растворившись в обманчивом чувстве спокойствия и умиротворения. Но вокруг шла война: грохотали орудия противовоздушной обороны, вдалеке тарахтели самолёты, рычали моторами «Хиггинсы», а чей-то сердитый голос приказывал:

– Почистить оружие от песка. Выдвигаемся через три минуты.

***

Они шли весь день. Солнце палило нещадно, и у Дженсена пот ручьём лился из-под каски; вся одежда была мокрой и липкой. Морские пехотинцы тащились по бескрайним полянам, по пояс заросшим травой кунаи, которая оплеталась вокруг ног, мешая движению, форсировали реки, взбирались на холмы, продирались сквозь джунгли, прорубая себе путь мачете.

– Куда мы идём? – во время одного из пятиминутных привалов устало спросил Боб.

– В вечность, – отозвался Майк. – Представь, Гуадалканал войдёт в историю, и наш подвиг останется жить в сердцах и умах людей на века. «Знаменье лучшее всех – за отечество храбро сражаться! Что ты страшишься войны и опасностей ратного боя? Если уж все мы падём при ахейских судах мореходных, Трои великой сыны, так и ты не страшись…»*

– О, заткнись, ради Бога, – перебил его Алекс. – Мы идём к чёрту на рога. Видишь, как офицеры волнуются? Это всё от того, что мы заблудились. У них неправильная карта.

– Скажешь тоже, – недоверчиво протянул Боб.

– Ну, в таком случае, либо наши офицеры не умеют читать карты, либо в данный момент мы сидим посреди реки Тинару. Ты видишь где-нибудь здесь реку?

– Может, она пересохла? – предположил Боб. – Тут пекло такое стоит, небось, похлеще, чем у вас в Техасе, а, Джей?

Падалеки придвинулся ближе к Дженсену и дёрнул плечом:

– Пожалуй.

А затем привал закончился, они поднялись и пошли дальше.
____________________
* Гомер «Иллиада», песнь 12

***

Ночью начался ливень, и на второй день морским пехотинцем пришлось идти по щиколотку в размокшей грязи. Дженсен, оскальзываясь, матерился на все лады и глупо хватался руками за воздух, пытаясь не загреметь на землю с полным пулемётным снаряжением. Падалеки тоже разучил пару новых выражений, проклиная тяжёлую неудобную треногу, так и норовившую треснуть его по голове. Алекс сбоку постоянно вздыхал и жаловался, что натёр ногу, но ему никто не отвечал, так как ноги натёрли уже все.

Их батальон снова шёл весь день, так и не встретив сопротивления со стороны японцев. На ночь они окопались на каком-то холме, и Дженсен забылся тяжёлым сном, но в полночь его разбудил страшный грохот. Рядом завозился Падалеки.

– Что случилось?

Онемев от ужаса, они смотрели на окрашенное багровым светом небо над проливом – свет лился от осветительных японских бомб, которые медленно опускались на парашютах, покачиваясь и разбрасывая вокруг красноватый свет. Над головой, невидимые в вышине, гудели моторами самолёты. С пролива неслись звуки канонады; земля под ногами дрожала. Вдали виднелись красно-белые вспышки, доносился грохот взрывов. В какой-то момент японские корабли включили прожекторы – их военно-морская армада вошла в пролив Силарк и началось сражение у острова Саво.

– Господи, представь, что сейчас на кораблях творится, – пробормотал Падалеки.

– Круче, чем салют четвёртого июля. – Боб достал папиросу и прикурил, наплевав на запрет – лишь прикрыл тлеющий кончик ладонью.

– Надеюсь, адмирал Тёрнер отправит японский флот на дно пролива, – сказал Алекс.

– Мне бы твой оптимизм, – отозвался Дженсен, сжимая пальцы на прикладе винтовки.

С пролива повалил густой чёрный дым.

***

Через сутки батальон морской пехоты вернулся обратно на тот же пляж, где производилась высадка. К берегу они вышли в сумерках, и Дженсен увидел искорёженные, дымившиеся обломки кораблей. Водное пространство между Гуадалканалом и островом Флорида было абсолютно пусто – американский флот ушёл.

– Чёрт побери, – Алекс снял каску и утёр лоб тыльной стороной ладони. – А где наши корабли?

– Нету, – ответил проходивший мимо капрал. – Япошки потопили три американских крейсера и один австралийский. Ещё один повредили. И эсминец тоже подбили, – нахмурившись, он замолчал.

– А остальным Тёрнер приказал отступить в открытое море, и теперь мы одни, – сделал неутешительные выводы Майк.

К ним подошёл лейтенант Шеппард:

– Именно. Вдобавок, в «Элиот» врезался «Зеро». Пожар не смогли потушить, и корабль пришлось затопить. А вместе с ним половину боеприпасов батальона, нашу жратву, пресную воду и медикаменты. Приятного времяпрепровождения на Гуадалхренале, парни.

Дженсен осмотрелся – по берегу шли новые и новые колонны людей, уставшие, измученные, словно скованные одной цепью – и почувствовал раздражающе-глупую безысходность.

Когда наступила ночь, их рота заняла оборонительную позицию: стволы орудий на наспех оборудованных огневых точках развернули в сторону моря и выставили часовых, после чего все легли спать. Дженсен заснул под убаюкивавший звук прибоя.

***

На следующий день их бомбили. Точнее не их, а аэродром Хендерсон-Филд.

– Тревога, – крикнул кто-то, и Дженсен услышал приближавшийся звук моторов.

Сказать по правде, никто даже не успел среагировать – над их головами идеальным строем в виде буквы V пронеслись около дюжины японских бомбардировщиков и через несколько минут вдалеке раздались взрывы.

– Пронесло, – пробормотал Падалеки.

Дженсен ничего не сказал – просто шлёпнулся на песок.

А к вечеру притащился довольный Алекс и, возвестив:

– Парни нашли японский склад, – вытащил из-за пазухи бутылку саке.

В ту ночь упились все. Японский флот был за горизонтом, и это дарило лживое чувство безопасности.

Дженсен, Падалеки, Боб, Майк и Алекс сидели в одном окопе, передавая по кругу бутылку.

– Произведено из ослиной мочи, но пить можно, – одобрил Майк.

– Не выёживайся, – Алекс сделал внушительный глоток. – Надо не забыть потом поблагодарить япошек.

– Ага, пулей промеж раскосых глаз.

Когда саке подошло к концу, Алекс выбрался из окопа, пообещав притащить японского пива для продолжения банкета, Боб пошёл раздобыть курева на утро, а Майк – отлить. Дженсен с Падалеки остались вдвоём. Падалеки, пьяно улыбаясь, всё пытался завалиться вперёд, но Дженсен, подхватывая его под мышки, возвращал в вертикальное положение.

– Я никогда в жизни до этого не пил, – признался Падалеки, икнув.

Дженсен промолчал.

– Знаешь, сегодня, когда над нами летели бомбардировщики, я вдруг очень чётко осознал, что меня могут убить, – язык у Падалеки смешно заплетался. – Я раньше как-то не задумывался над этим. То есть, нет, конечно, задумывался: и когда шёл на призывной пункт, и когда прощался с родными, и на корабле – но сегодня меня накрыло осознание неминуемой кнч… конч… кон-чи-ны. Вот. А теперь я пьяный и мне пролив по колено, – он засмеялся, надломано, истерично.

Дженсен глядел на Падалеки, который хохотал, запрокинув голову, и каска норовила вот-вот свалиться с его головы, а затем он, усевшись ровно, серьёзно посмотрел на Дженсена своими смешно косившими глазами.

– Знаешь, есть ещё до черта вещей, которые я никогда в жизни не делал. А у тебя?

Протянув руку, Дженсен поправил ему каску и, не удержавшись, дотронулся пальцами до потрескавшихся губ, видимо, количество выпитого саке оправдывало то, что у Дженсена в голове вышибло все предохранители. Вокруг царила кромешная тьма, и Дженсен не боялся, что их увидят парни из других окопов. Он погладил губы Падалеки, нажал на нижнюю, заставляя приоткрыть рот, и скользнул подушечками внутрь, поглаживая нежную мокрую изнанку губы. Падалеки, всхлипнув, подался вперёд, но в этот момент послышался шум песка под чьими-то подошвами ботинок. Дженсен с сожалением в последний раз мазнул влажными пальцами по подбородку Падалеки и сказал:

– Во время бомбёжки держи рот открытым, а то барабанные перепонки могут лопнуть. Усёк?

Падалеки заторможено кивнул, и отодвинулся дальше от спрыгнувшего в окоп Боба.

Совет пришёлся кстати: начиная со следующего дня, японцы бомбили их регулярно, минимум один, а иногда и два раз в день.

***

Их первый настоящий бой с японцами состоялся на реке Тинару. По сути, Дженсен с натяжкой мог бы назвать Тинару рекой – слишком уж мелкая она была и скорее напоминала стоячее болото, на поверхности которого плавала какая-то мерзкая растительность и нечистоты. Взвод окапался у песчаной косы, в том месте, где Тинару впадала в Айрон-Боттом-Бей – противоположная сторона косы считалась вражеской территорией.

– У нас хорошая позиция, – сказал Майк, любовно обустраивая огневую точку – они с Бобом выбрали её так, чтобы простреливать кокосовую рощу на другом берегу. – При нападении япошкам придётся форсировать реку прямо перед нашими позициями или двигаться слева, но мы будем поджидать их и там.

Дженсен кивнул:

– Ты прав. Наш с Джеем пулемёт мы поставим метрах в двадцати вниз по течению, а пока давай поможем вам.

Падалеки без лишних слов взял лопату, и они принялись копать глубокую и широкую яму – пулемётное гнездо.

Вокруг копошились парни из взвода: натягивали колючую проволоку, тащили мешки с землёй, рыли окопы. Духота стояла невыносимая – все работали голые по пояс. Дженсен изредка бросал взгляды на мокрую от пота, смуглую согнутую спину Падалеки с выпиравшими округлыми костями позвоночника и гонял языком во рту густую вязкую слюну.

К ночи они вымотались так, что даже на разговоры уже сил не было. Когда вокруг стало ни зги не видно, Падалеки, прохрипев:

– Не могу больше, – попросту повалился на кучу свежей чёрной земли.

– Утром продолжим, – согласился Дженсен, присаживаясь рядом – несмотря на то, что весь день они вчетвером работали, как проклятые, пулемётное гнездо так и не было готово: оставалось ещё соорудить крышу из брёвен.

– Надеюсь, япошки дадут нам поспать, – Боб привалился к стене ямы, явно намереваясь заснуть прямо так, в вертикальном положении.

– Я бы на это не рассчитывал, – Дженсен с подозрением посмотрел в ту сторону, где шумела листьями кокосовая роща. – Уверен, они наблюдали за нами и знают, что мы вымотаны подчистую. Думаю, они нападут – я бы, на их месте, напал. – Он почувствовал, как Падалеки, сев, придвинулся ближе.

– Надеюсь, ты ошибаешься.

И в этот момент в кокосовой роще замелькали огни, прорезая лучами тьму, послышался шум мотора грузовика. Майк дёрнул Боба за шкирку:

– Тащи патроны, живо.

Парни в окопах возбуждённо загалдели. С песчаной косы раздалась пулемётная очередь, затем послышался взрыв, второй, третий, защёлкали винтовки. Откуда-то сзади гулко бахнули миномёты – их снаряды просвистели у Дженсена над головой и с оглушительным грохотом взорвались на другом берегу.

– Мать вашу, – выругался Майк и тоже открыл огонь.

– Эй, – Дженсен вцепился Падалеки в плечо, – давай, нам нужно добраться до нашего пулемёта.

Во вспышке сигнальной ракеты, осветившей небо, он разглядел, как испуганный Падалеки кивнул, и они ужами поползли по берегу. Пули, казалось, летели со всех сторон, но Дженсену почему-то не было страшно – страшила темнота и неизвестность, а сейчас всё было просто и понятно, и оттого он упрямо продвигался вперёд.

Когда они добрались до пулемёта, Падалеки установил его на треногу и зарядил.

– Готово, – проорал он, и Дженсен нажал спусковой крючок.

Он потерял счёт времени и не смог бы впоследствии с точностью сказать, сколько продолжалась атака японцев. Весь мир сжался в точку, остался только противник на линии огня и Падалеки, исправно заряжавший ленту за лентой. В эти секунды передышки Дженсен слышал лёгкие хлопки японских винтовок и выстрелы их скорострельных автоматов, а потом Падалеки дёргал его за рукав:

– Есть, – и все звуки снова заглушал стрёкот пулемёта.

В какой-то момент в них полетели дуги трассирующих пуль. Прекратив огонь, Дженсен надавил Падалеки ладонью между лопаток, заставляя лечь, и сам прижался к земле:

– Узкоглазые поняли, где мы, видишь, пристреливаются. Не уберёмся отсюда, нам конец. Давай, бери треногу и поползли ниже по течению.

