Во-первых, мой старший сын откуда-то подцепил выражение «попа-жопа» (с). Ни допрос с пристрастием, ни ремень не помогли выяснить, что явилось источником этого пагубного выражения. Как
Во-вторых, я лох. Я умудрилась разбить тарелку и пропороть себе руку до самой кости. Швы мне в травмпункте почему-то наложить отказались, так что подживает так, но там из пореза торчат куски мяса ( Впрочем, я не жалуюсь. Я кушаю обезболивающее и вижу знак ноосферы в том, что единственное, что я могу делать рукой, не испытывая при этом боли, так это печатать на клавиатуре. Но при этом у меня нет ни времени, ни особого желания что-либо писать. А ведь у меня лежит 2 недописанных винцеста, 1 Дж2, 1 крэк и почти целая 1 глава макси-фика про драконов (((
В-третьих, я всё-таки взяла себя за шкирку и написала
Название: Жизненная история
Автор: Тёмная Нимфа
Фандом: СПН
Пейринг:
Жанр: мозгоёбство
Рейтинг: вообще в тексте присутствует момент дрочки
Размер: ~ 2 600 слов
Примечание: В первой части текста Джеям
Жизненная историяДженсен сидит на толстой ветке дуба, привалившись спиной к шершавому стволу, и сквозь густую листву наблюдает за Джаредом. Тот валяется на животе в придорожной канаве и ловит жуков для школьного научного проекта – у него в банке среди острых изумрудных стрел молодой травы уже ползают несколько представителей, но Джареду, видимо, недостаточно. Рядом с ним с выражением крайней брезгливости на лице стоит Бекки; ветер треплет её длинные волосы цвета спелой пшеницы, и она недовольно убирает их с лица. Кажется, Джаред и Бекки встречаются – девчонки в школе поговаривают, что она отсосала Джареду на парковке за «Фрайдис», впрочем, скорее всего это пустые слухи. Вздохнув, Дженсен чуть меняет позу – спина затекла.
Джаред с победным кличем отправляет в банку ещё одного жука и утыкается носом в цыплячье-жёлтую розетку одуванчика – Дженсен хмыкает: Джаред теперь весь день будет ходить с золотым носом. А тот болтает в воздухе грязными босыми пятками, и пальцы на ногах у него длинные, как у орангутана в зоопарке. Джаред елозит пузом в грязи, от чего его обрезанные по колено старые джинсы сползают вниз, а не первой свежести майка задирается, обнажая поблёскивающую от пота смуглую кожу крестца – на солнцепёке сейчас градусов под восемьдесят пять. Щелчком скинув ползущую по руке букашку, Дженсен неимоверным усилием воли заставляет себя перевести взгляд выше, на успевшую выгореть под жарким весенним солнцем каштановую макушку. Отросшие волосы Джареда на концах завиваются смешными колечками, а чёлку он теперь зачёсывает на левый пробор – прикрывает уже начавший желтеть фингал под глазом. Дженсен машинально посасывает сбитую костяшку кулака и сглатывает солёную слюну.
И недели не проходит без того, чтобы они с Джаредом не подрались. За пухлые губы и длинные ресницы Джаред дразнит Дженсена Девчонкой и Милашкой. А когда Дженсен подстригся, оставив на голове лишь короткий ёжик волос, то заработал ещё и прозвище Рядовая Дженни.
Дженсен вовсе не девчонка, и удар правой у него поставлен хорошо, но Джаред, несмотря на синяки и вечно разбитые высокие скулы, продолжает изводить его подколками и грязными намёками. Дженсен Джареда ненавидит, ненавидит до бешенства, но при этом его тянет к нему с такой силой, будто они вдвоём образуют свою собственную галактику, и между ними существует гравитация, о которой не подозревали ни Ньютон, ни Эйнштейн.
Когда Джаред и Бекки уходят, Дженсену видно, как в банке, которую Джаред бережно прижимает к груди, копошатся жуки, и ему чудится, что в животе у него, цепляя внутренности шершавыми лапами, тоже ворочается огромное насекомое. Спрыгнув на землю, он плетётся домой.
