Этим текстом я довольна чуть более чем полностью ^^

Название: Всегда есть выбор?
Автор: Тёмная Нимфа
Бета:  Котик и  Savannah.
Пейринг: J2
Категория: АУ, слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, драма, мистика
Размер: ~ 5900 слов
Дисклеймер: Всё почти наше - десять лет на исходе.
Саммари: Каждое решение в жизни даётся Дженсену - врачу психиатрической клиники - настолько болезненно сложно, что ему проще переложить выбор на других людей. Но однажды он знакомится с Джаредом, который считает, что Дженсен должен сам встать у руля жизни.
Примечание: если воспринимать историю с точки зрения отношений между Дженсеном и Джаредом, то финал является открытым

сам кроликRPF-AU, любые персонажи, romance, R - NС-17 (слэш или гет; допускается кинковая графика)

В нашем мире живут инопланетяне/гномы/вампиры/феи/демоны или любые другие сверхъестественные создания, но большинство обычных людей не подозревает об этом.
Герой 1 - человек, который работает вместе с Героем 2, каким-то образом связанным с миром нечисти.
В результате какого-либо события главных героев начинают считать парой, что приводит их в недоумение и причиняет массу неудобств, вплоть до ссор и скандалов, а помимо этого им ещё нужно разобраться с последствиями события. Смогут ли они сохранить дружбу, перестанут ли общаться вовсе или всё-таки будут вместе во всех смыслах этого слова - решать только героям.

Текст целиком
Впервые Дженсен увидел Джареда на рисунке Эмили, своей пациентки. То, что Эмили рисует, он понял давно. Её длинные бледные пальцы, губы и даже кончик острого носа были вечно перемазаны в грифеле; отросшие за время лечения волосы она собирала в неаккуратный высокий пучок, который закалывала хорошо отточенным карандашом. Во время сеансов Эмили, волнуясь, частенько выдёргивала карандаш из причёски, так что светлые прядки рассыпались по костлявым плечам, и, резко поворачивая шею, чтобы откинуть с лица мешавшие волосы, вертела его в руках. Однако сколько бы Дженсен не расспрашивал Эмили об её увлечении, она неизменно отмалчивалась или вовсе смотрела на него затравленным взглядом круглых от испуга глаз.

Но в этот раз Дженсен пришёл на приём раньше оговоренного времени. Постучавшись, он заглянул в палату, и сидевшая на кровати Эмили, встрепенувшись, острым движением локтя смахнула с тумбочки лист бумаги. Тот спланировал прямиком к ногам Дженсена, и он, нагнувшись, поднял его, с интересом рассматривая нарисованного на нём парня, улыбчивого, с искрящимися, чуть прищуренными глазами.

– Здравствуйте, доктор Эклз, – Эмили мяла в пальцах ластик.

– Добрый день, – Дженсен уселся на стул, не спеша возвращать ей рисунок. – Как ты себя чувствуешь?

– Отцу это не нравится, – невпопад ответила Эмили.

– Мне кажется, у тебя здорово получается, – мягко возразил Дженсен.

Эмили подняла на него чуть расфокусированный взгляд.

– Джаред тоже так говорит.

– Джаред?

– Мой друг. Это его портрет.

– Друг? – парень с рисунка явно был лет на десять старше Эмили.

– Да. Хороший.

– Хорошо. Расскажешь мне немного о своём друге?

Подойдя к Дженсену, Эмили вытянула из его пальцев рисунок и, отвернувшись, явно снова замкнулась в себе.

– Всё хорошо. Немного голова кружится. У мамы тоже поздней осенью всегда кружилась голова. Тогда она выходила в сад, который становился уже совсем прозрачным, казалось, обшарь его, ни одного листа на деревьях не найдёшь, и дышала морозным воздухом.

– Ладно, – вздохнул Дженсен. – Эмили, а мы можем поговорить о Джареде в следующий раз?

Приоткрыв рот, Эмили склонила голову набок, а затем нерешительно кивнула. И это был прорыв! Иногда Дженсен неделями не мог добиться от Эмили хотя бы слова, а тут у них получился почти диалог.

– Я с нетерпением буду ждать нашей встречи. Всего доброго, Эмили, – попрощался он.

***

В обеденный перерыв, гадая, кто же такой Джаред, Дженсен направился в парк при психиатрической лечебнице. Он не любил кафетерий для сотрудников – там всегда было слишком шумно и многолюдно, а здесь у него была облюбована скамейка на самом отшибе, за кустами. Правда, с наступлением холодов листва изрядно поредела, и скамейка стала просматриваться из окон главного корпуса, но место всё равно было уединённым. Впрочем, не в этот раз.

Едва свернув на выложенную плитками дорожку, Дженсен увидел, что на его скамейке сидит какой-то парень в чёрной куртке поверх костюма медбрата и подкармливает воробьёв хлебом. Притормозив, он с досадой подумал, что, видимо, сандвич придётся съесть в кабинете, но в этот момент парень обернулся и, словно капканом, защёлкнул Дженсена взглядом раскосых глаз. Джаред!

– Привет, – Дженсен всё же подошёл к скамейке.

– Привет, – предлагая ему присесть, Джаред пододвинулся и, отщипнув кусок от хот-дога, снова принялся крошить воробьям булку. – Ненавижу хот-доги из нашего кафетерия. Называю их «птичья радость».

Дженсен опустился на нагретые теплом чужого тела рейки.

– Почему?

– Потому что хлеба в нём в три раза больше, чем следует. Знаешь, как мама готовила хот-доги? Она считала, что еда должна быть сытной и мясной, поэтому в подсушенную в духовке булку клала жирную сардельку, которую разрезала пополам и вставляла внутрь сосиску или две, затем добавляла томаты, огурцы, маринованный лук, а сверху заливала всё это кетчупом или горчицей. Когда я выходил на улицу с таким монструозным хот-догом, все окрестные мальчишки слюной давились от зависти. А это что такое? – скривившись, он отправил в рот огрызок тощей сосиски, сиротливо притулившейся между двух кусков начавшего подмокать хлеба, и покосился на стаканчик с кофе, который Дженсен поставил между ними.

