В общем, мне сейчас очень хочется написать этомойпервыйоридж, но он не первый. И фем-слэш не первый. И вообще какой позор И у меня нет моральных сил бетить с Котом этот текст (
Название: Поздно становиться лесбиянкой в тридцать пять
Автор: Тёмная Нимфа
Категория: фем, гет
Размер: ~ 4 000 слов
Рейтинг: PG-15
Жанр: романс, немного драма
Саммари: очень пафосное саммари
...Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна". Евгений Онегин, А.С. Пушкин
читать дальшеОни познакомились в лифте.
Двери уже почти закрылись, когда в кабину, едва не врезавшись в Кэти, влетела девчонка-подросток.
– Оу. Привет.
– Привет, – на автомате ответила Кэти.
– Я Никки, – широко улыбнулась девчонка. – Мы соседи.
Кэти кивнула, припоминая, что в пустующую квартиру на их лестничной клетке недавно въехала семейная пара; по-видимому, Никки была их дочь.
– А тебя как звать? – Никки откровенно разглядывала Кэти – ей даже стало неловко, потому что обычно так на неё смотрели мужчины – у Никки была очень живая мимика лица; она кусала полные губы, пытаясь скрыть улыбку, а её глаза светились странным восхищением.
Кэти машинально отступила на шаг и упёрлась лопатками в прохладную металлическую стену.
– Меня зовут мисс Джонс, – подчеркнула она стремительно стиравшуюся между ними дистанцию.
– Да ладно, – придвинулась к ней Никки, – оставь это «мисс» для бизнес-партнёров. Так как тебя зовут?
– Что ты себе позволяешь? – возмутилась Кэти.
– Лишь то, что ты позволяешь мне. – Никки залипла взглядом на её губах и усмехнулась явно каким-то своим мыслям.
Кэти же, немного сбитая с толку абсурдностью всего происходившего, отвернулась и уставилась на табло, неспешно отсчитывавшее этажи; лифт медленно полз вниз. Между вторым и третьим этажами свет в кабине погас, и она, дёрнувшись, остановилась. Кэти вздрогнула от неожиданности, впрочем, тут же взяла себя в руки и поспешила успокоить Никки:
– Не бойся, у нас такое часто случается. Сейчас немного постоим и поедем дальше. Минут пять, не дольше.
– Как в дешёвом порнофильме, – пробормотала Никки – достаточно громко, чтобы Кэти была уверена, это предназначалось и для её ушей.
В ответ она промолчала.
Завозившись в кромешной темноте, Никки включила камеру на мобильном телефоне, и помещение тут же залил белый свет, отбрасывавшей на стены странные изломанные тени. Тишина была неуютной. Никки придвинулась ещё ближе, и Кэти стало стыдно: вдруг у девчонки клаустрофобия или ещё какая-нибудь фобия, поэтому она к ней и тянется – неосознанно – а Кэти навоображала себе не пойми что.
– Эй, – Кэти неуверенно дотронулась до руки Никки. – Всё будет хорошо. Серьёзно.
Никки мгновенно вцепилась в её запястье, всхлипнула и прижалась к Кэти.
– Ну что ты? – Кэти ласково погладила её по голове. – Правда что ли испугалась?
Никки рассмеялась, обдавая шею тёплым дыханием, и ткнулась носом за ухо:
– Твои духи обалденно пахнут. Ты обалденно пахнешь.
Вот тебе и неосознанно!
– Послушай…
Ники отстранилась и внимательно посмотрела Кэти в глаза:
– Не забывай, мы в дешёвом порнофильме.
– Ты обкурилась травки или вмазалась чем-нибудь, – внезапно нашла для себя объяснение всему происходившему Кэти.
– Ага, вмазалась, – кивнула Никки. – Тобой.
Зажёгся свет, и лифт поехал дальше.
– Ты мне нравишься, мисс Джонс, – сказала Никки, – ещё увидимся. – И вышла в услужливо открывшиеся двери.
