Часть первая. Ненависть.
Старший Аврор Поттер роется в моей голове, как в бумагах собственного письменного стола. Он с лёгкостью маггловского фокусника, достающего белых кроликов из чёрного цилиндра, вытаскивает из меня самые опасные, самые тёмные, самые потаённые и сокровенные воспоминания. От обилия мелькающих перед глазами картинок болит голова. Но Поттер маниакально препарирует мой мозг, выискивая соответствующие тексту допросов иллюстрации моей жизни. И изящным движением палочки они перемещаются в подписанные флакончики.

Глава первая. Гордость.-
Запомни, сын, мы – Малфои, а это ко многому обязывает. Всегда гордись тем, что ты принадлежишь к одному из старейших родов Магической Британии! – напутствует меня отец.
Наша семья на приёме у какого-то высокопоставленного министерского чиновника. Это мой первый выход в свет. Мне немного не по себе, потому что, как только мы входим в зал, некоторые гости начинают перешёптываться, многозначительно переглядываться, а немногие даже показывают на нас пальцем. Но дед с достоинством берёт бабушку под руку, отец презрительным взглядом окидывает собравшихся, и даже я стараюсь идти с прямой спиной и гордо вздёрнутым подбородком. Потому что мы – Малфои.
Кавалеры медленно кружат дам под звуки старинного вальса. Шелест подолов роскошных платьев по паркету, блеск золотых украшений в свете магических свечей. Но самое красивое платье у мамы. Самые крупные бриллианты на шее бабушки. Самые дорогие мантии из лучшего английского сукна и рубашки из шёлка высшего качества у дедушки и отца. Даже хозяин вечера одет более скромно. Потому что мы – Малфои.
И не важно, что на покупку одежды для приёма была потрачена кругленькая сумма, часть денег из которой отец выручил за продажу кое-какого семейного антиквариата. И не важно, что во время семейных обедов еда на столе более чем скромная. И не важно, что большинство комнат Малфой-менора уже давно пусты, так как часть нашего имущества была конфискована после войны. Но если мы приглашаем гостей, то мы сажаем их за стол, ломящийся от самых изысканных яств. Мы ведём их в комнаты, утопающие в неприличной роскоши. Мы показываем им позолоту на ржавеющем металле нашей жизни. Потому что мы – Малфои.

- Мой отец Драко Малфой и мой дед Люциус Малфой не имеют ни малейшего отношения к совершённому мной теракту, - монотонно бубню я, - фактически они вообще ничего не знали о «заговоре чистокровных». Всё планирование, подготовка и осуществление теракта целиком и полностью лежит на мне и моих соучастниках.
Поттер взбешён – это видно по плотно сжатым побелевшим губам и раздувающимся крыльям носа. Он-то надеялся, что мой отец или дед замешаны в этом деле, но допрос под веритасерумом разбивает все его ожидания.
- Ну, что ж… яблоко от яблоньки… - Старший Аврор сверлит меня ненавидящим взглядом, - дед – правая рука Тёмного Лорда, отец – Упивающийся из ближнего круга, сынок – организовывает заговор против нечистокровных волшебников. Когда же вы уже все передохните, а, Малфой? Но не беспокойся, в этот раз это не сойдёт твоей семейке с рук. Уж я позабочусь, чтобы ваше имя вываляли в такой грязи, от которой вы вовек не отмоетесь! А тебе, Скорпиус, светит Поцелуй, так что на тебе и прервётся «славный» род Малфоев. Древний чистокровный род лжецов, подхалимов, манипуляторов и убийц.
- Не смей оскорблять мою семью, грязный полукровка! – в бешенстве выкрикиваю я и дёргаюсь к Поттеру, забывая, что руки прикованы магическими наручниками к стулу – резкая боль пронзает запястья. Я морщусь и тихо говорю, с ненавистью глядя в зелёные глаза.
- Я рад, что во время теракта погибли такие предатели крови, как брат твоей жены и его отец.
Старший Аврор бледнеет, и через секунду его кулак с силой летит мне в лицо. Раздаётся хруст ломающегося носа, а удар такой силы, что я вместе со стулом опрокидываюсь на спину. Поттер подлетает ко мне и продолжает бить в лицо, сопровождая каждый удар словами.
- Ещё... раз… услышу… такое… убью… нахрен… паскуда… Мерлином клянусь!
Он хватает меня за шкирку и возвращает в сидячее положение.
- Понял, сучонок? – шипит он.
- Да пошёл ты! – я презрительно вскидываю голову, кривящиеся в усмешке разбитые в кровь губы отдают саднящей болью, прищуриваюсь и сплёвываю под ноги Старшему Аврору.
Потому что я – Малфой!

Глава 2. Чистокровность.
Мне три года. И я чувствую себя ужасно взрослым, потому что теперь мне разрешено ходить по всему замку, конечно же, под строгим присмотром няньки-эльфийки. Меня, естественно, неудержимо тянет в заброшенную часть Малфой-менора. Я исследую одну за другой старинные комнаты родового поместья, тихо крадусь по мрачным коридорам, заглядываю в потайные ниши и странные тупики. С запылённых картин в золочёных рамах на меня молчаливо взирают мои прославленные предки. Хотя мне всего три года, я уже знаю, что все они – чистокровные ведьмы и колдуны. Отступникам нет места на нашем генеалогическом древе и стенах Малфой-менора.

-Превыше всего, Скорпиус, - любил поучительно повторять мой дед, - цени чистоту крови!

- В Министерстве Магии очередное назначение маггловского выскочки! – отец с отвращением отшвыривает газету, - раньше большинство должностей занимали представители старинных чистокровных родов - и в стране был порядок! А теперь – хаос и вырождение. Попомните моё слово, вся эта либеральная политика нового Министерства и возня вокруг прав грязнокровок ни к чему хорошему не приведёт!

- Скорпиус, - бабушкина тонкая кисть ласково ерошит мои волосы, - я знаю, ты ещё слишком мал, но запомни: выбирай себе друзей, исходя из чистоты крови. Заклинаю тебя, держись подальше от полукровок и грязнокровок, особенно в школе. Вот станешь постарше, и я покажу тебе генеалогические древа самых представительных родов Магической Британии, чтобы ты знал, в каком кругу выбирать себе друзей.
- А когда ты вырастишь, мы подберём тебе подходящую чистокровную невесту, - ласково улыбаясь, добавляет мама, - чтобы вы продолжили род Малфоев.

Поэтому я с вызовом взираю на портреты на стенах – я ваша ровня, и в моих венах течёт такая же чистая кровь!
В одной из комнат я натыкаюсь на маленькую нишу в стене – всего в 6 кирпичей – видимо, это небольшой зачарованный тайник, но магия с годами рассеялась, и теперь его видно. В нише лежит большая резная шкатулка красного дерева и книга в кожаной обложке. В восторге хватаю эти сокровища – я нашёл настоящий клад!
Через минуту я уже несусь по тёмному коридору, взбегаю по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и влетаю в кабинет к деду. Он отрывается от бумаг и, нахмурившись, смотрит на меня. Знаю, это не подобающее поведение для Малфоя, но сейчас я ещё слишком мал, слишком возбуждён и нетерпелив, чтобы сдерживаться, поэтому я просто кладу шкатулку и книгу на стол.
- Я нашёл это в одной из заброшенных комнат, - делаю виноватое выражение лица.
Дед с любопытством открывает книгу.
- Дневник Беллатрисы Лестрейндж, - приподнимая бровь, говорит он, - а тут что?
Минут пять дедушка водит палочкой над шкатулкой, наконец, с тихим щелчком она открывается. Внутри оказываются старые колдографии. На них изображены ведьмы и колдуны в чёрных мантиях с капюшонами, некоторые с белыми масками на лице или в руке.
- Нотт, Креб, Гойл, МакНейер… - дед перебирает пожелтевшие снимки, - о! А это тут откуда?
Он аккуратно вынимает колдографию молодого человека, ещё подростка, в школьной мантии – на груди у него видна нашивка со змеёй. Тёмные, красиво уложенные волосы, большие карие глаза с длинными ресницами – их пронзительный взгляд завораживает, прямой нос, чётко очерченный рот, детская ямочка на подбородке… Этот школьник вызывающе, притягательно красив.
- Запомни хорошенько этого мальчика, - говорит дедушка. Это Том Марволо Риддл. Когда он вырос, он стал самым могущественным тёмным волшебником столетия – Лордом Волдемортом. Его настолько боялись, что даже не произносили вслух его имя. Вокруг себя он собрал самых чистокровных, самых достойных магов и объединил их в борьбе с полукровками и магглорождёнными волшебниками. Мы, Малфои, занимали почётное место в его Ближнем Кругу. Когда ты станешь чуть старше, я расскажу тебе об этом. А пока иди и возьми себе на память эту колдографию.
Дед протягивает мне снимок, на котором изображена изящная женщина в чёрной мантии, она откидывает капюшон, и по плечам рассыпаются волосы цвета вороньего крыла, а тёмные глаза, кажется, прожигают насквозь.
- Это твоя двоюродная бабка Беллатриса Лестрейндж, урождённая Блэк. Она была одной из наиболее приближённых к Тёмному Лорду ведьм и, пожалуй, самой фанатичной его последовательницей. Жаль, что ту войну за чистоту крови мы проиграли. Но я уверен, наступит день, когда придёт новый Властелин, который не побоится бросить вызов Министерству и возглавит войну за Магический Мир без грязнокровок. Возможно, это даже будешь ты, Скорпиус. Потому что чистота крови превыше всего!

- Итак, - Старший Аврор меряет шагами комнату для допросов, - значит, на пятом курсе ты со своими дружками организовал «клуб чистокровных». Зачем? – его кулак с грохотом опускается на стол перед моим лицом, - возомнил себя новым Тёмным Лордом, мразь?
- Зачем… насмешливо повторяю я, - затем, что я не хочу жить в одном мире с грязнокровками! И пока в нас, чистокровных волшебниках, останется хоть капля крови, мы не прекратим борьбу, пока вы все не передохните. Кстати, я слышал от конвоиров, что эта грязнокровая выскочка, управляющая отделом по связям с магглами, Грейнджер, ах, простите, Уизли всё-таки сегодня померла в Госпитале Св. Мунго. Ну, что же, я рад, Поттер! На одну грязнокровку в моём мире стало меньше. Жаль только, что она не сильно мучилась перед смертью.
В ту же секунду меня отшвыривает к противоположной стене то ли стихийный выброс магии, то ли невербальный ступефай. Чувствую, как по шее стекает тонкая струйка крови из разбитого затылка. К тому же, кажется, у меня сломана ключица – боль по нервным окончаниям распространяется по всему телу… Я съезжаю по стене на пол и замираю в неестественной позе, но сил и желания шевелиться нет. В голове шумит, перед глазами расцветают белые круги. Я вижу склонённое надо мной лицо Поттера, его глаза лихорадочно блестят, щёки покрыты красными пятнами. Как сквозь вату слышу его разъярённый голос.
-Ах, ты, сучонок чистокровный, радуйся, что я не могу прибить тебя прямо здесь. Впрочем, как тебе понравится это?
Он нагибается, расстёгивает мои брюки и рывком снимает их с меня. Затем переворачивает меня на живот и вздёргивает за бёдра вверх, принуждая встать на колени, отчего я проезжаюсь по каменному полу своей многострадальной ключицей – тело захлёстывает очередная волна боли. Потер, между тем, вставляет в меня сразу два пальца, пытаясь растянуть, а затем пробует войти рывком сразу на всю длину, впрочем, ему это не удаётся – он шипит, протискиваясь медленно, и до синяков вцепляется в меня руками. Больно? Пожалуй, нет. Просто всё моё тело сейчас один пульсирующий комок нервных окончаний, каждый из которых вопит от боли.
Движения Поттера рваные и хаотичные. Он вдалбливает меня в пол камеры, и, кажется, я уже до крови разлохматил грудь о неровные каменные края плитки. Ему неудобно, потому что я, как медуза, растекаюсь по полу – ноги не держат и разъезжаются, обдирая кожу на коленках. Поттер хватает меня за волосы и сильно запрокидывает голову, побуждая опереться на руки.
- Нравится, мразь? – шипит он мне на ухо, - нравится, когда тебя трахает полукровка? Нравится быть чистокровной сучкой? Подстилка! Шлюха!
По телу Старшего Аврора проходит судорога, и он, заглушая стон, вцепляется мне в плечо.
Поттер пинком ноги под рёбра переворачивает меня на спину. Нагибается и, схватив двумя пальцами за подбородок, поднимает мне голову, заставляя смотреть в ненавистные зелёные глаза.
- Понравилось, - усмехается он, - ну, что хочешь сказать?
- Хочу сказать, Поттер, - выдыхаю я, - что, может, я и шлюха, но чистокровная, а ты - ты даже сверху остаёшься полукровным выродком. Разбавляйте и дальше свою кровь кровью грязнокровок, пока окончательно не лишитесь магии и не сдохните. А мы, Поттер, мы выживем и пройдём по вашим трупам. Потому что чистая кровь превыше всего!