– Хочешь? – тут же предложил Дженсен, хотя и не собирался никого угощать, но рот почему-то сработал раньше мозга.

– Спасибо, – сцапав стаканчик, Джаред с наслаждением сделал внушительный глоток. – У меня сегодня на кофе мелочи не наскреблось. Твоя мама готовила хот-доги?

– У нас была кухарка, – на автомате ответил Дженсен, – и хот-догов она не готовила, потому что родители помешаны на здоровом питании.

– Не повезло тебе, чувак, – тряхнул лохматой башкой Джаред. – Я обязательно как-нибудь сделаю тебе монстро-дог по маминому фирменному рецепту.

– Договорились, – усмехнулся Дженсен, а затем разломил сандвич пополам: – Будешь?

Джаред смутился.

– Мне неудобно тебя объедать. Мы ведь даже не знакомы. Кстати, я – Джаред, – вытерев салфеткой испачканные в кетчупе пальцы, он протянул руку.

– Дженсен, – представился Дженсен, пожимая широкую ладонь. – И мы всё же немного знакомы. Эмили, моя пациентка, рисует тебя.

– Эмили? – Джаред разулыбался так сильно, что Дженсену на секунду стало завидно, ведь его имя ни у кого из людей не вызывало подобной реакции. – Так значит, ты её лечащий врач?

– Да. И эта половина сандвича – благодарность за то, что я наконец-то смог найти тему, на которую Эмили не против поговорить со мной, – прозвучало донельзя пафосно и глупо.

Джаред хитро взглянул на Дженсена.

– Вы сплетничаете обо мне?

– Не то чтобы сплетничаем… – потёр переносицу Дженсен. – Понимаешь, наверняка я не очень хороший врач, потому что никак не мог установить с ней контакт, а ведь я работаю с Эмили уже давно и… и… – отчаянно жестикулируя, он старался подобрать правильные фразы.

– Обожаю тунца, – прервал его жалкий поток слов Джаред, – но мне вечно не везёт: никак не могу запомнить, какие банки нужно брать, чтобы тунец был кусками, а не перемолотый в кашу для салатов. Что может быть хуже каши из тунца в масле?

– Ничего, – согласился Дженсен и благодарно улыбнулся.

***

– Добрый день, Эмили.

– Добрый день, доктор Эклз.

– Помнишь, ты обещала рассказать о Джареде?

– Он хороший.

– Это ты уже говорила. Что-то ещё?

– Мне нравится его рисовать. Джаред как солнце, такой же яркий и тёплый. Когда я нарисую его тысячу раз, то выздоровею.

– Почему ты так думаешь?

– Просто загадала. Вначале я украдкой делала наброски, а потом дорисовывала по памяти – выходило не очень. И медленно. Никак не добраться до тысячи. Но однажды Джаред заметил, что я его рисую, и не рассердился, а предложил иногда мне позировать. Дело пошло быстрее.

– Сколько у тебя уже рисунков?

Эмили, смешно шевеля губами, принялась загибать пальцы, подсчитывая.

– Около ста. Джаред несколько раз просил меня подарить что-нибудь из нарисованного, но я не стала, ведь тогда до тысячи нужно будет больше. Мне стыдно из-за этого, потому что Джаред иногда приносит мне бумагу, точит для меня карандаши, один раз даже ластик купил, как у настоящих художников. Дорогой. Мне было неудобно, что он потратил на меня деньги. Отец всегда…

– Эмили, – Дженсен аккуратно дотронулся до её руки, – Джаред сделал тебе подарок от чистого сердца, ему было приятно потратить деньги.

– Хорошо, – выдохнула Эмили.

– Покажешь рисунки? – попробовал Дженсен.

Эмили покусала ярко-красные по кайме губы.

– Я спрошу у Джареда, вдруг он будет против.

– Конечно, – согласился Дженсен.

***

– Эмили часто с тобой разговаривает?

– Бывает, – пожал плечами Джаред. Они с Дженсеном сидели на скамейке и уплетали монстро-доги, запивая их кофе, который Дженсен, настояв, купил на двоих в кафетерии. – Мы не так уж много времени проводим вместе, к тому же большую часть из него она сосредоточенно рисует. А с тобой?

– Иногда слова из неё приходится тащить практически клещами, – Дженсен устало потёр глаза пальцами. – Не думал, что будет так трудно.

Джаред задумчиво грел ладони о картонный стаканчик.

– Солнце сегодня похоже на апельсиновую корку. Мы с братом по утрам таскали такие у матери, когда она выжимала сок, вставляли в рот и скалились, словно монстры с оранжевыми зубами. Натёртые дёсны потом полдня щипало. Я скучаю по родным, а ты?

– Скорее нет, чем да, – нахмурился Дженсен – разговоры о семье он не любил.

– Ты ведь очень одинокий, – вдруг произнёс Джаред. – Не подумай только, что я шпионил за тобой, просто частенько в обеденный перерыв позировал Эмили, сидя на подоконнике или на стуле у окна, вот и наблюдал, как ты тут запихиваешь в себя еду.

– Эм… – растерялся Дженсен.

– Не грусти, – пихнул его локтем в бок Джаред, – теперь у тебя есть я. Сомнительное на самом деле приобретение, дурное, двухметровое и вечно голодное, но всё же.

– Да уж, – рассмеялся Дженсен, – что вечно голодное, так это точно.

Джаред, пододвинувшись к нему, улыбнулся, и Дженсену стало чуточку теплее.