Вот так они и познакомились.
***
Никки пришла домой к Кэти через пару дней – стоило распахнуть дверь, как она впихнула Кэти в руки тарелку с какой-то выпечкой, и бесцеремонно прошла в квартиру.
– Решила нанести дружеский соседский визит с пирогом. Боже, благослови Америку и её традиции.
Кэти в удивлении посмотрела на тарелку:
– Разве это не знаменитый на весь квартал персиковый пирог из кондитерской миссис Льюис?
– Что делать, – пожала плечами Никки, – мне нужен был повод зайти, но я совсем не умею печь. Зато ты гарантированно не отравишься.
– Потрясающе, – Кэти поставила тарелку на журнальный столик. – Прости, что не предлагаю тебе присесть…
– Ничего страшного, – перебила её Никки, плюхнувшись на диван, а Кэти так и застыла посреди гостиной с открытым ртом.
– Послушай, что происходит?
– Ничего не происходит, – покачала головой Никки. – Просто субботний вечер, марафон сериалов по телевизору, чай со знаменитым на весь квартал персиковым пирогом. Люди иногда ходят друг к другу в гости, ты в курсе?
– Я не приглашала тебя в гости.
– Знаю. И не пригласила бы. Поэтому я пришла сама.
Кэти, приподняв брови, рассматривала Никки: стриженные по-мальчишечьи тёмные волосы, близкопосаженные карие глаза, в глубине зрачков которых плясали бесята, чуть вздёрнутый наморщенный нос; Никки снова грызла губу.
– Твои родители знают, что ты у меня?
– Нет. С чего бы мне им об этом говорить?
– Слушай, – сдалась Кэти, – я понимаю, ты только переехала, и у тебя пока нет друзей, но это не повод… вламываться ко мне, – неловко закончила она фразу. – Сколько тебе? Пятнадцать? Шестнадцать?
– Семнадцать.
– Семнадцать. Хорошо. А мне тридцать пять. Я старше тебя в два раза. Я практически ровесница твоей мамы. О какой дружбе между нами может идти речь?
Никки прищурилась.
– Ты старше моей мамы на год – она рано меня родила. И речь о дружбе не идёт. Ты мне нравишься как женщина.
Кэти, подавившись воздухом, закашлялась:
– С ума сошла? Слушай, если это шутка, то глупая.
– Почему шутка? – обиделась Никки. – Ты считаешь себя некрасивой? Думаешь, ты не можешь мне нравиться?
– Потому что это бред! – схватив её за руку, Кэти поволокла Никки к двери. – Найди себе парня и выкини всякие глупости из головы.
– Я лесбиянка, – спокойно сказала Никки, выдернула руку и, вздёрнув нос, вышла из квартиры.
***
Кэти честно попыталась не думать обо всём произошедшем, но случившееся почему-то не давало ей покоя. И уж, конечно, она даже не удивилась, когда следующим вечером обнаружила Никки на пороге своей квартиры. Впрочем, в этот раз Никки стояла, потупившись, и всем своим видом выражала глубокое раскаяние.
– Я пришла попросить у вас прощения, мисс Джонс, – вздохнула она. – Моё поведение было недопустимо. И не могли бы вы отдать тарелку из-под пирога? Она мамина любимая.
– Конечно, – Кэти сходила на кухню за тарелкой. – Всё в порядке, Никки, я не сержусь на тебя. Все мы совершаем ошибки, надеюсь, эта послужит тебе хорошим уроком.
Улыбнувшись, Никки подняла взгляд, а затем, закатив глаза, фыркнула:
– Да пошло оно всё к чёрту! – и, подавшись вперёд, прижалась губами к губам Кэти – выпавшая из рук тарелка разлетелась осколками по полу.
