Точки холода, винцест, R

[temnaianimfa]

Название: Точки холода
Автор: Тёмная Нимфа
Пейринг: Эд/Гарри, Дин/Сэм
Размер: ~ 1500 слов
Рейтинг: R
Примечание: кода к серии 9.15

Точки холода

Эд

После того, как машина Винчестеров скрывается за поворотом, Эд запрыгивает в фургон и едет до ближайшего круглосуточного магазина. Старый китаец за прилавком с подозрением оглядывает его, внимательно всматриваясь в покрасневшие припухшие глаза, и долго хрустит банкнотами, проверяя их подлинность, прежде чем выдать сдачу. Эд, скомкав купюры, не глядя суёт их в карман джинсов, подхватывает с прилавка два литровых «Джека» и уходит. Припарковав фургон в каком-то тёмном, грязном переулке, он перебирается в заднюю часть машины, наугад врубает видео-запись похождений «Укротителей духов»» и, плюхнувшись задницей на холодный пол, скручивает крышку с бутылки – первый глоток наждачкой дерёт горло.

С экрана на Эда глядит Гарри, который, корча жуткие рожи, рассказывает душещипательную историю о призраке новорожденной девочки – якобы малышку задушила в колыбели собственная мать – которая теперь убивает рожениц. Эд глотает виски и почему-то никак не может вспомнить название города, в котором он с Гарри расследовал дело. Чёрт, да за десять лет они столько пережили вместе!

«Ты сделал это ради себя», – звучат в голове слова Гарри.

«Ради нас, – в очередной раз возражает Эд. – Нет тебя или меня, есть мы».

Впрочем, может, этих «мы» никогда и не было?

«Призраки – это наша путёвка в большую жизнь: к славе, деньгам, сексу. С девчонками. Смелее!» – однажды сказал Эд Гарри. С девчонками. Кто бы тогда знал! Эд горько усмехается. В какой-то момент слава, деньги и девчонки отошли для него на второй план – остался лишь Гарри на пассажирском месте фургона и их сумасшедшие приключения. Гарри, с которым они однажды в Миннесоте напились до зелёных чертей перед глазами и зачем-то отдрочили друг другу. По-дружески. Просто Гарри заплетающимся языком сказал:

– «Голландский лётчик», Эдди. Знаешь, что это такое?

– Призрак времён Второй Мировой Войны? – предположил Эд. – Является потомкам фрица, который его сбил?

– «Голландский лётчик», – с важным видом произнёс Гарри, глаза которого смешно косили – это когда ты одной рукой берёшься за член, а другой – за мою руку, которой я обхватываю свой член. Я сжимаю твоё запястье, и мы начинаем двигать руками друг друга, но при этом не касаемся чужих членов, так что это не делает нас геями, зато одновременно мы, вроде как, и не сами себе дрочим. Понимаешь?

Эд пьяно кивнул и расстегнул ширинку. «Голландский лётчик» зашёл на ура.

С утра Гарри сделал вид, что вечером ничего не произошло. А может, просто ничего не помнил. Зато помнил Эд. Помнил, как Гарри стонал тонко, по-девчачьи, как сбивался – и сбивал – с ритма, как толкался в его кулак, пока ни залил спермой Эду все пальцы. Секс с девчонками, говорите? По правде, девчонки Эда никогда не интересовали. Ради Гарри он готов был пойти на всё: на жизнь в дороге, на глупую мечту о славе, на быструю, не приносившую удовольствия, дрочку в обшарпанных мотельных ванных комнатах, на ложь.

Когда Гарри подшучивал над Эдом из-за глупой влюблённости Корбета, Эд, обманывая себя, списывал это на ревность. Придурок. Гарри увивался за всеми юбками подряд –даже за приёмной сестрой Эда – а Эд всё продолжал ждать чего-то. Ну вот, дождался!

Вытащив из кармана сотовый телефон, Эд вынимает из него сим-карту и зашвыривает куда-то в темноту фургона – иначе, напившись, он позвонит Гарри и признается ему во всём.