Глава 3. На войне все средства хороши.
Моё последнее лето перед поступлением в Хогвартс.
Каждый вечер я хожу на аудиенцию к деду – он рассказывает мне про Тёмного Лорда и его идеи чистокровности, про бабушку Беллу и её одержимость в борьбе за Магический мир без магглорождённых волшебников, про свои подвиги на войне с грязнокровками и Орденом Феникса.
В один из таких вечеров я осмеливаюсь задать два давно мучающих меня вопроса.
- Дедушка, а почему Поттер смог убить Лорда Волдеморта, хотя тот был куда более могущественным волшебником?
- Видишь ли, Скорпиус, - дед задумчиво поглаживает голову змеи на набалдашнике своей трости, - Тёмный Лорд был честолюбив и чересчур самонадеян. За шесть лет, пока твой отец и Поттер вместе учились в Хогвартсе, Драко мог бы с лёгкостью расправиться с ним. Авада в спину в тёмном коридоре – и нет проблемы! Но властелин хотел лично убить Поттера… что же, не вышло… Запомни, Скорпиус, не стоит пренебрегать удачно подвернувшейся возможностью – на войне все средства хороши.
- Хорошо, - киваю я, - только я ещё хотел спросить одну вещь – если мы ненавидим магглов, почему ты и отец сотрудничаешь с ними в бизнесе?
- По той же самой причине, - усмехается дед, - после падения Лорда Волдеморта мы стали изгоями, новое правительство конфисковало большую часть имущества Пожирателей Смерти, нам запрещено иметь бизнес во многих отраслях экономики Магической Британии. Чтобы выжить, мы должны были уйти в мир магглов и организовать бизнес там. Отнюдь не зазорно заниматься поставкой оружия из одной страны в другую или продажей наркотиков, если это приносит прибыль! Когда на кону стоит твоя жизнь – все средства хороши в борьбе за выживание. Наметив цель, не иди к ней напролом, а действуй в обход, будь целеустремлённым, но осторожным и изворотливым. Недаром на гербе твоего будущего факультета, а я уверен, что ты попадёшь в Слизерин, змея - символ мудрости и хитрости!

- Итак, Малфой, где ты взял маггловскую взрывчатку? – Старший Аврор раздраженно перелистывает моё дело.
- В Латинской Америке в Парагвае у повстанцев.
- Как ты на них вышел? – удивлённо спрашивает Поттер.
- У моего деда там бизнес, он привозит оттуда овощи и фрукты в Англию. (Мерлин, спасибо тебе за идиотов – Старший Аврор не догадывается спросить, что ещё оттуда привозит мой дед). На летних каникулах после пятого курса он взял меня с собой, чтобы я потихоньку входил в курс семейных дел. За кругленькую сумму я нашёл людей, которые свели меня с командиром одного из повстанческих отрядов. У них я купил тротил. Ну, а доставить зачарованный груз в Англию было элементарно.
- Малфой, - Поттер прищуривается, - а не слишком ли быстро ты вошёл в доверие у повстанцев? Может быть, твой отец или дед проворачивают с ними какие-нибудь тёмные делишки?
- Нет, - приятно видеть разочарование в глазах Старшего Аврора, - мне просто повезло – их командир любит молоденьких смазливых мальчиков. Он назвал свою цену, а я подумал и согласился. На войне, Поттер, все средства хороши.
- Вот видишь, Малфой, - улыбается Поттер, - я же говорил, что ты шлюха, а чего тогда подо мной ломаешься? Тебе ведь, нравится, когда я тебя трахаю, признайся!
- Да, пошёл ты Поттер, - выплёвываю я, впрочем, сегодня мне есть, чем ответить, с удовольствием выкладываю козырного туза, - по-моему, это ты испытываешь ко мне какое-то нездоровое влечение. Впрочем, ничего удивительного, наверное, тяжело без жены? Какая удача, что её мать померла на похоронах мужа, сына и невестки от разрыва сердца, а у твоей жены съехала кукушка на этом фоне. А нечего было предавать свою чистую кровь и родниться с грязнокровками. Небось, засунул супругу в Св. Мунго, чтобы спокойно реализовывать свои извращённые гомосексуальные фантазии. Твои дети в курсе, что их прославленный отец – педик-извращенец?
- Тварь! – Поттер за шкирку стаскивает меня на пол и начинает методично пинать ногами в живот, - мразь! Ненавижу!
Я лежу, даже не пытаясь отстраниться – это лишь ещё больше разозлит Поттера – и сквозь тупую боль думаю о том, что мне всего шестнадцать и я ещё несовершеннолетний, значит, к высшей мере наказания меня, скорее всего, не приговорят – заменят на пожизненное, во всяком случае, отец и дед обязательно что-нибудь придумают. А уж из тюрьмы сбежать – не проблема. Главное, чтобы Поттер раньше не забил меня до смерти!
Он избивает и насилует меня каждый день. То ли он окончательно свихнулся, то ли в Аврорате это норма допросов преступников, то ли я просто действую на него, как красная тряпка на быка. На мне уже не осталось ни одного живого места. Всё тело в синяках и кровоподтёках. Губы искусаны и постоянно кровоточат – у меня появилась гадкая привычка их облизывать. Ну, а про особое удовольствие от извращённых любовных фантазий Поттера я вообще молчу! Теперь постоянное состояние моего организма – это тупая ноющая боль.
Старший Аврор хватает меня за плечи и с хрустом рёбер швыряет грудью на стол. Нееет, ну, только не сегодня! Я-то, наивный, подумал, что мы обойдёмся показательным избиением, но, видимо, Поттер имеет другое мнение. Правда, как я смог убедиться несколько дней назад на практике, есть способ этого избежать - я это знаю, и Поттер знает, что я знаю, поэтому медлит. С трудом разворачиваюсь и опускаюсь на колени перед чёртовым Старшим Аврором.
- Поттер, - выдыхаю ему в ширинку и облизываю губы – гарантирую, от этого у него сорвёт крышу.
- Шлюшка! – почти ласково произносит он и вцепляется мне в волосы обеими руками.
Вжикаю молнией обыкновенных маггловских джинсов и приспускаю их вместе с трусами. Мда, Поттер сильно возбуждён. Беру в руку его член и провожу несколько раз от основания к головке. Поттер стонет и надавливает мне на затылок.
- Бери, уже! Обойдёмся без предисловий!
Покорно заглатываю по самое горло. Умелые движения руки, губ и языка – его не хватит больше, чем на пять минут. А потом я свободен до завтра!
- Моя чистокровная сучка! – хрипит Поттер, уже самостоятельно вдалбливаясь мне в рот, и кончает через минуту.
– Что-то ты подрастерял всё своё красноречие, - усмехается он и натягивает джинсы, потом оборачивается в сторону двери, - конвоиры, можете увести заключённого! – и обращается ко мне, - Ничего сказать не хочешь на прощание, Малфой?
Я сплёвываю и вытираю рот тыльной стороной ладони.
- Для достижения цели все средства хороши, - говорю я скорее себе и выхожу из комнаты.

Глава 4. Ненависть.
Мне десять лет. Я сижу в гостиной в кресле возле камина, поплотнее закутавшись в мантию по самый нос и вытянув озябшие ноги к огню. Через несколько дней Рождество – а зимой по комнатам Малфой-менора гуляют жуткие сквозняки, не помогают даже согревающие чары. Домовики деловито наряжают огромную - под потолок – ель. В воздухе витает резкий запах хвои и почему-то яблок. В комнате царит приятный глазу полумрак. Магические свечи ещё не зажгли, и лишь пламя камина отбрасывает на стены красные тени. Мне тепло, уютно и спокойно.
Внезапно дверь резко распахивается и на пороге появляется отец. Мне хватает одного взгляда на него, чтобы понять, что он в бешенстве. Следом величественно входит дед.
- Чёртов Поттер! – отец с остервенением швыряет скомканную газету в ближайшего домовика, - все носятся с ним, как курица с писаным яйцом! Куда не пойди – ах, Гарри Поттер то, ах, Гарри Поттер сё! Ты представляешь, на ближайшие выборы Фениксовцы выдвинули его кандидатуру на пост Министра Магии. Поттера! В Министры! Они хотят, чтобы он навёл порядок в стране. Да он в собственном школьном сундуке не мог порядок навести! Небось, до сих пор теряется в грязных носках. Так у этой полукровной выскочки ещё хватило наглости заявить в интервью: «Пока меня вполне устраивает должность Старшего Аврора, я чувствую, что тут я на своём месте. Так что, пожалуй, я сделаю одолжение избирателем из чистокровных семей, большинство из которых не хотят меня видеть на верховном посту Минестерства Магии, и откажусь от участия в выборах». Нет, ты слышал? Он НАМ сделает одолжение! Единственное одолжение, которое он может нам сделать – это сдохнуть! Ненавижу!
Отец пересекает комнату, пинает не вовремя попавшегося под ноги домовика, решительно поднимается по лестнице на второй этаж и громко хлопает дверью своего кабинета.
- Дедушка, - я всё-таки решаю привлечь к себе внимание.
- Скорпиус? - дед оборачивается на мой голос и приподнимает бровь, - мне жаль, что ты стал свидетелем такой некрасивой сцены ярости со стороны твоего отца.
- Дедушка, а за что папа так ненавидит Гарри Поттера?
- Видишь ли, - усмехается дед, - однажды Поттеру повезло не умереть, впрочем, его заслуги в этом абсолютно нет, его защитила магия матери, которая отдала свою жизнь, чтобы жил он. Однако Поттер стал известен как Мальчик-который-выжил. Он был любимчик толпы. Когда они с твоим отцом учились в школе, директор и учителя души не чаяли в бедном сиротке. Ему было дозволено абсолютно всё! Там, где твой отец добивался всего трудом, знаниями и упорством, Поттер получал всё на блюдечке с голубой каёмочкой. И всегда был впереди. А Малфои такого не прощают. Если я не ошибаюсь, то младший сын Потттера поступит в Хогвартс в один год с тобой. Уверен, что с детьми Героя тоже все будут нянчиться. Тогда ты поймёшь, почему твой отец ненавидит Потттера.