От неожиданности – и никак иначе! – Кэти приоткрыла рот, И Никки тут же скользнула юрким языком внутрь, целуя жадно, напористо, но при этом… бережно что ли? Кэти стояла в замешательстве, не зная, как поступить: отпихнуть, влепить пощёчину? Но Никки была не парнем, а девушкой. Подростком. Господи, ещё совсем ребёнком! Впрочем, целовалась она вполне умело. Испугавшись собственных мыслей, Кэти отпрянула, но Никки тут же сжала её лицо в ладонях, зашептав в губы:
– Нет, нет, пожалуйста, не отталкивай меня. Я мечтала поцеловать тебя с самого первого дня, как увидела, как только мы сюда переехали – ни о чём другом думать не могла. Хочу быть с тобой.
– Никки, – Кэти хорошенько встряхнула её, ухватив за плечи, – какой «быть с тобой»? Я взрослая женщина. В конце концов, я помолвлена, – она помахала рукой у Никки перед носом, показывая кольцо на безымянном пальце. – У меня свадьба через три недели.
– Хм, – стушевалась Никки. – И что, он красивый?
– Он самый лучший, – отрезала Кэти.
Никки медленно облизала нижнюю губу:
– Но ты только что целовалась со мной. И тебе понравилось – ты даже дверь забыла закрыть.
Дверь действительно была нараспашку. Кэти похолодела при одной мысли о том, что их могли увидеть: родители Никки, соседи, домовладелец – да кто угодно! Аккуратно прикрыв дверь, она тихо, но внятно проговорила:
– Никки, не знаю, что ты там себе напридумывала, но тебе лучше забыть об этом. Я не лесбиянка, мне не понравилось с тобой целоваться, и тебе лучше прекратить свою глупую детскую игру, если не хочешь, чтобы твои родители узнали о происходящем. Не думаю, что они будут в восторге.
Никки усмехнулась:
– Настучишь на меня мамочке с папочкой, мисс Джонс. Как это по-взрослому! И кто из нас двоих ещё ребёнок?
– Николь! – предостерегающе сказала Кэти.
– Ладно, ладно, – та выставила вперёд ладони в примирительном жесте, – я ухожу. Но я вернусь. Знаешь, у меня бывали обломы в жизни, но сейчас я уверена на двести процентов: с тобой облома не будет. И мы всё-таки целовались.
Отступив на шаг, Кэти скрестила руки на груди и покачала головой:
– Пару раз я целовалась с девчонками в колледже – это ничего не значит, как и произошедшее только что.
– Посмотрим, – подмигнула ей Никки и, открыв дверь, бросила через плечо: – Передавай привет жениху.
– Соплячка! – возмущённо выдохнула Кэти в захлопнувшуюся дверь и, присев на корточки, принялась собирать осколки.
Признаться, настойчивость Никки подкупала. Пожалуй, никто и никогда не добивался внимания Кэти с таким упорством. Хотя вообще-то она встречалась не с таким уж большим количеством парней – особенно, если учесть, что ей уже исполнилось тридцать пять.
В школьные годы Кэти вовсе не была дурнушкой с некрасивой фигурой или проволокой на зубах, просто обстоятельства сложились так, что родители не откладывали деньги на банковский счёт для оплаты её учёбы в колледже и всего приходилось добиваться самой. Поэтому чаще Кэти проводила время в библиотеке в обнимку с учебниками, чем на вечеринках с мальчиками и алкоголем. Как итог – блестящее образование, быстрый взлёт по карьерной лестнице в компании с мировым именем и в тридцать лет осознание желания выйти замуж и родить ребёнка, подкреплённое вопросами мамы по телефону, не собирается ли Кэти осчастливить её парочкой внуков.
