Оридж «Моя война или танго с ангелом»
Рейтинг: NC-17
Саммари: про вторую чеченскую, блокпост на краю Грозного, ангелов и любовь
Примечание: на самом деле композиция"Танго" (альбом Никарагуа) группы ВРАГИ была выпущена только в 2002 году, но ведь написана она могла быть и гораздо раньше...
Посвящается Lynn Rider и её ангелам (малыш, пусть у тебя всё будет хорошо!)
Моя война или танго с ангеломОткуда Ангел появился на нашем блокпосту так никто и не понял. Он просто стоял перед лейтенантом – высокий, опалённый знойным кавказским солнцем, в пыльных камуфляжных штанах, голубоглазый, с длинными, чуть ниже плеч, русыми волосами, перетянутыми на затылке шнурком, – и улыбался. Сказал, что из Майкопской бригады. Наши не поверили… Все знали, что из тех ребят не выжил никто - в новогоднюю ночь с 1994 на 1995 год духи расстреляли, а затем выжгли дотла их укрепление, там потом ещё неделю воняло жжёной плотью… И где он, интересно знать, ошивался полгода? Лейтенант, нахмурившись, недоверчиво крутил в руках документы новенького, но сомнений, что странно, не высказал, только спросил:
- А волосы почему длинные? Не по уставу! Сбрить немедленно.
Парень опять обезоруживающе улыбнулся, демонстрируя ряд ровных белых зубов, и отрицательно покачал головой:
- Сбривать не буду – я так всегда хожу.
Наши рты пораскрывали от удивления – так ответить на прямой приказ. И в этот момент пулемётная очередь прошила окна, разлетаясь хрустальным крошевом стекла, впиваясь мелкими укусами в бетонные стены. Новенький дёрнулся, падая на пол, увлекая за собой лейтенанта, прикрывая его спиной от острых прозрачных осколков.
- Мать твою, - только и выругался тот, приложившись спиной об рассохшиеся доски старого деревянного пола, - да слезь ты уже, тоже мне ангел-хранитель нашёлся.
Блондин пожал плечами, откатился вбок, нащупал рукой отлетевший в сторону автомат и пополз к зияющему проёму окна.
Атаку мы тогда отбили, собственно говоря, это и не атака была, а так, припугнуть нас решили чехи*. А за новеньким так и закрепилось прозвище – Ангел. И волосы он так и не сбрил, прятал белобрысый хвост под каску, хотя лейтенант ругался жутко…
________________________________________________________________________
* Чехи - чеченцы
Блокпост наш располагался на самом краю города Грозного. Города... Руины, расстрелянные, сожжённые, усеянные битым стеклом и бетонной пылью, воняющие мертвечиной от разлагающихся в разрушенных зданиях трупов, опутанные сетью растяжек, минированные МОНками*... Оборванные жизни, поломанные судьбы… Там до сих пор жили люди. Туда до сих пор с непонятным нам упорством прорывались боевики.
Под блокпост нам отвели старое двухэтажное здание – бетонные стены, деревянные полы, множество комнат с высокими светлыми окнами. С одной стороны дома окна выходили на город - большинство из них мы забили досками. Конечно, лучше было бы заложить мешками с песком - в песке пули ПКашек** вязли, а дерево пробивали насквозь, но взять такую роскошь, как мешки для песка, нам было решительно неоткуда. С другой стороны - в окна виднелся перелесок. Тут почти все стёкла были целые – обстреливали нас преимущественно со стороны Грозного. До ближайшего от блокпоста более-менее целого здания метров двести, что было большим преимуществом, остальные дома после обстрелов САУшкой*** превратились в руины, как и половина нашего второго этажа. Обзор в обе стороны отличный – вся местность, как на ладони. Но всё-таки в тот день, когда появился Ангел, чеховскую пулемётную точку в практически до нуля разрушенном здании в пятидесяти метрах от нас мы «проспали».