Дин

Пожалуй, у Дина появляется новое первое главное правило относительно заднего сидения Импалы: никаких расставшихся укротителей духов. Гарри сидит с потерянным видом, шмыгает носом и вообще ведёт себя, как баба. Сэм временами ведёт себя так же, но он всё-таки брат, и его не выкинешь из машины на скорости восемьдесят миль в час.

Дину бы и в голову не пришло подвозить Гарри, но Сэм посмотрел на него тем-самым-взглядом-которому-Дин-не может-отказать. Сэм всегда жалел всех сирых и убогих. И вот теперь один из них сидит сзади и загибает про какие-то кресла-качалки на крыльце. И эта его фраза так похожа на динову про Сэма на пассажирском сидении Импалы, что Дина передёргивает. Определённо, когда он говорил Сэму об этом, его слова не звучали настолько по-гейски.

Гарри продолжает скорбно вздыхать, Сэм бросает на Дина странные задумчивые взгляды, а сам Дин пытается сконцентрироваться на дороге, отгоняя от себя назойливую мысль: «Остался бы с тобой Сэм, не будь вы братьями?» Дин не хочет знать ответ. Виски начинает ломить болью, так что слезятся глаза, и он решительно съезжает с трассы, едва заметив красный неон вывески: «Свободные места». Сэм вопросительно приподнимает бровь, и Дин оборачивается к Гарри:

– У нас тут поблизости ещё есть дело. Переночуем и… дальше ты сам, да?

Звучит насквозь фальшиво, но Гарри лишь стискивает в кулаке лямку рюкзака и выходит из машины.

Их встречает сонный портье.

– Двуместный и одноместный, – быстро говорит Дин, крутя в пальцах кредитную карточку; Гарри смущённо пересчитывает в кошельке наличность.

Когда Сэм был маленький, он вечно тащил в мотельные номера бродячих шелудивых псов, помоечных кошек или птиц с подбитыми крыльями. Потом возвращался отец, и питомцы Сэмми со скандалом отправлялись обратно на улицу, но его это не останавливало. Так что с Сэма и сейчас сталось бы снять один номер на троих, присесть на кровать к Гарри и, положив голову ему на плечо, побеседовать о секретах, которые разрушают отношения. Сэм готов говорить с кем угодно, только не с Дином. Что ж, прекрасно!

Дин хватает со стойки ключ и, даже не кивнув Гарри в знак прощания, идёт в номер – Сэм пыхтит сзади. Обжигающая злость закручивается внутри торнадо, так что, когда Дин поворачивает ключ в замке, он уже на взводе, и лучше Сэму сейчас его не трогать – убьёт.

Сэм

Глядя на Гарри, Сэм будто в кривое зеркало смотрится. С одной стороны, он прекрасно его понимает и продолжает лелеять обиду на Дина, но с другой – им с Дином давно уже пора поговорить. Только вот сделать это почему-то чрезвычайно сложно.

Дин стоит у кровати и раздевается; его движения скупы, линия плеч прямая и напряжённая. На самом деле, им давно уже не нужны слова, поэтому Сэм просто подходит и опускает ладонь Дину между лопаток на белый, чуть влажный хлопок футболки, мягко надавливает, поглаживая. Дин разворачивается мгновенно и, прищурившись, выплёвывает:

– Что, замучил недоёб, Сэмми? Ну, давай, может, ты хотя бы тогда будешь поменьше сучиться.

Сэм и сам не успевает уследить за реакцией своего тела, просто в следующий момент со всего размаха впечатывает кулак брату в скулу. Тот, отшатнувшись, неуклюже падает на кровать, и Сэм наваливается сверху, с рычанием вцепляясь Дину зубами в губы, прокусывая нижнюю до крови. Дин выкручивается – впрочем, явно вполсилы – но Сэм прижимает его всем весом, не позволяя вырваться. Он пытается просунуть руку между их телами, мажет пальцами по резинке трусов Дина, и тот вдруг обмякает.