***

– Здравствуй, Эмили.

– Добрый день, доктор Эклз.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Мне кажется.

– Не надумала показать рисунки?

Эмили явно замялась, и Дженсен быстро добавил:

– Я не настаиваю. Может быть, в следующий раз. Или когда сочтёшь нужным.

Эмили, втянув голову в плечи, потащила вниз, на пальцы, растянутые рукава свитера.

– Расскажи мне ещё про Джареда. Тебе больше нравится рисовать его портрет или какие-то позы?

– Позы, – оживилась Эмили, и Дженсен мысленно себя поздравил. – Позы интереснее. Джаред высокий, худой, очень гибкий. Выразительный. Но мне стыдно просить его встать как-то по-особенному, поэтому чаще я рисую всё-таки портрет. А ещё Джаред иногда корчит рожи, и я зарисовываю разные выражения его лица. Это весело, и мы смеёмся.

Дженсен представил Джареда со сведёнными к носу глазами или оттопыренными ушами и закусил губы, пытаясь скрыть улыбку.

– А что Джаред любит?

– Собак. Мороженое, только ему нельзя. Мармелад. У Джареда всегда в кармане припрятан пакетик, и он меня угощает. Однажды Джаред принёс желейных червячков, но я испугалась, потому что иногда мне снится мама, она лежит в гробу, а червяки пытаются прогрызть крышку, чтобы добраться до неё. Я рассказала об этом Джареду, и теперь он покупает мишек. Мишки мне нравятся, если их полизать, то можно склеить, будто они держат друг друга за лапы, как друзья. Мои самые любимые – красные, кажется, клубничные, но я не уверена точно, потому что в последний раз ела клубнику очень давно. Жёлтые – кислые, лимонные. А зелёные мне не нравятся, они по цвету похожи на таблетки, которые вы мне выписываете. Оранжевые и белые ничего, а вот зелёные… – Эмили свела к переносице тонкие светлые брови. – Не назначайте мне зелёные таблетки, доктор Эклз.

– Посмотрим, Эмили.

***

Когда Дженсен приземлился на их скамейку, то заметил, что у Джареда за ухом заложен карандаш.

– Держи, – вытащив его, Джаред протянул карандаш Дженсену, – подаришь Эмили. Обещаю, ей понравится.

– Оу, – растерялся Дженсен, но карандаш спрятал в карман. – Так значит, ты подкупаешь сердца маленьких принцесс карандашами, ластиками и мармеладом.

– А то! – просиял Джаред. – Жаль, что с большими принцессами это не прокатывает.

– Неужели, есть такая на примете? – почему-то затаив дыхание, спросил Дженсен.

– Нет, – отмахнулся Джаред, – мне в сказках всегда больше драконы нравились. К тому же драконы охраняют сокровища, а это финансово выгодно.

– Я слышал, драконы предпочитают невинных белокурых дев с длинными косами, – поддел его Дженсен.

Картинно зачесав пятернёй волосы, Джаред выпятил губы и похлопал ресницами:

– Да я тоже очень даже ничего. – А затем вдруг спросил: – Почему?

– Что? – не понял Дженсен. Его забавляла манера Джареда менять тему разговора на сто восемьдесят градусов. Иногда казалось, что он общается не с сотрудником клиники, а пациентом, но в этом было что-то привычное и успокаивающее, так что Дженсен не обращал внимания.

– Почему? – терпеливо повторил Джаред. – Я ведь вижу, тебе не нравится эта работа, ты тяготишься своими обязанностями. Зачем ты здесь?

– Ну, – сник Дженсен, – мой отец – светило психиатрии, так что у меня не было выбора.

– Бред! – горячечно воскликнул Джаред. – Выбор есть всегда. Каждый день нам приходится выбирать или-или. Просто иногда выбор бывает настолько лёгким, что мы его даже не замечаем. Например, надеть ли нам любимые удобные, но заляпанные пятнами от кофе джинсы или пойти на работу в чистых отутюженных брюках, от которых весь день задница будет чесаться. Принять с утра горячий душ или пренебречь гигиеной, зато успеть заехать в любимую кофейню и выпить чашечку Американо. А иногда приходится остановиться, подумать и просчитать последствия выбора. Например, я могу нормально поесть в кафетерии, что явно полезно для моего желудка, но тогда не увижу тебя, потому что ты нелюдимый бука. И одно я знаю точно: никому нельзя позволять делать выбор за себя. Хотя возможность делать выбор за другого – это как прокачать умение до восьмидесятого уровня. Ты становишься кем-то вроде суперчеловека, – выражение лица Джареда стало мечтательным.

– И что ты предлагаешь? Уволиться и податься в уличные музыканты? – насупился Дженсен.

– Ты умеешь играть?

– Нет.

– Тогда это, откровенно говоря, дерьмовая идея. Но, Дженс, вокруг полно людей, которые однажды наконец-то сделали правильный выбор и круто изменили свою жизнь. Понимаешь? У тебя ещё есть шанс стать ландшафтным дизайнером, кондитером, астронавтом в конце концов.

– Астронавтом?

– Ага, – наморщил нос Джаред. – Мне всегда было интересно, как они там по полгода болтаются в невесомости без секса. Дрочат ли они в скафандрах? Прикинь, ты с утра просыпаешься, у тебя стояк, а ты в скафандре. Если станешь астронавтом, обязательно расскажешь мне об этом.

– Джей! – возмутился Дженсен.

– Что? – надул губы тот. – Я любознательный.

***

– Добрый день, Эмили. У меня есть небольшой подарок, думаю, он поднимет тебе настроение, – Дженсен протянул ей карандаш.

Глаза Эмили заблестели.

– Как вы догадались, что я хочу такой?

– Джаред подсказал. Ты рассказывала о нём столько хорошего, что я с ним тоже подружился.