- Когда мы узнали, что в Министерстве Магии готовится приём и награждение выдающихся магглорождённых волшебников, то решили, что это идеальное место для организации теракта. Во-первых, большое количество жертв среди грязнокровок. Во-вторых, теракт, осуществлённый в здании Министерства магии, подрывал авторитет нынешнего правительства. В-третьих…
- Твой отец меня ненавидит? – Поттер отрывается от протокола допроса и, хмурясь, внимательно смотрит на меня.
- Да… наверное, - я озадачен резкой сменой темы разговора.
- И ты, ты тоже меня ненавидишь? – спрашивает Поттер.
- Да!
- Почему?
- Почему!? – от такой наглости я несколько секунд хватаю ртом воздух, как рыба, выброшенная не берег. – Почему!? Поттер, ты садист грёбаный, посмотри на меня. Да, когда я один раз упал с метлы с высоты десяти метров, у меня и то синяков и переломов было меньше, чем сейчас. – Я с размаху бью ладонями о стол, нагибаясь ближе к Поттеру, и он инстинктивно отшатывается, а я уже ору. - Из-за реализации твоих любовных фантазий я еле хожу. И ты меня ещё спрашиваешь, почему я тебя ненавижу? Мерлином клянусь, Поттер, если мне не назначат высшую меру наказания, то я когда-нибудь выйду из тюрьмы и убью тебя! Причём сделаю это с такой жестокостью, по сравнению с которой Круциатус – это заклинание для детского сада.
- Я не о том, - раздражённо морщится Поттер, - ведь ты меня ненавидел ещё и до этого.
- Да! – я немного успокаиваюсь и откидываюсь на спинку стула, скрещивая руки на груди.
- Почему?
- Потому что ты – зарвавшийся полукровка! – уверенно говорю я.
- Малфой, - устало улыбается Поттер, - неужели ты не понимаешь, что это не твои эмоции? Всю эту ненависть в тебе взрастили и взлелеяли твой отец и дед. Ты ведь даже не знаешь, какой я на самом деле. Какими были те люди, которые погибли по твоей вине.
- Я прекрасно знаю, какими были те люди - они были грязнокровками и предателями крови. И я прекрасно знаю, какой ты, Поттер! Ты психически ненормальный, жестокий извращенец.
Поттер ухмыляется, встаёт, подходит ко мне и садится на стол, затем хмуриться, будто обдумывает что-то, а его пальцы с силой, до белизны впиваются в край столешницы.
- А я ведь могу быть совсем другим, - тихо говорит он, и от взгляда его зелёных глаз, прожигающих насквозь, мне хочется оказаться где угодно, только бы подальше от Старшего Аврора.
Минуту мы сверлим друг друга ненавидящими взглядами, а затем Поттер вдруг встаёт и хватает меня за отвороты рубашки, вздёргивая вверх. Сильная рука ложится на поясницу и крепко прижимает к чужому накаченному телу. И я каждой клеткой ощущаю, как от него исходят волны уверенности в себе. Второй рукой Поттер обхватывает мой затылок, притягивает и накрывает мои губы своими. Я приоткрываю рот – конечно же, от удивления – и язык Старшего Аврора проникает внутрь. Поттер целует меня нежно, глубоко, властно, чуть больно прикусывая нижнюю губу, поглаживает языком нёбо. Грубые пальцы перебирают мои волосы, легонько массируют кожу головы. А я стою, и меня всего трясёт – ведь это же Поттер, от него можно ожидать что угодно. Резкого окрика, удара, унижения! Но предательское тело думает иначе – глаза закрываются, щёки горят, коленки трясутся, а внутри живота, кажется, поселились бабочки. И я прижимаюсь к Старшему Аврору… почти незаметно… совсем чуть-чуть… самую малость. Поттер разворачивает меня, приподнимает и усаживает на стол. Рука медленно скользит по внутренней стороне бедра, губы выцеловывают дорожку от уха к ключице. И это… приятно?
Я сижу и расширенными зрачками смотрю в потолок. «Что ты делаешь, это же Поттер, оттолкни его!» - вопит мой внутренний голос. «Разве это поможет? Это только ещё больше разозлит его. Ведь так? Так?» - не соглашаюсь я с ним.
К счастью, (а к счастью ли?) в этот момент Старший Аврор сам отстраняется.
- Понравилось? – издевательски интересуется он.
- Нет! – хм, с моим голосом явно что-то не то, - если ты Поттер, настолько тупица, чтобы считать, что после двух недель избиений и изнасилований, тебе стоит проявить нежность, и я поведусь на это, то мне тебя искренне жаль. Хотя нет, не жаль!
- Ладно. – Поттер пожимает плечами. – Тогда увидимся завтра, Малфой, - тихо произносит он, и мне становится не по себе от его ухмылки.
Старший Аврор выходит из допросной, и из-за двери доносится его голос: «Конвоирующие! Заключённого в камеру!» А я сижу на столе, пытаясь унять противную дрожь в теле и прижимая пальцы к распухшим губам, которые всё ещё горят огнём от поцелуев Поттера. Поттера! Мать мою, Поттера!!!
Падаю спиной на стол и закрываю лицо руками, ногтями вцепляясь в кожу головы.
- Поттер! Как же я тебя ненавижу! – с отчаянием произношу я.

Уу..великолепно...не постесняюсь этого слова^^

Скорпиус такой...
не фанонный... вообще..

Крис оперативна =)))
Надеюсь, Скорпи получится таким, каким Барон его хотел видеть!

О даа)

Я готова заниматься всем, чем угодно,
только не сном XDD

ну вот
а почему я узнаю случайно?


спасибо
ждем дальше

пожалуйста!

*узнаю, кто спалил - убью... ушла пытать Кейт, больше некому, кроме неё...*

Temnaia Nimfa
не надо никого пытать
лучше писать

блин! теперь точно писать придётся!

Temnaia Nimfa
назвался груздем

Часть 2. Любовь.
Я никогда не забуду тот день, когда впервые увидел Скорпиуса Малфоя.
- Подследственный Малфой, встать! – рявкнул я, входя в кабинет для допросов.
Малфой и не подумал подняться, лишь лениво повернул голову в мою сторону – взметнулась светлая чёлка, презрительный взгляд серых глаз, чуть вздёрнутый нос, тонкие бледные губы кривятся в ухмылке… А я стоял, как громом поражённый. Передо мной сидела абсолютно точная копия шестнадцатилетнего Драко Малфоя. Как будто невидимый хроноворот взял и отмотал время на двадцать с лишним лет назад. И я снова на шестом курсе в Хогвартсе, и не было войны с Волдемортом, и мирной семейной жизни с Джинни и детьми, и работы в Аврорате… Как будто мы с хорьком снова стоим в одном из тёмных коридоров школы, направив друг на друга палочки, и он ненавидит меня, а я…а я не могу ненавидеть его… Взгляд серых глаз Скорпиуса Малфоя пробил брешь в плотине, которая надёжно скрывала мои истинные чувства, забытые, похороненные, запрятанные в самый дальний уголок бешено колотящегося сердца. И сейчас этот поток эмоций, вырвавшийся на свободу, захлёстывает меня с головой, и я понимаю, что мне уже не выплыть – можно даже и не пытаться! Я смотрю на Скорпиуса и вижу Драко, надменного слизеринского принца, мерзкого белобрысого хорька, вечную занозу в гриффиндорской заднице… слишком острую занозу в моём сердце!

Скорпиус – несовершеннолетний, поэтому теоретически мы не можем допрашивать его с использованием сыворотки правды, но фактически всем наплевать на это. И всё же меня как опытного легилимента (пять лет учёбы в Аврорате легилименции не прошли для меня даром) назначили следователем по делу «заговора чистокровных», чтобы я собирал визуальные доказательства. И я не мог упустить такую возможность – слишком велико было искушение увидеть воспоминания, связанные с Драко. Кажется, это было… больно… Каждая фраза обо мне – пощёчина, каждое слово – остриём ножа по сердцу. О! Для себя я превратил допросы в изощрённую пытку. Я смотрел связанные со мной воспоминания, а потом видел все те же самые эмоции в серых глазах напротив. Ненависть словно плескалась в глубине этих глаз, как когда-то давно в других, таких дорогих и любимых. И я не мог смотреть на Скорпиуса, и не смотреть тоже не мог! Манера поведения, мимика, жесты, слова, эмоции – во всём я видел Драко!
А когда он на одном из допросов сказал про смерть Гермионы, внутри меня как будто выключатель щёлкнул. Малфой часто задевал нашу троицу в школе, но больше всех он цеплялся к ней. Она, рождённая в семье обычных людей, не знавшая про магию до одиннадцати лет, всё время пыталась доказать, что не хуже других. И я видел, как её глаза наполняются слезами, когда Драко презрительно тянул: «Грязнокроооовка!». Кулаки сжимались сами собой, и мне хотелось разбить в кровь эти красивые губы…
Скорпиуса я ударил Ступефаем скорее на автомате. Он отлетел и сполз по каменной стене вниз, на пол. Малфой лежал, как-то неестественно выгнувшись, светлые волосы, зацепившиеся за острые края кирпичей, растрепались по стене, с хриплым стоном приоткрытые губы, зажмуренные глаза – почему-то мне всё это напомнило совсем другую картину. Кажется, я плохо соображал, что делаю. В голове было пусто.
Мне просто хотелось причинить боль…
Мне просто хотелось унизить…
Мне просто ХОТЕЛОСЬ… До чёртиков, до белых кругов перед глазами…
Поставить на колени, взять сзади, грубо, жестоко, больно! Смотреть на светлый затылок, на худые плечи, на острые вздрагивающие лопатки… И видеть ЕГО!
Потом, когда наваждение схлынуло, я стоял над изуродованным хрупким телом шестнадцатилетнего мальчика, который изломанной куклой валялся у моих ног в луже собственной крови. И меня трясло от осознания того, что я только что сделал.
Почему-то я подумал об Альбусе – они ведь учились в параллельных классах! У Ала до сих пор были наивные глаза в обрамлении длинных тёмных ресниц и детская ямочка на подбородке.. Кажется, на долю секунды я испытал что-то похожее на жалость, но потом меня обожгли воспоминания разнесённого взрывом зала в Минестерстве Магии, изуродованные тела людей, страх, боль и ненависть!
Пинком ноги под рёбра я перевернул Скорпиуса на спину. Нагнулся и, схватив двумя пальцами за подбородок, заглянул в серые глаза. А он в ответ ТАК на меня посмотрел…
Нет, он не Альбус, напомнил я себе. Он хладнокровный, жестокий убийца, не достойный жалости и сострадания!
А ещё… ещё было слишком, до одури, хорошо, когда я брал его сзади. Это, как наркотик, и, кажется, я подсел с одной дозы. И не вижу смысла останавливаться.