________________________________________________________________________
* МОНки – мина осколочная направленного действия
**ПК, ПКМС – пулемёт Калашникова модернизированный станковый
*** САУшка – самоходная артиллерийская установка
Ангел был странный парень. Приветливый и улыбчивый, со всеми общительный, но при этом державший дистанцию, он так ни с кем близко и не сошёлся. Мы даже имени его не знали. Впрочем, солдат он был отличный: стрелял метко, хорошо разбирался в минах, заправски ставил растяжки на гранатах, бинтовал неплохо, мог даже пулю неглубокую выковырять. Когда у нас убили снайпера, Ангел взял его эсвэдэху*, осмотрел, уважительно присвистнул количеству зарубок на прикладе и пошёл к лейтенанту, чтобы тот разрешил ему оборудовать «лёжку» на втором этаже. Лейтенант поприпирался для вида, но разрешил, и Ангел практически переселился туда жить.
________________________________________________________________________
* эсвэдэха, СВД – снайперская винтовка Драгунова
Мне, как самому «зелёному» в отряде, выпала честь таскать Ангелу хавчик.
Однажды, на дворе уже стоял поздний сентябрь, я осторожно поднялся по шаткой лестнице на второй этаж, прижимая к груди открытую банку тушёнки, кусок хлеба и алюминиевую чашку с чаем, и замер, поражённый красотой необычайного алого заката. Солнце садилось за перелесок, окрашивая небо, деревья, землю и разрушенные бетонные стены в кроваво-красные тона.
- Красота какая, - выдохнул я, аккуратно пристраивая ужин на пол у «лёжки.
Ангел взглянул на меня, пожал плечами, сел и потянулся за банкой тушёнки.
- Не появятся сегодня уже чехи, - сказал он и подмигнул.
- Откуда знаешь?
- Предчувствие.
Наверное, мне надо было спуститься вниз, а не стоять, подперев плечом дверной проём, и наблюдать, как Ангел задумчиво пережёвывает скудный солдатский паёк, стеклянными глазами глядя на закат.
- Хочешь научу тебя стрелять из снайперки? – неожиданно предложил он.
Я удивлённо посмотрел на Ангела – он улыбался мне.
- Хочу, - чуть помедлив, ответил я, - в жизни всё пригодится.
- Ложись, - кивок в сторону «лёжки».
Я послушно лёг, взял винтовку, приложил глаз к прицелу.
- Берёшь неправильно, - покачал головой Ангел, - смотри как надо.
Грубые мозолистые руки ложатся на мои собственные, чуть перемещая.
- Вот так. Запомнил?
Я кивнул.
- Хорошо, вон, видишь, собака ковыряется в куче мусора, прицелься в неё.
Я попытался, заглядывая в прицел, но оказалось, что там вовсе нет крестика посередине, как я думал, а какие-то странные деления, циферки. В конечном итоге, кажется, у меня получилось прицелиться в несчастную псину.
- Ну, стреляй, - усмехнулся Ангел.
- Я же её убью, жалко.
- Стреляй-стреляй, не убьёшь, не бойся!
Я выстрелил – пуля чиркнула по асфальту метрах в пяти от цели. Собака присела на все четыре лапы, поджав хвост и прижав лохматые уши, и в два прыжка скрылась в разрушенном здании.
- При съёмке фильма ни одно животное не пострадало, - прокомментировал мою попытку Ангел, - ты расслабься, у тебя вся спина и шея напряжены, и плечи не задирай так высоко.
Он опустился на корточки, и тут я почувствовал, как чужие пальцы нежно поглаживают основание шеи. Рука сквозь ткань камуфляжной куртки очертила плечи, массируя, расслабляя, надавливая, прошлась вдоль позвоночника, пересчитывая пальцем косточки, обвела круговым движением лопатки. От неожиданной ласки по спине пробежали мурашки, внутри разлилось удивительное тепло, как будто кружку горячего час залпом выпил, и захотелось зажмуриться. Впрочем, я не успел удивиться этому странному чувству.