– Я знаю, – помрачнела Эмили, – я наблюдаю за вами, когда вы обедаете, там, – она мотнула головой в сторону окна, – на лавочке.

В её голосе проскользнули странные интонации, но Дженсен решил не заострять на этом внимание. Вздохнув, Эмили полезла в нижний ящик тумбочки и, порывшись в нём, выудила оттуда папку. Вначале, Дженсен решил, что она хочет показать ему рисунки, но Эмили лишь достала чистый лист бумаги и принялась водить по нему карандашом.

– Джаред сказал, вы хороший доктор. А ещё он сказал, вы меня обязательно вылечите. Я очень хочу вернуться домой, перестать пить таблетки, снова пойти в школу, проводить вечера в нашем персиковом саду, который так любила мама. Вы ведь вылечите меня, доктор Эклз? Пожалуйста!

Дженсен молчал, не в силах проглотить намертво вставший в горле вязкий ком.

***

– Неважно выглядишь. Заболел? – развернувшись и закинув локоть на спинку скамьи, Джаред словно просканировал взглядом Дженсена.

– Нет, – покачал головой он, – просто мне давно не даёт покоя одна мысль. Понимаешь, раньше у Эмили был другой лечащий врач – один из лучших нашей клинике, но потом он перевёлся работать в другой штат, и Эмили досталась мне. Лечение, которое он ей назначил, верное, но мне кажется, одно лекарство приводит к ухудшению её состояния, хотя должно быть наоборот. Такое бывает. Случай один на миллион, но всё же.

– И? – приподнял брови Джаред. – В чём проблема? Отмени это лекарство и посмотри, что будет.

– Не могу, – застонал Дженсен. – Морган меня с потрохами сожрёт.

Джаред, усевшись удобнее, поддёрнул форменные брюки.

– Морган, конечно, главврач клиники, но он не лечащий врач Эмили, так что откуда ему знать об её состоянии?

– Да, но тут будет моё мнение, считай, парня, который всего пять месяцев назад получил диплом, против мнения человека с двадцатью годами успешной практики. Как думаешь, на чью сторону встанет Морган? – вполне резонно, на его взгляд, возразил Дженсен.

– А может, ты просто боишься? – хмыкнул Джаред. – Боишься принять решение, от которого будет зависеть здоровье другого человека? Да и как ты можешь это сделать, если даже в своей жизни бесхребетный слизняк! Тебе в очередной раз проще, чтобы всё решили другие – на это раз Морган.

– Я не бесхребетный слизняк, – опешил Дженсен.

– Докажи, – ухмыльнулся Джаред.

***

– Привет, Эмили.

– Добрый вечер, мистер Эклз.

– Я просто зашёл сказать, что с завтрашнего дня тебе больше не придётся принимать те самые зелёные таблетки.

– Здорово! – Эмили подпрыгнула на мягко спружинившем матрасе. – Спасибо большое.

– Да, кстати, – Дженсен достал из кармана упаковку жевательного мармелада, – смотри, что я тебе купил в автомате. Видишь, тут мармеладки двусторонние: снизу матово-белые, а сверху разноцветные.

Эмили, распахнув глаза, сцапала угощение, а затем сунула упаковку под подушку.

– Доктор Эклз, а можно я поделюсь с Джаредом?

– Конечно, – разрешил Дженсен.

***

Снег не выпал даже на Рождество, хотя погода стояла холодная, и воздух в парке был острый и прозрачный, словно стекло, когда Дженсен с Джаредом впервые после праздников встретились на их скамейке. Джаред сидел, по-птичьи нахохлившись в своей неизменной куртке, прихлёбывал горячий кофе, а затем быстро прятал нос в высокий ворот и что-то неразборчиво бубнил, кажется, пересказывая смешные истории, которые за это время случились с ним дома. Дженсен же, не вслушиваясь, просто смотрел на него, изредка, будто случайно, касаясь коленом бедра, чтобы почувствовать, что вот он Джаред, здесь, с ним.

Допив кофе, Джаред в своей манере на полуслове оборвал повествование о том, как они пытались нарядить Сэди, их собаку, в ангела и спросил:

– Было настолько плохо?

– Что?

– Рождество с родителями.

– Даже хуже, чем ожидал, – признался Дженсен.

Смяв картонный стаканчик, Джаред точным броском отправил его в помойку.

– Зачем же ты тогда поехал?

– Я не мог не поехать. У нас традиция. Отец был бы не доволен, мама бы расстроилась, плакала.

– По-моему, со стороны твоей матери это эмоциональный шантаж, – заявил Джаред. – Снова позволяешь другим делать выбор за тебя? Ты взрослый, самостоятельный, мужчина, в конце концов…

Дженсен фыркнул.

– … и только тебе решать, с кем провести праздники, – закончил Джаред. – Тебе не кажется, что пора самому встать у руля собственной жизни?

Дженсен промолчал.

– Ладно, – смилостивился Джаред, – как там Эмили?

– Гораздо лучше, – очнулся от безрадостных мыслей Дженсен. – Кажется, я оказался прав, и лекарство, которое отменил, действительно вгоняло её в подавленное состояние.

– Вот видишь! – обрадовался Джаред. – Я же говорил, никогда нельзя бояться сделать выбор. Да, возможно, иногда решение приводит к провалу, но в этом случае мы зарабатываем бесценный опыт.

– Даже если опытом будет жизнь другого человека? – уточнил Дженсен.

Джаред закатил глаза.

– Какое счастье, что твой отец не светило от хирургии, потому что, если бы ты стал хирургом, твои пациенты умирали на столе ещё до начала операции, пока ты размышлял, сделать ли надрез скальпелем справа-налево или слева-направо.

– Скажешь тоже, – обиделся Дженсен.