С Аланом Кэти познакомилась чуть меньше года назад. Ему не нужно было быть настойчивым, чтобы добиться её внимания, и, возможно, в этом Кэти была виновата сама, преподнеся Алану их отношения уже готовыми на блюдечке. Она была той, кого в Америке принято называть «отчаявшимися невестами», а Алан оказался на удивление выгодной партией: умный, амбициозный, состоятельный, в плюс к этому щедрый и обаятельный. Он тоже хотел детей, но при этом не отводил Кэти роль домохозяйки; ухаживал стандартно-красиво: роскошные букеты, коробки конфет, ужины в дорогих ресторанах. В их отношениях не было страсти или сумасшедшей любви, скорее, крепкая дружба и взаимовыгодное партнёрство, но Кэти искренне полагала, что страсть – для гормонально-неуравновешенных подростков, а брак должен строиться на прочном фундаменте.
Кэти годами шла к своему замужеству, упорно работала на этим, словно выполняла очередной долгосрочный проект, и теперь гордилась достигнутым результатом. Но почему ей вдруг стало обидно, что Алан никогда не проявлял излишней настойчивости в отношениях? Вздохнув, Кэти поднялась и пошла на кухню выбрасывать в мусор осколки тарелки и все неправильные мысли.
***
Никки явилась на следующий день. Кэти даже не нужно было открывать дверь, чтобы знать, кто стоял на пороге, явно прилипнув пальцем к кнопке звонка – просто кроме Никки к Кэти больше никто не приходил. За исключением Алана, конечно, но сейчас он был в командировке.
– Эй, – Никки загрохотала в дверь кулаком, – мисс Джонс, открой, я знаю, ты дома: у тебя свет горит во всех комнатах. Не прячься! Моя пятилетняя двоюродная сестрёнка поступает так же, когда нашкодит, но ей, в отличие от тебя, это простительно.
Кэти подошла к двери и, зачем-то поглядев в глазок, спросила:
– Никки, чего тебе? Ты не вовремя. Я немного занята.
– Я ключи забыла, – раздался жалобный голос Никки. – А родители ещё с работы вернуться не успели. Если ты меня не впустишь, ближайшие пару часов я проведу на коврике, и надпись «Добро пожаловать» отпечатается на моей заднице. Думаю, это принесло бы мне популярность среди мальчишек, но, увы, в этом сезоне я играю за другую команду.
Кэти распахнула дверь:
– Опять твои уловки?
Никки посмотрела на неё честными глазами:
– Нет. Я правда забыла ключи. Хочешь, обыщи меня, – для достоверности она вывернула карманы форменной школьной юбки.
– Ладно, – отошла в сторону Кэти, – проходи. Горе ты моё!
– Почему ты относишься ко мне, как к ребёнку? – Сняв жакет, Никки швырнула его на столик, и одёрнула белую блузу. – Я уже взрослая. И, кстати, немного расстроена тем фактом, что ты не захотела меня обыскать. Тебя не заводят ролевые игры? Не хотите натянуть на руку резиновую перчатку и провести глубокий досмотр, мисс Джонс? Вдруг я припрятала ключи от квартиры там, – она подвигала бровями.
Кэти взяла её жакет и аккуратно повесила на вешалку.
– Я отношусь к тебе, как к ребёнку, потому что ты и есть ребёнок. И все твои поступки лишь подчёркивают это.
Смешно надув губы, Никки прошла в гостиную.
– Чем занимаешься?
– Готовлюсь к свадьбе, – Кэти кивнула в сторону столика, буквально заваленного журналами и рекламными проспектами. – Пытаюсь выбрать цветы для украшения зала.
– Почему вы не наняли организатора свадебных церемоний? – подхватив первый попавшийся под руку журнал, Никки с отвращением посмотрела на него. – Это же удобно.
– Мне хотелось всё сделать самой, – мягко улыбнулась Кэти. – Поэтому я взяла месяц отпуска и вот теперь мучаюсь. Кажется, я переоценила свои силы. С другой стороны, у нас скромная свадьба.
– Как его зовут?
– Алан.
Нахмурившись, Никки сжала в кулаке плиссированную ткань юбки.
– Он ведь не живёт здесь, да?