- Почему стрелял? Вы тут что, мать вашу, вообще делаете? – окрик лейтенанта заставил меня подпрыгнуть на месте.
- Да вот, - спокойно ответил Ангел, - хотел малого научить стрелять.
Нам обоим в тот раз сильно досталось за самоуправство. Но с тех пор в свободное время я стал частенько сбегать на второй этаж. Просто помолчать.
Я сидел на полу, привалившись спиной к стене, и, разложив на коленях пожелтевший тетрадный листок, писал письмо родителям. Ангел сидел рядом, прислонившись к моему плечу, и задумчиво отхлёбывал чай из кружки.
- Ангел?
- Ум-м-м?
- А почему тебе никто никогда письма не пишет?
- У меня нет никого.
- Ты сирота что ли?
- Ну, можно и так сказать.
- А ты откуда?
Ангел повернулся и серьёзно посмотрел мне в глаза.
- С небес, конечно, откуда ещё могут быть ангелы.
- Ладно, брось, - засмеялся я, - это же просто прозвище, ангелов не существует.
- Почему? Я же существую.
- У ангелов должны быть огромные белые крылья и золотой нимб над головой. И уж ангелы точно не стреляют в людей.
- У меня были крылья, но их больше нет. Бог отобрал их за то, что однажды я согрешил. Но однажды я искуплю свои грехи и получу крылья назад.
- Понятно, - покивал я головой, - и какой же ты ангел?
- Ангел-хранитель, конечно.
- Чей? Мой?
- Нет, не твой. Я ещё пока сам не знаю чей, - и он замолчал.
Сашка, мой ровесник, весельчак и задира, погиб абсолютно глупо. Ему пришло письмо от невесты – пара сухих фраз – тебя разлюбила… другого полюбила… вышла замуж… извини. Сашка психанул, вызверился, лупя кулаком в бетонную стену, сбивая в кровь костяшки, вылетел на улицу, прикурил, долго щёлкая зажигалкой. Курить в сумерках – это то же самое, что нарисовать на лбу мишень для снайпера…Не удивительно, что никому не охота было подставляться под пули и идти за Сашкиным телом с аккуратным отверстием в голове.
- Ночью заберём, - махнул рукой лейтенант.
Я потащился на второй этаж.
- Сашку жалко, - присел рядом с «лёжкой».
- Сам виноват, - поморщился Ангел и любовно погладил ствол эсвэдэхи, - зато, кажется, я теперь знаю, где их снайпер засел.
- Он это из-за невесты, - глупо пояснил я, - она замуж за другого вышла.
- Бывает, - кивнул Ангел, - у тебя, поди, тоже невеста есть.
- Нет, - удивился я, - нет у меня невесты, у меня и девушки-то нет, не нравлюсь я девушкам.
- Почему?
- Я ж не красивый - длинновязый, тощий, нескладный.
Ангел обернулся ко мне, отложил винтовку в сторону и взял меня двумя пальцами за подбородок.
- Я считаю тебя очень красивым, - прошептал он, и вдруг потянулся и поцеловал меня – на секунду горячие, сухие потрескавшиеся губы накрыли мои собственные и так же быстро исчезли.
Я ошарашенно уставился в голубые глаза. Ангел сглотнул, а потом снова поцеловал меня – уже более настойчиво. Язык прошёлся по моим сомкнутым губам, зубы прикусили нижнюю, чуть оттягивая…
- Ты чего? – отшатнулся я и провёл кончиками пальцев по влажному рту, - с ума сошёл? Я тебе не девица какая-нибудь!
Ангел молчал.
- Да пошёл ты! – психанул я и вылетел вон из комнаты.
Летом 1996 года был период небольшого затишья. Мы даже умудрились отметить Лёхин день рождения. Лейтенант, пользующийся несомненным авторитетом среди местного населения, смог раздобыть пару чекушек водки. С гражданки Лёшке прислали большую посылку с хавчиком и сигаретами. Короче, праздник!