За ночь они несколько раз меняли позицию.

Рассвет наступил внезапно – словно выключателем щёлкнули – и Дженсен увидел, что кокосовая роща была усеяна телами убитых. Слева, со стороны океана, виднелись отступавшие японцы – по ним били американские миномёты. По мосту справа прошёл первый батальон морских пехотинцев; слева песчаную косу пересекли лёгкие танки, ведущие контратаку. Падалеки сел, с потерянным видом глядя на то, как вдалеке одного за другим убивали метавшихся между деревьями японских солдат.

Парни из взвода подбадривали соседей криками, жалея, что их винтовки уже не достреливали до удиравших япошек. По-видимому, все, увлекшись картиной бойни, успели забыть, что сражение ещё не было окончено, поэтому немало удивились, когда на противоположном берегу из зарослей вдруг показалась группа японцев.

– Чёрт, – Дженсен утянул Падалеки за собой в окоп и вскинул винтовку, но японцев уже из пулемёта косил Майк – он положил почти всех, уцелевших парни расстреляли из винтовок.

– Кажется, всё, – сказал Дженсен.

Но тут один из японских солдат поднялся. Он был ранен, безоружен и кричал что-то по-видимому оскорбительное, а ребята вдруг развеселились и принялись палить по земле вокруг него, гоняя, как зайца. Японский солдат метался, наступая на трупы своих товарищей, и выл раненым зверем.

– Давай, попляши, – галдели разошедшиеся парни.

– Нельзя же так, – Падалеки повернулся к Дженсену. – Нельзя же, ну? – А затем он выпрямился в полный рост и выстрелил японцу в голову, обрывая его мучения.

Вокруг раздались недовольные выкрики.

– Зачем?

– Всю веселуху испортил.

– Иди поплачь над трупом каждого узкоглазого, сосунок.

Падалеки стоял, сжимая винтовку, и упрямо молчал. Поднявшись, Дженсен подошёл к нему и опустил руку на плечо.

***

Сражение закончилось. Рота «эйч» потеряла около дюжины убитыми и ещё больше ранеными. Алекс погиб. Дженсен, Падалеки, Майк и Боб стояли и смотрели на его тело с широко распахнутыми, немного удивлёнными глазами. Дженсен ковырялся в себе, пытаясь почувствовать горечь утраты, но внутри было пусто, а потом и вовсе накатила постыдная и отвратительная радость от того, что они с Падалеки остались живы.

– Вот тебе и тёплое местечко, – пробормотал Майк.

К ним подошёл лейтенант Шеппард. Взглянув на Алекса, он закурил и велел:

– Несите его к остальным убитым. А я пойду начну писать письма родственникам.

Потом их заставили обыскивать трупы японских солдат. Искали карты, документы, письма. Кое-кто забирал себе на память сувениры вроде значков или зажигалок. Тела облепили мухи, поэтому Дженсен рылся в карманах убитых с изрядной долей отвращения.

– Эй, а это что такое? – раздался голос Падалеки – в руках он сжимал цепочку, на которой висело нечто, напоминавшее кусочки вяленого мяса.

– Отрезанные засушенные уши американских солдат, – сказал кто-то.

Дженсен вначале решил, это шутка, но взглянув на Падалеки, понял, что нет.

– Твари узкоглазые, – сжал кулаки стоявший рядом Боб.

Падалеки медленно опустил цепочку на песок и, перехватив винтовку, пошёл к окопам.

***

Их первая победа получила название «Бой у Хелл-Пойнт». Но короткая радость вскоре сменилась тяготами повседневной жизни. Японцы возобновили свои атаки, которые стали более продолжительными, упорными и разнообразными: они нападали с воздуха, моря и суши. Часы затишья же были наполнены невообразимо скукой, изматывавшей тем, что в эти моменты накатывали страх и безысходность.

Прошёл месяц, а по времяисчислению Дженсена, кажется, целая вечность. Теперь японцы бомбили их три раза на дню, а по воскресеньям ещё и с утра – в честь того самого пресловутого утра в Пёрл-Харборе. Среди морпехов свирепствовали малярия и диарея; есть было нечего. На завтрак, обед и ужин им давали рис – пустой, если не считать варёных жирных белых червей, которые давно уже завелись в мешках с продовольствием и теперь почили в общем котле.

– Мясцо, – говорил Майк, ковыряясь в своей тарелке. – Деликатес.

– Да уж, – Падалеки механически отправлял в рот ложку за ложкой – он давно уже не выковыривал червей из риса.

Дженсену казалось, что из тощего Падалеки превратился в прозрачного, и не понимал, как его до сих пор таскали длинные ноги.

– Слушай, так сколько тебе лет? – спросил у него Дженсен.

– Какая разница, – вяло отмахнулся Падалеки, словно Дженсен был толстой назойливой мухой, и прислушался. – Бомбардировщики летят.

– Что-то они рано сегодня, – поморщился Боб, – поесть не дали. – И, поднявшись, они побежали к укрытию.

***

В один из бесконечной череды дней они завели себе собаку. Дженсену почему-то очень нравилось это выражение – «завести собаку». Оно его веселило, поэтому он так и думал.

Их рота по обыкновению торчала в окопах, когда в кустах послышался шум, и оттуда вывалилась испуганная облезлая псина. Парни заржали, кто-то щёлкнул затвором винтовки.

– Не стреляйте, – крикнул Падалеки.

Он опрометью выскочил из окопа и медленно подошёл к собаке. Та смотрела на него недоверчиво, но всё же пару раз вильнула хвостом.

– Иди ко мне, хорошая моя, ну, не бойся, – поманил её Падалеки, протягивая к собаке растопыренную пятерню.

– Говори с ней по-меланезийски, – засмеявшись, посоветовал кто-то.

– Да пристрелить её и дело с концом.

– Только попробуйте, – отозвался Падалеки, – и я вам шею голыми руками сверну.

Его угроза лишь раззадорила парней, со всех сторон понеслось:

– Глядите-ка, наш щенок отрастил себе зубки.

– Держи свою сучку на коротком поводке, Эклз.

– Да у него теперь две сучки.

– А я вот так и знал, Эндрю, что ты эту собаку как увидел, так трахнуть захотел.

– Сам захотел.

– Да нет, парни, её теперь будет трахать Падалеки, сказал же, никому не трогать. Небось надоело развлекаться с собственным кулаком.

И всё в таком же духе. Падалеки не обращал на них никакого внимания – он бережно взял собаку на руки и принёс в окоп.

– У неё лапа перебита, пойду санитара позову.

Санитар смеялся вместе со всеми, но лапу псине вправил, после чего оставил осчастливленного Падалеки гладить собаку, которую тот затащил к себе на колени.

– Девочка моя, – приговаривал Падалеки, почёсывая собаку за ушами. – Умница.

«Девочка» была уродлива даже по собачьим меркам и тощее самого Падалеки: её рёбра с такой силой выпирали наружу, что Дженсен подивился, как они ещё не вспороли кожу. К тому же псина оказалась шелудивая.

– У неё блохи, – сказал Дженсен.

– А у тебя вши, – парировал Падалеки.

– Да, с этим трудно поспорить, – согласился Дженсен. Дважды в день он безрезультатно пытался вытряхнуть вшей из своей одежды, но единственным способом избавиться от них было сжечь все вещи и ходить голым – на радость кровососущим насекомым.

– Я назову её Виктори*, – между тем решил Падалеки.

Вот так они завели собаку. Падалеки обнимался с ней, целовался, кормил из своей тарелки, а Дженсен давно уже не видел его таким беззаботно счастливым. Во время обстрелов Падалеки заталкивал Виктори в самую дальнюю часть окопа, закрывал своим телом и шептал:

– Мы всё переживём. У нас всё будет хорошо, обещаю. Ты только лежи, лежи.

По утрам Виктори облизывала Падалеки лицо, весь день таскалась за ним, как на привязи, а по ночам они спали вместе. Иногда, правда, Падалеки засыпал, привалившись к Дженсену, и тогда Виктори забиралась к ним на колени, и всю ночь Дженсена согревало её живое тепло. В такие ночи ему казалось, что он дома.

Виктори погибла недели через четыре, во время бомбёжки. Она, вдруг вывернувшись из рук Падалеки, заметалась по окопу и с лаем бросилась наружу. А Падалеки – придурок – за ней. А Дженсен – ещё больший придурок! – за ними.

Он успел схватить Падалеки, и в следующий момент их отбросило взрывной волной в какой-то окоп – сверху посыпались листья и волокна коры с пальм. Падалеки что-то беззвучно орал, рвался, но Дженсен всем весом прижимал его к земле, а вокруг громыхали снаряды. Их засыпало землёй, накрыло упавшей пальмой, и только тогда Падалеки обмяк и перестал рыпаться.

Когда всё закончилось, они выбрались на поверхность и увидели, что вместо того окопа, в котором они прятались изначально, в земле зияла огромная дыра с кровавым месивом на дне.

– Прямое попадание, – констатировал очевидный факт Дженсен.

Падалеки, отпихнув его в сторону, бросился искать Виктори – вернулся он с чем-то, завёрнутым в окровавленную куртку.

Когда Падалеки, Дженсен, Майкл и Боб хоронили Виктори, над ними уже никто не смеялся. Отойдя чуть в сторону от лагеря, они принялись рыть могилу в мягком грунте под сенью деревьев. Они выкопали довольно глубокую яму, как вдруг Падалеки, чертыхнувшись, отскочил в сторону – оказалось, он разрыл полуразложившийся труп япошки. Тот смотрел на них пустыми провалами глазниц и скалился золотыми коронками на зубах.

– Мрази! – заорав, Падалеки треснул лопатой плашмя по черепу и лупил до тех пор, пока Дженсен с Майклом не оттащили его.
____________________
* от англ. «victory» – победа

***

Кто-то разнёс по батальону слух, что армейские подразделения, направлявшиеся на Гуадалканал из Штатов, уничтожены в море. Подкрепление ждали уже давно, и теперь всех охватило глухое отчаяние.

– Мы сдохнем тут, – сказал Боб. – Сдохнем, но даже в деревянном гробу не попадём домой. – Он покосился в сторону видневшихся вдалеке, за рощей, наспех сколоченных крестов на могилах убитых. – Нас зароют здесь, и наши родственники никогда не смогут попрощаться с нами. И я думаю, лучше умереть раньше, чем позже, а то неровен час не останется никого, кто смог бы по-человечески предать меня земле.

– Не нуди, и без твоих умозаключений тошно, – вздохнул Майк – раскалённым на костре ножом он пытался вскрыть выскочивший на ноге здоровенный фурункул.

– Скажи ещё, что я не прав, – разозлился Боб. – Про нас все забыли. В Америке наши ровесники сейчас разъезжают на шикарных тачках, водят девушек в кино и на танцы, обедают в ресторанах и спят на белоснежных простынях. А я вынужден жрать прогорклый рис за то, чтобы япошки не захватили австралийских стриптизерш. Узкоглазые скоты перебьют нас всех, одного за другим. Я вчера видел знакомого парня из пятого батальона, он сказал, японцы разгрузили ещё два транспорта на Кокуме. Их десятки, сотни тысяч! Они сыты, здоровы и хорошо вооружены. А мы? У нас нет кораблей, нет поддержки с воздуха, потому что самолёты нечем заправить, почти закончились боеприпасы, я уже молчу про нормальную еду и питьевую воду. Япошки задавят нас количеством, и от нас останется лишь мокрое место, – Боб сплюнул.

Майк отложил нож в сторону.

– Брось, Бобби, смотри, ты напугал малыша-Джея.

Падалеки что-то неразборчиво буркнул и принялся ковырять песок ботинком.

– Не слушай его, Джей, – хохотнул Майк. – Просто Бобби хочет вернуться к благам цивилизации и встать в длинную очередь за военными облигациями. Думаю, он соскучился по крем-брюле и пирожным.

– Не соскучился я по пирожным, – огрызнулся Боб.

– Я тоже не соскучился по пирожным, – влез в разговор Дженсен. – А вот от холодного пива сейчас бы не отказался. «Карлингз блэк лейбл», а, парни?

– Можно, – согласился Майк.

– Да ну вас, – обиделся Боб, – имейте в виду, когда япошки подстрелят ваши весёлые задницы, я вас хоронить не буду. – Он поднялся и ушёл с оскорблённым видом.

– Напугал, – бросил ему вслед Майк.

Падалеки задумчиво смотрел в спину Боба. Вечером он отозвал Дженсена в сторону и сунул ему в руку конверт.

– Держи. Там есть адрес. Если я умру, передай, пожалуйста, письмо моей матери.

– Джей… – задохнулся Дженсен.

– Не возражай, – Падалеки сжал его ладонь в кулак. – Просто пообещай, что сделаешь.

– Обещаю, – сказал Дженсен.