***
По утрам Дженсен, сгорая со стыда, дрочит в душе, представляя губы Джареда, складывающиеся в обидно-сладкое «Девчо-о-онка». С первого этажа доносится хрип старого проигрывателя, заезженная пластинка которого поёт глубоким голосом Элвиса: «Если я останусь, будет ли это грехом? Ведь я не могу не любить тебя…» Мама Джареда всегда по утрам слушает Короля, ностальгируя по ушедшей молодости. Подпевая, она пританцовывает в такт мелодии и переворачивает скворчащий на сковороде бекон.
Сквозь воздушный тюль на окне в ванную комнату заглядывают солнечные лучи – старенький пастор из их прихода говорит, так Господь смотрит на детей своих, и Дженсену кажется, что это правда. Ему стыдно за то, что он творит, но он ничего не может с собой поделать, поэтому добавляет ещё один богопротивный поступок в свою копилку грехов. На воскресной службе Дженсену снова придётся прятаться от внимательного взгляда пронзительно-голубых глаз пастора за разворотом Библии и украдкой коситься на затылок Джареда, который со своей семьёй привычно сидит по диагонали.
Дженсен зажмуривается и старается кончить поскорее, потому что нужно спуститься к завтраку вовремя, если он не хочет в очередной раз видеть подозрение на лицах родителей. До боли стискивая член, Дженсен остервенело двигает кулаком по стволу и злится на Джареда. Ну, вот что в нём такого? Глаза раскосые, как у метиса из азиатского квартала, на щеках дурацкие ямочки, на зубах – проволока, потому что прикус неправильный. Дженсен стонет и забрызгивает спермой потрескавшийся кафель, думая о том, насколько омерзительно было бы целоваться с Джаредом из-за этой проволоки.
Сквозь звон капель и бухание крови в ушах он почти не слышит ругательства давно уже барабанящий в дверь сестры – просто стоит и грызёт ненавистные губы, наблюдая за солнечным зайчиком, путешествующим по мокрому полу, а затем, привалившись спиной к стене, съезжает на дно ванной и утыкается лицом в колени.
***
Дженсен сидит на берегу реки и разглядывает своё отражение в воде.
– Лучше бы я и впрямь родился девчонкой, – зло шепчет он.
Отражение идёт рябью от метко брошенного камня, и Дженсен, обернувшись, видит усмехающегося Джареда.
– Любуешься на себя, красавица, – скалится тот.
Сжав кулаки, Дженсен бросается на него, потому что сил на обмен колкостями уже не остаётся, и, повалив на песок, мутузит, что есть мочи. Джаред в долгу, конечно, не остаётся, так что они, сцепившись, как два разъярённых кота, лупят друг друга до тех пор, пока не скатываются в реку. Дженсен оказывается сверху и, попросту обхватив ладонями горло Джареда, давит вниз. Тот, захлёбываясь, хватает раскрытым ртом воздух напополам с мутной водой, и Дженсен видит в его распахнутых глазах неподдельный ужас. Испугавшись, что Джаред сейчас утонет, он хватает его за грудки и дёргает на себя, а затем, видимо, совсем поехав крышей, целует.
Джаред, усевшись на задницу, замирает, а Дженсен, наконец-то дорвавшись, кусает его посиневшие холодные губы, толкается языком в стиснутые зубы, выбивающие короткую дробь, цепляется пальцами за влажные пряди волос. Он подаётся навстречу, пытаясь прижаться плотнее, и в этот момент ему прилетает в челюсть.
– С ума сошёл? – вскочив на ноги, Джаред с отвращением сплёвывает и вытирает рот тыльной стороной ладони. – Ты, Эклз, педик что ли?
– Сам ты педик, Падалеки! – взрывается Дженсен. – Ты мне проходу не даёшь, вечно обзываешь Девчонкой, отпускаешь пошлые комментарии по поводу моих губ. Да все в школе думают, что ты таким образом выражаешь свою подавленную гомосексуальность, а с Бекки встречаешься для прикрытия, – врёт Дженсен.
– Правда? – искренне удивляется Джаред. – Глупости какие, – хмурится он. – Такое только в сопливых девчачьих романах бывает. Никакая это не подавленная гомосексуальность – я и слов-то таких не знаю! – просто мне не нравишься ты, зато нравится тебя дразнить.
Дженсен молчит, чувствуя, как в горле разрастается горячий горький ком.