– Хей, – вдруг закинул ему руку на плечо Джаред, – как ты смотришь на то, если мы в пятницу завалимся в спор-бар и выпьем пива? Кажется, «Быки» играют с «Патриотами». Спорим, ньюйоркцы надерут всем задницы!

– Ты приглашаешь меня в бар?

– Ну да. Знаешь, друзья так иногда поступают.

– А мы друзья?

– Конечно.

Дженсен смотрел на улыбавшегося во все тридцать два Джареда и чувствовал, как под рёбрами растекалось глупое счастье.

– Договорились, – он взглянул на часы. – Чёрт, я уже опаздываю к пациенту.

Поднявшись со скамьи и махнув на прощание, Дженсен быстрым шагом направился к корпусу, и в этот момент его в спину догнал вопрос:

– Что ты чувствуешь, когда осознаёшь, что они зависят от тебя?

– Прости? – обернулся к Джареду Дженсен.

– Твои пациенты. Ты принимаешь решение, какие лекарства им пить. От тебя зависит, выздоровеют они или нет. У них нет выбора – выбор в твоих руках, и вопрос в том, чувствуешь ли ты при этом страх и неуверенность или собственное превосходство. Восьмидесятый уровень, помнишь, Дженс? Подумай над этим.

***

– Добрый день, Эмили.

Эмили молча отвернулась.

– Эмили? – попробовал ещё раз Дженсен. – Что-то случилось?

Она, ссутулившись, сидела на кровати и смотрела в одну точку. На секунду Дженсену показалось, что они вернулись на полгода назад, и его прошиб холодный пот. Но ведь такого попросту не могло быть. Только не после всех достигнутых результатов!

– Эмили, как ты себя чувствуешь?

– Брошенной.

– Прости?

– Джаред практически перестал заходить ко мне. Это всё из-за вас, доктор Эклз! Теперь он дружит с вами, а не со мной, с вами проводит время, много времени. А мне нужно нарисовать Джареда тысячу раз, иначе я не выздоровею, вы же знаете. Не выйду отсюда. Зачем вы отобрали у меня Джареда? – глаза Эмили заблестели, кажется, у неё начиналась истерика.

– Эмили, нет, – потянулся к ней Дженсен, – Джаред бы никогда так не поступил, не променял бы тебя ни на кого. Видимо, после нового года у него стало больше работы, потому что мы тоже видимся реже.

– Вы лжёте. Лжёте-лжёте-лжёте! – её голос звенел под белым потолком, обезумевшей птицей бился в оконное стекло.

– Эмили, тихо-тихо, – попятился к двери Дженсен. – Я сейчас позову доктора Гембл, ладно?

– Ненавижу вас! – неслось ему вслед по больничным коридорам.

***

После того, как у Эмили случился нервный срыв, Дженсен даже не сомневался, что Морган тут же потребует его на ковёр. Сидя на неудобном стуле перед главврачом, который сверлил его хмурым взглядом, он ощущал себя напортачившим мальчишкой.

– Дженсен, что ты себе позволяешь? – наконец вкрадчиво спросил Морган.

– Я… – открыл рот Дженсен, но Морган, явно не нуждавшийся в его объяснениях, с такой силой треснул кулаком по столешнице, что зазвенели стёкла в книжном шкафу.

– Твой отец упросил дать тебе место, и я согласился, потому что двадцать пять лет дружбы не спустишь в унитаз, но это не значит, что я обязан терпеть все твои выходки. Давай будем объективны, ты худший врач в клинике. Да, я понимаю, у тебя практически нет опыта, но всё же. Подчинённые шушукаются за моей спиной, говорят о послаблениях. Ведь ты ведёшь меньше всех больных, и при этом особого результата от выбранных методов лечения не наблюдается. Ладно, говорю я себе, все мы с этого начинали, парень же, вроде, старается. Но, Дженсен, даже моё терпение не безгранично, я не буду закрывать глаза на твои шашни с сотрудниками клиники, особенно если это сказывается на здоровье пациентов.

– Шашни? – Дженсен от удивления едва не сверзься со стула.

– Не делай вид, что не понимаешь. Эмили рассказала миссис Гембл, что ты состоишь в сексуальной связи с одним из наших сотрудников. Мужчиной! Эмили отказалась назвать его имя, но грязные подробности, которые она сообщила… Господи! – сняв очки в массивной золочёной оправе, Морган отложил их на край стола и прикрыл глаза. – Ты понимаешь, что у девочки теперь моральная травма? Миссис Гембл говорит, ты свёл на нет результат едва ли не всей её работы. В общем, так, Эмили больше не твой пациент, это раз. Два – ты прекращаешь любые… контакты, – с отвращением выплюнул он, – с этим своим… Ты меня понял? И, кстати, готовься объяснить, почему ты отменил назначенный Эмили доктором Роше препарат.

– Тут какая-то ошибка, – залепетал Дженсен, – я просто дружу с этим парнем. Да мы видимся от силы два раза в неделю, а то и реже. Эмили всё выдумала из ревности.

– Выдумала? – прорычал Морган. – Из ревности? Этот ребёнок? Совсем за идиота меня держишь? Я тебя предупредил, ещё один прокол, и вылетишь из моей клиники, как пробка из бочки. А, впрочем, нет, не вылетишь – ты же только об этом и мечтаешь – я попросту превращу твою работу здесь в ад, потому что могу. И заодно сообщу Алану о твоих сексуальных предпочтениях. Как думаешь, он обрадуется? А теперь пошёл вон из кабинета.

Кое-как соскребя себя со стула, Дженсен на негнущихся ногах вывалился в коридор.

***

– Никогда бы не подумал, что Эмили способна на такое, – Дженсен сидел на скамейке, согнувшись пополам и упершись локтями в колени; Джаред рядом переваривал пересказ разговора с Морганом.