***

В ноябре на Гуадалканале зарядили тропические ливни, и Дженсен начал скучать по изнуряющему пеклу. Дождь круглыми сутками лил стеной; грязь жирными комьями налипала на подошвы ботинок, окопы превратились в сточные канавы, и спать приходилось в лужах.

– Что же это за жизнь такая? – ворчал Боб, пряча папиросы под каску – они все так делали, и теперь волосы Дженсена постоянно воняли табаком.

– Вечно ты всем не доволен, – усмехался Майк. – Отныне, я буду звать тебя Ворчун, как того гнома в «Белоснежке».

Они настелили второй слой пальмовых листьев на балки над окопом, но вода всё равно просачивалась сквозь эту ненадёжную «крышу». В самом сухом месте стояли ящики с боеприпасами, которые Дженсен вдобавок заботливо накрыл своей плащ-палаткой. Как-то так вышло, что у него единственного она осталась не рваная, и Дженсен, здраво рассудив, что лучше быть мокрым, чем убитым во время очередной атаки японцев, без сожаления с ней расстался. Теперь они с Падалеки спали под его плащ-палаткой.

– Ты вполне поместишься, – сказал Падалеки, гостеприимным жестом приподнимая край. – Я скинул пару килограмм за последний месяц.

Дженсен, Майк и Боб рассмеялись: Падалеки напоминал скелет, обтянутый кожей – Дженсен дивился, в чём душа-то ещё держалась! Даже коренастый широкоплечий Боб теперь походил на щепку, да и сам Дженсен мог бы подрабатывать в школе наглядным пособием на уроках анатомии. Но, так или иначе, Дженсен и Падалеки спали вместе: под задницей Дженсена хлюпала грязь, сквозь дырки в плаще просачивались холодные струйки воды, зато к боку горячо прижимался костлявым телом Падалеки.

В одну из особо непроглядных ночей, Падалеки долго возился, елозя рёбрами по боку Дженсена, и никак не засыпал. Дженсен же, измотавшись днём на работах по возведению укреплений, спать хотел до невозможности. Он собрался было уже шикнуть на Падалеки, чтобы угомонился, как вдруг тот ткнулся губами ему в шею – раз, другой. От неожиданности Дженсен даже не сразу сообразил, что Падалеки его целовал. Зато, когда сообразил, едва не подскочил, как ужаленный.

– Сдурел?

– Да-а-а, – обдало тёплым воздухом влажную кожу. – Я… я… прости, Дженс, я с ума схожу на этом проклятом острове. – Падалеки притёрся вплотную, спасибо хоть, на колени не залез. – И я это… как его… – в отчаянии застонав, он снова прижался губами к шее Дженсена.

– Ну, всё-всё, – развернувшись, Дженсен неловко его обнял. – Успокойся, хорошо?

Помотав головой, Падалеки упёрся лбом ему в плечо и зачастил:

– Меня убьют завтра, Дженс, я точно знаю. А я… я… я же наврал тогда всё на корабле, ну, про дочку бакалейщика. Не было её, да я и в бакалейной лавке-то даже никогда не работал. Взял и выдумал, чтобы старше казаться.

– Это ничего, – погладил его по спине Дженсен, успокаивая. – Ничего.

– Мне пятнадцать было, когда я на призывной пункт пришёл. Украл у матери документы старшего брата, Джеффа – он умер от менингита незадолго до этого – и записался по ним добровольцем. Мне шестнадцать уже в учебке исполнилось. Семнадцать после нового года будет – только я не доживу, Дженс, слышишь?

– Доживёшь, – шепнул Дженесн. – Обязательно доживёшь, Джей, даже не думай об обратном.

Но Падалеки его не слушал, а лишь бубнил, как заведённый:

– Нет, нет, нет. – Он вскинул голову. – Дженс, я хочу… хочу… – а затем ухватил Дженсена за руку и прижал его ладонь к своему паху – там было твёрдо и горячо. – Пожалуйста, – проскулил Падалеки. – Ты такой… я… – он поддал бёдрами вверх, потираясь.

– Тише ты, услышат же, – Дженсен на голом инстинкте сжал ладонь на члене, безошибочно находя большим пальцем головку под слоем ткани; собственное возбуждение протряхнуло так, что пришлось закусить губу, только бы не застонать в голос.

– Да-а-а, – Падалеки на миг запрокинул голову, а затем деловито полез руками Дженсену под ремень.

За шумом дождя их навряд ли могли услышать, а даже если бы и услышали, Дженсену было наплевать: он расстегнул Падалеки штаны и обхватил его член.

– Хочу тебя, – никак не затыкался Падалеки. – Всё это время хотел. Мне казалось, на войне о таком не думаешь – лишь бы выжить, но нет. Я, наверное, всё-таки сбрендил, да? Я бы хотел, чтобы у нас всё было по-настоящему, по-нормальному. А ты бы хотел, Дженс?

– Конечно, – ответил Дженсен. Падалеки двигал рукой чересчур резко, даже, пожалуй, немного больно, но у Дженсена рвало крышу. Он представил, как усадил бы Падалеки сверху – невесомого, звонкого – и зацеловал бы его рот; представил, как вылизывал бы длинную шею с острым кадыком, как поставил бы засосы по линии цыплячьих ключиц.

Задрожав, Падалеки горячо и липко выплеснулся Дженсену в ладонь, и Дженсен кончил следом.

– Я… – Падалеки загнанно дышал, будто раз десять взобрался на холм, где находилась их огневая точка, и спустился обратно.

– Заткнись и спи, – сказал Дженсен, смывая сперму с руки в луже.

Падалеки послушно замолчал.

***

На следующий день, когда их рота возвращалась с аэродрома, где они возводили укрепления, в небе вдруг откуда ни возьмись появился «Зеро» – землю прошили пули, по камням мелодично зазвенели пустые гильзы.

– Бежим! – заорал кто-то, и все устремились к видневшимся впереди окопам – «Зеро», развернувшись, пошёл прямо на них.

Дженсен нёсся, что было силы, как вдруг бежавший впереди морской пехотинец, нелепо взмахнув руками, завалился прямо на него, сшибая с ног. Упав, Дженсен пребольно треснулся затылком о камень, и перед глазами всё поплыло. Парень бился на нём в конвульсиях, кое-как спихнув его с себя, Дженсен увидел приближавшегося к нему Падалеки.

– Ты что делаешь, идиот? – вытаращил глаза Дженсен. В голове вдруг всплыли сказанные накануне слова: «Меня убьют завтра». – Беги к окопам, немедленно! Это приказ, мать твою!

Но Падалеки уже плюхнулся рядом с ним на колени.

– Вставай, вставай, – он потянул его за руку.

Дженсена ослепило вышедшее из-за облаков солнце; где-то злобно, по нараставшей, тарахтел «Зеро». И тут над ними пронеслись две «Аэрокобры».

– Трындец сучонку, – широко улыбнулся Падалеки, а затем навалился на Дженсена. – Дженс, Дженс, ты меня слышишь? Только не умирай, пожалуйста, – он принялся его трясти, отчего Дженсен ещё раз стукнулся многострадальным затылком всё о тот же камень. – Ты не расслабляйся, пожалуйста, помнишь, что Майк говорил про мозг? Дженс!

– Пусти, Джей, – Дженсен кое-как отпихнул его от себя. – Я в порядке, а ты меня сейчас придавишь.

– А как же кровь? – спросил Падалеки, грязными руками размазывая по щекам слёзы.

– Это не моя. – Дженсен с трудом сел и спрятал лицо в ладонях; сердце трепыхалось в груди пойманным в силок певчим пересмешником.

продолжение в комментариях

@темы: J2, фестово, фанфикшен

Перетаскиваю своё с Баек
Это мой первый сонг-фик

Название: Начало
Автор: Тёмная Нимфа
Бета:  Котик
Баннер:  Белый кролик
Пейринг: Сэм/Джессика, винцест
Рейтинг: R
Жанр: сонг-фик, романс, драма
Размер: ~ 1800 слов
Дисклеймер: администрация бара не несёт ответственности за оставленное на видном месте
Саммари: одна она повсюду, где бы не скрылся я. Во всех глазах и лицах только одна она…





НачалоВпилась занозой в сердце моё стрела Купидона,
Хочется вытащить и никогда не думать об этом.

Над Сэмом – небо. Высокое, бесконечное, прозрачное. Ярко-синее, как будто неведомый художник щедрой рукой развёл краску на палитре. «Небо не может быть такого цвета!» – думает Сэм.

Они с Джессикой первый раз в этом году выбрались на пляж. Сэм, лёжа в шезлонге, улыбается шуму прибоя, визгливым крикам чаек и восторженным детским голосам.

– Хэй! – в поле зрения появляется Джессика. Она присаживается на соседний шезлонг и откидывает с лица мокрые волосы. – Зря ты отказался искупаться.

Сэм пожимает плечами. Он смотрит на Джессику, которая промакивает кожу полотенцем, едва тронутую загаром, бархатистую, мягкую, протянув руку, проводит ладонью по плечу, собирая прохладные капли.

– Щекотно, – Джессика морщит нос. – Слушай, а может, ты просто не умеешь плавать?

– Умею. – Сэм хочет добавить, что ему было три, когда Дин научил его более-менее сносно держаться на воде, но эти воспоминания сейчас лишние, поэтому он просто говорит: – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. – Во взгляде Джессики столько нежности, что у Сэма щемит в груди. Рядом с ней он абсолютно бесстыдным образом счастлив, и, может быть, это не правильно, не честно по отношению к отцу и Дину, но Сэму почти наплевать.

Вскочив, он подхватывает Джессику на руки и начинает кружить. Она счастливо хохочет, болтая ногами, и, в итоге, они валятся на песок.

– Пусти, – визжит Джессика, но Сэм, извернувшись, начинает её щекотать – пальцы пробегают по рёбрам, и Джессика смеётся.

Она отбивается от Сэма ногой, и он ловит в крепкий захват её тонкую лодыжку. У Джессики красивые ступни – сейчас, измазанные в песке. Сэм аккуратно стряхивает песчинки – бурые, рыжие, белые, они переливаются в лучах солнца драгоценными камнями – и целует пятку.

– Фу, это не гигиенично, – ворчит Джессика, но Сэм знает, что ей приятно.

Джессика поднимается на ноги, а Сэм, встав на колени, обнимает её за бёдра и целует в живот.

– Сэм, люди же вокруг, нас увидят, – Джессика щёлкает его по лбу, а затем на её красивом лице появляется грустное выражение.

– Джесс, что? – спрашивает Сэм. Он озабоченно смотрит на неё снизу-вверх и вдруг понимает, что они – в пустоте, в ваккуме: на пляже никого нет, прибой не шумит, чайки не кричат. – Нас никто не увидит, да? Никогда. – Сэм тщетно вглядывается в лицо Джессики, но ничего не может разобрать – его слепят солнечные лучи, которые словно проходят через её тело. Яркая вспышка – и Джессику охватывает пламя. Сэм чувствует, что сердце разрывается на куски, и слепнет за секунду до того, как проснуться.

Боль нестерпима и мне до сих пор была незнакома,
Солнце безжалостно выжгло глаза своим ярким светом.

***

Одна она повсюду, где бы не скрылся я…

– Опять не спал?

– Спал.

Соврать проще, чем объяснить. Впрочем, Дин не дурак, его так просто не обманешь. Вдобавок, Сэм прекрасно знает, как он сейчас выглядит: под покрасневшими глазами залегли тёмные круги, щёки ввалились, взгляд пустой, расфокусированный. Так что вопрос Дина – чистая формальность, тщательно завуалированная забота. Сэму становится стыдно, поэтому он добавляет:

– Пару часов. Может, чуть меньше.

Дин выразительно фыркает и с преувеличенным рвением принимается резать бекон на своей тарелке. Сэму же кусок в горло не лезет. Дин заказал ему блинчики, и Сэм теперь размазывает по ним вилкой кленовый сироп. Его сны такие же тягучие, липкие, вязкие – Сэм боится спать, ему постоянно снится Джессика, их глупое жаркое счастье и не менее жаркий огонь.

Сэму кажется, он сходит с ума. Он пьёт крепкий чёрный кофе и чувствует себя героем ужастика про Фредди Крюгера.

– Семь, восемь, не засыпай допоздна, – шепчет он слова считалочки.

– Что? – поднимает взгляд Дин.

– Девять, десять, больше не спи никогда, – говорит Сэм.

Дин хмурится. Сэм поднимается из-за стола:

– Я подожду тебя в машине, – и выходит из кафе, лопатками чувствуя, что Дин наблюдает за ним.

Рядом с Импалой стоит девушка в белом платье; ветер треплет её длинные волосы цвета спелой пшеницы. На секунду сердце Сэма сжимается, а затем заходится бешеным боем, как ненормальное гоня кровь по венам. Сэм, жмурясь на ярком солнце, приставляет ладонь «козырьком» ко лбу и до рези в глазах всматривается в лицо девушки. Та поворачивается и, нагнувшись, обнимает подбежавшую к ней девчушку лет десяти – Сэм выдыхает. Он видит Джессику не только во сне, но и наяву, причём постоянно: в чужих движениях, взглядах, улыбках.

