Рэйвел, поздравляю тебя с ДР
Ты мой зайчик и я тебя люблю
Название: Корни
Автор: Тёмная Нимфа
Размер: ~ 1 700 слов
Пейринг: винцест
Категория: слэш
Жанр: зарисовка в порядке общего бреда
Рейтинг: PG-13
Корни1997 год, Джорджия
Судя по всему, погода в Джорджии сходит с ума: округ Аплинг заливают грозовые дожди, соседний с ним Бэкон подрумянивается на солнце, да так, что выжженная земля змеится трещинами, и урожай горит на корню, а в Коффи почти повсеместно разрушения, вызванные разбушевавшимися торнадо.
Джон без устали гонит Импалу от города к городу – в каждом из которых Винчестеры задерживаются не больше, чем на сутки, пока отец что-то вынюхивает – и напоминает Дину ищейку, взявшую свежий след. Иногда во время коротких ночных остановок, Джон выходит из машины, устало трёт глаза, а затем долго всматривается вдаль, бормоча под нос:
– Скоро я поймаю тебя, тварь. Потерпи, осталось совсем немного, – и вновь садится за руль.
В итоге, они оседают на небольшой ферме, которой владеет пожилая афроамериканская чета, Дардены, и Джон, оставив сыновей на попечение миссис Дарден, продолжает один мотаться по всему Имперскому штату юга. Дину не нравится торчать в такой глуши – до ближайшего города добраться можно только на машине – зато Сэм быстро обживается.
У Дарденов большой персиковый сад, который сейчас шумит под ногами опавшей пожухлой листвой – начавшаяся в Бэконе засуха, пожирая растительность, словно ненасытная саранча, медленно расползается по всему востоку Джорджии. Мистер Дарден, тяжело вздыхая, каждый день по утрам углубляет тяпкой борозды для полива деревьев, питающиеся водой из обмелевшей речушки, однако на их дне лишь темнеет вязкая подсыхающая жижа, кишащая какой-то мерзкой живностью. Сэм иногда помогает, вымазываясь по колено в этой затхлой грязи, и Дин, ворча, как дряхлый пёс, загоняет брата мыться. Правда, вода из крана течёт желтоватая, с песчаной взвесью, от которой потом зудит кожа, но от Сэма хотя бы перестаёт вонять лягушачьей икрой.
Миссис Дарден целыми днями варит персиковое желе из опадающих плодов и печёт пироги с румяной хрустящей корочкой. Она взбивает густые деревенские сливки и перед подачей на стол украшает выпечку высокими белыми шапками. Пожалуй, её стряпня – единственное, что может примирить Дина с вынужденной жизнью на ферме и абсолютным ничегонеделанием. Сэм всегда собирает сливки пальцами, со вкусом облизывая их, да так потом весь день и ходит липкой, сладко пахнущей приманкой для пчёл, которые и без того роем залетают в дом и кружат над кухонной плитой, на которой в большом эмалированном тазу побулькивает желе. Дин ругается и грозится выставить Сэма спать на улицу, если из-за него в постель заберутся большие рыжие кусачие муравьи.
Сэм в отместку вечером щиплет Дина за бока и говорит, что он раздобрел на пирогах. Дин, конечно, тут же заваливает Сэма на скрипучие половицы, доказывая, что он всё ещё в отличной форме. Они, пыхтя, долго возятся, мутузя друг друга, а затем, выдохшиеся, вспотевшие, заваливаются спать на одну кровать – довольно-таки узкую, деревянную, с жёстким матрасом, но единственную в комнате, так что выбора у них нет. Душными ночами Сэм ворочается, раскидывается на влажных простынях, спихивая Дина на самый край постели, и ему приходится переворачивать Сэма на бок, спелёнывая бесконечные тощие конечности собственными руками-ногами, чтобы не возился и не мешал спать. От волос Сэма пахнет солнцем, пылью и персиками, и Дин обычно засыпает, уткнувшись носом в вихрастую макушку.
Днём, в самое пекло, когда солнце раскалённым шаром зависает в зените, Сэм вытаскивает из дома старое плетёное кресло-качалку, пристраивает его в тени скрипучего, местами дырявого навеса террасы и читает книги, которые ему мистер Дарден привозит из городской библиотеки. С огуречной грядки доносится низкое жужжание шмелей; в распахнутое настежь окно хозяйской спальни льётся печальная мелодия – это миссис Дарден крутит старые пластинки на дряхлом, захлёбывающимся звуками, граммофоне. Солнечные лучи путаются у Сэма в волосах и щекочут ему нос, но Сэм не обращает внимания. Он сидит, подогнув под себя одну ногу, а другой отталкивается от пола, раскачиваясь, и старческий скрип кресла вторит высоким грустным нотам. Периодически Сэм что-то выписывает в пухлую потрёпанную тетрадь и чешет за ухом грязную дворовую кошку, всякий раз пристраивающуюся у него на коленях.
