Может быть, ты мне приснишься, ГП/ДМ, РУ/ДМ, NC-17

[temnaianimfa]

Мой предпоследний фик в фандоме ГП ( и я не собираюсь отвечать на комментарии по этому поводу, сорри). Честное слово, когда начинаешь писать такое, точно пора прощаться!!!

Название: Может быть, ты мне приснишься
Автор: Тёмная Нимфа
Фандом: Гарри Поттер crossover Inception world
Категория: слэш
Пэйринг: ГП/ДМ, РУ/ДМ
Рейтинг: NC-17
Жанр: angst, drama, ust
Размер: мини
Дисклаймер: ухожу и от всего отказываюсь в пользу мамы Ро и ГП-фандома
Предупреждения: нон-кон, мат, ООС всех персонажей, сублимация, явно не ваши кинки!!! Читать не рекомендуется никому!!!
Аннотация: фик написан в подарок  Senseira
Милая моя, помни, что сказка ложь, да в ней намёк. Я тебя люблю, пусть у тебя всё будет хорошо!

для тех, кто подумал дважды, прежде чем тыкнуть

Иногда Рону кажется, что он сошёл с ума, иногда – что просто давно и неизлечимо болен. Иногда он уверен, что это действие афродизиака или приворот, иногда – что наваждение, морок, какое-то проклятие или просто чья-то глупая злая шутка. Но чаще всего Рон думает, что это просто сон, ночной кошмар, и всего-навсего надо посильнее ущипнуть себя за руку, чтобы открыть глаза. Проблема в том, что у Рона давно уже все руки в синяках, а проснуться никак не получается. Потому что это грёбаная реальность. И в этой реальности он, Рональд Уизли, влюблён в Драко Малфоя, влюблён безответно, безнадёжно, крепко.

Это началось два года назад. Рон и Гарри только-только закончили академию и устроились на службу в Аврорат. Через пару недель после этого Гарри собрал у себя в доме на Гриммаунд Плейс, 12 весь их выпуск, чтобы отметить назначение, выпить, поговорить за жизнь и обсудить однокашников. Уже под конец вечера разговор зашёл о Драко Малфое, и Гарри, абсолютно пьяный, заплетающимся языком поведал ребятам страшный секрет – он трахал хорька. Рон с замиранием сердца слушал его признания, приправленные скабрёзными словечками и отвратительными подробностями и сопровождавшиеся непристойными жестами, и не верил собственным ушам, полыхавшим от жгучего стыда. Но одновременно со смущением он испытывал странное волнение, жадность, желание дослушать, словно губка, впитать в себя всю эту грязь. От слов Гарри внизу живота ворочалось что-то горячее и сладкое. С тех пор Рон потерял покой. Его жизнь превратилась в филиал ада.

Рон не может ни спать, ни есть, ни работать. Причём, если днём он хотя бы отвлекается на посторонние вещи, то ночью тьма поглощает его. Она притаивается в углах комнаты, прячется под кроватью, наползает со всех сторон, пожирая свет ночника, который Гермиона всегда оставляет зажжённым, и Рон проваливается во тьму. Каждую ночь ему снится Малфой. Сон чуткий, поверхностный, наполнен неясными образами и очертаниями, тенями и воспоминаниями. Он разрушает мозг Рона, разлагает его жизнь, душит и топит в себе.

Рон с трудом просыпается, выдёргивая себя в реальность, и рывком садится на постели. Кулаки судорожно сжимают влажную от пота скомканную простыню; рядом ровно дышит Гермиона. Он сбегает в ванную комнату, и его вырывает на белый пол. Рона выворачивает снами, постыдными желаниями, страхом, отчаянием и горьким раскаянием, потому что за тонкой перегородкой стены в кровати спит его жена, чьи медовые глаза всегда смотрят на него с любовью и преданностью.

Когда Рону начинает казаться, что ещё чуть – чуть и он нахер выблюет все кишки, его немного отпускает. Теперь можно упереться лбом в прохладный кафель стены и передёрнуть. Рон дрочит на серые глаза Драко, на его подрагивающие ресницы, на тонкие губы и длинные пальцы. Дрочит на сухую, так что горит плотно зажатый в кулаке член. Рону больно, но так ему и надо, потому что нельзя, не правильно это всё. Но, несмотря на боль, оргазм выкручивает каждую мышцу в его теле, шибает по мозгам, и Рон плавно, будто в замедленной колдосъёмке, с тихим: «Бля…» опускается на пол. В эти секунды он себя ненавидит.