…Во всех глазах и лицах только одна она.


***

Больше нет места, где бы я мог зализывать раны,
Крылья разбиты, и тело моё во власти гангрены.

Сэм расставляет книги на полке: вынимает по одной из большой картонной коробки, пролистывает некоторые, задумчиво гладит корешки кожаных переплётов.

Они с Джессикой только что переехали в свою собственную квартиру – пусть и арендованную, но отныне это их дом. Настоящий дом. Квартирка совсем крошечная: гостиная, спальня и маленькая кухонька – но выкрашенные белой краской стены делают её визуально больше; фрамуги окон распахиваются без старческого скрипа, как в мотелях, и впускают в комнату свежий солёный ветер; кровать застлана хрустящими накрахмаленными простынями, и Сэм украдкой гладит их ладонью. Джессика целыми днями хлопочет, стараясь создать уют, и постепенно на подоконниках появляются цветы в ярких глиняных горшках, на журнальном столике – фотографии в деревянных рамках, а на диване возвышается гора маленьких удобных подушек.

– Сэм, – зовёт Джессика, – помоги мне повесить шторы.

Сэм ставит очередную книгу на полку и идёт в спальню. Окно уже занавешивает воздушная тюль, но Джессика купила тяжёлые атласные шторы, и теперь она нетерпеливо теребит конец одной из них.

– Подержишь стул?

Вместо ответа Сэм, нагнувшись, усаживает Джессику себе на плечи – миг, и она уже под потолком.

– Ай! – Джессика инстинктивно обхватывает его голову руками – штора летит на пол, под ноги Сэму. – Поставь меня обратно.

– Зачем? – Сэм целует её коленку. – Так удобнее. – Взяв с кровати другую штору, он подаёт Джессике.

– Смотри только не отпусти меня, – она осторожно тянется вверх, а затем, вдруг посерьезнев, просит: – Никогда не отпускай меня, Сэм, ладно?

Сэм ничего не отвечает, сосредотачиваясь на том, чтобы поднять первую штору с пола, подцепив её ногой.

Потом они лежат на кровати, и Сэм целует Джессику нежно, бережно, словно она фарфоровая кукла.

– Тебе нравится? – спрашивает Джессика. – Ну, наша квартира.

– Конечно, – кивает Сэм.

– Мы будем счастливы здесь, – убеждённо говорит Джессика. – А потом, когда у нас появится трое малышей, мы переедем в собственный дом в пригороде. Да?

Сэм приподнимается на локте.

– Ты хочешь трёх детей?

Джессика закусывает губу, и её глаза искрятся.

– А ты сколько хочешь?

– Пожалуй, тоже трёх. – Сэм целует Джессику в кончик носа, и она улыбается:

– Вот видишь, значит, мы смотрим в одну сторону.

Рядом с ней невероятно уютно, и Сэм, кажется, даже проваливается в сон, как вдруг ему на лоб капает что-то липкое и горячие; остро пахнет ржавчиной. Сэм боится открыть глаза, потому что прекрасно знает, что увидит. И всё же вспышка света, озаряющая комнату, настолько яркая, что проникает даже под зажмуренные веки. Сэм вскакивает – Джессика распята на потолке, она словно тянется к нему, но невидимая сила удерживает её в языках пламени.

– Сэм… Сэм… Сэм! – Джессика срывается на истошный крик, и последнее, что запоминает испуганный Сэм перед тем, как проснуться на жёсткой койке в мотельном номере, это ползущий по белым стенам огонь.

Сил больше нет, нет сна, лишь страх постоянный,
Лишь голос твой в моей голове и белые стены.

***

Одна она повсюду, где бы не скрылся я…

– Так больше не может продолжаться, – решительно заявляет Дин.

Сэм прикрывает крышку ноутбука.

– Что?

– Кончай изводить себя, – вздыхает Дин, – ты не виноват. Я всё понимаю, но надо как-то продолжать жить дальше, а ты не спишь, не ешь и не пьёшь. Я так не ровен час во время охоты перепутаю тебя с призраком и всажу в твою тощую задницу заряд соли. Давай, Сэм, мы должны поговорить о Джессике.

– Нет. – Сэм прячет лицо в ладонях.

– Ты любил её? – методично начинает расковыривать едва затянувшуюся рану Дин.

– Конечно, – вскидывается Сэм.

Дин прищуривается, цедит слова:

– Уверен? Или ты любил свою сбывшуюся мечту о домике за белым заборчиком? Признайся, Сэмми, вдруг в глубине души сейчас ты чувствуешь облегчение от того, что тебе не нужно больше притворяться, изображать из себя того, кем ты не являешься на самом деле?

– Заткнись, – рычит Сэм. – Что ты вообще знаешь о любви?

Дин открывает рот, но затем морщится и явно говорит совсем не то, что собирался:

– Ладно, прости. Я знаю, Джессика была замечательной, если ты выбрал её. И мне правда жаль, что всё сложилось именно так.

– Не надо, – просит Сэм. – Не надо. Я не хочу ещё и говорить о ней!

…Во всех глазах и лицах только одна она.

***

Впилась занозой в сердце мое стрела Купидона,
Злобный уродец никак не оставит в покое.

Сэм с Дином сидят на капоте Импалы и, передавая друг другу бутылку, пьют виски.

– Алкоголь – не решение проблемы. – Язык у Сэма заплетается, и он пьяно хихикает. – Я жалок, Дин. Боже, как я жалок и отвратителен сам себе.

Дин, сделав внушительный глоток, силой впихивает бутылку в ладонь Сэма.

– Мы всё ещё можем поговорить.

Сэм обречённо машет рукой, и виски выплёскивается из горлышка – по запястью текут крупные янтарные капли. Дин завороженно смотрит на них, а затем нагибается, и у Сэма из головы тут же выветривается весь хмель, потому что Дин слизывает их – от округлой косточки и до самого мизинца. Сэм застывает истуканом, а Дин, для надёжности зафиксировав его руку, скользит кончиком языка под ремешком часов.

– Дин, ты с ума сошёл? – выдыхает Сэм.

– Да, – Дин, как преданный пёс, лижет его ладонь, один за другим всасывает в рот пальцы, больно прикусывая подушечки, – причём давно и бесповоротно. Не могу без тебя, Сэмми. Думал, за эти годы отпустило, а ни черта подобного. – Он спрыгивает на землю, так чтобы оказаться между разведённых коленей Сэма, и вдруг хватает его за горло – кадык ровно ложится в ямку между большим и указательным пальцем. – Что бы ни случилось, Сэмми, – шепчет Дин, – я держу тебя. Я всегда буду рядом. – Он усиливает хватку и порывисто целует Сэма.

Его иступлённые, болезненные поцелуи не похожи на… на ничьи другие. Сэм думает, что должен вырваться, отпихнуть Дина, но вместо этого он словно проваливается в себя и где-то там, в тёмной глухой пустоте, видит смущённого долговязого пятнадцатилетнего мальчишку, у которого вдруг встало на старшего брата.

Свободной рукой Дин сжимает бедро Сэма и дёргает на себя, впечатывая пахом в пах. Дин возбуждён, и Сэм, очнувшись от морока, вдруг понимает, что он – тоже. Это грязно, неправильно и лживо по отношению к памяти Джессики, но в этот момент Дин сжимает член Сэма ладонью сквозь джинсу и зло выплёвывает:

– Не смей сейчас думать о ней.

И Сэм слушается.

Расстегнув их джинсы, Дин неловко обхватывает в кулак оба члена и дрочит, всё ещё сжимая горло Сэма с такой силой, что становится трудно дышать.

– Пусти, – хрипит Сэм. – Пусти, задушишь же!

– Ты мне веришь? – спрашивает Дин.

Сэм хочет ответить «да», но нет сил, поэтому он просто закрывает глаза. Кожа шеи под пальцами Дина горит огнём, кровь пульсирует в артерии, начинает болью ломить виски, но Сэм не чувствует страха – только запредельное наслаждение. Он кончает, когда лёгкие разрывает на куски от недостатка кислорода, и его накрывает оргазмом такой силы, что Сэм в изнеможении валится назад. Он ударяется затылком о лобовое стекло и открывает глаза, с жадностью глотая прохладный воздух.

Над Сэмом – небо. Высокое, бесконечное, прозрачное. Ярко-синее…

Пусть будет больно, силы найду и выдерну с корнем…

***

…Новая жизнь, нужно понять, что это такое.

@темы: винцест, фестово, фанфикшен

Ну, и поучительная история для детей дошкольного и младшего школьного возраста ^_^



Автор: Тёмная Нимфа
Название: Как стать настоящим человеком
Жанр: кид-фик
Персонажи: Дженсен и Джаред
Рейтинг: G
Дисклаймер: Все персонажи являются полностью вымышленными и никакого отношения к реально существующим людям не имеют
Примечание: мальчишкам лет по восемь

Как стать настоящим человекомВ начале ноября, перед празднованием Дня Ветеранов, миссис Грин, учительница Дженсена, пригласила на урок дядю Стива Карлсона, который, оказалось, воевал в Дананге. Дженсен, сказать по правде, больше любил уроки «покажи и расскажи», но, для разнообразия, можно было послушать истории мистер Карлсона – лишь бы не писать орфографический диктант – к тому же, мистер Карлсон был настоящим героем. Во Вьетнаме, во время бомбёжки деревни, он спас трёх маленьких девочек, закрыв их собой, а затем в одиночку перебил всю вьетконговскую армию. Правда, насчёт последнего факта из биографии мистера Карлсона Дженсен не был уверен – эту часть истории он прослушал, потому что его отвлекал Джаред: плевался из трубочки жёваной бумагой. Дженсен постоянно поворачивался к нему, делал страшные глаза, корчил зверские рожи и выразительно показывал кулак, вполне прозрачно намекая, что после уроков всыплет Джареду по первое число, но тот лишь посмеивался, продолжая отрывать кусочки от тетрадного листа.

Урок миссис Грин закончила словами:

– А теперь, дети, давайте поблагодарим мистера Карлсона, который даже на войне остался настоящим человеком, – сделав паузу, она подняла указательный палец и обвела притихший класс взглядом. – Задание на понедельник: рассказать свою историю о настоящем человеке. Можете быть свободны.

Первым делом, выбежав из кабинета в коридор, Дженсен догнал Джареда и влепил ему подзатыльник. Джаред в ответ треснул Дженсена рюкзаком по голове, после чего они немного подрались, но быстро помирились, потому что в общем-то были лучшими друзьями, к тому же жили по соседству.

– Идём домой? – предложил Джаред, потирая ушибленную скулу.

– Ага, – отозвался Дженсен и почесал быстро вздувавшуюся на макушке шишку. – Между прочим, по твоей вине я пропустил объяснения миссис Грин про настоящего человека, – сказал он, когда они с Джаредом вышли на улицу. – Откуда мне теперь узнать, кто такой настоящий человек, чтобы рассказать о нём в понедельник?

– Я – человек, – пожал плечами Джаред, – причём, самый что ни наесть настоящий – не игрушечный же. Давай ты расскажешь обо мне, а я, пожалуй, расскажу о тебе, потому что объяснения миссис Грин я тоже пропустил.

Дженсен скептически приподнял брови:

– Навряд ли миссис Грин захочет слушать рассказ про тебя. Или про меня, – добавил он, подумав.

– Тебе вечно не нравятся мои гениальные идеи, – надулся Джаред. – Если такой умный, тогда сам придумывай, про кого будешь рассказывать.

– И придумаю, – огрызнулся Дженсен, размышляя, не подраться ли ему с Джаредом ещё раз, но они уже почти дошли до дома, так что Дженсен на прощание лишь отвесил Джареду пинка и во всю прыть припустил к своему крыльцу.

***

Во время ужина Дженсен спросил у мамы:

– Мам, я настоящий человек?

Та на секунду отвлеклась от занимательного процесса разливания супа по тарелкам и подняла на Дженсена удивлённый взгляд:

– Конечно. Не зверюшка же ты.

С этим было трудно поспорить. Дженсен перевёл взгляд на отца и увидел, что тот посмеивался в усы.

– Па-а-ап? – требовательно протянул Дженсен.

– А что, у тебя есть какие-то сомнения, раз ты спросил? – поинтересовался отец.

Дженсен на всякий случай пощупал себя за попу, проверяя, не отрос ли у него хвост, а затем ответил:

– Просто хотел узнать ваше с мамой мнение.

– Моё мнение, – подмигнул ему отец, – что ты пока ещё не совсем настоящий человек.

– Не морочь ребёнку голову, – строго сказала мама и поставила перед Дженсеном тарелку томатного супа: – А ты ешь давай.