– Не, вообще ты парень не плохой, – выйдя на берег, Джаред стягивает с себя футболку и принимается выжимать её – Дженсен жадно смотрит на его тёмные острые соски, – хочешь, приходи ко мне в субботу на вечеринку.
– А это правда, что Бекки отсосала тебе на парковке за «Фрайдис»? – ляпает Дженсен.
Джаред, закинув футболку на плечо, качает головой:
– Всё-таки ты точно педик, – а затем спрашивает: – А ты бы мне отсосал, а, Дженни?
– Да пошёл ты! – Дженсен, чувствуя, как вспыхивают щёки, выразительно показывает Джареду средний палец. – И вечеринку свою засунь себе в задницу, – выбравшись из воды, он скидывает хлюпающие размокшие кеды и, подхватив их, спешит поскорее уйти.
Джаред обидно хихикает ему в спину.
***
Через два месяца отец Джареда получает повышение по службе, и его переводят работать в другой город. Оставив дом старшему сыну, семья Падалеки переезжает, и в следующий раз Джаред с Дженсеном встречаются только через тридцать лет.
***
Дженсен сидит в зале ожидания аэропорта и просматривает рабочие документы, когда его кто-то окликает. Он поднимает взгляд и видит… Джареда.
– Падалеки? – растерянно говорит Дженсен.
– Эклз! – кажется, Джаред искренне рад встрече. – А я всё думаю, ты это или не ты.
– Я, – глупо отвечает Дженсен.
– Какими судьбами? – Джаред засовывает ладони в карманы.
– Лечу на переговоры, – сгребает в охапку документы Дженсен. – А ты?
– Гостил у брата. Джефф месяц назад стал дедушкой – никогда не думал, что доживу до этого момента, – Джаред смешно, как в детстве, морщит нос.
– Время летит, – с философским видом замечает Дженсен.
– Может, пропустим по стаканчику? – предлагает Джаред. – Мой рейс задерживают.
– Почему бы и нет, – соглашается Дженсен и, убрав документы в кейс, идёт вслед за Джаредом в зону кафе.
Расположившись за столиком, Джаред заказывает бутылку старины Джонни и Дженсен приподнимает бровь:
– По стаканчику?
Джаред извиняюще улыбается, и на его щеках появляются те самые дурацкие ямочки. Дженсен чувствует, как в груди щемит – впрочем, скорее всего это очередной приступ стенокардии. Некстати вспоминается передача о том, что за последние десять лет возраст инфаркта у мужчин сильно снизился, и Дженсен даёт себе зарок в следующий раз, когда выпадет свободный от работы вечер, лучше сходить прогуляться в парк, нежели смотреть все подряд программы по телевизору. Впрочем, как он одинок и жалок, Дженсен решает подумать позже, а сейчас Джаред разливает виски по стаканам, и Дженсен берёт свой:
– Ну, за встречу.
– За встречу, – эхом повторяет Джаред, и они, чокнувшись, выпивают.
Дженсен чувствует себя немного неловко и от того не знает, что сказать или спросить, зато Джаред живо интересуется:
– Как жизнь?
– Потихоньку, – пожимает плечами Дженсен.
– Я вижу, ты так и не сыграл большую гейскую свадьбу в Нью-Йорке, – кивает на его безымянный палец Джаред.
Опешив, Дженсен наливает себе ещё виски на два пальца и, залпом осушив стакан, выдыхает:
– Да как-то не сложилось.
Джаред понимающе качает головой:
– Бывает.
И Дженсена вдруг захлёстывает ярость: какого чёрта тот вообще лезет в его личную жизнь, да ещё и сочувствует! А Джаред между тем продолжает:
– Я был женат. Двое детей. Так-то. Крепкие малыши славных времён Рейгана. Сын и дочь. Думал, воспитать их настоящими американцами, – он умолкает секунд на тридцать, видимо погружаясь в воспоминания, а затем машет рукой: – Сплошное разочарование, скажу я тебе. Жена ушла от меня к какому-то хиппи, когда сыну исполнилось двенадцать. Познакомилась с этим недоноском на митинге против войны в Ираке. Семейка квасных патриотов, – с отвращением бросает он. – Дочь выросла такой же грязной либералкой, как и её мать: голосует за Обаму, отчисляет деньги «Зелёным» и поддерживает вывод войск с Ближнего Востока. А сын – слабак. До сих пор называет придурка-отчима «папой».