Сэм осторожно скатывается с него и, пристроившись на боку, с неуместной в данной ситуации нежностью, поглаживает Дину кожу на внутренней стороне бедра. Он мажет ребром ладони между ягодиц, по сухому, и Дин закрывает глаза, позволяя. Или извиняясь? От этой мысли всё летит к чертям, и нужно совсем по-другому, поэтому Сэм с остервенением сдирает с Дина трусы – у того не стоит, но Сэм говорит:

– Трахни меня, Дин, – и берёт в рот.

Он поглаживает член языком, посасывает его, чувствуя, как тот постепенно наливается кровью.

– Давай же, Дин, – неразборчиво бубнит Сэм, – отдери меня, как сучку.

«Нам это нужно обоим», – хочет добавить он, но молчит и сосредотачивается на процессе.

Дин тоже молчит, лишь стискивает в кулаке волосы Сэма. Сэм отстраняется и сплёвывает себе в ладонь. Наспех размазав слюну, он впихивает в себя два пальца – лишь наполовину – и улыбается Дину безумной улыбкой.

– Будет больно, – говорит Дин.

Обещает.

И, кажется, разговора в очередной раз не выйдет, но Сэму пока не нужно большего.

Гарри

Сон никак не идёт: слишком насыщенным на события был день, к тому же какая-то парочка влюблённых голубков громко и жарко трахается за стеной. Будьте прокляты тонкие дощатые мотельные стены! Звуки бьют по барабанным перепонкам, стоны с каждой минутой становятся всё громче, едва ли не переходя в крики, да ещё вдобавок, видимо, кровать начинает размеренно скрипеть.

Гарри уже собирается встать и пойти пожаловаться портье, как вдруг его прошибает холодный пот, потому что до него доходит, кто вселился в соседний номер. Первым порывом оказывается схватить телефон, набрать Эда и проорать в трубку: «Ты не поверишь, чем сейчас занимаются эти придурки Винчестеры!», – но потом ледяной волной накатывает осознание, что у них с Эдом теперь вроде как всё сложно, так что позвонить не получится.

Эд лгал ему все эти месяцы, лгал, глядя прямо в глаза, делал из Гарри наивного идиота. По вине Эда погибли люди. По вине Эда Гарри убил человека. Внутренности скручивает в тугой жгут; Гарри садится на кровати и прислушивается. Ему кажется, что за стеной просят:

– Да, вот так, Дин, глубже. Боже, пожалуйста, да!

«Они же братья!», – отстранённо думает Гарри. Определённо, Винчестеры – психи. И больные извращенцы. И… и… В голове у Гарри вспыхивают слова Сэма: «Есть вещи, которые можно простить и которые простить нельзя, и какой это случай – решать тебе». Звучит вполне разумно для психа, не так ли?

Кажется, Винчестеры за стеной идут на второй заход, и это вызывает лёгкое чувство зависти, потому что у Гарри с Дэйной такого точно никогда не было. Да и что вообще было? Нет, Дэйна, конечно, красивая, ласковая, замечательная – пусть у неё и зануда-папаша – но если бы всё это имело для Гарри значение, разве он променял бы нормальную жизнь на дурацкую выдумку Эда? Ладно-ладно, тогда он ещё не знал, что Эд ему соврал, но слишком легко и поспешно Гарри бросил Дэйну, и это вызывает вопросы, на которые у Гарри пока нет ответов.

Он берёт телефон, всё-таки набирает номер Эда и с беспокойством вслушивается в механический женский голос: «Абонент не отвечает или временно не доступен».

Винчестеры, судя по звукам, задались целью сломать кровать – или даже обе кровати – так что заснуть сегодня Гарри явно не удастся. За окном брезжит рассвет, Гарри решительно встаёт и одевается. Он не знает, куда ему двигаться дальше, но малодушно надеется, что время расставит всё по местам.