Дженсен покрутил в руках ложку и со вздохом принялся черпать суп – после папиных слов ему, признаться, кусок в горло не лез. Наспех поужинав, он спросил разрешение выйти из-за стола и отправился к Джареду.

Джаред на заднем дворе швырял мяч в прибитую к дереву баскетбольную корзину.

– Ну как, придумал про кого будешь рассказывать? – спросил он, заметив Дженсена.

– Нет, – честно ответил тот. – А ты?

Забросив мяч в корзину, Джаред развернулся к Дженсену:

– Ещё не решил: либо про автора комиксов о Супермене, либо об изобретателе транс-жиров.

– Супермен оказал сильное влияние на нашу жизнь, – с философским видом отметил Дженсен.

– Да, – кивнул Джаред, – но без транс-жиров картошка фри была бы простой картошкой.

– Действительно, – согласился Дженсен. – Но это не главная наша проблема – отец не считает меня настоящим человеком.

Джаред посмотрел на него с сочувствием:

– Почему?

– Не знаю, – шмыгнул носом Дженсен.

Джаред подошёл и положил ладонь ему на плечо:

– Не расстраивайся, тебе всего-навсего надо доказать отцу, что ты настоящий человек. Делов-то!

Дженсен в раздражении скинул его руку:

– И как я ему это докажу?

Джаред задумчиво наморщил лоб.

– А твой отец настоящий человек?

– Ещё бы! – возмутился Дженсен, и Джаред широко улыбнулся.

– Ну вот. Значит, тебе нужно делать то же, что делает он.

– Ходить на работу в костюме? – предположил Дженсен.

– Идея неплохая, – одобрил Джаред. – Значит, завтра наденешь костюм отца и пойдёшь в нём в школу. Моя мама любит повторять, что школа – это наша работа, пока мы маленькие. Давай, я с утра зайду к тебе и помогу.

На том они и порешили, и, засыпая ночью в своей кровати, Дженсен думал, какой же Джаред замечательный друг.

***

Наутро Джаред ловко залез в комнату Дженсена через окно, и они пошли в спальню родителей. Мама давно уже спустилась вниз готовить завтрак, а отец принимал душ; отутюженный костюм висел на вешалке.

– Надевай скорее, – шепнул Джаред, подталкивая Дженсена к костюму.

Дженсен надел рубашку и пиджак, рукава которых пришлось закатать, натянул штаны и замер перед зеркалом, разглядывая собственное утопавшее в костюме отражение.

– Вообще ничего так, – сказал Джаред. – Только штаны спадают – затяни ремень туже.

– Не могу, – продемонстрировал ремень Дженсен, – тут дырочек не хватает.

– Можно шилом проколоть, – хищно улыбнулся Джаред.

– Ты что, – испугался Дженсен, – отец мне голову открутит, когда увидит, что я испортил его любимый ремень. Давай верёвку тащи – верёвкой брюки подвяжем.

– У меня с собой есть. – В бездонных карманах джаредовых джинсов обнаружился моток бечёвки.

Пока Дженсен протаскивал её сквозь шлёвки, отец вышел из ванной комнаты – Джаред настолько молниеносно метнулся за штору, что даже Супермен позавидовал бы.

– Что это ты тут делаешь? – удивился отец.

– Пытаюсь стать настоящим человеком, – признался Дженсен, поддерживая штаны за концы бечёвки.

Отец покачал головой:

– Плохо стараешься. – Он щёлкнул Дженсена по носу и, насвистывая, отправился завтракать.

– Я же говорил, надо было в ремне дырки делать, – выполз из-за шторы Джаред. – Теперь нам нужен другой план. Что ещё твой отец делает?

– Газеты за завтраком читает, машину по выходным ремонтирует, газон перед домом стрижёт, – принялся перечислять Дженсен, снимая костюм. – Я газеты читать не буду, они не интересные.

– Начни со странички юмора, – посоветовал Джаред. – Давай, увидимся в школьном автобусе.

– Ладно, – Дженсен, стиснув зубы, пошёл на кухню, а Джаред вылез в окно.

На кухне отец уже сидел за столом и, уткнувшись в газету, тщетно пытался наколоть на вилку кусок блинчика, политого клиновым сиропом.

– Что интересного пишут? – решил завести непринуждённую взрослую беседу Дженсен.

Отец взглянул на него поверх газеты:

– Да вот Китай объявил о сокращении вложений в государственные бумаги США в размере 47,8 миллиарда долларов. Представляешь?

Дженсен покивал с умным видом и спросил:

– А страничка юмора в твоей газете есть? Я бы почитал.

– Нет, странички юмора нет. – Отец наконец-то наколол на вилку кусок блинчика, отправил его в рот и снова вернулся к чтению.

Дженсен же от разочарования съел так много клинового сиропа, что у него разболелись зубы.

***

– Ну как? – спросил Джаред, когда Дженсен занял место рядом с ним на сидении в школьном автобусе.

– Никак, – развёл руками Дженсен.

– Значит, будем работать дальше, – хмыкнул Джаред.

Дальше была машина отца Дженсена. Вечером Дженсен с Джаредом пробрались в гараж, открыли капот пикапа и… закрыли капот пикапа.

– Давай мы не будем делать то, в чём ничего не понимаем, – резонно заметил Джаред. – Лучше газон завтра подстрижёшь.

– Лучше, – согласился Дженсен и положил обратно на верстак так и не пригодившийся разводной ключ. Только у нас газонокосилка сломалась – я вот сейчас вспомнил.

– Я тебе нашу одолжу, – щедро предложил Джаред. – Должны же мы из тебя настоящего человека сделать. Эх, знай мою доброту!

– Спасибо, – покраснел Дженсен.

***

На следующий день был выходной, но Дженсен вскочил ни свет ни заря и побежал к Джареду. Тот, отчаянно зевая, уже вывозил из гаража газонокосилку. Она оказалась довольно громоздкой и явно тяжёлой.

– Уверен, что я с ней справлюсь? – недоверчиво покосился на газонокосилку Дженсен.

– Справишься, конечно, – отмахнулся Джаред.

– Может, мы её вдвоём возить будем? – робко предложил Дженсен.

– Нет, – отрезал Джаред, – настоящим человеком ты должен стать самостоятельно, а иначе не засчитается.

– Ну, ладно, – вздохнул Дженсен и мужественно дёрнул шнур завода мотора.

Газонокосилка, оглушающе взревев, подпрыгнула на месте, рванула в сторону и зачем-то наехала на любимого садового гнома матери Джареда.

– Ой, – сказал Дженсен, глядя, как разноцветные черепки разлетелись по подъездной дорожке.

Джаред заглушил мотор.

– Вот это мы попали!

– Прости, – пробормотал Дженсен.

– Да чего уж теперь, – Джаред быстро затолкал газонокосилку обратно в гараж. – Твоим «прости» гнома не склеишь, – он огляделся по сторонам. – Иди домой. Я сейчас тоже проберусь в свою комнату. Родители ещё спят – никто не узнает, что это мы его разбили.

– Но… – попытался возразить Дженсен.

– Иди же! – шикнул на него Джаред и скрылся в гараже.

Дженсен вернулся в свою комнату, но от волнения не мог ни сидеть, ни лежать. Он наматывал круги, поглядывая в окно, и вскоре заметил, что на крыльцо джаредова дома вышли его родители. Мама Джареда, прижав руки к груди, долго охала, склонившись над осколками гнома, и Дженсену стало стыдно. В этот момент он увидел своих родителей, которые тоже вышли посмотреть, что случилось. Они о чём-то переговаривались с родителями Джареда, и Дженсен, не утерпев, побежал послушать.

– Это наверняка сделал мальчишка вдовы Мюррей, разносчик газет, – гневно говорила мама Джареда. – Он один раз так швырнул газету, что разбил стекло почтенной миссис Смит. Вот я пойду к его матери и поговорю с ней, пусть накажет паршивца.

– Да, да, – кивнула мама Дженсена, – парень совсем без отца от рук отбился, но не спускать же ему такое.

Мама Джареда подобрала газету и грозно ей потрясала, видимо, собравшись прямо сейчас идти к миссис Мюррей. Дженсен покосился на Джареда, который топтался на пороге, а затем, набрав в лёгкие побольше воздуха, выдохнул:

– Не надо идти к миссис Мюррей. Это я утром разбил гнома, когда шёл к Джареду. Случайно.

– Как ты? – ошеломлённо уставилась на него мама.

– Так, – сказал Дженсен. – Это меня нужно наказать.

Отец и мать Джареда переглянулись.

– Ну что же, – сказала мама Дженсена, – молодец, что сознался. Идём, дома обсудим твоё наказание. И нового гнома нам придётся купить за счёт твоих карманных денег.

Дженсен опустил голову.

– Ладно.

Родители Джареда ушли в дом, Джаред, нахмурившись, убежал за ними, мама Дженсена озабоченно подцепила носком туфли глиняный красный осколок от шапки гнома, а отец Дженсена вдруг обнял его за плечи и сказал:

– Я смотрю, сынок, ты у меня стал настоящим человеком.

@темы: J2, плед, фестово, фанфикшен

Перетаскиваю свои фики с Пледа.
Во-первых, ещё раз хочу поблагодарить всех, кто принимал участие - люди, вы лучшие!
Спасибо, что находите время и приходите писать, читать, комментировать. Мне бы очень хотелось, чтобы нас тур за туром становилось больше, но увы

Заодно утащу себе баннер


Во-вторых, хочу возлюбить  Вонг за прекрасную тему хотя, в итоге, ксенофилию написала я одна (да и то какую-то странную), но на заданную тему писалось замурчательно.

В-третьих, должна отметить, что в этом туре все без исключения тексты были очень сильными и достойными, что, собственно говоря, и показало голосование, поэтому вдвойне приятно было занять первое место

Первым я придумала этот текст. Цитируя  evenover, опять Нимфа написала про Афганистан
Я недавно читала Светлану Алексиевич "Цинковые мальчики" - там как раз про советских ребят в Афганистане. Подумала, что надо написать взгляд с американской стороны. К тому же в этом тексте я выразила своё отношение к войне в Украине >< (ну, правильнее, наверное, всё-таки будет сказать, к войнам в целом). В общем, спасибо за первое место в читательском голосовании



Автор: Тёмная Нимфа
Название: Конфликт интересов
Персонажи: Дженсен, Джаред
Жанр: немного драма
Категория: джен, возможно, пре-слэш
Рейтинг: R (за жестокость)
Дисклаймер: Все персонажи являются полностью вымышленными и никакого отношения к реально существующим людям не имеют
Саммари: Дженсен - ветеран Афганской войны, и ему есть что рассказать
Предупреждения: Дженсену примерно 55 лет, Джареду лет 20; у Дженсена протезы ног

Конфликт интересовМузыка долбит по вискам, басы взрываются перед глазами красными вспышками. Слишком громко, слишком опасно. Дженсен морщится и допивает виски – лучше уйти прямо сейчас и плевать на то, что будет ночью. Но страх сковывает, заставляет остаться сидеть на высоком барном стуле, и Дженсен шарит затравленным взглядом по залу, рассматривая посетителей. Ему всегда везло здесь, должно повезти и сегодня, просто обычно тут гораздо тише – Дженсен подавляет навязчивое желание зажать уши ладонями и глубоко дышит, отсчитывая про себя учащённые удары сердца. Когда он успевает окончательно отчаяться в успешном исходе вылазки, то вдруг замечает у стены высокого парня, и, кажется, он именно тот, кто нужен Дженсену.

Парень стоит в расслабленной позе, чуть наклонив голову и спрятав лицо за длинной чёлкой. Дженсен торопливо подходит к нему, но вместо заготовленной стандартной фразы с губ слетает неуместное:

– Тебе восемнадцать-то есть?

Парень, вскинувшись, удивлённо смотрит Дженсену прямо в глаза и приподнимает бровь:

– Есть, а что?

Дженсен зачем-то жадно оглядывает его – хотя решение уже принято – худой, жилистый, симпатичный, между прочим, молодой – чёрт побери, совсем молодой, лучше бы старше! – и, покусав губы, спрашивает:

– Сколько возьмёшь за ночь?

Парень удивлённо моргает, и Дженсен с досадой понимает, что ошибся.

– Прости, – бормочет он. – Прости, я принял тебя не за того. – Протиснувшись мимо парня, Дженсен идёт к выходу, как вдруг на плечо неуверенно ложится горячая ладонь, заставляя обернуться.

– За того, – парень смотрит куда-то вбок. – Просто ты, – он хихикает, – мне в отцы годишься. Я думал, начнёшь мораль читать. – На его лице мелькает смущение, и Дженсен лишь уверяется в том, что парень – не шлюха, но в голове пусто, а дома его ждут призраки прошлого, вползают в комнату сквозь щели между рассохшимися фрамугами окна, разевают рты, беззвучно спрашивая: «За что?», – и выбора нет. На самом деле, выбора у Дженсена никогда и не было.