– Мы решили, так будет удобнее, – присев на диван, Кэти принялась складывать журналы в стопку, пытаясь отделаться от липкого ощущения, что она сейчас оправдывается перед Никки. – На самом деле, мы не так давно знакомы и просто не успели съехаться. У нас у обоих слишком маленькие квартиры, чтобы комфортно сосуществовать вдвоём, а подыскивать новую, большую, уже не имело смысла. Понимаешь?
– Нет, – безжалостно сказала Никки – она возвышалась над Кэти, и это доставляло лёгкий дискомфорт.
– К тому же работа Алана связана с постоянными командировками, так что, в любом случае, живи мы вместе, я бы видела его крайне редко. Поэтому к чему было затевать лишние хлопоты? – Кэти погладила пальцами прохладную глянцевую страницу журнала. – Недавно Алан купил дом в пригороде, и его отделка почти закончена – мы переедем после медового месяца.
– Здорово, – без энтузиазма прокомментировала Никки и отвернулась, затем сказала невпопад: – Мне нравятся белые тюльпаны и ирисы. Красиво смотрятся вместе. А у ирисов ещё жёлтые полоски на лепестках, будто солнце лучами мазнуло.
– Что? – не сразу сориентировалась Кэти. – Ах, да. Я тоже думала про тюльпаны. Решила, орхидеи и каллы слишком избито.
Ники опустилась на диван рядом с ней.
– А ты не думаешь, что Алан изменяет тебе в командировках? Я поняла, видитесь вы крайне редко.
– Может быть, – задумчиво произнесла Кэти. – Но это не имеет отношения. Мы поженимся меньше чем через три недели; интрижки на стороне – в этом нет ничего такого. Многие пары сейчас живут в свободных отношения. Главное – гармония в семье.
– Ты его любишь? – вдруг спросила Никки. – Просто, прости, мисс Джонс, но ты не производишь впечатление счастливой влюблённой невесты.
– Почему не произвожу? – возмутилась Кэти.
– Это ты мне скажи, – похлопала ресницами Никки. – И я не услышала «да» в ответ на поставленный вопрос.
– Конечно, я люблю Алана, – растерялась Кэти.
– Но...? – приподняла бровь Никки, и Кэти разозлилась:
– Без всяких там «но». Он порядочный человек, добрый, целеустремлённый…
– Конечно, – перебила её Никки, – не сомневаюсь. Только вот, знаешь, если бы ты сказала, он негодяй, и мерзавец, и изменяет мне с каждой юбкой, но я схожу по нему с ума, или принялась бы расписывать его бездонные глаза и греховно-прекрасные губы, тогда я бы поверила, что ты его любишь. А так, – Никки развела руками.
– Алан красивый, – пробормотала Кэти.
Улыбнувшись, Никки придвинулась к ней вплотную и пропела:
– Покажешь фотографию?
Фотографии Алана у Кэти не было. Но разве это преступление? Просто они редко куда-либо вместе выбирались – занятые люди всё-таки! – и потом не фотографироваться же на телефон. Зато после свадьбы у неё будет целый альбом! А то и два.
Кэти приоткрыла рот, намереваясь как-нибудь отговориться от показа несуществующей фотографии Алана, но в этот момент Никки чмокнула её в уголок губ.
– Ты опять за своё? – развернулась к ней Кэти, и лучше бы она этого не делала, потому что Никки, шепнув:
– Да, – поцеловала её уже по-настоящему.
Кэти предприняла вялую попытку вырваться, но Никки, запустив пальцы ей в волосы, надавила ладонью на затылок, притягивая ближе. Она целовала Кэти мягко, неторопливо, явно наслаждаясь каждым прикосновением губ к губам – это было приятно. Кэти позволила себе полминуты удовольствия, прежде чем, упершись рукой Никки в плечо, отстраниться.