– Возможно, – осторожно заметил он, – грязные подробности присочинила доктор Гембл. Не обижайся, но ты ведь знаешь, Дженс, в клинике тебя, мягко говоря, недолюбливают.

– Знаю. Да и от этой стареющей стервы можно ожидать, что угодно, но Эмили… – Дженсен огорчённо покачал головой.

Джаред откинулся на спинку скамьи.

– Моя мама работает учителем старших классов. Однажды, когда мне исполнилось десять, я подслушал её разговор с отцом. У неё на параллели тогда было несколько трудных подростков, связавшихся с какой-то уличной бандой, и отец очень беспокоился за маму. Когда он высказал ей свои опасения, то мама лишь рассмеялась и чмокнула его в нос, а затем сказала, что бояться надо девочек. Мальчишки бесхитростны и прямолинейны, их агрессию и действия легко предугадать или просчитать, а вот девочки могут мило улыбаться тебе в лицо, но при этом в их хорошеньких головках будут зреть такие мерзости, гадости и подлости, что подложенные парнями на стул кнопки или вымазанный мелом стол покажутся сущими пустяками.

– Да уж, – буркнул Дженсен. – И это… Джей… нам, наверное, лучше больше не видеться. Ну, хотя бы первое время. Пока вся шумиха не уляжется. Хорошо?

Джаред долго молчал в ответ, а Дженсен от стыда не мог поднять на него взгляд.

– Значит, дружбе конец, – всё-таки отозвался Джаред, и его голос звенел от едва сдерживаемой ярости. – Вот так просто, да? Все всё в очередной раз выбрали за тебя. Морган, который тебя ни в грош не ставит, решил, где тебе работать и с кем общаться. Отец, которого ты ненавидишь и боишься – будет выбирать, с кем тебе спать. Даже признанная законом недееспособной Эмили, за которую ты как врач должен был принимать решения, чью жалкую жизнь держать в крепком кулаке, и та выставила тебя половой тряпкой.

Вскочив, Джаред потряс Дженсена за плечи.

– А что бы ты сам выбрал, Дженс?

– Я не знаю, – прошептал он.

– Послушай, – присев на корточки, Джаред заглянул ему в глаза, – вспомни, как тебе было страшно отменить Эмили лекарство, как ты боялся сделать выбор, но в итоге решение оказалось верным. Что ты тогда почувствовал? Только тебе решать, как выйти из сложившейся ситуации, и при этом никто не должен давить на тебя. Если ты хочешь, чтобы мы больше не встречались, я приму этот выбор, потому что уважаю тебя, и сделаю так, что мы даже в коридорах клиники перестанем пересекаться. Но если ты вдруг решишь показать Моргану, отцу, миссис Гембл и Эмили средний палец, то я с тобой. Мы можем прямо после смены поехать к тебе домой и занять сексом.

Дженсен решил, что ослышался.

– Что?

Скулы Джареда покраснели.

– Заняться сексом. Ты мне нравишься, так что в конце пламенной речи я решил пойти ва-банк. К тому же тебя нужно было как-то встряхнуть.

– Я думал, тебе нравятся драконы, – постарался обратить всё в шутку Дженсен.

– А вдруг ты и есть заколдованный дракон, зеленоглазый и рыжешкурый, – Джаред обхватил его лицо ладонями. – Я сейчас сморожу жуткую пошлость, но я без ума от твоих губ. Никогда бы не подумал, что можно кончить только от одной невинной фантазии о поцелуе. Я запал на тебя едва ли не с первой секунды, как увидел. Чёрт, Дженс, давай сделаем это назло всем!

Дженсен смотрел в его шальные глаза, чувствовал на губах тёплое дыхание. Выпрямившись, он бросил взгляд в сторону главного корпуса, и ему показалось, что в окне палаты Эмили мелькнул силуэт.

– В семь на парковке, место 10В.

Юрким движением языка Джаред облизнулся и кивнул:

– Я приду.

***

В машине они ехали в полном молчании. Впрочем, гнетущим оно не было. Включив радио, Джаред мурлыкал под нос слова лившихся из колонок попсовых песенок, а Дженсен, на светофорах отвлекаясь от дороги, рассматривал его: длинные стройные ноги с широко разведёнными округлыми коленями, бледные лунки ногтей на красивых пальцах, чётко выстукивавших ритм по бедру, розовый хрящ ушной раковины, чуть различимый в завитках каштановых волос.

Когда они поднимались в кабине лифта, медленно ползшей по тёмной шахте, Дженсену казалось, он слышал натужный скрежет тросов и биение собственного сердца. Джаред, заложив руки за спину, с интересом рассматривал пол, а затем, как-то по-собачьи встряхнувшись, решительно нажал кнопку «стоп». Кабина, дёрнувшись, замерла между этажами.

– Послушай, – торопливо начал Джаред, – я должен сказать тебе одну вещь. Я тебя люблю. Подумал, лучше признаюсь сейчас, чем ляпну во время оргазма, а то могу. Просто мне это всегда казалось смешным потому, что вот вроде ты лежишь, и тебе хорошо, и от переизбытка чувств ещё не такое можно выдать. А так ты будешь знать, что я серьёзно. Я опять слишком много болтаю, да? Это от волнения, прости, – зажмурившись, он уткнулся лбом Дженсену в плечо. – Ещё я хотел сказать, если ты вдруг сомневаешься по поводу нас или по поводу того, чем мы собрались заняться, то можем притормозить. Имей в виду, я в любой момент смогу остановиться, потому что хочу, чтобы всё случившееся было твоим выбором.

Положив руку ему на затылок, Дженсен пропустил сквозь пальцы мягкие пряди и шепнул:

– А я? Я смогу остановиться?