– Хорошо, – говорит Дженсен. – К тебе или ко мне?

«Лучше к тебе», – хочет добавить он, но парень испуганно мотает лохматой башкой:

– Ко мне нельзя. И да, – добавляет он, – я беру двойной тариф.

Дженсен безразлично пожимает плечами.

– И никаких извращений, – хмурится парень.

Несмотря на своё состояние, Дженсен не может удержаться от усмешки:

– Строго миссионерская поза?

Парень широко улыбается в ответ, и на его щеках появляются ямочки.

– Не строго, но я не позволю приковывать себя наручниками к спинке кровати или, не дай Бог, резать лезвием.

Дженсен зачем-то представляет Джареда полностью обнажённым, длинного, тощего, исполосованного вдоль и поперёк – о, Дженсен мастерски умеет орудовать ножом, он может вырезать по коже, как по дереву, рисовать узоры и орнаменты, пускать кровь так, чтобы она вытекала из тела по капле, заставляя обречённого на смерть долго, очень долго, мучиться. От вставшей перед глазами картины мутит, и Дженсен едва не блюёт себе под ноги.

– Эй, ты в порядке? – заботливо спрашивает парень.

– Да, да, просто здесь немного душно, – хрипит Дженсен, подавляя рвотный позыв. – Идём. Обещаю, никаких извращений.

Они выходят из клуба, и Дженсен ловит такси.

– Кстати, я Джаред, – говорит парень, запрыгивая на заднее сидение.

– Дженсен.

Джаред кивает и, привалившись виском к стеклу, закрывает глаза.

Дженсен называет водителю адрес, и машина мягко трогается с места. Молчание неуютно, но Джаред делает вид, что спит, и Дженсен не решается заговорить с ним – просто сидит и смотрит. Свет фонарей выхватывает из темноты лицо Джареда, а тень от носа описывает круги по щекам, будто циркулем чертит; Дженсен вздыхает.

К счастью, по пустым ночным улицам до дома Дженсена ехать всего ничего, так что вскоре такси уже тормозит у подъезда. Дженсен расплачивается и, кивком головы велев Джареду следовать за собой, поднимается по ступеням крыльца. Его квартира на первом этаже; отпирая дверь, он чувствует напряжение Джареда, и, щёлкнув выключателем, пропускает его первым.

– На логово маньяка не похоже, что радует, – Джаред за шуткой явно пытается скрыть смущение, и Дженсен закатывает глаза.

Он идёт в комнату, по пути пристроив куртку на вешалку, достаёт из бара початую бутылку виски, два бокала и ставит всё это на журнальный столик.

– Ты проходи, не стесняйся.

У Джареда вспыхивают скулы.

– Я не стесняюсь, я одного понять не могу, зачем ты платишь за то, что можешь получить задаром? Ты ведь ну… ничего ещё, – он делает неопределённый жест рукой.

– Вот уж спасибо, – смеётся Дженсен.

– Прости, – Джаред пальцами трёт переносицу. – Я просто хотел сказать, полно парней, которые предпочитают мужчин в возрасте. Сколько тебе? Пятьдесят-пятьдесят пять?

Дженсен кивает и закусывает губу, пытаясь скрыть улыбку: Джаред невероятно забавный и, возможно, это была не такая уж плохая идея, снять его вместо шлюхи. Жаль только, что Джаред навряд ли останется, когда узнает…

– Так вот, – Джаред запускает пятерню в волосы, – думаю, тебе необязательно платить…

– Обязательно, – перебивает его Дженсен. – Видишь ли, Джаред, я не совсем человек.

– Как это? – приоткрывает рот тот.

– Вот так, – Дженсен не спеша расстёгивает джинсы и снимает их.

Взгляд Джареда скользит по его ногам, затем по протезам, и он выдаёт привычное:

– Оу. Прости. Я не знал. Авария?

– Афганистан. – Теперь Дженсен всё-таки чувствует себя глупо из-за того, что, сжимая в руках джинсы, стоит полуголым перед молодым здоровым парнем – сопляком ведь по сути! – который смотрит на него с жалостью. Уж лучше бы Джаред всё-таки оказался шлюхой. Тем было всё равно протезы ли у Дженсена вместо ног, или рога и копыта – они бесхитростно отрабатывали свои деньги.

– Ладно, – со злостью отшвырнув джинсы в сторону, он неуклюже заваливается в кресло. – Я ещё в клубе понял, ты не хастлер, поэтому давай, быстренько соври, что решил заработать деньги на лечение больной матери и вали отсюда.

Дженсен отворачивается, но хлопок входной двери так и не раздаётся. Вместо этого Джаред подходит и неуверенно опускается на самый край дивана.

– Ты ветеран?

– Да.

– И снимаешь шлюх на ночь?

– Да.

Джаред кривит губы, а затем говорит:

– Мой отец патриот. Дважды в год, на День Ветеранов и День Поминовения, мы всей семьёй шли на парад, размахивали флажками, сестра дарили ветеранам цветы, мать пекла кексы и угощала всех желающих. Я гордился своей страной и людьми, которые её защищали, – он замолкает.

– Ну, прости, что испортил тебе детские воспоминания, – хмыкает Дженсен. – Что, трудно гордиться ветеранами, которые трахают проституток?

– Да при чём здесь это? – Джаред прячет лицо в ладонях. – Я же на самом деле никогда не задумывался… – он стонет в отчаянии. – Прости.

– За что? – удивляется Дженсен.

Джаред убирает руки от лица и, кажется, даже подаётся к нему:

– Раз ты знал, что я не шлюха, зачем привёз к себе? Всё равно рассчитывал на секс? Или я тебе нужен не за этим?

У Дженсена скручивает внутренности; внимательный взгляд Джареда, кажется, пробирается под кожу и жжёт изнутри. Дженсен кривит губы в усмешке, а затем наливает себе виски.

– Видишь ли, Джаред, – он делает глоток, – я настолько жалок и одинок, что даже для того, чтобы хоть с кем-то поговорить, мне приходится платить деньги. Даже этого я не могу получить задаром.

Джаред морщит лоб, а затем берёт со стола бутылку. Наливает виски себе, доливает Дженсену и салютует бокалом:

– Рассказывай.

– О чём? – ошарашенно спрашивает Дженсен.

– О чём хочешь, – Джаред удобнее устраивается на диване. – Например о том, почему не ходишь в центры психологической поддержки или на встречи ветеранов.

Дженсен барабанит пальцами по подлокотнику, размышляя, не послать ли Джареда к чёрту, но всё-таки признаётся:

– Они не такие, как я. И психологическая поддержка мне не нужна – я здоров. Правда, иногда ко мне приходят призраки тех людей, которых я убил, но это расплата, понимаешь?

На секунду Джаред смотрит на него, как на умалишённого, но затем выражение его лица сменяется на нейтральное.

– Нет.

– И не поймёшь, – отмахивается Дженсен. – Я убил многих, очень многих.

– Ты был солдат и выполнял приказ.

Джаред смотрит с… надеждой?

– Нет, – отрезает Дженсен. – В смысле, да, в какой-то степени, я выполнял приказ, но на войне всегда гибнут мирные жители. Я стрелял в стариков, женщин, детей, и мне нет за это прощения. Разве я человек после этого? Нет, – он закрывает глаза, ныряя в воспоминания.

– Не совсем, – пытается возразить Джаред, но Дженсен жестом заставляет его замолчать.

– Впервые я попал в Афганистан в восемьдесят первом – ты тогда, наверняка, ещё и не родился. Под Кандагаром у нас был тренировочный лагерь для моджахедов. Я был помощником инструктора по тактике диверсионной деятельности, заодно готовил снайперов. Ребята у меня были смышлёные, я их натаскал так, что они для выстрела могли ориентироваться по дыму от сигареты.

Джаред восхищённо выдыхает, и Дженсен смотрит на него с неодобрением.

– Война – это всегда конфликт интересов, конкуренция стран, при которой правительству наплевать на граждан, запомни это, Джаред. Если тебе говорят, что введённые в страну войска пытаются защитить мирное население, не верь – это ложь. В восьмидесятых мы поддерживали моджахедов, воевавших против СССР, нам как их союзникам нужен был контроль над регионом в противовес Советам. Через двадцать лет я вернулся в Кандагар воевать с талибами, потому что нашей стране опять нужен был контроль над Афганистаном. И всем было плевать на простых афганцев, на безграмотных детей, на притеснение женщин – это красивые слова для заголовков газет. Зато теперь моих ребят убивали из того самого оружия, которое мы когда-то поставляли в эту страну: миномёты, противотанковые гранатомёты, минно-взрывные средства. Я сам их учил убивать, понимаешь? Ну и вот, – хрипло рассмеявшись, он кивает на протезы, – однажды ученик превзошёл учителя.

Джаред молчит.

– Но это ничего, мне ещё повезло. Как-то раз я видел парня, которого несли на носилках в лазарет, так вот у него нижняя часть тела вообще была раскурочена, с носилок, из-под одеяла, какое-то кровавое месиво свисало, а он в сознании был и всё бормотал: «Только бы ноги не выше колен ампутировали. Только бы не выше колен». Это я уже потом узнал, что есть разница в протезировании и возможности нормально передвигаться, а тогда удивился. И всё-таки повезло, да?

– Повезло? – Джаред залпом осушает бокал, а затем, запрокинув голову, начинает истерично хохотать.

Дженсен смотрит на тонкую кожу его шеи, на острый, подрагивающий кадык, но видит перед собой совсем другого парня, такого же молодого, с перерезанным от уха до уха горлом, и Дженсен не может прекратить говорить, не может заставить себя замолчать.

– Однажды, когда я ещё обучал моджахедов, мы устроили «лёжку» у одного аула. Там размещались солдаты правительственной армии Афганистана, русские тоже были. Так вот, значит, мы обустраивались, я парням по ходу дела ещё лекцию читал, и вдруг из кустов девчонка показалась, лет десяти. Застыла и смотрит на нас удивлённо: ветер косички чёрные трепет, глаза распахнутые, губы вишнёвые, пухлые. А я понимал, что её убить же надо, иначе она сейчас в аул вернётся и про нас расскажет. «Убрать её», – приказал по-английски, чтобы не поняла, не испугалась. А ребята мои застыли, словно истуканы. Им же самим некоторым ещё и восемнадцать не исполнилось, у них дома такие же сёстры остались, а я – убрать её. В общем, я пистолет вынул и в лоб ей выстрелил. Она руки раскинула, как птица подбитая, на траву упала, и всё. Понимаешь теперь, чему я их учил? Жестокости по отношению к своим же. А девочка это ко мне теперь чаще других приходит, хорошенькая такая, только у неё вот здесь пулевое отверстие, – нагнувшись, Дженсен упирается пальцем Джареду в лоб, и тот вздрагивает.

– Зачем ты мне всё это рассказываешь?

– Не знаю, – признаётся Дженсен. – Таких, как я, не награждают «Пурпурным сердцем», не берут интервью. А мне надо, чтобы хоть кто-то знал об этом, чтобы всё было не напрасно, чтобы другие не повторяли мои ошибки.

Джаред молчит потрясённо, и Дженсену становится жаль его: задурил парню голову.

– Иди-ка ты домой, – говорит он.

– Я… – начинает Джаред.

– Иди, – приказывает Дженсен. – Погоди, сейчас я с тобой только расплачусь.

– Не надо, – отрезает Джаред и, поднявшись, направляется к двери.

– Возьми хотя бы на такси, – кричит ему в спину Дженсен.

– Не нужно, – Джаред мнётся, а затем бросает через плечо: – Спасибо. За всё спасибо.

Дженсен хочет швырнуть в захлопнувшуюся дверь бутылку виски, но та пуста лишь наполовину, а у него ещё целая ночь впереди, поэтому Дженсен в очередной раз наполняет бокал, а затем, поднявшись, гасит свет в квартире. Он садится обратно в кресло и делает глоток; возле окна стоит призрачная фигура девочки, ветер треплет её косички.

– Ну, здравствуй, – говорит Дженсен. – Я ждал тебя.

***

Джаред возвращается через неделю. Дженсен с удивлением рассматривает долговязую фигуру на пороге.

– Ты зачем здесь?

Джаред смущённо улыбается, прижимая к груди тетрадь, и выдыхает:

– У нас в колледже доклад на свободную тему. Я хочу рассказать о тебе.