Наверняка привыкнуть можно ко всему, а со временем и забыть, выкинуть из головы, наложить на себя, в конечном итоге, Обливиэйт. Но Рон не может забыть, потому что каждый уикенд их с Гермионой небольшую квартирку в Косом переулке посещает Гарри-мать-его-Поттер, который периодически рассказывает о своих «маленьких утехах». Гермиона зажимает уши ладонями и говорит, что Драко использует Гарри, манипулирует им через постель – да-да, так и говорит ма-ни-пу-ли-ру-ет. Рон произносит это слово про себя по слогам, в уме перечисляет названия планет в порядке убывания от солнца и пытается вспомнить двенадцать способов применения крови единорога – Снейп бы им гордился - а заодно выдумать и тринадцатый, лишь бы не слышать того, что говорит Гарри. А ещё Рону очень хочется, чтобы Малфой тоже использовал его и манипулировал им, вот только предложить взамен ему нечего: у него нет ни фамилии Национального Героя, ни его связей, ни должности, ни денег.

Один раз Рон застаёт Гарри и Малфоя вместе, и от увиденного его жизнь начинает вообще разваливаться на куски. Рон допоздна задерживается в Аврорате – ничего не поделаешь, писать отчёты не самое любимое его занятие – но когда он идёт по пустынным тёмным коридорам, отдающим гулким эхом его шагов, он внезапно слышит приглушённые голоса, раздающиеся из кабинета Гарри.

Приёмная ожидаемо пуста – секретарь давно уже аппарировала домой – И Рон бесшумно проскальзывает к массивной чуть приоткрытой дубовой двери и приникает глазом к щели. Посреди кабинета перед большим письменным столом друг напротив друга стоят Гарри и Малфой, последний, видимо, пришёл получить какое-то разрешение, потому что в руке у него пачка документов; от волнения он мусолит большими пальцами верхний лист.

Гарри хмурясь, отбирает у Малфоя бумаги, небрежно швыряет их в кресло для посетителей – мягкое такое, Рону нравится в нём сидеть - окидывает Драко хищным взглядом и тихо, но чётко произносит:

- Раздевайся.

Малфой вздрагивает, но без возражений начинает расстёгивать мантию; дорогая тяжёлая ткань с тихим шорохом падает на ковёр. Он берётся было за пуговицы на рубашке, но Гарри ударом отбрасывает его руку со словами: «Не стоит, это лишнее», и Малфой послушно замирает.

Рон распахивает глаза, когда Гарри сметает всё со своего стола: пергаменты, бумага, перья, чернильница летят на пол, а затем хватает Малфоя за плечо и швыряет его грудью на столешницу. Он нажимает ему между лопаток, заставляя прогнуться, его рука скользит выше, вцепляется в волосы, давит вниз, вминая лицом в лакированное красное дерево. Малфой болезненно стонет, и от этого звука у Рона всё вибрирует внутри, натягивается, а на глаза почему-то наворачиваются слёзы.

Гарри тем временем трётся пахом о выставленную, туго обтянутую брюками задницу Малфоя и возится с его ремнём, наконец, расстёгивает и сдёргивает явно неуместные сейчас детали гардероба. Собственную мантию Гарри даже не удосуживается снять, лишь клацает застёжками и вжикает молнией на джинсах. Он вытаскивает из рукава волшебную палочку, шепчет какие-то заклинания – Рону не слышно – и начинает…. О, Мерлин! прямо так, без подготовки…

Рон зажмуривается с такой силой, что глаза пронзает острой болью. Он не слишком сведущ в этих делах, но ведь ВОТ ТАК – это, кажется, больно. Малфой, будто в подтверждение, корчится на столе, морщится, кусает губы, пытается спрятать покрасневшее лицо в изгибе локтя. Гарри вбивается в его тело равномерными сильными толчками, запрокидывает голову, рвано дышит и что-то бормочет. До Рона долетают обрывки фраз, складывающиеся в голове в какой-то жуткий пазл. Он задыхается от жалости и отвращения, но не может оторвать взгляд от Малфоя.

Гарри гортанно стонет, пережимая свой член у основания, вытаскивает его и за пару движений кулаком кончает Малфою на спину на чёрный шёлк рубашки. Тот вздрагивает, морщась от боли, осторожно распрямляется и поворачивается. Гарри плюхается в кресло для посетителей прямо на документы, окидывает Малфоя презрительным взглядом и говорит:

- У тебя даже не встал.

Малфой отводит глаза.

- Подрочи себе, - приказывает Гарри.

- Поттер, пожалуйста, - тихо просит Малфой.

- Я сказал, подрочи себе, - рявкает Гарри и бьёт кулаком в подлокотник кресла.

Малфой сглатывает, закрывает глаза и сжимает ладонью вялый член. Он честно пытается, но у него, конечно, ни черта не получается.