Глава 5. Нежность.
- Чёртов хорёк! – Рон с силой лупит кулаком в спинку дивана, - уверен, он специально устроил весь этот спектакль, чтобы их команда не играла с нами следующую игру. Небось, валяется сейчас в больничном крыле и изображает умирающего. Говорят, его отец в ярости, собирается подать жалобу в Уизингамот, что в стенах школы любимого сыночка покалечило «ужасное чудовище».
- Успокойся, Рон, - морщусь я, - пусть жалуется кому угодно, мы все видели, что Малфой сам спровоцировал Клювокрыла, а задницу мы им всё равно надерём, хоть в этой игре, хоть в следующей! Сядь уже и не мельтеши перед глазами, ты меня отвлекаешь. Мне надо эссе по зельям закончить. Если я завтра не сдам приличную работу, Снейп с меня три шкуры спустит. С тебя, кстати, тоже!
- Сальноволосый ублюдок! – Рон мрачнеет и демонстративно плюхается в кресло, вытряхивая на стол учебники и пергаменты из своей сумки.
Минут пять наблюдаю за его недовольной физиономией и отсутствующим взглядом в книгу.
- Хорошо, - наконец, не выдерживаю я, - хочешь, сегодня ночью я проберусь в больничное крыло и узнаю, что с хорьком на самом деле?
- Давай вместе, а? – Рон делает жалостливые глаза, - мне Фред и Джордж рассказали одно очень интересное проклятье, давай испробуем его на Малфое!
- Нет уж! – твёрдо говорю я, - ещё не хватало, чтобы нас двоих поймали.
Рон дуется, но всё-таки утыкается в учебник, а я с чистой совестью и отсутствием каких-либо мыслей по поводу лекарственных свойств пурпурной наперстянки возвращаюсь к эссе.

В полночь я стою возле входа в больничное крыло и молюсь Мерлину, чтобы Малфой уже спал. Тихонько приоткрываю дверь, оглядывая помещение, тускло освещённое несколькими ночниками, и проскальзываю внутрь. Хорёк – единственный пациент у мадам Помфри, значит, он должен лежать за той ширмой. На цыпочках крадусь по комнате и осторожно заглядываю за загородку. Так, на столе стоит несколько флаконов с обезболивающим, а это, кажется, было снотворное. Ну, что же, значит, Малфой спит крепко.
Приближаюсь к кровати слизеринца. Ночи ещё стоят тёплые, и в палате душно. Хорёк спит, наполовину снизу укрытый одеялом – обнажённая грудь равномерно вздымается при дыхании. Рука у Драко забинтована почти вся. Мне в голову приходит абсолютно глупая идея снять бинты и посмотреть, что под ними. Я аккуратно присаживаюсь на самый краешек кровати и нерешительно протягиваю руку к завязкам – медленно тяну за один из хвостиков. Почему-то возникает абсолютно неуместная в данный момент ассоциация с Рождеством, когда тебе дарят подарок, упакованный в красивую обёрточную бумагу и завязанный кучей пёстрых лент. Ты мой рождественский подарок, Малфой!
Я медленно разматываю бинты. Но вдруг хорёк морщится и переворачивается на бок, ложась на «больную» руку. Всё с тобой понятно, гадина слизеринская! Я резко вскакиваю с кровати, но в этот момент в окно заглядывает луна, освещая серебристым светом тело хорька. И я замираю в изумлении, потому что мне кажется, что кожа Малфоя начинает светиться. Это какой-то сюрреализм. Я стою и не могу отвести взгляд. А Малфой, подтягивая коленки к подбородку, сворачивается калачиком. И я протягиваю руку и дотрагиваюсь до острого выпирающего позвонка на его спине – просто потому что… хочется. А ещё мне хочется пересчитать их пальцами.
Один, два… у Малфоя оказывается нежная бархатистая кожа с розовыми отпечатками полос от скомканной простыни…
Шесть, семь… и узкие бёдра с треугольниками бедренных косточек…
Одиннадцать, двенадцать… и такая тонкая талия…
Шестнадцать, семнадцать…а по бокам выпирают решётки рёбер…
Двадцать один, двадцать два… острые лопатки…
Тридцать один, тридцать два – мягкие нежные завитки светлых волос у основания шеи…
Накручиваю прядку на палец. Видимо, Малфою щекотно, потому что он втягивает голову в плечи, а потом переворачивается и ложится обратно на спину.
Он лежит и улыбается – не гадко ухмыляется, а именно улыбается! И у него ямочки на щеках, и длинные светлые ресницы, и чуть припухшие губы в маленьких трещинках – это они обветрились из-за постоянных квиддичных тренировок – у меня такие же. Я подношу пальцы к его губам, и подушечки невесомо скользят по чуть шероховатой поверхности – мягкие и тёплые! Чувствую его дыхание на своей руке. Как в замедленной съёмке поворачиваю голову и смотрю на тело Драко – длинное, худое, с изящной шеей, острым кадыком, выпирающими ключицами, впалой грудью, плоским животом, чуть различимой светлой дорожкой волосков от пупка вниз под хлопок трусов.
Такого Драко Малфоя я не видел никогда. И, по-моему, он невероятно… красив?
Просто жизненно необходимо сейчас нагнуться и поцеловать его в самый уголок губ. Потому что такого волшебного момента больше не будет никогда. Я закрываю глаза, медленно наклоняюсь и осторожно дотрагиваюсь до губ слизеринца. Чуть отстраняюсь и всматриваюсь ему в лицо, запоминая каждую чёрточку. И вдруг Малфой распахивает глаза, тонкие горячие пальцы руки ложатся мне на затылок, притягивая обратно, он прихватывает мою нижнюю губу зубами, чуть тянет за неё, а затем целует – язык проскальзывает в мой рот. И я неумело отвечаю. Мы целуемся, а я сижу, до судороги вцепившись одной рукой в простыню, а вторая лежит на груди Драко и отсчитывает удары его сердца.
Кажется, время остановилось…
И тут я понимаю, что я попал! Хотя нет… Попал я раньше, где-то в районе шестнадцатого позвонка.
- Поттер, - шепчет Малфой мне в губы, - у меня бред и ты мне снишься?
- Конечно, снюсь, - шепчу я в ответ.
- Ну, да, конечно, - улыбается он, - этого же не может быть на самом деле. Это слишком… нежно! - и он проваливается обратно в сон.
А я хватаю мантию-невидимку, вылетаю из больничного крыла и мчусь по коридорам Хогвартса. Пробежав примерно половину пути, я, тяжело дыша, останавливаюсь и прижимаюсь лбом к холодному камню стены. Это чуть отрезвляет. Сердце бешено колотится где-то под горлом, руки трясутся, кровь стучит в висках.
А ещё я с жутким стыдом ощущаю, что у меня стоит!
- Слишком нежно! – повторяю я, горько улыбаясь.

Захожу в камеру к Малфою и, скрестив руки на груди, окидываю насмешливым взглядом лежащего передо мной подростка.
Да, пожалуй, на последнем допросе я переборщил. Мне надо было узнать фамилии всех, кто имел какое-либо отношение к «заговору чистокровных». Рыться в мозгах Скорпиуса было бы слишком утомительно, а использовать веритасерум я не мог – намечалась проверка. Впрочем, оставался не менее действенный вариант – информацию можно было выбить. Не знаю, зачем мелкий гадёныш упёрся и наотрез отказался говорить… в общем, кажется, я немного не рассчитал свои «аргументы» во время допроса. Хотя несколько сломанных рёбер, вывихнутая рука, разбитое лицо и с два десятка синяков по всему телу ничуть не портят моего блондинчика.
- Поттер, ты мне хотя бы подохнуть дашь спокойно? – серые глаза устало глядят на меня.
- Ну что ты, - ухмыляюсь я, - даже после твоей смерти я спущусь в ад за тобой!
- Чего ты хочешь? – слишком безразличный голос – нет, так дело не пойдёт, это уже не интересно!
- Мне кажется, в последний раз ты ответил не на все мои вопросы! – я демонстративно потираю чуть сбитые костяшки рук.
- Почему ты просто не дашь мне веритасерум? - спрашивает Малфой у стены.
- Потому что допросы с сывороткой правды запрещены для несовершеннолетних, - кривлюсь я в ухмылке.
- А чем же вы меня поили до этого? Тыквенным соком!
- Не понимаю, о чём ты, Скорпи, - улыбаюсь я своей самой сладкой улыбкой.
Впрочем, Малфой морщиться, как будто откусил кусок лимона.
- Давай, будь хорошим мальчиком, назови мне фамилии министерских сотрудников, которые помогли вам устроить теракт, и, возможно, я уйду.
- Не назову, - Скорпиус смотрит на меня с вызовом, - бей!
- Не хочу, - спокойно говорю я.
- А что хочешь? – Малфой не выдерживает и начинает орать, - трахнуть меня хочешь, да? Мало тебе надо мной издеваться? Ну, давай, трахни, только прости – загнуться раком я сейчас не в состоянии!
- О, нет, - я нагибаюсь к лицу Скорпиуса и шепчу в самые губы, - на сегодняшний вечер у меня совсем другие планы!
Малфой судорожно выдыхает и пытается отвернуться, но я не позволяю ему сделать это – впиваюсь пальцами в подбородок и целую. Блондин протестующе мычит и сжимает губы. Ну, и не надо. Провожу по ним языком, чуть прикусываю нижнюю - Скорпиус вздрагивает – она и без того изгрызена чуть ли не до мяса. Дую на неё и начинаю зализывать. Спускаюсь дорожкой из поцелуев к шее и начинаю ласкать её губами. Отстраняюсь и смотрю на Малфоя – алые скулы, расширенные зрачки.
- Какого чёрта, Поттер? – выдавливает он из себя.
Вместо ответа я начинаю медленно расстегивать его рубашку – пуговица за пуговицей открывают мне вид на поджарое тело - бледная кожа покрыта росписью лиловых синяков. Облизываю палец и очерчиваю выпирающие ключицы, а затем нагибаюсь и начинаю целовать каждый синяк, обвожу языком каждую царапинку. Спускаюсь к пупку и дую в него.
- Поттер, прекрати! - Скорпиуса всего трясёт подо мной.
Я усмехаюсь и начинаю расстёгивать брюки, резким движением стягиваю их вместе с носками и отшвыриваю в сторону. Сажусь на край кровати и беру в руку тонкую малфоевскую щиколотку, поглаживаю пальцем острую косточку. Провожу языком по пятке – облизываю родинку посередине – прикусываю большой палец, а затем ласкаю языком чуть грубую подушечку. Скорпиус пытается выдернуть ногу, но я с силой сжимаю руку на ступне – больно, да.
- П-Поттер, перестань… пожалуйста, - выдавливает сквозь зубы Малфой.
Ухмыляюсь и отрицательно качаю головой. Затем берусь за его острые коленки и резко развожу ноги в стороны. Скорпиус вздрагивает, зажимается и в его глазах появляется страх, впрочем, лишь на мгновение.
- Не бойся, больно не будет, - шепчу я, целуя нежную кожу под коленкой, и начинаю медленно чертить языком горячую дорожку по внутренней стороне бедра вверх.
- Поттер, не надо… перестань… да, прекрати же! – в голосе блондина слышатся панические нотки – языком я чувствую, как напрягаются сухожилия в его ногах.
Малфой пытается отползти, но я удерживаю его за бёдра. Дотрагиваюсь губами до члена через ткань трусов и выдыхаю. Скорпиус охает и вскидывает бёдра. И тут его накрывает.
- Поттер, ублюдок, перестань! – орёт он, отталкивая мою голову здоровой рукой, - не смей, не трогай меня, я тебе не игрушка! Что ты опять задумал, садист грёбаный? Зачем ты так со мной?
- Как, Скорпи? – ласково спрашиваю я, отстраняясь.
- Так! - Малфой забивается в самый дальний угол кровати, из глаз текут слёзы, - не прикасайся ко мне!
- Почему, неужели тебе не нравится?
- Нет! Не нравится. Хочешь избить – избей, хочешь унизить – изнасилуй! Но не надо так… так нежно! От твоей нежности слишком… больно! Это не нормально, ты не можешь, ты не должен быть нежным со МНОЙ!– Скорпиус закусывает ребро ладони, заглушая рвущиеся наружу рыдания, его сильно трясёт – истерика.
Пара пощёчин наотмашь более-менее приводят его в чувство.
- Имена и фамилии, и я уйду!
- Эндрюс МакМилан и Кристиан Скотт.
Удовлетворённо киваю. Малфой сидит, закрыв лицо руками, и его плечи мелко вздрагивают.
Уже открыв дверь, поворачиваюсь, достаю из кармана флакончик и кидаю на постель.
- Прибереги на следующий раз, - подмигиваю я.
- Веритасерум… - шепчут искусанные губы, - Поттер, ты…
Кто я мне уже не дано узнать – я выхожу и закрываю дверь. Через секунду с другой стороны в неё врезается какой-то предмет, и слышится мелодичный звон осыпающихся осколков.