@темы: J2, плед, фестово, фанфикшен

@темы: винцест, кода, 9 сезон, фанфикшен

@темы: винцест, виньетка, фанфикшен

@темы: J2, РПС, фанфикшен

Ну, и главноё моё достижение. Очень внезапное и приятное
Вообще, надо сказать, вдвойне приятно, когда в фандоме побеждают не очень фандомные тексты, тем более на такие серьёзные темы
И да, я рисковала, когда сделала Джареда таким, какой он в тексте ))) И я с самого начала точно знала, что в этой военной АУшке у Джеев будет ХЭ!
А вообще с фиком получилось интересно: мне под самую выкладку досталась эта тема, а экшены я писать не умею. Потом до меня дошло, что отдельно взятое сражение - это типа как экшн. Этот текст - кусок, глава из большого задуманного мной про Джеев на Второй Мировой от самого Гуадалканала и до победного конца. Теперь я соображаю, есть ли смысл писать остальное )))
А ещё я должна сказать огромное спасибо Рэйвел, которая сотворила настоящее чудо - без её иллюстраций текст воспринимался бы совсем иначе

Название: Солнышко
Автор: Тёмная Нимфа
Бета: Котик
Оформление и иллюстрации: Рэйвел
Дисклеймер: данная работа является вымыслом и никакого отношения к реальным людям, в ней упомянутым, не имеет
Пейринг: Дж2
Размер: мини
Категория: слэш
Жанр: драма, экшн, военное-АУ
Рейтинг: NC-17
Саммари: у них приказ захватить военный аэродром
Примечание: Вторая Мировая Война, сентябрь 1944 года, о Палау; смерть второстепенных персонажей; НЕ открытый финал

читать дальше

Солнце пекло нещадно. Дженсен, утерев тыльной стороной ладони пот со лба, надвинул на глаза каску и спрятал лицо в изгибе локтя. Горло драло от жажды, язык, казалось, намертво присох к нёбу. Над головой, утробно рыча, на малой высоте пронеслись три бомбардировщика; вдалеке грохотали взрывы. Дженсен чуть переместился, зачем-то пытаясь улечься так, чтобы тень от ствола сгоревшего тонкого дерева пересекала его тело – в спину тут же впился крупный острый камень, но в сложившейся ситуации это, право, была такая мелочь, на которую Дженсен даже внимания не обратил.

– Многое бы отдал за глоток воды, – Крис с мрачным видом крутил в руках давно пустую фляжку.

– Кончай гипнотизировать её взглядом, – пихнул его ногой в бок Стив, – от этого вода в твоей фляжке не появится. Ты же не долбанный Иисус.

– Иисус превращал воду в вино, – резонно заметил Дженсен.

– Ага, только зазря продукт переводил, – буркнул сбоку Миша.

– А ещё он сотворял хлеб и рыбу из воздуха, – не унимался Крис. – Так почему бы ему было не сотворить родник, бьющий из-под этого камня? – он швырнул фляжку в ближайший валун, и та, отскочив от него, со скрежетом покатилась по земле.

– Иисус их не материализовал из воздуха, – зевнул Дженсен. – У него было пять хлебов и две рыбины, которые он…

– Плевать! – рявкнул Крис, с нажимом проведя ладонью по отросшему ёжику волос. – Мы все до единого передохнем здесь, на этом блядском острове либо от жажды, либо узкоглазые выродки подстрелят наши задницы – и это будет почти актом милосердия с их стороны.

– Мыслить так – слишком узко, – задумчиво произнёс Миша, не обращая внимания на разошедшегося Криса. – Вопрос надо ставить шире: зачем Бог изначально создал япошек?

– Девочки бьются в истерике?

Дженсен приоткрыл глаза – прямо над ним, загораживая солнце, возвышался скалившийся Падалеки.

– Пошёл на хуй, – ласково посоветовал ему Стив.

Падалеки усмехнулся, а затем, словно собаке кость, кинул ему фляжку, внутри которой гулко плескалась вода:

– Держите. Я слышал, мы скоро выдвигаемся: марш-бросок через аэропорт. Спорим, до конца взлётной полосы доберутся не все? Так хоть попьём по-человечески перед смертью.

– Уверен, такому сукину сыну, как ты, опять удастся выжить, – Стив брезгливо посмотрел на валявшуюся рядом с его ладонью фляжку, которая, отражая солнечные лучи, издевательски поблёскивала серебристым боком.

– Откуда у тебя вода, Падалеки? – недобро прищурился Дженсен. – Опять трупы обыскивал?

Тот только пожал плечами:

– Трупам вода ни к чему, Эклз. Но, если вы такие неженки, могу вас уверить, это фляжка Райли. А Райли бы точно с вами поделился. Будь он жив.

– Ах ты гнида! – рванулся к Падалеки Крис, но Стив, перехватив его запястье, дёрнул Криса обратно на землю, практически заваливая на себя.

– Остынь!

– Райли жив, – прохрипел Крис.

Падалеки каркающе рассмеялся:

– Последний раз, когда мы виделись, Райли собирал свои кишки по всему пляжу во время высадки. И было очень мило с его стороны отдать мне фляжку. В любом случае, теперь она ему без надобности: Райли либо разлагается в трюме крейсера, либо окружён стайкой заботливых медицинских сестричек, которые поят его через соломинку.

– Он прав, – потянувшись, Миша подобрал фляжку и открутил крышку. – Нас закинули сюда без воды и продовольствия, через час япошки будут отстреливать наших ребят, как тупой скот, прущий напролом по открытой местности… Ебал я все жизненные принципы, – он с наслаждением сделал глоток.

Стив, выбив из мятой пачки папироску, подкурил и глубоко затянулся, затем ткнул папиросой в губы Крису. Тот, отмахнувшись, отобрал у Миши фляжку и отсалютовал ей:

– За Райли, парни.

Фляжка и папироса пошли по кругу.

Падалеки, победно ухмыляясь, опустился на камни рядом с Дженсеном:

– А ты что же, Дженни, брезгуешь?

Дженсен, показав ему средний палец, бросил с презрением:

– Отвали, – и мелочно отомстил за «Дженни»: – Солнышко.

Падалеки в роте не любили; Дженсен его так и вовсе ненавидел, хотя они оба были из Техаса, а земляки на войне обычно держались друг друга. Остальные ребята Падалеки сторонились, подкалывали по злому, и прозвище «Солнышко», в первую очередь намекавшее на ориентацию, за ним закрепилось, кажется, ещё с учебки. А может, уже с Гуадалканала*– сейчас и не вспомнить.

Солнечный мальчик Джаред Падалеки, длинный, немного нескладный, улыбчивый, вначале Дженсену нравился – даже очень – да только на Гуадалканале его будто подменили. Падалеки не гнушался красть вещи убитых и тяжело раненых, широко улыбаясь, вырывал зубы с золотыми коронками у японцев, зачастую с наслаждением раскурочивая им, ещё живым, челюсть ножом, и вообще вёл себя как последняя зазнавшаяся сука. Дженсена он теперь одним своим видом доводил до бешенства. Их словестные перепалки редко перерастали в качественный мордобой – не до того было, когда япошки в любой момент могли всадить тебе пулю промеж глаз – однако спуску они друг другу не давали никогда.

А потом случился Мельбурн – рай земной после ада Гаудалканала. Морпехи, зализывая раны, вовсю кутили в местных барах, купались во внимании австралиек, чьи мужья в это время сражались за колонии в Африке, и пили сутки напролёт до беспамятства. В один из таких светлых дней Дженсен с Крисом и Стивом отдыхали в маленьком пабе, потягивая пиво и вспоминая убитых товарищей. Дженсен краем глаза тогда заметил Падалеки, который в одиночестве пил за барной стойкой, но решил не обращать на него внимания. Впрочем, Падалеки сам плюхнулся к нему за столик, стоило Крису свинтить в сортир, а Стиву уйти за ещё тремя кружками пива.

– Чего тебе? – помрачнел Дженсен.

Джаред нагнулся к нему близко-близко, неприятно рассматривая, обдал запахом выпивки и пота, а затем выдохнул на ухо:

– Я по твоему рту с ума схожу, Дженни. Отсосёшь?

Дженсен ему тогда как сидел, так и врезал, без замаха, но в удар вложил всю злость и ненависть. Джаред, видимо, к тому моменту успел прилично набраться, потому что свалился со стула на пол. Он валялся и хохотал, как умалишённый, растягивая в безумной улыбке окровавленный рот, а затем вскочил, схватил стул и приложил им Дженсена по спине.

Драка вышла знатной: со сломанной мебелью и битой посудой. Их забрали патрульные, и Дженсен, как зачинщик драки, трое суток провёл в карцере, из которого вышел со стойким желанием убить суку-Падалеки. Тот удачно обнаружился в ближайшем баре, пьяный в хлам, растрёпанный и всё такой же вызывающе наглый.

Рёбра Дженсена противно ныли при каждом шаге, но он, разминая кулаки, всё же решительно двинулся в сторону Падалеки – тот смотрел на него с вызовом, не моргая. У Дженсена был план отойти с Падалеки куда-нибудь в тихий переулок, где бы им никто не помешал, и начистить рыло этому беспринципному ублюдку, но план полетел ко всем чертям, когда Падалеки, облизав сухие, с запекшийся кровавой корочкой губы, сказал:

– Так и знал, что ты придёшь. Здесь на втором этаже сдают приличные комнаты.

И Дженсен сам оплатил номер.

Комната действительно оказалась чистой и уютной, с пёстрыми обоями в цветочек, с накрахмаленной скатертью на круглом столе, с белыми простынями на скрипучей кровати. Дженсен потерял счёт, сколько раз он на эти самые простыни кончил. И на обои. Скатерть, кажется, не пострадала.

Они сутками не вылезали из номера. Джаред разъебал задницу Дженсена так, что при желании мог с лёгкостью засунуть в неё кулак, а Дженсену всё было мало, и он подставлялся снова и снова, а затем нагибал Джареда. Они пили, дрались до крови и трахались до изнеможения. Синюшные отпечатки падалечьих зубов не сходили с обветренной кожи Дженсена – Крис, оттягивая Дженсену воротник футболки, во время их редких встреч тянул с завистью:

– Знойная же тебе попалась австралиечка, друг!

Дженсен хмуро кивал и снова шёл к Падалеки. Впереди маячила передовая; никто из них не знал, сколько им осталось прожить, и каждый стремился урвать у жизни кусок пожирнее.

Война на Тихом океане продолжалась. Их ждала Новая Британия. Мельбурн пролетел и забылся, как сон; Падалеки был всё такой же сукой, и Дженсен с чистой совестью всё также его ненавидел.
_____________________
* Гуадалканал – вулканический остров в архипелаге Соломоновы острова. С августа 1942 года по февраль 1943 года японские и американские войска сражались за контроль над островом. В этой битве на истощение в конце концов верх одержали Соединённые Штаты. Необходимость направлять подкрепления на Гуадалканал ослабляло японские силы в Новой Гвинее, что способствовало освобождению острова от японских войск, которое завершилось в начале 1943 года.

***

– Вся дивизия идёт через аэродром ровно в девять, – чеканил капитан. – Сначала первый и второй взводы, потом третий и артиллеристы. Остановить японский обстрел можно только добравшись до тех холмов, а до них один путь – через аэродром. Когда выдвинемся, не останавливаться до самого конца. Ясно?

– Так точно, капитан, – раздалось со всех сторон.

– Собрать снаряжение и готовиться к выступлению.

Дженсен в очередной раз проверил, застёгнута ли каска.

– Нервничаешь, Дженни? – пихнул его острым локтем в солнечное сплетение Падалеки.

Дженсен промолчал. Джаред достал из нагрудного кармана вырванные у японцев зубы и, зажав их в кулаке, принялся с мерзким перестуком трясти, словно игральные кости:

– Узкоглазые, как крысы в своих норах, окапались здесь в горных пещерах – выкурить их оттуда будет проблематично. Мы же у них сейчас, как на ладони: отстреливай не хочу.

– Я вообще не понимаю, кому нужен этот Богом забытый дотла выжженный остров, – проворчал Крис.

– Захватим Палау – будет плацдарм для наступления на Филиппины.

– Тебе-то откуда знать? – поморщился Дженсен.

– Забыл что ли? – заржал Крис, – Солнышко же регулярно отсасывает у всего командного состава.

Джаред изогнул бровь:

– Не завидуй. А в следующий раз, когда будешь писать своей мамочке письмо, полное слёз и соплей, попроси её прислать тебе учебник географии.

Крис хотел что-то ответить, но в это время раздался окрик:

– Ждать приказа! Готовиться!

Дженсен, закрыв глаза, зашептал слова молитвы, Падалеки рядом, сплюнув, выматерился; сверху протарахтели самолёты.

– Первый и второй взвод, вперёд! Пошли, пошли, пошли!

Дженсен, распахнув глаза, смотрел, как впереди с земли поднимались – будто вырастали – морские пехотинцы. Пригнувшись и сжимая в руках оружие, они двигались в сторону видневшегося впереди аэропорта.

– Так, первое отделение за мной!

– За мной второе отделение!

Казалось, время на острове замерло, вокруг стояла полная тишина, лишь камни шуршали под подошвами тяжёлых форменных ботинок.

– Почему япошки не стреляют? – шепнул Дженсен. – Может, решили сдаться?

– Мечтай, – Падалеки удобнее перехватил миномёт, лежавший у него на плече. – Просто подпускают ближе. Они будут драться до последнего солдата. Но мы перебьём их всех!