– Эм… – многозначительно говорит Дженсен.
– Эта стерва при разводе всё у меня отсудила, – Джаред с ненавистью крутит в пальцах стакан. – Дом, машину, получила опекунство над детьми – я мог проводить с ними только по три часа в воскресенье, впрочем, они не слишком стремились к общению со мной – даже нашего пса Шашлычка забрала. Знаешь, – вздыхает Джаред, – Шашлычка мне, пожалуй, было жаль больше всего.
Дженсен хмыкает.
– А что? – Джаред наполняет стаканы. – Я его ещё при Буше-старшем лопоухим щенком взял – старина-Шашлычок знал, что к чему. Он лет пять назад сдох, и я решил больше не заводить собак. А у тебя есть животные, Эклз?
Дженсен моргает, ошарашенный столь резким переходом:
– Есть. Кот. Мистер Артишок – он мне от сестры достался, когда она во второй раз вышла замуж и уехала жить во Францию. У её мужа аллергия на кошачью шерсть, поэтому кот теперь живёт со мной.
– Молодец, – непонятно кого хвалит Джаред. – Хотя Артишок – дурацкое имя для кота. Чем твоей сестре не угодил Пушок или Мурзик? Впрочем, – снисходительно говорит он, – она настоящая жена. Чёрт побери, – Джаред выпивает виски, – признаться, я скучаю по шестидесятым. Мужчины носили костюмы, дамы – платья, а швейцары сплошь были чёрными и одевали тонкие белые перчатки. Моя мать всегда встречала отца горячим ужином и бокалом Мартини с идеально круглой оливкой на шпажке. А что теперь? Чернокожий президент, женщины получили право голоса, геи по всему миру заключают однополые браки.
Дженсен открывает рот, но Джаред выставляет вперёд ладони в примирительном жесте:
– Не пойми меня неправильно, я ничего не имею против геев в общем и тебя в частности, но я республиканец старой закалки, поэтому считаю, что брак – это благословенный Богом союз между мужчиной и женщиной, а президент, как и кофе, не должен быть слишком чёрным. Но да ладно, расскажи лучше о себе. Чем ты занимаешься?
– Работаю в крупном рекламном агентстве, – приосанивается Дженсен. – Через пару месяцев стану начальником финансового отдела.
Джаред прищуривается:
– Так значит, ты относишься к тем самым трутням Америки, которые не создают никаких материальных благ, зато утыкают рекламными щитами все трассы страны?
– Нет, – пытается возразить Дженсен.
– У меня автомастерская, – веско говорит Джаред. – И я отрабатываю каждый полученный цент. Мои руки насквозь пропитались машинным маслом, – он демонстрирует Дженсену широкие мозолистые ладони, и Дженсена вдруг отчего-то бросает в жар. – Я вкалываю по двенадцать часов в сутки, исправно плачу налоги, но при этом отношусь к самой бесправной категории граждан. Америке плевать на меня. Обаме плевать на меня.
Джаред достаёт сигарету и прикуривает. Когда он перестаёт говорить и улыбаться, уголки его рта скорбно опускаются, и Джаред становится похож на грустный смайлик из мессенджера. Дженсен разглядывает его поношенные джинсы и футболку, цветастый принт на которой давно пошёл трещинами, как, видимо, и сама жизнь Джареда. Идеально завязанный узел галстука от «Бриони» вдруг начинает давить, и Дженсену хочется признаться Джареду, что через пару месяцев, скорее всего, повысят не его, а Майкла, потому что тот моложе на восемь лет, расторопнее и хватка у него, как у питбуля – если вцепился, то разжать челюсти можно только железным прутом. А сам Дженсен боится остаться не у дел – ему скоро пятьдесят, и всё, что у него есть, это не слишком удачная карьера, одинокие вечера у телевизора в компании мистера Артишока и закрашенная седина в волосах.
– Слушай, а тогда, у реки… ну, помнишь? – Джаред цедит виски мелкими глотками. – Я ведь тебе нравился, да? – он пристально смотрит на Дженсена, практически прожигая взглядом.
Дженсену хочется встать и уйти, но потом он вспоминает, что ему уже давно не семнадцать, поэтому просто отвечает:
– Я был влюблён в тебя, – и быстро добавляет: – Кажется.