– Ну что? – с отчаянием в голосе воскликнула та. – Ты пойми, я рядом с тобой находиться не могу, у меня крышу рвёт от твоей близости. Боже, да я по три раза на дню бегаю в душ – мама уже ругается, что из-за меня придёт астрономический счёт за воду. А главное, тебе нравится вся эта ситуация, я же вижу. Не нравилась, ты бы меня и на порог не пустила. Пять минут назад ты практически открытым текстом сказала, что Алан тебе изменяет, и у вас типа свободные отношения, так почему ты отталкиваешь меня?
– Потому что мне не нравятся девушки; потому что ты несовершеннолетняя; потому что я не собираюсь изменять Алану, даже если он не настолько честен в наших отношениях – выбирай любую причину, – перечислила Кэти.
Ники спрятала лицо в ладонях, а затем, выпрямившись, вдруг сказала:
– Я есть хочу.
Кэти, моргнув, фыркнула и расхохоталась.
– Не смешно, – обиженно протянута Никки. – Последний раз я ела на большой перемене, а это было, знаешь, как давно. У меня, между прочим, растущий организм.
Кэти поднялась с дивана и, ухватив Никки за руку, потянула её за собой:
– Идём на кухню, растущий организм, я тебя чем-нибудь накормлю.
***
Когда Никки пришла следующим вечером, Кэти уже привычно распахнула дверь.
– Опять забыла ключи?
– Нет. Я из дома. – Никки действительно была одета в джинсы, пушистые тапочки и старую растянутую футболку с медвежонком – выглядела она сейчас лет на четырнадцать. – Нам задали читать «Над пропастью во ржи», но в школьной библиотеке книги уже разобрали, а где здесь находится муниципальная, я не знаю. В прошлый раз видела у тебя Сэлинджера в шкафу. Одолжишь?
– Да, конечно, – Кэти посторонилась, пропуская Никки, которая тут же прошла в гостиную и взяла книгу с полки.
– Можно посидеть у тебя? Сегодня играют «Янкиз»; отец их фанат, так что у нас дома немного шумно. Обещаю вести себя тихо, как мышка.
Кэти только обречённо рукой махнула.
Никки расположилась прямо на полу у шкафа, села по-турецки, пристроила книгу на коленях и зашуршала страницами. Кэти, составляя свадебное меню, изредка поглядывала на неё, смотрела, как Никки то улыбалась, то хмурилась, то кусала нижнюю губу, то морщила лоб, и пыталась вспомнить, какие эмоции в своё время вызывал у неё роман.
– Ты во мне дырку проглядишь, – хмыкнула Никки, не поднимая голову от книги. – У меня аж кожу печёт, как ты смотришь.
«И ничего я не смотрю», – хотела огрызнуться Кэти, но вместо этого сказала:
– Не думала, что ты любишь литературу.
Никки всё-таки подняла на неё удивлённый взгляд:
– Люблю. Я вообще отлично учусь. И читаю много и с удовольствием. Знаешь, когда ты открытая лесбиянка, ну… скажем так, это не делает тебя популярной девочкой. Тем более я новенькая. У меня миллион друзей, но все они бумажные, – Никки потеребила в пальцах острый уголок обложки.
– Родители тоже знают? – спросила Кэти.
Никки дёрнула плечом:
– Знают. Им всё равно. В смысле, они вообще не очень интересуются моей жизнью. К тому же, предкам грех жаловаться: я не доставляю им хлопот своим поведением, а через полтора года и вовсе уеду учиться в колледж.
Грустно усмехнувшись, Кэти вспомнила себя в старшей школе: такой же одинокий, не нужный родителям ребёнок – и зачем-то предложила:
– Если хочешь, можешь приходить читать у меня по вечерам.
Никки просияла улыбкой, и Кэти не смогла не улыбнуться в ответ.