– Надеюсь, что нет, – выдохнул ему в губы Джаред, и Дженсен его поцеловал.

Джаред моментально раскрылся навстречу, подавшись вперёд, прильнул, притёрся бёдрами, и так низко застонал, что у Дженсена в голове мигом сгорели предохранители. Крутанув их на месте, он впечатал Джареда спиной в стену, практически распластав по ней, и впился в его рот. Вслепую нащупав кнопки на панели, Дженсен провёл пальцами снизу-вверх, отсчитывая нужную, и нажал, искренне надеясь, что не перепутал этаж. Джаред от нетерпения прикусывал его губы и хватал за запястья.

Когда створки лифта плавно разъехались, Дженсен, выпихнув Джареда на лестничную клетку, подтолкнул его в сторону нужной квартиры и выудил из кармана связку ключей. Руки отчего-то дрожали, так что замок он отпер с третьей попытки – никак не мог попасть в скважину.

– Добро пожаловать и всё такое, – втащив Джареда внутрь, Дженсен ногой захлопнул дверь и за шлёвки на джинсах дёрнул его на себя, снова целуя.

Куртки и обувь в беспорядке полетели на пол – раздевались они, как обезумевшие. Дженсену казалось, он никогда такого раньше не испытывал. От вседозволенности кружилась голова и пол уходил из-под ног, хотя, возможно, последнее было по причине того, что Джаред пытался завалить Дженсена прямо в коридоре.

– Кровать там, – задал направление Дженсен, и позволил Джареду уволочь себя в спальню.

Он словно горел изнутри, да и снаружи плавился от жарких прикосновений. Опрокинув его на постель, Джаред вытряхнул Дженсена из джинсов, и Дженсен, вдруг рассмеявшись, показал фак в потолок. Джаред тут же наделся ртом на его палец, втянул до самой костяшки, посасывая, а затем выпустил с пошлым влажным звуком.

– Хочу, чтобы ты знал, – сняв с Дженсена носки, он щекотно лизнул его в пятку и прошёлся губами вверх по ноге то целуя кожу, то прихватывая короткие волоски, – я смазал себя в душе, пока ждал окончания твоей смены.

Вцепившись пальцами ему в волосы, Дженсен заставил Джареда приподнять голову:

– Ты растягивал себя в общественной душевой? Растягивал, зная, что в любой момент кто-то может зайти и застать тебя?

– Именно, – мурлыкнул Джаред. – И не говори, что тебя это не заводит. Заодно я подрочил – не хотел спустить сразу, как окажусь с тобой в кровати.

– Ох! – только и смог выдать Дженсен.

Джаред между тем быстро избавил их от остатков одежды и, раскатав по члену Дженсена презерватив, оседлал его – вошло как по маслу. Он двигался не спеша, рисуясь, отводил назад плечи, откидывал голову, выгибаясь и позволяя Дженсену рассмотреть себя, выписывал задницей восьмёрки, раздразнивая. Дженсен глядел и не мог наглядеться, скользил кончиками пальцев по влажному от пота телу, запоминал, очерчивал мышцы, прищипывал острые бусины сосков, сжимал упругие ягодицы и вскидывал бёдра в попытке засадить как можно глубже. Джаред щедро стонал, звучал под руками, распалял звуками, и Дженсен, не утерпев, кончил, стоило тому лишь ускорить темп.

– Рано, – снявшись с его члена, Джаред стянул презерватив, а затем, нагнувшись, взял в рот. Надрочив губами до нового стояка, он подмигнул Дженсену и, перекатившись на матрас, подхватил себя под коленями, бесстыдно раскрываясь. – Давай, трахни меня.

Предлагать дважды Дженсену было не нужно.

***

Наутро Дженсен проснулся от того, что Джаред тонкой струйкой лил ему на позвоночник любрикант.

– Ты что делаешь? – со сна прохрипел он.

– А ты как думаешь? – Джаред проехался по его спине пальцами, собирая смазку, и нырнул между ягодиц, мягко надавливая на анус. – Что-то имеешь против?

Дженсен в ответ лишь приподнял задницу и обнял руками подушку. Джаред растягивал его, разминал изнутри нежно, сладко, мучительно долго, целовал поясницу, втискиваясь внутрь уже тремя пальцами, раскрывал под себя до тех пор, пока Дженсена пот не прошиб от желания. Просить он, правда, всё равно не стал, дождался, пока Джаред сам не въедет членом на полную длину, и лишь тогда сорвался на постыдный скулёж.

Джаред трахал его, накрыв своим телом, распластавшись по нему, так что согревшийся на спине Дженсена любрикант склеивал их, держал одной рукой за плечо, а другой обхватывал за грудь. Дженсен задыхался от удовольствия, а Джаред то засасывал кожу на его шее, то шептал на ухо:

– Мой дракон. Горячий, такой гладкий, хороший.

Чуть изменив угол, он при каждом движении проезжался головкой по простате, долбил равномерно, едва не высекая искры внутри Дженсена. Дженсен так и кончил от этого, не прикасаясь к себе – всего лишь хватило трения члена о простыню и грязных словечек на ухо.

Сграбастав его в охапку, Джаред попытался заснуть, уткнувшись носом Дженсену в затылок, но Дженсен нехотя выкрутился из-под него – пора было собираться на работу. Он быстро умылся и принял душ, а когда вернулся в комнату, увидел, что Джаред делает вид, будто спит – впрочем, он щурил один глаз из-под одеяла.

– У тебя сегодня выходной? – спросил Дженсен, выбирая в шкафу чистую рубашку.

– Угу, – усевшись на постели, Джаред зевнул. – Выгоняешь?

Подойдя к навесной полке, Дженсен вытащил из-за стопки книг запасную связку ключей и взвесил её в ладони.

– Вот, – он протянул ключи Джареду.

– Я приготовлю ужин, – просто сказал тот.