Он ждёт от Джареда ехидный комментарий или оскорбление, но тот, отвернувшись, говорит куда-то в сторону:
– Иногда я вспоминаю этот день и задумываюсь, а как бы оно могло всё сложиться, не оттолкни я тебя.
Дженсен болтает виски в стакане:
– Ты бы всё равно переехал через два месяца.
– Да, но оно бы… – Джаред неопределённо взмахивает руками, – было. Ты никогда не вспоминал тот момент?
– Вспоминал, – признаётся Дженсен. – Вспоминал и думал, пусть это будет самым горьким разочарованием в моей жизни.
– И как, сбылось? – улыбается Джаред.
– Нет, – качает головой Дженсен. – Кризис, во время которого мы потеряли почти сорок процентов активов компании, был гораздо большим разочарованием.
Джаред смеётся, так сильно запрокинув голову, что острый кадык натягивает тонкую кожу горла:
– Да, тот год ударил по всем нам. А ты видишь кого-нибудь из одноклассников?
Дженсен задумывается:
– Я давно не ходил на встречу выпускников, но недавно встретил Венди. Помнишь, она заняла второе место на региональном конкурсе красоты? Так вот, теперь у Венди четверо детей и весит она приблизительно как африканский слон. А Чарльз, тот очкастый ботаник, работает страховым агентом.
– Вот неудачник, – фыркает Джаред. – Что может быть хуже работы страхового агента!
– Да уж, – Дженсен разглаживает залом на брючине. – А твоя Бекки в третий раз вышла замуж.
– Шалава, – беззлобно говорит Джаред. – Она ведь и вправду отсосала мне тогда на парковке. И не мне одному.
Дженсен дёргает плечом и смотрит на тлеющий кончик сигареты в его пальцах. Это странно: прошло тридцать лет, успело смениться пять президентов, закончилась «холодная» война, распался СССР и воссоединилась Германия, умер Майкл Джексон, унеся с собой целую эпоху в музыке, а Дженсену всё ещё нравится Джаред. Приходится напомнить себе, что напротив сидит абсолютно незнакомый мужчина, в котором от Джареда остались разве только широкая светлая улыбка и хитринка в чуть раскосых глазах.
По громкой связи объявляют посадку на рейс Дженсена.
– Кажется, мне пора, – он достаёт портмоне, чтобы расплатиться за виски.
Джаред неловко перехватывает его руку:
– За мой счёт. Кстати, я планирую вернуться жить сюда. Открою здесь автомастерскую, ты тогда заезжай – оформлю тебе скидку, – он подмигивает.
– Спасибо, – сглатывает Дженсен и поднимается из-за стола.
– Когда мои отношения с женой катились под откос, – Джаред с усердием возит сигарету в пепельнице, – я пошёл в клуб развлечься. И ко мне подкатил смазливый паренёк – я вначале даже принял его за девушку, а когда разобрался, то… – он барабанит пальцами по столешнице.
– Решил поэкспериментировать, – подсказывает Дженсен.
– Типа того, – морщит лоб Джаред. – Кризис среднего возраста, понимаешь? Жена потом об этом узнала… ой, да что теперь вспоминать.
Дженсен сжимает кулаки – появляется давно забытое желание набить Джареду морду, но вместо этого он интересуется безразличным тоном:
– И как, понравилось?
Джаред медленно облизывает губы и кривится:
– Ничего особенного.
– Это ты сейчас себя пытаешься убедить или меня? – не может удержаться от ехидного вопроса Дженсен. Вынув визитку, он протягивает её Джареду: – Держи. Будешь в городе, звони. Пропустим ещё по стаканчику или посмотрим футбол.
– Договорились, – Джаред прячет визитку в карман джинсов, и Дженсен, махнув на прощание рукой уходит.
– Я позвоню, – доносится ему вслед голос Джареда. – Обязательно позвоню.
«Врёт, – уверен Дженсен. – Не позвонит».
Он думает, что, вернувшись из командировки, надо бы навестить маму в доме престарелых. Можно купить ей сборник песен Элвиса, кажется, у Короля вышло очередное переиздание.
«Как река непременно впадает в море, некоторым вещам суждено быть, – напевает про себя Дженсен. – Возьми мою руку, возьми и всю мою жизнь, потому что я не могу не любить тебя...»