Дин, маясь бездельем, ошивается вокруг Сэма, дёргает его за отросшие патлы, пытается отнять тетрадь и обзывает Джефферсоном Дэвисом. Сэм лишь в раздражении морщит лоб и поводит плечом, словно не от брата отмахивается, а отгоняет назойливого комара. Дин злится и уходит в липкую духоту гостиной, где заваливается на старый продавленный диван и по кругу переключает три канала, которые с помехами, но всё же принимает чёрно-белый телевизор.
Ни кабельного тебе, ни баров с выпивкой и девочками. Впрочем, нет – выпивка есть. Дин знает, где миссис Дарден хранит вишнёвую настойку. Один раз он стаскивает бутылку и уговаривает Сэма тоже попробовать, потому что, ну, не пить же в одиночестве! Они прячутся на сеновале в амбаре и прямо из горла мелкими глотками тянут обманчиво мягкий, густой, приторный напиток, который, как оказывается, шибает по мозгам почище виски. В итоге, Сэм не может даже подняться на ноги – он заваливается на Дина, глупо хихикает, несёт какую-то чушь пока, наконец, не пристраивает голову у него на животе и только тогда затихает. Дин, задумавшись, прочёсывает волосы Сэма пальцами, выуживая оттуда травинки и соломинки, а затем легонько скребёт ногтями кожу чуть выше уха, прямо как Сэм своей помоечной кошке.
А потом они целуются, долго, неторопливо, пока у Дина не начинает ломить спину от неудобной позы, и только тогда он отстраняется. Сэм – вишнёвый: на вкус и цветом скул, и необычайно покладистый. Дин гладит его по щеке, трогает пальцами припухшие губы и даже в приливе странной пьяной щемящей нежности предпринимает неуклюжую попытку поцеловать Сэма в зажмуренные веки, но промахивается куда-то в переносицу и с досадой думает, что нехило его так развезло. В общем, настойку с тех пор он больше не ворует.
На закате Дину обычно всё-таки удаётся расшевелить Сэма, и они идут на реку. Купаться в грязной тёплой воде не тянет, так что Дин попросту заваливается на пожухлую колючую траву в скудной тени двух раскидистых деревьев и наблюдает за Сэмом, который, сложив ладони лодочкой, пытается поймать в речке длинных, переливающихся на солнце серебром, рыбёшек. Его кожа давно уже стала бронзовой от загара, а волосы выгорели в русый, и сейчас в них всполохами горят красные закатные лучи. Он длинный, нескладный и смешной. И самый близкий на земле – закусив губу, Дин улыбается своим мыслям и кричит:
– Сэмми, давай иди сюда, а то русалка утащит!
Сэм послушно выходит на берег и плюхается рядом с Дином. Он ложится на живот, утыкается лбом в скрещенные руки и замирает. Дин от нечего делать подбирает острые камешки гальки и выводит Сэму на спине сальные словечки.
– Придурок, – ворчит тот.
Когда приезжает отец, по вечерам они частенько все вместе усаживаются перед телевизором – места на диване всем не хватает, так что Сэм располагается на полу, облокачиваясь спиной о ноги Дина и откинув голову ему на колени – и смотрят новости про то, как очередной городишко Джорджии заливает дождём.
– Хоть бы одна капля на нас упала, – сокрушается мистер Дарден.
Миссис Дарден, тяжело вздыхая, качает головой и кладёт подрагивающую ладонь на плечо мужа. Дин в пол-оборота смотрит на отца – тот пьёт дешёвый виски, от одного только запаха которого начинают слезиться глаза, и молчит, а на следующий день снова срывается в погоню за тенью.
К середине августа персиковый сад умирает. Во всяком случае, так кажется Дину. Они с Сэмом сидят на ступенях крыльца и наблюдают за мистером Дарденом, который ходит от дерева к дереву, что-то шепчет и гладит шершавые стволы.
– Эти деревья всё, что у него осталось… – миссис Дарден не договаривает, промакивает глаза уголком фартука и уходит в дом.