Ещё ни разу ни одно решение в жизни не давалось Дженсену так легко.

***

Это была эйфория. Теперь Дженсен смотрел в глаза Моргану, ухмыляясь. Отца с матерью он послал подальше, правда, мысленно, но всё же. С Джаредом они виделись не часто – Дженсен так и не понял, какой у него был распорядок смен в клинике, а ещё Джаред, кажется, подрабатывал в приюте – зато каждая их встреча заканчивалась крышесносным сексом. Признаться, Дженсен никогда не чувствовал себя таким счастливым, свободным и уверенным в себе.

В один из дней у Дженсена образовался лишний час, и он решил продуктивно провести его с Джаредом, который вроде бы как раз сегодня должен был выйти на работу. Загвоздка была в том, что Дженсен не знал его номер телефона – Джаред не сказал, а сам Дженсен почему-то спросить постеснялся. Впрочем, проблема решалась легко, и Дженсен направился на пост к старшей медсестре.

– Привет, Анна, – лучезарно улыбнулся он. – Я ищу одного медбрата, Джареда.

Анна непонимающе уставилась на него.

– Прости, не знаю такого.

– Да как так? – растерялся Дженсен. – Такой высокий, улыбчивый, шумный.

Анна лишь пожала плечами.

– Может, он работает не медбратом. Спроси на пропускном пункте.

Кивнув, Дженсен пошёл на пост охраны, но и они не знали никакого Джареда – больше того, это имя не значилось в списке сотрудников.

– Что за чертовщина, – пробормотал Дженсен.

Остаток дня он разыскивал Джареда в клинике, расспрашивал о нём знакомых и даже некоторых пациентов, но все в ответ лишь недоумённо качали головами.

Вернувшись домой, Дженсен обнаружил Джареда на кухне. Стоя у плиты, он помешивал деревянной ложкой соус для спагетти. Видимо, у Дженсена был тот ещё видок, потому что Джаред, тут же отложив ложку на блюдце, обеспокоенно спросил:

– Что случилось?

– Это ты мне скажи, – истерично рассмеялся Дженсен, – потому что, кажется, ты не работаешь в клинике.

– О, – Джаред присел на стул, – ты всё-таки узнал.

– Так это правда! – взвился Дженсен. – Зачем же ты пробрался в клинику и притворялся медбратом?

Джаред пожевал нижнюю губу.

– Я не пробирался в клинику. Я… как же тебе объяснить... Меня вообще не существует в этой реальности. Я из вроде как параллельной вселенной.

– Что? – разозлился Дженсен, потом его осенило: – Ты принимаешь какую-то наркоту?

Сразу стало неуютно, но Джаред вроде не выглядел агрессивным или съехавшим с катушек – сидел, сложив руки на коленях, и с тоской смотрел на Дженсена.

– Я не жду, что ты сразу поверишь, но хотя бы выслушай меня, ладно? Только не перебивай.

Привалившись к столешнице, Дженсен скрестил руки на груди:

– Ладно.

– Мир, в котором ты живёшь, не единственный, – Джаред выдержал паузу. – Миров вообще великое множество. Например, есть мир, где живут драконы, есть мир фей…

– И мир единорогов тоже есть?

– Я же просил не перебивать, но да, есть. Миры между собой не пересекаются, однако есть некоторые сверхъестественные сущности типа меня, которые могут путешествовать между мирами. Единственное, для этого нам нужны проводники, и только они могут нас видеть в своём мире.

– То есть я – проводник? – со всем возможным скептицизмом уточнил Дженсен.

– Нет, – помотал головой Джаред. – Проводник Эмили. Но вы с ней вступили в какой-то резонанс, и ты начал видеть меня. Не знаю, как правильно объяснить, она словно антенна, а ты – включённый телевизор. Но всё дело в том, что проводниками могут быть только психически нездоровые люди, а Эмили, благодаря тому, что ты отменил то лекарство, пошла на поправку, и я стал реже появляться.

Дженсен с усилием растёр щёки ладонями.

– Бред какой-то!

– Почему же. Сумасшедшие, – показал пальцами в воздухе кавычки Джаред, – часто видят несуществующих людей. На самом деле они видят нас.

Отлипнув от столешницы, Дженсен налил из-под крана стакан ледяной воды и залпом выхлестал его.

– Я тебе не верю.

– Как тогда по-твоему я почти год проникал в закрытое медицинское учреждение?

– Не знаю.

– Именно! Меня видите лишь вы с Эмили.

Побарабанив пальцами по стенке стакана, Дженсен отставил его в сторону.

– Хорошо, предположим, всё так и есть. И что дальше?

– А дальше, – развалился на стуле Джаред, – начинается самое интересное, потому что теперь всё зависит от тебя, от твоего выбора. Вариант первый: ты собираешь яйца в кулак, идёшь к новому лечащему врачу Эмили и настаиваешь на том, что твоё решение отменить препарат было верным. Врач с тобой соглашается, Эмили выздоравливает, заканчивает школу, поступает в колледж Искусств в Портленде и становиться известной художницей – немного сумасшедшей, но это будет даже придавать ей некий шарм. И всё у неё будет хорошо. А у тебя – плохо. Потому что я навсегда исчезну из твоей жизни. Но есть и другой вариант: ты немного побудешь эгоистом и выберешь свою теперешнюю жизнь. Лечащий врач Эмили вновь пропишет ей те самые зелёные таблетки, и я останусь с тобой навсегда. Подумай, много ли ты сможешь им доказать одним правильным поступком? Поверят ли они после этого в тебя, перестанут ли манипулировать, разрешат ли теперь самому делать выбор, как разрешаю я? Ведь я люблю тебя, Дженс. Ну так что?

Поднявшись, Джаред улыбнулся.

– Что ты выберешь?