Дженсен сглотнул – сердце, как ненормальное, колотилось о рёбра.

– Хей, увидимся на той стороне, – хлопнул его ладонью по спине Крис.

Стив ободряюще улыбнулся, и Дженсен кивнул в ответ:

– Увидимся.

Прозвучал приказ:

– Артиллерия, вперёд!

И они побежали.

В голове было пусто; Дженсен на автомате переставлял ноги, считая про себя шаги. Впереди маячили остовы сгоревших самолётов и машин, разбомблённые ангары; далёко-далеко впереди, купаясь в мареве, виднелись разрушенные здания аэропорта, скалившиеся разбитыми окнами, зиявшие провалами в стенах и опасно ощетинившиеся прутьями арматуры – Дженсен знал: именно там засели узкоглазые.

– Матерь Божья, – выдохнул Миша, когда раздался первый взрыв.

Артиллерия била по ним сплошняком. Вокруг всё грохотало, бухало и взрывалось, заглушая крики раненых. Дженсен нёсся вперёд, петляя между рытвинами, ориентируясь на спину бежавшего капитана; Падалеки пыхтел где-то сбоку. В лицо летели мелкие острые камушки, стоявшая в воздухе взвесь песка и бетонного крошева не позволяла нормально дышать, глаза слезились из-за разъедавшего их дыма. Страха как такового не было, скорее пожиравшее изнутри чувство беспомощности и беззащитности, смирение перед неизбежным.

– Вперёд, вперёд, вперёд! – набатом звучало в ушах.

Всё застилал чёрный дым; Дженсен уже плохо ориентировался, двигался интуитивно, постоянно спотыкаясь о камни и лежавших на земле, ещё живых, людей.

– Дженс, давай быстрее, – донёсся до него голос Криса.

Они добежали до какого-то одноэтажного здания у взлётной полосы, от которого остались две полуразвалившиеся стены, и привалились к ней. Капитан дал им сделать всего два глубоких вдоха и крикнул:

– Вперёд!

Дженсен с трудом отлепился от стены, дарившей обманчивое ощущение безопасности, и побежал. Они рухнули то ли в полузасыпанный землёй окоп, то ли в огромную воронку, и капитан, взглянув на часы, приподнялся:

– Слушать всем! Идём через аэродром. Готовимся выдвигаться! Передайте дальше!

Дженсен сжал во вспотевших ладонях винтовку.

– Левый фланг, правый фланг, вперёд, вперёд, вперёд!

Теперь в ушах стрекотали автоматные очереди – япошки стреляли по ним из-за каждого мало-мальски пригодного для этого укрытия. Вокруг взрывались снаряды, щёлкали гранаты. Дженсен видел, что на левом фланге ребята уже начали зачищать здания и блиндажи, он прибавил ходу, и в этот момент бежавший рядом с ним парень – новичок в их роте – упал, нелепо взмахнув руками. В голове промелькнула мысль, что можно попытаться дотащить его до видневшегося впереди сгоревшего грузовика, откуда сейчас вели огонь морские пехотинцы, Дженсен нагнулся, но в этот момент откуда-то вынырнул Падалеки и, ухватив его за воротник куртки, потащил за собой.

– Пусти, – попытался вывернуться Дженсен. – Ему надо помочь.

– Не надо, – отрезал Падалеки. – У парня мозг через дырку во лбу видать.

Они добежали до какого-то огрызка стены, вокруг которого были разбросаны бочки и железные обломки, и только тогда Падалеки выпустил Дженсена, с силой швырнув его в сторону Криса со Стивом.

– Ты как, в норме?

Дженсен, глотая воздух раскрытым ртом, лишь кивнул.

– Видите фюзеляж самолёта? – махнул рукой капитан. – Там наши. Выдвигаемся! Поднимайте свои задницы, не спите!

Несколько минут, которые потребовались Дженсену на выполнение приказа, показались вечностью. Он плюхнулся на землю рядом с радистом, куртка которого была насквозь пропитана багряным:

– Мы посередине взлётной полосы, сэр, – частил тот в трубку. – Нужен удар с воздуха, повторяю, нужен… – он захлебнулся, – удар с воздуха. Здесь мощный огонь, – у него пошла кровь горлом, и он закашлялся. – Удар с воздуха, чтобы подавить японскую артиллерию… здесь… на холмах… Приём, – радист начал заваливаться набок.

Дженсен отвёл взгляд. Подбежавший капитан отобрал у радиста трубку, подставил ладонь ему под щёку, осторожно укладывая голову:

– Ты молодец, сынок. Молодец.

– Без удара с воздуха мы не справимся, – у Миши дрожали губы, лицо заливала кровь из пореза на виске, но в целом, кажется, он был в норме.

– Приём, – заорал капитан в трубку. – Чёрт, видимо, передатчик сдох. Нужен рабочий телефон, чините, живо! – отдал он приказ и сунул трубку ближайшему морскому пехотинцу: – Пробуйте связаться. А мы идём дальше!

– «Белый замок» вызывает восемь-четыре, приём. «Белый замок» вызывает восемь-четыре, приём, – неслось вслед Дженсену.

Ударило совсем рядом, и Стив повалился на землю, зажимая уши ладонями.

– Ты в норме, в норме, вставай! – заорал ему Крис – они с Дженсеном подхватили Стива под руки и потащили за собой; Падалеки, подобрав откатившуюся в сторону каску, нахлобучил её Стиву на голову и взвалил себе на плечо его миномёт.

– Давайте быстрее! – крикнул им Миша.

Камни под их ногами были залиты кровью; в отдалении полыхнуло, огненные столбы взвились в небо, и земля задрожала – авиация нанесла удар по укреплённым силам противника.

– Так им, сукам узкоглазым! – Миша в победном жесте вскинул кулак.

Они кое-как добрались до трёхэтажного, видимо, административного здания, из которого по ним вели огонь, и засели в укрытии. Джаред с Крисом и ребятами принялись устанавливать миномёты. Дженсен, растянувшись на животе и спрятавшись за бетонной балкой, перезарядил винтовку. Он видел мелькавших в окнах японцев, сосредоточился, выбирая цель, и сделал первый выстрел.

– Миномёты, огонь по центру с поправкой на ветер, – в это время орал уже охрипший капитан. – Прямой наводкой. Осколочными по зданию справа. Огонь!

– Готов? – донёсся до Дженсена голос Падалеки. – Огонь! Ещё огонь!

Из здания, по которому били миномёты, раздавались озлобленные крики японцев; снаряды, достигая цели, взметали в воздух фейерверки бетонного крошева.

– Прямой наводкой, сто, заряд ноль.

– Ещё сотка!

К ним подошло подкрепление. Оборона была подавлена.

– Рота, двигаемся дальше, – скомандовал капитан. – Рассредоточились. Зачищаем территорию.

Дженсену казалось, что от усталости он больше и шагу ступить не сможет, но пришлось подняться и, покачиваясь от перенапряжения, бежать вперёд. Они почти добрались до конца построек, за которыми чернели сгоревшие деревья, когда сбоку из какой-то расщелины в земле выскочил японский солдат с автоматом. Очередь прошила воздух, Дженсен хотел закричать, но в этот момент его кто-то сбил с ног и повалил на камни, вышибая воздух из лёгких, придавливая немалым весом.

Дженсен, проморгавшись, уставился на Падалеки. Упершись ладонями ему в грудь, он спихнул того с себя, вскочил на ноги и обернулся – узкоглазый уже корчился на земле в луже крови.

– Мать твою! – присев на корточки, Дженсен тронул Падалеки за плечо. – Вставай, Солнышко, чего разлёгся?

Джаред заскрёб пальцами по камням, приподнимаясь, но тут же рухнул обратно.

– Падалеки, – пробормотал Дженсен, и только тут почувствовал, что ладони липкие от крови.

Падалеки криво и как-то извиняюще улыбнулся:

– Видимо, и у сукина сына вроде меня иногда заканчивается везение…

Аэродром они в тот день так и не взяли.

***

Солнце пекло всё также нещадно. Раненых разместили под чудом уцелевшей во время бомбёжки крышей здания, державшейся просто на четырёх бетонных столбах; заняли круговую оборону.

Дженсен сидел на полу между контуженным Стивом и Падалеки, лежавшим на носилках – его перебинтовали уже в третий раз, но марля снова пропиталась кровью. Дженсен смотрел на метавшегося в бреду напротив паренька с кровавыми обрубками вместо ног, над ним, жужжа, кружили крупные мухи, и Дженсен зачем-то пытался их пересчитать.

– Эклз, раз ты всё равно здесь сидишь, дай попить, – прошелестел Падалеки.

Дженсен поднёс к его губам фляжку:

– У меня на самом дне.

Джаред сделал глоток:

– Спасибо. Душно тут…

– Терпимо, – дёрнул плечом Дженсен.

– Знаешь, – тихо продолжил Падалеки, – моя мама, когда я себя хорошо вёл, часто любила повторять: «От доброго дела, Джей, в мире светлей становится, будто солнышко улыбается». Может, каждый убитый япошка – это доброе дело? Вот солнце никогда и не закатывается на этом грёбаном острове.

– Всё-таки ты везучий сукин сын, – невпопад сказал Дженсен, – поплывёшь теперь домой лечиться. Для тебя война закончилась.

Падалеки нахмурился:

– Меня подлатают, и я вернусь. А ты смотри не сдохни тут за это время, Эклз.

Дженсен поднялся и направился к выходу:

– Постараюсь.

– Погоди, – окликнул его Джаред. – Сан-Антонио, Ригсби-авеню, 265. Когда вернёшься домой, может, будешь у нас проездом – ну, мало ли тебе захочется посмотреть на крепость Аламо – так ты того… зайди к моей матери. Вдруг я сам её уже не увижу. Она одна совсем: я тут, отец умер ещё до войны, Джефф, мой брат, сейчас во Франции, а там тоже не курорт. Зайдёшь?

– Зайду, – пообещал Дженсен.

И Джаред улыбнулся – широко и искренне, так, как улыбался когда-то давно, в учебке, а потом иногда в Мельбурне, только Дженсен старался не обращать на это внимания – и закрыл глаза.

Дженсен поискал взглядом Криса с Мишей, подошёл к ним, прикуривая по дороге – дым обжог горло горечью – и уселся рядом. Разговаривать не хотелось.

К зданию, загребая гусеницами песок, подъехала бронированная машина для перевозки раненых, из люка высунулся парень в каске:

– Какая это рота?

– Одиннадцать-три-пять, – ответил капитан.

– Нам нужна два-один-семь, – с досадой поморщился парень. – Не знаете, где они?

– Не знаю. Заберите наших раненых на берег.

– Не могу, нам ехать надо.

Люк захлопнулся, взревел двигатель, и машина тронулась с места. Дженсен, поднявшись, спрыгнул на землю и пошёл ей наперерез. Он остановился на дороге, не давая машине проехать. Рядом, плечо к плечу, встал Крис, хромая, подошёл Миша. Машина остановилась и люк снова с грохотом откинулся.

– Парни, у меня приказ, – с несчастным видом протянул парень, переводя взгляд на капитана.

– Подождёшь, пока не погрузим раненых, потом валите на все четыре стороны, – сказал тот и крикнул: – Тащите носилки!

Дженсен закусил губу, чувствуя, как в груди разливалось пьянившее чувство облегчения. Тогда он ещё не знал, что Падалеки через полгода всё-таки вернётся в их роту, а ещё через полгода закончится Вторая Мировая Война. Победу они встретят вместе, на Окинаве, сидя на берегу и распивая бутылку дерьмового виски с Крисом и Мишей. В чёрном звёздном сентябрьском небе над ними будут расцветать красные сигнальные ракеты вместо салюта, Падалеки будет пьяно улыбаться и переругиваться с Крисом, Миша напьётся и полезет голым купаться, а Дженсен будет смотреть на своих друзей и думать, что теперь у них у всех всё обязательно будет хорошо. И плевать, что всю оставшуюся жизнь ему будет сниться война. Но до этого момента был ещё целый год. А пока шло семнадцатое сентября 1944.

Дженсен, проводив взглядом скрывшуюся за поворотом машину с ранеными, перехватил удобнее винтовку и, спасаясь от солнечных лучей, поплёлся под крышу.


Историческая справка:
В ноябре 1944 года Америка отвоевала о. Палау, но эта победа дорого ей обошлась. Первая дивизия морской пехоты потеряла около трети своих солдат (потери составили более шести с половиной тысяч человек). Генерал Дуглас Макартур так и не использовал Палау при взятии Филиппин. Этот остров также не был использован ни в одной дальнейшей операции, поэтому битву за Палау редко упоминают в учебниках. Мало кто слышал об ожесточённых боях на Палау, и ветераны называют её «Забытой битвой».

@темы: J2, РПС, фестово, фото/коллажи/картинки, фанфикшен