оппаньки как славно

ыыы
сама каваюсь!

ыыы

бета моя ушла в загул...

Глава 6. Желание.
На четвёртом курсе из-за Турнира Трёх Волшебников квиддич отменили. А я так скучал по полётам, по ветру, бьющему в лицо, по лошадиной дозе адреналина в крови, по ноющим к вечеру мозолям на руках…
В один из вечеров я решил полетать. С метлой на плече ввалился в квиддичную раздевалку и по звуку льющейся воды в душевой понял, что не я один тоскую по всему этому. Одного взгляда на чужую метлу, аккуратно прислонённую к стене, хватило, чтобы сердце забыло, как биться. Малфой!
Благоразумнее всего было уйти, но ноги уже сами несли меня в душ. Я затормозил в проёме двери и, выдохнув, опёрся о косяк.
Драко, обнимая себя руками, как будто ему было зябко, стоял, запрокинув голову, и ловил ртом струи воды. Мокрые потемневшие волосы налипали на глаза. Крупные капли, прочерчивая влажные дорожки, скатывались по худому телу. Да, какой худой – тощий! Косточки остренько выпирают – и сам он весь острый, угловатый какой-то. Длинные ноги с тонкими лодыжками, узкие бёдра, плавные изгибы тела – то, что на третьем курсе в больничной палате было скрыто от меня одеялом, сейчас предстало во всей красе!
Малфой между тем нагнулся и поднял с пола флакон шампуня, выдавил на ладонь пахнущую зелёным яблоком жидкость и принялся втирать её в кожу головы. Затем его мыльные руки спустились на плечи, очертили их контур, проехались по бокам и, видимо, переместились на грудь.
Я стоял, вспотевший, в прилипшей к телу мокрой рубашке и не мог шелохнуться. Не отрывая глаз, я смотрел на гибкое тело в мареве пара. Пальцы до боли вцепились в дверной косяк, а температура тела неумолимо приближалась к верхней отметке термометра.
- Потти, просто любуешься или желаешь составить мне компанию? – насмешливо.
Я ушам своим не поверил. Он меня почуял что ли?
- Иди ты, - выдавил я из себя, разворачиваясь, но хорёк неуловимым движением метнулся ко мне и, схватив за руку, резко дёрнул, затаскивая под струи горячей воды. Мантия моментально намокла и сковала движения.
Я попытался вырваться, но поскользнулся, а Малфой толкнул меня к стене, впечатывая спиной в прохладный кафель и прижимаясь ко мне всем телом. Он всё ещё держал мою кисть, поэтому, перехватив вторую руку, завёл их мне за голову.
- Так что тебе было тут нужно, Потти? - прошептал он мне на ухо.
Хотя Драко был меня выше на целую голову, но я был сильнее, тем более в кармане лежала волшебная палочка, поэтому можно было бы без труда вырваться. Можно было бы, но… не хотелось.
А хотелось вечность, не шевелясь, простоять вот так под водопадом капель, прижимаясь к разгорячённому обнажённому телу, чувствуя его жар даже через два слоя одежды, простоять со вздёрнутыми вверх руками, ощущая доминирование и полностью подчиняясь. Половину моих чувств как будто выключили: из-за запотевших стёкол очков перед глазами всё расплывалось, в ушах шумело, хотя, возможно, это просто был звук льющейся на пол воды, во рту пересохло… Остался только запах зелёных яблок, прикосновения чужого тела и острое возбуждение.
- Потти, а это уже интересно! – как сквозь вату донёсся до меня ехидный голос хорька, и узкая ладонь, протиснувшись между нашими телами, легла на мой пах, - надо же, мне не показалось!
Он чуть надавил и провёл рукой вверх-вниз - этого хватило, чтобы я со стоном вжался в него.
- Даже так, - фыркнул Малфой, а затем ладонь исчезла, зато проворные пальцы принялись расстёгивать застёжки мантии, отшвыривая её в сторону, выдернули рубашку из-под пояса брюк и забрались под неё.
Живот, грудь, плечи – прикосновения обжигали.
Драко, всё ещё удерживающий второй рукой мои руки, отпустил их и, схватившись за воротник рубашки, рванул в разные стороны – пуговицы с тихим плеском посыпались на пол. Малфой прижался ко мне, рвано дыша в макушку, и принялся расстёгивать брючный ремень. Рывком приспустив брюки вместе с трусами, он обхватил мой член и замер.
- Хочешь, чтобы я сделал это, Потти? Хочешь ведь, а? – он сжал кулак сильнее, отчего я охнул и подался вперёд, - я знаю, что хочешь! Ну, скажи это. Попроси меня!
Просить о чём-то таком, да ещё и Малфоя – это было невозможно! Но в тот момент мне хотелось до безумия – хотелось не чего-то определённого – для этого я был ещё слишком неопытен, меня возбуждала неизвестность того, что со мной будет делать слизеринец. И что-то мне подсказывало, что он гораздо опытнее меня в этих вопросах.
- Хочу, - прошептали пересохшие губы и щёки полыхнули огнём.
- А где волшебное слово, Поттер?
- Пожалуйста, - выдохнул я и уткнулся губами хорьку в шею.
Малфой засмеялся и принялся дрочить мне. Он сразу задал высокий темп – мокрая рука быстро и легко скользила по стволу, задевая большим пальцем головку. И это было невероятно, совсем не так, когда ласкаешь сам себя. Я стоял, зажмурив глаза, карябая пальцами прохладный кафель стены, кусал губы, удерживая рвущийся наружу стон, и изгибался под умелыми ласками хорька.
- Не сдерживайся, Поттер, стони! Я хочу это слышать! – большой палец дотрагивается до моих губ, очерчивает нижнюю, вытаскивая её из болезненного прикуса.
А, какого чёрта – я со стоном поддаюсь вперёд.
И Малфой целует меня, ловя мой стон. Целует жадно, поспешно, властно и чуть больно. Второй рукой он вцепляется мне в бедро, сжимая пальцы так, что его ногти впиваются мне в кожу. Затем рука исчезает, я приоткрываю глаза и вижу, что Драко поспешно ласкает себя. Я накрываю его ладонь своей, но он отталкивает её и сильнее сжимает мой член в кулаке. Дальше я вообще уже плохо соображаю, кажется, я непристойно толкаюсь ему в руку, шепча какой-то бессвязный бред.
- Драко! – стону я, кончая, - Драаакооо! – и сползаю вниз по мокрой стене.
Минуты через две я прихожу в себя, нащупываю на полу рубашку и протираю ей очки – зрение возвращается. Я смотрю, как хорёк стоит и, брезгливо смотря на свою ладонь, смывает с неё белёсые разводы. Затем он выключает кран, стряхивает воду с руки, обходит меня и идёт в раздевалку. Я приподнимаюсь, натягиваю брюки, подбираю мантию и иду вслед за ним. Драко уже почти одет. И не обращает на меня никакого внимания.
-Малфой. Ну, Малфой, же!
- Чего тебе, Потти, - слизеринец резко разворачивается.
- Я хотел сказать, что… ну… по поводу того, что только что произошло… - чёрт, да, я сам не знаю, что хочу сказать!
- Забудь, - говорит Малфой, отворачиваясь и надевая мантию, - ничего не было. Это было ошибкой, не должно было случиться и не должно повториться.
- Почему? - я хватаю его за руку, разворачиваю к себе лицом, и заглядываю в серые глаза, - я не считаю это ошибкой и… и хочу, чтобы это ещё раз повторилось!
- Понравилось? – гадко усмехается Малфой, - вот ведь даже никому не расскажешь – не поверят! Что? Хочешь меня, Потти?
- Хочу! – зло говорю я.
- Хоти кого-нибудь другого, - Драко резко вырывает руку, - мы с тобой враги, если ты забыл, и то, что я тебе отдрочил, ещё ничего не значит! Я всё ещё не прусь от твоей невъебенности, как кучка твоих фанатов. Поищи среди них, уверен, они будут счастливы доставить тебе удовольствие.
- Нет, - твёрдо говорю я, - я не считаю тебя своим врагом!
Малфой уже открывает дверь и я, сжимая кулаки, выкрикиваю ему в спину.
- Ты мне нравишься!
Хорёк медленно оборачивается, и на его лице мелькает тень какой-то эмоции, но что это я не успеваю понять, так как через секунду Драко смотрит на меня уже в своей обычной снисходительно-презрительной манере. Отчего я чувствую себя сопливой влюблённой школьницей.
- Не говори глупости, Потти, - говорит он и выходит на улицу.
А я плюхаюсь на скамейку и задумываюсь, что, мать вашу, только что произошло.