- Ты не стараешься, - рассерженно говорит Гарри, вглядываясь Малфою в лицо, упиваясь его унижением. – Давай же, сделай себе приятно, - и он вальяжно разваливается в кресле.

Рон стоит, без сил прислонившись к дверному косяку, его колотит так, что стучат зубы. Он думает о том, когда его лучший друг успел стать таким чудовищем.

- Я не могу, Поттер, у меня не встанет, - между тем шепчет Малфой.

- Очень жаль, - говорит Гарри, – а я-то думал, что тебе нравится всё происходящее. Ладно, так и быть, я сегодня добрый, где там твои бумаги?

Рон не помнит, как на негнущихся ногах вышел из приёмной, как дошёл до выхода из здания Аврората и зоны аппарации - в себя он приходит уже только дома, выхлестав полбутылки огневиски. Он идёт в душ и долго трёт кожу жёсткой губкой, будто пытается смыть с себя всё увиденное, будто это его изнасиловали пару часов назад.

Теперь всё становится ещё хуже. Рон изредка встречает Малфоя в коридорах Аврората – он не знает, зачем тот ходит сюда с завидной постоянностью - видит его затравленный взгляд, страх, тщательно скрываемый за холодной маской безразличия и высокомерия – но для Рона эта малфоевская гипсовая маска уже давно дала трещину, и сквозь неё сквозят настоящие эмоции.

И Рон больше не может этого выносить! Однажды он просто сгребает Малфоя в охапку, втаскивает в пустой кабинет и прижимает к стене. Он целует его отчаянно, напористо, неумело, слюнявит лицо и шею, тыкается губами, как щенок, заглядывает в глаза и горячечно шепчет:

- Хороший мой… любимый… не могу больше… позволь… позволь, пожалуйста… я… я всё для тебя сделаю…. всё, что ни попросишь… только не отталкивай, не отказывайся… я жить без тебя не хочу…

Рон трётся о Малфоя, трахает его бедро сквозь чёрт знает сколько слоёв одежды, а тот вырывается, дёргается, наконец, выворачивается и отшатывается в сторону, выхватывая палочку. Он направляет её Рону в грудь, и тот зажмуривается, приваливаясь к стене. Рон ожидает выкрика, вспышки, боли, чего он не ожидает точно, так это тёплого дыхания на своих губах. Он с удивлением смотрит, как Малфой, опускается, вставая на колени, распахивает ему мантию и сосредоточенно начинает расстёгивать джинсы.

Это глубоко и невъебенно хорошо. Рона размазывает по стене в кисель, мозги стекают в яйца. Малфой сосёт технично, прижимается возбуждённым членом к ноге Рона, елозит по ней, стонет, и Рон ловит вибрацию его горла. Малфой спускает первым в собственные трусы, зависая на секунду, впиваясь ногтями в бёдра Рона, и тот, выплёскиваясь толчками, кончает вслед за ним, кажется, лишь от одного осознания этого факта.

Малфой встаёт на ноги – у него шальные глаза и губы вымазаны то ли в сперме, то ли в слюне. Рон мажет по ним пальцами, стирая, надавливая, вминая в зубы, а потом целует. Наверное, вот так выглядит счастье. Не наверно, наверняка.

Рон находит маленькую квартирку в маггловской части Лондона. Он не знает, что нравится Драко, но хочет, чтобы на стенах висели урбанистические пейзажи, окна всегда были бы задёрнуты тяжёлыми шторами, а кровать была бы устлана чёрным шёлком. И никаких дурацких горшков с цветами на подоконниках. Драко одобряет его выбор.

В первый раз у Рона от волнения сводит живот и дрожат руки. Он помнит много всего, что случалось с ним в первый раз: первое серьёзное наказание от отца, первый поцелуй с девочкой, первое заклинание, которое ему удалось лучше Гермионы (и, кажется, последнее), первый выигранный квиддичный матч… Кажется, их первый секс с Драко он помнить не будет!

Рон будто пьяный, от осознания того, что сейчас произойдёт, его переполняет дикий восторг - хочется целоваться, петь, орать. Драко матерится сквозь зубы и всё делает сам.

- Прости, - глупо говорит Рон.

- Ничего страшного, - улыбается Драко, и в комнате становится светлее.

Они строят вместе новую жизнь, общую, одну на двоих. Прокладывают улицы, возводят здания, разбивают парки и сады. Для Рона больше не существует никого, только Драко, только с Драко, только в Драко. Никогда до этого Рон так не любил предлоги.

Но однажды утром Рон просыпается со стойким осознанием того, что это их последний день вместе. Он ищет причину своего беспокойства и никак не может найти её. Вроде всё как всегда: Драко спит рядом, по-хозяйски закинув на Рона ногу, за окном чирикают воробьи, а между штор пробивается жёлтый солнечный луч. Чтобы успокоиться, Рон целует светловолосую макушку - Драко недовольно ворчит, поворачивается, утыкается Рону в шею и невнятно шепчет:

- Я люблю тебя.