***
С тех пор Никки приходила каждый вечер. С пола она перебралась к Кэти на диван и теперь пристраивалась под боком с книгой. С Никки было хорошо: спокойно, уютно, тепло. Кэти, раньше никогда остро не переживавшая одиночество, вдруг стала ловить себя на мысли, что постоянно смотрела на часы и не могла дождаться семи – в это время обычно раздавался звонок в дверь. Она совсем запуталась в своих чувствах, и это пугало, особенно когда Кэти изредка ловила косые взгляды Ники, от которых бросало в жар.
В один из дней Кэти рассеянно листала очередной свадебный каталог, а Никки ёрзала рядом, постоянно задевая её острым локтем, что отвлекало. В очередной раз, когда ей в боку едва не проделали дырку, Кэти отложила каталог:
– Что случилось?
Никки медленно закрыла книгу и, глядя куда-то в сторону, свела тонкие брови:
– Я тебя люблю.
Кэти хотела возразить по привычке, но почему-то промолчала, а Никки, явно этим ободрённая, развернулась и вмиг оседлала её бедра, сдавив бока коленями.
– Никки… – прозвучало до отвращения просяще.
– Ни о ком не могу думать, кроме тебя, – затараторила та. – Знаю, что лучше не приходить, не мучить себя и… всё равно иду. Я по ночам представляю свадьбу эту твою дурацкую, Алана, как он тебя трогает. Представляю, как могла бы трогать я, но ты не позволяешь – выдумала себе какие-то глупые причины, а я выкинуть тебя из головы не могу.
– Никки, – повторила Кэти.
Никки замотала головой, а затем прижалась лбом к её лбу.
– Я бы тебя медленно раздела и вылизала всю: от стоп и до мочек ушей. Я бы поцеловала каждый сантиметр твоей кожи. Я бы тебя ласкала бесконечно. Ты бы у меня десять раз подряд кончила – от моего языка, губ, пальцев. Хочу тебя. Умереть как хочу, не отталкивай меня, прошу!
Кажется, Кэти первая поцеловала Никки – но разве это уже имело значение? Пальцами одной руки та гладила её шею, а другой – скользила по боку, задевая запястьем грудь. Никки прижималась, стонала и тёрлась о бедро Кэти, изгибаясь на её коленях. Кэти ловила эти движения и собственные ощущения, прислушивалась к себе, чувствуя, как по телу горячей волной разливалось возбуждение – совсем не такое, как с Аланом. Будто прочитав её мысли, Никки укусила Кэти за плечо сквозь ткань кофты:
– Не смей сейчас думать о нём, – предупредила она. – И сравнивать не смей!
– Не буду. – Обняв Никки под мышками, Кэти положив ладони ей на лопатки, притягивая ближе, целуя глубже, кусая полные губы, и Никки вдруг, ахнув, выгнулась, а затем, рвано выдохнув, ткнулась Кэти лбом в плечо, обмякая.
– Только не говори, что ты кончила всего лишь от того, что… – Кэти неловко замолчала.
Подняла голову, Никки посмотрела на неё расфокусированным взглядом, а затем кивнула; её щёки заливал густой румянец.
Откинувшись на спинку дивана, Кэти сообщила в потолок:
– Кажется, я тебе завидую.
И тут Никки поступила, как и подобает семнадцатилетней девчонке – сбежала.
Раздался хлопок входной двери; Кэти съехала по сидению, пытаясь собрать мысли в кучу, но в голове было звеняще пусто.
***
Ближе к полуночи позвонил Алан, сказал, что вернётся через пять дней.
– Хорошо, – Кэти задумчиво выводила пальцем круги на колене, а затем вдруг спросила: – Алан, ты бы мог заставить меня кончить десять раз подряд?
– Ну, нам потребовалось бы очень много Виагры, – засмеялся в трубку тот, а потом вдруг сообразил: – Ты сейчас серьёзно спросила?
– Да.
Алан явно подвис, а затем осторожно поинтересовался:
– У тебя всё в порядке, милая? К чему такие вопросы?
– Так мог бы? – повысила голос Кэти.