- А, Поттер. А я-то уж понадеялся, что ты сдох на каком-нибудь задании, - серые глаза неприязненно наблюдают за мной из-под светлой чёлки, - давно тебя не было видно.
- Соскучился, Малфой, - улыбаюсь, - издрочился небось весь!
- Пошёл ты! – он резко вскидывает голову.
- А я вот соскучился по моей девочке, - пальцами подцепляю подбородок Скорпиуса, - рассчитывал на горячую встречу, извини, что конфеты и цветы купить не успел!
- Ну, раз без цветов и конфет, то я не согласен, - пытаешься отшутиться – не выйдет.
Мы неделю гонялись за МакМиланом и Скоттом, я спал по два часа в сутки, арест и допросы, и новые подозреваемые, и куча отчётов… Я устал. Мне нужна разрядка. И я хочу только одного. И этот один сейчас сидит передо мной и нагло мне хамит. Кривит свой рот (я бы нашёл ему лучшее применение) и смотрит на меня так, как будто я распоследний домовой эльф Малфой-менора. Все эти семь дней я представлял, что просто и без изысков прислоню его к стене допросной, сдеру брюки и трахну, а потом поставлю на колени и трахну ещё раз!
Малфой смотрит на меня и ёжится. Видимо, мои мысли написаны у меня на лбу, ну, что же, ещё его отец говорил мне, что я, как открытая книга. Драко, хм… Взмахом палочки я приглушаю свет в комнате – в полутьме сходство Скорпиуса с отцом становится нереальным. Отодвигаю свой стул и сажусь.
- Раздевайся, - приказ.
- Да пошёл ты, Поттер, - огрызается блондин.
- Что-то ты сегодня не блещешь оригинальностью, - усмехаюсь я и достаю палочку, - раздевайся, или мне заставить тебя под Империо?
- Ты не посмеешь! Это противозаконно!
- Мерлин, Скорпи, ну, когда же ты уже поймёшь, что тут законно, а что нет – решаю Я! – ладно, раз сам такой упрямый, я могу и помочь.
Встаю, медленно приближаюсь к Малфою, наслаждаясь паникой в серых глазах, вздёргиваю его за руку вверх и двумя движениями палочки избавляю от одежды. Синяки и царапины успели сойти – передо мной стоит подросток с идеальным телом древнегреческого бога, с молочно-белой кожей, и мне уже не терпится расписаться на ней, оставить свои метки, чтобы все знали – это моё!
- Что ты опять задумал, Поттер, - голос чуть дрожит.
- Ничего такого, - пожимаю я плечами, - мы с тобой займёмся сексом, всё как обычно.
- А если я не хочу.
- Захочешь, Скорпи, захочешь! Ещё как захочешь! Ты будешь меня умолять, чтобы я отодрал твою тощую задницу!
- Ты бредишь, Поттер, - Малфой смотрит на меня, как на умалишённого.
- Кончай трепаться и иди сюда, - я начинаю заводиться, - давай, не ломайся, не целка уже! Пока по-хорошему говорю, а хочешь, будет по-плохому? Может, ты мазохист, а, Малфой?
Скорпиус молчит, но раздувающиеся крылья носа и сжатые в узкую полоску губы выдают его с головой. Про взгляд я вообще молчу…
Блондин делает несколько неуверенных шагов в мою сторону.
- Так-то лучше, - ухмыляюсь я и расстёгиваю джинсы, чуть приспуская, - давай, покажи, как ты по мне соскучился! Только с зубами осторожнее.
Скорпиус внешне покорно опускается на колени, его небольшой кулачок обхватывает мой член у самого основания, он облизывает головку, а затем берёт почти по самое горло. Я вцепляюсь пальцами в белокурые пряди, выгибаюсь, толкаясь бёдрами и вгоняя ещё глубже, Малфой давится, но терпит. А затем начинает сосать. Бляяяя! В этом белобрысый сучонок хорош! Так старательно мне не делала минет ни одна шлюха в Лютном переулке. Что он вытворяет руками, губами и языком! И откуда у шестнадцатилетнего мальчика такие навыки? Ещё чуть-чуть и я кончу. Но нельзя так быстро. Я кое-что пообещал тебе, Скорпи, а я всегда держу своё слово!
- Отвали, - за волосы оттаскиваю Малфоя от себя, - какой талант пропадает в стенах Малфой-менора. Или ты тренируешься на деловых партнёрах отца и деда?
Ух, как глазищами сверкает! Скулы горят багровым румянцем, губы припухли и покраснели. Хватаю его за руку, дёргаю на себя и целую. Сопротивляется, как обычно. Ну, что же, так даже интереснее.
Разворачиваю Скорпиуса спиной и усаживаю к себе на колени. Одной рукой обнимаю плоский живот, второй – нежно поглаживаю по спине, чуть разминаю плечи. Наматываю на палец завиток волос и целую основание шеи.
- Отвали, Поттер! - он передёргивает плечами. Ага, без боя мы не сдадимся, ну, я, в принципе, не против. Поиграем, Скорпи?
Это смешно, но у них с Драко даже эрогенные зоны одинаковые. Скорпиус начинает часто дышать, когда я ласкаю внутреннюю сторону его бёдер. Второй рукой я глажу его живот и грудь, сжимаю сосок – Малфой дёргается и напрягается. Покрываю поцелуями его спину, вылизываю позвоночник, прикусываю лопатки. Ему приятно, я знаю, но он молчит и только елозит своей блядской задницей по моим коленям и паху – бля, скоро уже я не выдержу и оттрахаю его так, что… Стооооп… Дыши, Поттер… Вдох-выдох. Я должен заставить эту маленькую шлюху умолять!
К чёрту ласки девственников! Шлёпаю ему по бедру, заставляя раздвинуть ноги, и сжимаю мошонку, перекатываю в пальцах яички. Сжимаю его член у основания и резко провожу рукой вверх-вниз. Малфой выгибается, ударяясь затылком о моё плечо, но тут же возвращается в исходное положение. Я неспешно ласкаю его – по телу Скорпиуса бежит судорога и кожа покрывается мурашками, и тут мне на руку падает алая капля – провожу второй рукой по губам - пальцы в крови. Этот гордый придурок себе все губы изгрыз! Хватаю его за волосы и, запрокинув белобрысую голову, целую. Во рту тут же появляется металлический привкус, и мне от этого рвёт башню!
Начинаю подумывать о том, что, может, ну его весь этот цирк. Ну, оттрахаю я Малфоя просто так, ну, и хрен с ним, пусть гордится своей «непоколебимостью». Потому что ещё чуть-чуть, и я кончу только от того, как эта гадина извивается на мне!
Ладно. Последний аргумент! Достаю тюбик со смазкой – мне пох на ощущения Скорпиуса, но со слюной больно самому, особенно учитывая, как он зажимается. Нажимаю слизеринцу на спину между лопаток, принуждая нагнуться вперёд. Наношу на пальцы любрикант и вставляю один, резко и на всю длину. Малфой дёргается, но я удерживаю его в нужном мне положении. Второй палец, третий… Начинаю опасаться, что Скорпиус сейчас попросту задохнётся – дышит он какими-то урывками. Но молчит. Сука!
В тот момент, когда я думаю, что пошло оно всё, слизеринец вскакивает, разворачивается ко мне лицом, берёт мой член и опускается на него. Я давлюсь воздухом на вдохе, а он стонет от боли – ага, а ты, как думал, это больно. Впрочем, если тебя устраивает такая поза… Кладу руки ему на ягодицы, разводя их как можно шире, и начинаю медленно опускать на себя - Малфой зажмуривает глаза и в уголках появляются слезинки. Зато я вхожу полностью – хо-ро-шо.
Скорпиус начинает двигаться, и я убеждаюсь, что талантливый сучонок – талантлив во всём! Он трахает меня, вцепившись в плечи, закусив губу, изгибается и отклоняется назад, запрокидывая голову, подставляя шею с острым выпирающим кадыком – я целую его. Он стонет – совсем чуть-чуть, сквозь сжатые зубы, и я вспоминаю, зачем всё это. Чёрт, второй раз за этот день я почти кончаю стараниями Скорпиуса Малфоя.
- Ложись на стол!
Он не спорит – он встаёт, тянет меня за собой за руку, смахивает со стола пергаменты и чернильницу и ложится, широко разводя ноги и прижимая коленки к груди. И весь раскрывается передо мной!
Я вхожу всего на половину длины и начинаю медленно, чертовски медленно, двигаться в нём. Ему этого мало – он всхлипывает и поддаётся вперёд, практически соскальзывая со стола. Рука тянется к члену, но я заламываю ему кисть, Малфой вскрикивает и смотрит на меня чёрными от расширенных зрачков глазами.
- Только дотронься, и я тебе все пальцы переломаю, - многообещающе шепчу я.
Рука падает на столешницу и пальцы, мелко подрагивая, скребут деревянную поверхность.
А я продолжаю свою пытку. Мед-лен-но. Малфой хнычет, мотает головой – светлая чёлка летает из стороны в сторону – и кусает ребро ладони – острые белые зубы оставляют ровную дорожку отпечатков. И не выдерживает!
- Мать твою, Поттер! Трахни меня уже по-нормальному!
Я даже останавливаюсь от удивления.
- Что ты сказал, Скорпи? – медовым голосом.
- Ты прекрасно слышал, Потер.
- Извини, прослушал, ты не мог бы повторить громче, что ты хотел?
- Тебя я, блядь, хотел! Ну же…
Я ухмыляюсь, за бёдра подтягиваю его поближе и вхожу настолько глубоко, насколько могу. Малфой распахивает глаза и со стоном выдыхает. А я уже отпускаю все тормоза: рваные хаотичные движения, дыхание сбивается, чёлка лезет в глаза, и я безрезультатно пытаюсь её откинуть. Сжимаю член Скорпиуса – пара движений, и он выгибается, вставая на лопатки, а на живот брызжет сперма. Ещё пара движений и я его догоняю, вцепляюсь пальцами в худые бёдра и вздрагивая от накатывающего волнами оргазма…

- Понравилось, Скорпи, – не вопрос, утверждение.
- Пошёл ты, - Малфой отворачивается, в глазах блестят злые слёзы.
- Ты на удивление красноречив сегодня, - ухмыляюсь я, - вот видишь, я же сказал, что ты будешь умолять меня.
- Я не умолял.
- Да? Ну, как знаешь. Может, повторим ещё раз? Хочешь? Ведь хочешь же!
Малфой молчит.
- Ну, ты подумай на досуге, - я застёгиваю брюки и, похлопав на прощание Скорпиуса по бедру, выхожу из допросной.

Ох.. Нимфа разошлась)))

чёрт,
хитросплетения данного сюжета помугот нам в дальнейшем раскрыть характер героев!
*сама не поняла, что написала, но вы читайте-читайте!*

Да ты и без беты хорошо справляешься)))

спасибо, но куда же я без беты-то? у нас с ней любоффь

ни разу не отбетчено =)