- Не может быть, - смеётся Рон, и вдруг его протряхивает.

Вот оно, то самое! Не может быть!

Рон скатывается с кровати и начинает методично выворачивать на пол все ящики: прикроватная тумбочка, комод, шкаф – содержимое летит вниз, путается под ногами, удивлённый, ещё не очухавшийся ото сна Драко садится в постели и непонимающе хлопает ресницами.

- Ты с ума сошёл, - интересуется он.

Рон только отмахивается и продолжает капаться в груде вещей. Наконец, когда он уже отчаивается найти то, что ищет, из очередного ящика в руку ему выкатывается старый почерневший от времени медальон на тонкой цепочке. Рон опускается на кровать и долго разглядывает его, оглаживая острые грани боков пальцами.

- И что это за хлам, что столь дорог твоему сердцу? – ехидно спрашивает Драко.

Рон ничего не говорит, просто нажимает ногтем сбоку медальона, и тот с лёгким щелчком открывается. Внутри их с Гермионой свадебная колдография. Рон смотрит на неё и холодеет. Он протягивает медальон на раскрытой ладони Драко и спрашивает:

- Ничего необычного не замечаешь?

Драко передёргивает плечами.

- Колдография. Она статична.

- И?

- Это сон, Драко. Мы в моём сне. Тут не существует магии. Нет, можно, конечно, летать, как грёбаный Питер Пен, но это будет лишь означать то, что ты растёшь, так всегда моя мама говорила. Поэтому колдография и не двигается.

Рон встаёт, идёт на кухню и возвращается с ножом.

- Ты что делаешь? - в ужасе спрашивает Драко.

- Возвращаюсь в реальность, - Рон закатывает рукав пижамы, зажмуривается и делает глубокий вертикальный надрез по всей вене от запястья до локтя – на Драко брызжет кровь.

- Ты же умрёшь! – восклицает тот.

- Умри во сне и проснёшься, - Рон режет вены на другой руке. – Пойми, Драко, ты выдуманный, ты лишь проекция моего воображения, тебя не существует. И ты это знаешь. А настоящий Драко Малфой ненавидит меня, нищеброда Уизли, и для решения своих проблем подставляется Гарри Поттеру.

- Но я, я здесь, - Драко стискивает ладонь Рона, - и я люблю тебя. Останься ради меня, прошу!

- Я тоже люблю тебя, - Рон ослабевшими пальцами гладит Драко по щеке, и по его лицу тут же начинают течь алые крупные капли, будто Драко плачет кровью. – Но я должен вернуться, я теперь не смогу жить, зная, что всё это фальшивка.

- Рон, нет!

- Прости, - шепчет Рон. – Просто посиди со мной немного.

Драко вжимается в него, и Рон пытается обнять его за острые плечи, но сил уже не хватает.

- Может быть, ты мне приснишься, - говорит он, прикрывая глаза.

Последнее, что он видит, как рушатся стены их квартиры.

________________________________________________________________

Гермиона радостно бросается Рону на шею, привстаёт на цыпочки, чуть отклоняясь корпусом – прижаться мешает живот, кажется, она на шестом месяце беременности. Или уже на седьмом? Рон не помнит. Он чувствует себя последним дерьмом - кажется, тогда, в его позапрошлой жизни, он наврал жене, что его отправили в длительную командировку на континент.

Рон больше не может спать – организм подсел на сомнацин и перестал вырабатывать естественные гормоны сна. Вены болят, как у наркомана, крутит в верёвки, им нужна игла от капельницы с новой дозой. Тело ломает.

Рон учится заново привыкать к окружающей реальности: к тому, что обычно лондонское небо не пронзительно голубое, а пасмурное и затянутое серыми тучами, к тому, что больше нет окрыляющего ощущения, будто всё на свете тебе по плечу, к тому, что теперь тебя перестают замечать встречные люди.

Примерно через две недели Рон сталкивается с Малфоем в коридоре Аврората.

- Посторонись, Уизел, - с отвращением говорит тот.

Это нечеловечески больно. Это сильнее Круцио – Рону кажется, будто его заживо вывернули наизнанку. Он смотрит вслед Малфою и замечает на шее у самой линии волос лиловый полукруглый отпечаток. Клеймо Поттера?

Рон лезет ладонью в ворот рубашки, за цепочку вытягивает медальон и открывает его. С фотографии ему машет Гермиона.

- Добро пожаловать в реальность, Ронни, привыкай! - говорит Рон сам себе, криво усмехается и думает, что сегодня вечером он напьётся.