Дин понятия не имеет, откуда отец знает Дарденов, но подозревает, что кто-то из их семьи был охотником. Он видел, у миссис Дарден в верхнем ящике серванта хранится небольшая железная коробка, обклеенная старыми открытками, в которой аккуратной стопкой сложены выцветшие фотографии – иногда миссис Дарден достаёт её и перебирает крючковатыми пальцами пожелтевшие снимки. Дин каждый раз собирается расспросить отца про эту семью, но… так и не решается – ничего хорошего он всё равно не узнает.
Мистер Дарден тяжёлой поступью поднимается по скрипучим ступеням – Сэм пододвигается, пропуская его, вжимаясь острыми рёбрами Дину в бок.
– Ну, чего носы повесили, щеглы? – мистер Дарден трепет Сэма по волосам. – Всё наладится. Главное, чтобы корни остались живы, – он садится в кресло-качалку и долго, не моргая, смотрит вдаль.
– Идём, – Сэм пихает Дина локтем в бок, и они плетутся на реку.
Через несколько дней приезжает Джон и велит собираться в дорогу. Миссис Дарден плачет, обнимая на прощание Дина, а мистер Дарден говорит, чтобы они берегли себя. Сэм явно расстроен, поэтому Дин забирается к нему на заднее сидение Импалы и, приобняв за плечи, улыбается:
– Вперёд к приключениям, Сэмми.
Сэм, одарив его мрачным взглядом, отворачивается к окну. Дин пожимает плечами – ему не жаль уезжать: их ждёт охота, новые города, крохотные мотельные номера с платными каналами для взрослых в конечном итоге. Впрочем, даже много лет спустя в калейдоскопе своих разномастных воспоминаний Дин ясно видит четырнадцатилетнего Сэма, загорелого, недоросше-переросшего, с книгой и облезлой кошкой на коленях. Солнечного. Счастливого.
***
Пятнадцать лет спустя, ранней весной, они вновь оказываются в тех краях, и Сэм вдруг говорит:
– Помнишь Дарденов? Может, заедем к ним? Навестим стариков. У них было классно, – он мечтательно улыбается.
Дин хочет обозвать Сэма сентиментальной девчонкой, но вместо этого резко выкручивает руль, сворачивая на узкое шоссе, ведущее к ферме.
Ещё на подъезде они замечают, что всё изменилось: на месте старой развалюхи с покосившимся крыльцом стоит новый кирпичный дом, вдобавок к этому появилась ещё пара новых хозяйственных построек, вместо персикового сада теперь чернеет голая перепаханная к посеву земля; на площадке перед амбаром пара светловолосых мальчишек гоняет мяч.
Дин въезжает во двор и глушит мотор. Они с Сэмом вылезают из машины, и навстречу им из дома выходит миловидная женщина, вытирающая покрасневшие руки перекинутым через плечо полотенцем.
– Добрый день, – здоровается она.
– Здравствуйте, – кивает Сэм. – Мы ищем мистера и миссис Дарденов.
Женщина хмурится и качает головой:
– Мистер Дарден умер лет семь назад. Миссис Дарден продала нам ферму с условием, что доживёт свой век здесь – она была тяжело больна и отправилась вслед за мужем всего несколько месяцев спустя.
– Оу, – Сэм морщит лоб и смотрит на Дина.
– Не подскажите, где они похоронены, – спрашивает Дин. – Нам хотелось бы попрощаться с ними.
– Да здесь и похоронены, – женщина машет рукой в сторону амбара. – Недалеко от реки, в конце сада. Ну, то есть, когда здесь был сад.
– Спасибо, – кивает Дин, и они с Сэмом идут в указанном направлении.
Два простых деревянных креста видны издалека, так что найти могилы не составляет труда. Мистер и миссис Дарден покоятся под низкорослым засохшим персиковым деревом. Его сучковатые ветви, переплетённые странным образом, покачиваются на ветру, словно приветствуют Винчестеров.
Дин, засунув руки в карманы, останавливается, не зная, что сказать, как вдруг Сэм трогает его за локоть:
– Смотри, – и показывает на тонкую ветку с набухшими почками – самая большая из них уже лопнула, явив миру туго скрученный зелёный листок. – Главное, чтобы корни остались живы, да?
Сэм улыбается каким-то своим мыслям, а Дин думает, что сам он очень похож на это сухое дерево. И как бы не было тяжело, год за годом он продолжает выживать, потому что на этом свете есть тот, кто держит его, не давая уйти – Сэм, который изо всех сил цепляется за землю.