Глава 7. Любовь.
Пятый курс. У нас сдвоенный со слизеринцами урок травологии. Я сижу и витаю в облаках. На заднем фоне мадам Спраут рассказывает про Уна де Гато – Кошачий коготь. Сегодня мы пересаживаем подросшую рассаду, уже успевшую раскрыть жёлтые бутоны, из общих ящиков в отдельные горшки и ставим специальный шест с ниточками, чтобы вьющееся растение могло свободно расти. Гермиона с Роном пытаются выпутать из общего клубка переплетённых лиан один цветок, а я сижу и пялюсь на Малфоя, который с таким отвращением лопаткой перемешивает в стоящем перед ним горшке землю с удобрением, как будто ковыряется голыми руками в навозе. В теплицах холодно, и Драко укутан в толстый шерстяной слизеринский шарф, но, видимо, ему всё равно холодно, потому что его губы стали совсем бледными, а кончик носа покраснел. У меня абсолютно идиотское желание подойти и прижать его к себе, чтобы согреть. Впрочем, это равносильно тому, чтобы попытаться согреть книзла – вроде на вид, как пушистый котёнок, а цапнет – полруки оттяпает! Не понимаю, как Малфой живёт в подземельях – там ведь сейчас ещё холоднее. Наверное, им эльфы тоже кладут в постель грелки… либо хорёк укладывает себе в постель кого-нибудь, чтобы согреться. Вон, например, Блейз Забини так и обтирается вокруг него! Ревность острыми когтями впивается в сердце. С ненавистью смотрю на смуглокожего слизеринца, который, приобняв Малфоя за талию, с похабной улыбочкой что-то шепчет ему на ухо – светлые волосы чуть колышутся от горячего дыхания. Драко ухмыляется в ответ и отрицательно качает головой. А затем резко оборачивается в мою сторону – взгляд серых глаз опаляет, прожигает насквозь, и я поспешно отворачиваюсь.
Вот почему Драко Малфой? Ведь объективно он даже не красивый! Гермиона называет его бледной поганкой. Белобрысый, чуть вытянутое лицо с заострённом подбородком, тонкие бледные губы, острый хорёчий носик, глаза, пожалуй, непропорционально маленькие, хотя, может быть, так кажется, потому что он постоянно прищуривается… Зато у них необыкновенный цвет – серый, а когда Малфой злится, то радужка совсем темнеет, как асфальт после летнего ливня. Тот же Блейз, например, вызывающе красив… или Олливер Вуд – в него влюблена куча девчонок. Но стоит появиться Драко с его гордой осанкой, походкой, аристократическими манерами поведения, кошачьей грацией и выражением лица «вы все гавно!», как остальные блекнут на его фоне. Или это только для меня так, что в его присутствии хочется растечься гормональной лужицей по полу?
Я давно уже привык, что самостоятельно в этой жизни ничего не решаю. Поэтому, когда я один раз проснулся с мыслью, что я люблю Драко Малфоя, я не стал рвать на себе волосы, не стал биться головой о стену, я просто принял это как должное. Между нами всегда существовало сильное напряжение. Для меня просто поменялся знак наших отношений – с минуса на плюс – с ненависти на любовь.
Я прекрасно знаю, что с Драко у меня ничего не получится. Но меня тянет к нему, как магнитом. Наверное, надо есть поменьше яблок, кажется, у меня переизбыток железа в организме!
Я с радостью ввязываюсь в драки с ним, меня не останавливает ни увещевания Гермионы, ни снятые с факультета баллы, потому что это единственно возможный способ прикоснуться к нему. А ещё, избивая его, я испытываю какое-то извращённое удовольствие – я хочу доминирования. Чёрт, да я просто хочу его! Ребята в спальне часто разглядывают журналы с обнажёнными ведьмами, я делаю вид, что мне тоже интересно, но в этот момент перед моими глазами мелькают кадры из душа в квиддичной раздевалке. По ночам, задёрнув полог кровати и наложив заглушающее, я представляю себе Малфоя в моей постели – обнажённого, похотливого, с шальными глазами, зацелованными губами и бесстыдно разведёнными ногами. Если честно, я не совсем знаю, что там потом надо делать дальше, но в моих мечтах хорёк ласкает себя и, выгибаясь, хрипло стонет: «Поооотер!». И я малодушно запускаю руку под резинку пижамных штанов…
За обедом я могу сидеть и медитировать на Драко, вылизывающего десертную ложечку. На уроках я украдкой гляжу на него из-за учебника – когда хорёк о чём-то задумывается, он водит кончиком пера по нижней губе, иногда чуть прикусывая его (тогда мои ночные фантазии меняются и включают в себя полураздетого Малфоя и меня с белоснежным пёрышком). Иногда я даже прячусь под трибунами на квиддичном поле во время тренировки слизеринской команды, наблюдая, как в небе за золотым мячиком гоняется маленькая изящная фигурка.
Я пытался разлюбить Малфоя. Но как можно разлюбить того, кого видишь постоянно, того, от кого по твоему телу пробегает заряд электрического тока от случайного прикосновения, от пристального взгляда. Я попробовал завязать отношения с Чжоу – она была очень хорошенькая девушка и даже вроде нравилась мне, но это было не то. Когда мы с ней целовались – это было… пресно! Мне кажется, что на моих губах до сих пор горят поцелуи Драко – чуть грубые, глубокие, страстные. Я хочу чувствовать его руки на своём теле, хочу принадлежать ему, и чтобы он тоже принадлежал мне! Но это не возможно. Поэтому я просто воспринимаю всё это как очередной геморрой на свою задницу.

На следующий день после того, как Амбридж не без помощи Малфоя обнаружила Выручай-комнату и нашу Армию Дамблдора в полном составе, я, Рон и Гермиона понуро бредём на обед.
- Ааа, Потти, - Малфой в окружении своей «свиты» стоит у входа в Большой Зал, небрежно опираясь о стену, и гадко ухмыляется, - говорят, старого маразматика наконец-то отправили в отставку. Глядишь, скоро и за грязнокровок примутся, типа твоей подружки Грейнджер! Давно пора!
Гермиона предостерегающе хватает меня за локоть, но уже поздно – я, выхватив палочку, кидаюсь к хорьку, прикладывая его о стену, сдавливая рукой тонкое горло, кончик палочки упирается Драко чуть ниже уха, туда, где бьётся голубая жилка. Я вжимаюсь в него всем телом, чувствуя, как в груди разгоняется сердце, а по венам течёт убойная доза адреналина.
- Никогда больше не смей называть директора Дамблдора старым маразматиком, а Гермиону – грязнокровкой, - шепчу я Малфою в самые губы, чуть задевая их своими, - понял?
Хорёк молчит, и ухмыляется, и не шевелится, лишь часто дышит, обжигая меня своим дыханием, и я тоже не шевелюсь – я стою и смотрю в серые с чуть расширенными зрачками глаза… И тону в них… Меня уже всего колотит. Стоит совсем чуть-чуть нагнуться вперёд, и я смогу поцеловать Драко.
Удар в челюсть сбоку сшибает меня с ног. Падая, успеваю заметить, как Рон прикладывает Кребба Ступефаем, а Гермиона предостерегающе направляет палочку на Гойла. Малфой тянется в карман мантии, но в этот момент в конце коридора, ведущего в Большой Зал, появляется профессор МакГонагал.
- Малфой, - я поднимаюсь с пола, - если не трусишь, приходи сегодня после отбоя в Выручай-комнату, один, ты мне кое-что задолжал!
- С удовольствием, Потти! – Драко окидывает нас презрительным взглядом и, кивнув своим прихвостням, растворяется в толпе учеников.

Когда вечером я подхожу к Выручай-комнате, хорёк уже меряет шагами коридор рядом со входом.
- Я уж думал, тебя мамочка-Грейнджер не отпустит, - язвительно говорит он.
Я игнорирую его, сосредотачиваюсь и три раза прохожу туда-обратно мимо стены, представляя себе комнату, удобную для дуэлей. Дверь появляется мгновенно, и мы проскальзываем внутрь большого помещения, освещённого факелами.
Малфой идёт к противоположной стене, по дороге расстёгивая и отшвыривая в сторону мантию, оставаясь в брюках и чёрной рубашке с коротким рукавом. Я стою и смотрю на его спину, обтянутую шёлком, на выпирающие лопатки… в этот момент Драко разворачивается, и я сосредотачиваюсь.
- Готов, Потти? – интересуется он.
Я лишь киваю и встаю в боевую позу.
- Бомбардо Максима! – выкрикивает Драко.
Я с лёгкостью уворачиваюсь, и заклинание врезается в стену – меня осыпает грудой каменных осколков.
- Импедимента!
Драко выставляет щит и делает пару коротких взмахов.
- Инкарцеро, Инсендио!
- Протего максима, - блокирую я огонь, но, уворачиваясь от верёвок, спотыкаюсь о каменную крошку на полу, поэтому мой Петрификус пролетает в метре от Малфоя.
- Ваддивази, - хорёк указывает палочкой на каменные осколки.
Отклоняясь, чувствую, как по щеке режет острым. Всё Драко, поиграли и хватит.
- Протего, Ступефай, Экспелиармус!
Видимо, силу удара я не рассчитал, потому что Малфоя швырнуло к стене и сильно приложило. Я, будто в замедленной съёмке, с ужасом наблюдаю, как хрупкое тело съезжает по стене вниз, как светлые пряди цепляются за камни, неестественная заломленная поза, тонкая алая струйка в уголке приоткрытых губ…
- Малфой, - я отбрасываю палочку в сторону и подбегаю к нему, наклоняюсь, - Малфой, ты как?
Хорёк внезапно распахивает серые глаза и со всей силы ударяет меня ногой в грудь – я падаю на спину, а Драко бьёт кулаком, целясь мне в скулу, однако я успеваю отшатнуться, и его кулак врезается в пол.
- Бля! – выдыхает Малфой и трясёт рукой.
Воспользовавшись этим, я опрокидываю его, прижимая одну руку к полу своей рукой, а на вторую встаю коленом, практически распластавшись на слизеринце, замахиваюсь для удара, но так и замираю, глядя на приоткрытые влажные губы. Драко рвано дышит, но не дёргается, только с ненавистью смотрит на меня, а потом тихо произносит.
- Поцелуй меня!
- Чего?
-Поцелуй, – и сам, приподнимаясь, тянется к моим губам.
В этот раз поцелуй нежный, долгий, упоительный. Я, отпуская руки Малфоя, перемещаюсь на нём, ложась поудобнее. Он обнимает меня и закидывает на меня одну ногу. А я уже, как сумасшедший, целую его шею, ослабляю узел слизеринского галстука и расстёгиваю верхние пуговицы рубашки, провожу языком по ключицам, спускаюсь ниже. Трусь об него, как сучка во время течки.
- Постой, Поттер, - Драко чуть отталкивает меня, - спине больно на каменном полу, слезь, ты тяжёлый.
Я усаживаюсь ему между ног и он, приподнимаясь, тоже садится.
Малфой берёт мою руку и рассматривает запястье, на котором отчётливо видны шрамы.
- Я не должен врать, - усмехается Драко, а затем начинает обводить каждую буковку языком.
Кажется, я забываю, как дышать – от наслаждения рвёт крышу.
- Потти, раз уж ты не должен врать, скажи, что ты ко мне чувствуешь? – горячее дыхание щекочет запястье.
- Я… - а, гори оно всё! – я люблю тебя!
Серые глаза кокетливо прячутся за длинными светлыми ресницами. Хорёк удовлетворённо кивает, встаёт, подбирает палочку и мантию и направляется к выходу.
- Малфой, стой, ты куда?
- Я - спать, и тебе тоже настоятельно рекомендую, потому что ученикам запрещается находиться после отбоя вне своих гостиных, не забывай, я староста и могу снять баллы с твоего факультета. Кстати, поздравляю, ты победил в магической дуэли.
И перед моим носом с громким стуком захлопывается дверь Выручай-комнаты.

слизеринцы даже в сексе слизеринцы
ну или в прелюдии к сексу.
проиграть в магической дуэли но выиграть во всем остальном

=) Поттер так просто Малфоя не получит!

Так как от перестановки кусков в моих главах сумма не меняется, то вот следующая глава, а потом выложу 2 части этих глав про Скорпи, а то что-то я пока с ними никак не найду общий язык!