– Я не знаю, – растерялся Алан, – я… в смысле… Тебя что, не устраивает наша сексуальная жизнь?
– Меня всё устраивает, – вздохнула Кэти. – Я просто спросила.
Алан помолчал.
– Не думаю, что такое вообще возможно. В смысле, есть, конечно, девушки… ну, знаешь…ты только не подумай, что у меня большой опыт в этих делах – мне друзья рассказывали… в общем, до них там пару раз дотронешься, и они кончают, такие чувствительные. Вот, думаю, они могли бы и десять раз подряд… но ты не из таких, милая. Это не хорошо и не плохо, просто ты другая. И я люблю тебя такой, другой.
– Я тоже люблю тебя, Алан, – сказала Кэти. – Увидимся через пять дней, – и она повесила трубку. – Поздно становиться лесбиянкой в тридцать пять лет, – сказала Кэти своему отражению в стеклянной двери книжного шкафа.
На самом деле, всё было до элементарного просто и кристально ясно. И Кэти прямо сейчас пошла бы к Никки, если бы часы не показывали половину первого ночи. Поэтому Кэти дождалась следующего вечера и перехватила Никки, когда та возвращалась из школы.
– Нам надо поговорить, – безапелляционно заявила Кэти, затаскивая Никки в квартиру.
Кэти усадила её на диван и, опустившись на колени, взяла за руку, отстранённо подумав, какие у Никки тонкие холодные пальцы.
– Так больше не должно продолжаться. Я виновата, что позволила всему зайти слишком далеко, и я прошу у тебя за это прощение.
– Что? – моргнула Никки.
Кэти сжала её пальцы.
– Тебе не следует больше приходить. Ты однажды спросила, люблю ли я Алана, так вот, я его не люблю. Я люблю тебя… то есть нет, не так. Я испытываю к тебе чувство, близкое к любви, поэтому тем более не могу позволить нашим отношениям приобрести форму.
– Что? – рассеянно повторила Никки. – Ты меня любишь?
Кэти зажмурилась.
– Тебе следовало услышать то место, в котором я говорила, нам не нужно больше видеться. Вообще.
– Но почему? Я не понимаю. – Кэти возненавидела себя за потерянное выражение на лице Никки.
– Потому что я выхожу замуж. А у тебя вся жизнь впереди. Твоя собственная жизнь – без меня.
– Ты можешь отменить свадьбу.
– Нет, это исключено. Алан многое мне дал, много для меня сделал. Я не могу так поступить с ним.
– А со мной? Со мной, значит, можешь? – всхлипнула Никки.
Кэти провела пальцами ей по щеке, стирая слезу.
– Так будет лучше, правильнее. Сейчас тебе кажется, что я поступаю плохо, отталкивая тебя, но ты вырастишь и поймёшь, я поступила бы плохо, позволив тебе остаться, втянув в неправильные отношения.
– Почему ты решаешь за меня? – взвилась Никки, отталкивая руку Кэти. – Может быть, я не против этих «неправильных» отношений. Я люблю тебя, я согласна видеться с тобой раз в неделю, раз в две недели. Мне даже плевать на то, чем вы будете с Аланам заниматься в вашей спальне, – её передёрнуло от отвращения. – Я просто хочу быть с тобой.
– Нет, – отрезала Кэти. – Нет, Никки, нет. Это будет не честно по отношению к вам обоим. Ты не заслуживаешь такого. Прости. Пойми, я очень хочу согласиться на то, что ты предлагаешь – согласиться так легко, так заманчиво – но последствия будут ужасны. Жизнь – странная штука, и не всегда мы выбираем тех, кого любим. Надеюсь, со временем ты это поймёшь. А теперь тебе пора идти.
Никки поднялась и, пошатываясь, направилась к двери, а Кэти, отвернувшись, думала о том, что до приезда Алана есть ещё четыре дня, чтобы привести себя в чувство.