Глава 8. Ненависть.
Шестой курс. Хогвартс-экспресс. Я под мантией-невидимкой затаился на багажной полке в купе Малфоя. Рон и Гермиона не верят мне, но я точно знаю, Драко принял метку, и Волдеморт поручил ему, какое-то задание. Я просто обязан выяснить, что это! А ещё я… соскучился. Как девчонка – аж самому гадко. Но я жадно разглядываю хорька – за лето он вытянулся ещё больше и всё такой же поджарый. Тонкое запястье, длинные пальцы – Малфой, хмурясь, трёт уголок губ, а затем ложится поперёк двух мест, опуская голову на колени Пансии Паркинсон.
Я лежу, неудобно свернувшись под плащом, надеясь, что каждый дюйм тела остаётся невидимым, и наблюдаю как Пансии, сучка, гладит гладкие белокурые волосы на лбу Малфоя и улыбается так, что и дураку понятно – она влюблена в Драко.
Хорёк расспрашивает Забини про Слагхорна и его «кружок избранных». Малфой явно зол, что его не пригласили – это видно по лёгкому румянцу на бледных скулах, он пытается это скрыть, но явно не удачно.
- Не рассчитывай на приглашение, Драко, - усмехается Забини, - Слагхорна не интересуют дети Пожирателей Смерти!
- Да кто заботится тем, что его интересует? Кто он такой, если по-честному? Всего лишь глупый преподаватель! — Малфой зевает для вида, - Я думаю, что в следующем году даже не буду продолжать учёбу в Хогвартсе, так что мне наплевать, любит ли меня какой-то старый, жирный выживший из ума учитель.
- Как это ты не будешь продолжать учиться в Хогвартсе? - с негодованием спрашивает Панси, сразу прекратив гладить Малфоя.
- Ну, никогда же не знаешь точно, что может произойти, - ухмыляясь, говорит Малфой, - Я мог бы достичь э…э… чего-то большего.
Моё сердце начинает бешено колотится. Что на это сказали бы Рон и Гермиона? Кребб и Гойл таращат глаза на Малфоя, очевидно, что они не имеют понятия к чему большему можно прийти вместо Хогвартса; даже Забини с любопытством, но надменно, смотрит на хорька; Пансии, ошеломлённо глядя на Малфоя, возобновляет свои ласки.
- То есть, ты подразумеваешь…
Малфой пожал плечами.
- Мама хочет, чтобы я закончил обучение, но лично я не считаю это важным в наши дни. Когда Тёмный Лорд принимает кого-то в ряды Пожирателей, он не заботится о результатах С.О.В. или Ж.А.Б.А. Конечно, нет… Он ценит службу и преданность!
- И ты думаешь, что будешь способен что-нибудь сделать для него? - зло спрашивает Забини, - ты, практически, ничего не умеешь!
- Ну, может быть работа, которую он захочет, чтобы я выполнил — это что-то, для чего не нужно многого уметь, - спокойно говорит Малфой.
Кребб и Гойл оба сидят с открытыми ртами, похожие на горгулий. Панси пристально смотрит на Малфоя вниз так, как будто никогда не видела ничего, настолько внушающего ужас. Забини хмурится. А я пытаюсь чуть успокоиться.
- Я вижу Хогвартс! — Драко явно смакует тот эффект, который он произвёл, - Вставайте! Мы должны переодеться!

- Увидимся на платформе! - Паркинсон встаёт, берёт свои вещи и выходит, видимо, чтобы переодеться в другом купе.
А я завороженно наблюдаю за Малфоем, который открывает свой чемодан, выкладывает школьную форму и мантию на сидение, затем подцепляет за края кашемировый свитер и, выгибаясь, медленно снимает его через голову.
Я настолько забываюсь, уставившись на тело Малфоя, что не замечаю, как Гойл протягивает руку за своим чемоданом - он тащит его вниз и задевает меня по голове. У меня вырывается вздох боли, и Малфой оборачивается на этот звук. Он хмурит светлые брови и покусывает нижнюю губу, впрочем, видимо Драко решает, что ему почудилось и продолжает переодеваться. Я с облегчением выдыхаю.
Перевожу взгляд на Забини - он стоит и пожирает глазами Малфоя, который в этот момент расстёгивает молнию на брюках.
- Кребб, Гойл, - голос Блейза чуть дрожит, - сходите, купите сладостей у продавщицы для всех нас, - он швыряет им свой кошелёк.
Громилы радостно улыбаются и вываливаются из купе.
- Драко, - мурлычет Забини, - у нас есть десять минут.
Он обнимает блондина сзади за талию и притягивает к себе, целует в шею. Я до боли в пальцах стискиваю палочку в кармане, еле сдерживаясь, чтобы не проклясть Блейза прямо сейчас. Однако Малфой сам выворачивается.
- Десять минут есть у кроликов, Забини, и, кажется, я тебе уже говорил, что ты меня не интересуешь, так что отвали! – он надевает школьную рубашку и начинает застёгивать пуговицы.
На Блейза жалко смотреть, впрочем, его лицо тут же искажает гримаса гнева.
- Я знаю, кто тебя интересует, Драко! Не понимаю только почему именно он, и уж тем более не понимаю, чем он лучше меня! Хотя нет, зная вас, Малфоев, можно догадаться, что вы любите увиваться рядом с такими людьми. Только почему тогда ты не трахаешься с ним, он-то, вроде, не против, да и ты, кажется, только за?
- Заткнись, Забини! – Малфой оборачивается так резко, что длинная светлая чёлка хлещет по щеке, - и не распускай свой длинный язык. Не знаю, чего ты там себе навыдумывал на почве ревности, но ты ни черта не знаешь и не понимаешь! Так что не суйся не в своё дело! Иначе очень сильно пожалеешь!
Блейз ничего не отвечает и отворачивается. А Драко невозмутимо завязывает галстук. Через пару минут возвращаются Кребб и Гойл с целой кучей всевозможных сладостей, которые они сгружают в свои чемоданы, потому что поезд уже замедляет ход. Коридоры заполняются студентами, и я думаю о том, догадаются ли Рон и Герми вытащить мой багаж на платформу.
Наконец, с последним толчком, поезд останавливается. Гойл открывает дверь и выходит в толпу второкурсников, расталкивая их кулаками. Кребб и Забини следуют за ним.
- Идите, я догоню, - кричит им вслед Малфой, - мне нужно кое-что проверить.
Он подходит к двери купе и накладывает на неё запирающе, затем наклоняется к своему чемодану и открывает его снова. Я смотрю вниз с полки для багажа, и моё сердце начинает колотиться быстрее. Что Малфой скрывает от остальных?
- Петрификус Тоталус! – Драко резко разворачивается в мою сторону и, не прицеливаясь, взмахивает палочкой.
Меня мгновенно парализует, и я сваливаюсь прямо к ногам широко улыбающегося хорька.
- Я был прав, — торжествующе говорит он, - я слышал, что чемодан Гойла задел тебя. И я подумал, что увидел белую вспышку в воздухе, когда зашёл Забини.
Хорёк вздёргивает меня за шкирку так, чтобы я принял сидячее положение, затем, шепча заклинания, очерчивает мои кисти и щиколотки палочкой, отчего их связывают прочные верёвки.
- Так-то лучше, - ухмыляется он, - Фините Инкантантем!
- Малфой, сука, отпусти, - тут же дёргаюсь я.
- Ай-яй-яй, как не вежливо, Потти, - качает головой Драко, - неужели тебя никто не научил хорошим манерам? А где «привет, Малфой, я так рад тебя видеть! Я ужасно соскучился по тебе. Как ты провёл лето?» Ты ведь скучал, Поттер?
- Иди на… - отворачиваюсь я.
Малфой нагибается, подцепляя мой подбородок пальцами, и заглядывает в глаза.
- Вижу, что скучал. Всё ещё любишь меня, Потти?
А затем он впивается в мои губы и бешено целует меня – и меня уносит, я отвечаю, практически трахая его рот своим языком. Тонкие пальцы вцепляются в мой свитер, Драко падает передо мной на колени и прижимается всем телом. Руки лезут под одежду, задирая её, стягивая через голову, так что она болтается сзади на связанных руках. Малфой покрывает поцелуями мой живот и грудь, кусает, зализывает, оставляет полукруглые яркие отметины острых зубов.
- Поттер, Поттер, Поттер, - шепчет он в перерывах между поцелуями, - бля, Поттер!
Я стону и выгибаюсь под ним.
- Мерлин, Поттер, как же я скучал по тебе, - выдыхает слизеринец и, вцепляясь мне в волосы, запрокидывает мою голову.
- Ты …скучал? – лёгкий поцелуй, будто бабочка крыльями коснулась.
- Скучал, - выдыхаю я.
- Любишь? – прищуренные серые глаза глядят из-под чёлки.
- Люблю, - киваю я и тянусь к припухшим алым губам.
- А я ненавижу тебя, Поттер! – блеск металла в глазах, Малфой отталкивает меня и резко поднимается. – А ты лицемер, Потти! Пришёл под мантией-невидимкой, чтобы шпионить за мной. Хочешь узнать, что поручил мне Господин? Не выйдет. И каково это – любить своего врага? Уверен, ты меня уже сдал с потрохами. Ты знаешь, что у меня метка, ты меня презираешь за это, но это не мешает тебе хотеть меня. Ты ведь хочешь, а? Я бы мог сейчас тебя загнуть прямо тут, как уличную девку, и оттрахать в самой унизительной позе, и тебе бы понравилось! И ты бы умолял меня, чтобы я повторил это ещё раз. Я ведь прав!
- Нет, - зло говорю я.
- Врёшь, Поттер, - ухмыляется Драко, - попробуй повторить это через минуту.
Он опускается на колени, несколько раз проводит рукой по моему паху, очерчивает языком кожу живота рядом с ремнём джинсов. Ловкие пальцы вжикают молнией, забираются внутрь, ласкают мой член, достают его, и Малфой проводит языком по всей длине, очерчивает головку, ласкает уздечку.
- Ну, так что, Поттер? Мне остановиться?
Это унизительно, но слишком хорошо, чтобы отказываться – кровь ударяет в виски, сердце колотится со скоростью взмахов крыльев колибри, во рту становится сухо, и я, презирая сам себя, толкаюсь бёдрами в рот хорьку.
- Вот видишь, Потти, я был прав! – Драко встаёт и отворачивается.
- Малфой! - выдыхаю я.
Драко подходит к окну и смотрит на своё отражение в стекле.
- Смешно, Поттер, ты мой, весь, целиком, без остатка,, но я тебя ненавижу, а ты меня любишь, но я никогда, слышишь, никогда не буду твоим!
- Никогда не говори никогда, Малфой! – огрызаюсь я, -мы ещё посмотрим, кто кого. А ещё я узнаю, что тебе поручил Волдеморт, и всё расскажу директору Дамблдору! Что бы ты ни замышлял, тебе не удастся это осуществить!
- Посмотрим, Потти, посмотрим - усмехается Драко и подходит ко мне, - но этот раунд остался за мной!
И он сильно ударяет меня по лицу – слышится хруст ломающейся переносицы, из разбитого носа течёт кровь.
- Это тебе за моего отца, Поттер, - выплёвывает Малфой, - так, а это что? – он выдёргивает из-под меня мантию-невидимку, - Петрификус Тоталус!
Меня снова парализует, а Драко наклоняется, медленно проводит языком по моим губам, слизывая кровь, и накидывает на меня мантию.
- Я не думаю, что они найдут тебя до того, как поезд вернётся в Лондон, - спокойно говорит он, - увидимся позже, Поттер… или нет!
И, наступив мне на пальцы, Малфой выходит из купе.