Лёхина девушка в качестве подарка выслала ему свои фотографии в очень откровенном купальнике и потрёпанную магнитофонную кассету. В записке было сказано, что это запись пока ещё малоизвестной питерской группы ENEMY TROOPS*, ребята учатся в одном из военных училищ Санкт-Петербурга и на досуге пишут неплохие песни. Мы вставили кассету в древний магнитофончик – военный трофей – и включили. На мой вкус, ничего особенного… Как вдруг заиграло танго.
Вся наша жизнь - огромный танцпол
Под музыку высших сфер.
Танцора вперёд толкает Господь,
Партнёра суёт Люцифер…
Аккорды плавно лились из проигрывателя, музыка завораживала – ребята с удивлением уставились на магнитофон и притихли.
Все выбирают танцы попроще -
Ща ваще модно жопой вилять.
А такие, как мы, танцуют танго,
А хрена ли там танцевать?-
Конечно, хрена ли! – вдруг разозлился Лёха, - они там песенки пишут, танго танцуют, войну по книжкам проходят, пока мы тут от чехов отстреливаемся!
Он сплюнул, выбил сигарету из пачки, прикурил и приложился к горлышку водочной бутылки.
- Танго – старинный аргентинский танец страсти и любви, - усмехнулся лейтенант, - всегда мечтал посмотреть, как танцуют.
- А я умею, - вдруг раздался с лестницы весёлый голос Ангела, - могу показать.
- Покажи, - зашумели ребята, предвкушая веселье.
- Только мне партнёрша нужна, - Ангел ухватил меня за кисть и резко дёрнул вверх, - мадам, не будете ли вы так любезны подарить мне один танец, полный страсти и любви?
Бойцы загоготали.
- Отвали, - я безрезультатно попытался выдернуть руку.
- Дама против!
- Да не стесняйся, малой!
- Давай песню перематывай! – раздавалось со всех сторон.
Я хотел с кулака двинуть Ангелу в челюсть, но в этот момент зазвучали первые ноты, и он, положив мне руку на поясницу, притянул к себе, сильно прижимаясь к моему паху бедром. Сцепив пальцы второй руки с моими, он отвёл её в сторону. И повёл… точнее потащил, потому что мои ноги путались и заплетались.
Ребята ржали до слёз. У меня всё лицо и даже уши пылали от стыда. А Ангел вдруг нагнулся и выдохнул в ухо:
- Расслабься, - и погладил по спине.
И я впал в ступор…
Вот эту руку сюда, эту сюда,
Ногу вот так.
Сильные руки нежно прижимают меня к горячему телу…
Вот эту голову так,
Смотри на меня, двигайся в такт.
Дыхание обжигает кожу…
Когда я делаю так, ты делай вот так,
Теперь поворот. Хорошо!
И, Боже, как от него одуряюще пахнет – чуть алкоголем, чуть табаком, пОтом, пылью, жарой и чем-то неуловимым, свежим. И как же кружится голова…
Я знаю, вряд ли мы увидимся,
Вряд ли мы увидимся…
Я смотрю в голубые глаза и тону в них, и понимаю, что, кажется, я пропал…
Вряд ли мы увидимся ещё!
________________________________________________________________________
* 1 апреля 1998 года группа ENEMY TROOPS была переименована во ВРАГИ
Я уверен, что мне никогда до этого не нравились мужчины, впрочем, до армии я и на девушек особого внимания не обращал. Но Ангел…
Это была катастрофа! Я перестал спокойно спать (насколько вообще можно спокойно спать на войне), потому что во сне я видел его. И на утро просыпался с жутким стояком. Я успокаивал себя тем, что во всём виноваты гормоны – почти два года дрочки заставят влюбиться в кого угодно! А тут даже передёрнуть нормально не получается – так, по быстрому, представляя сухие обветренные губы, закусывая угол подушки, чтобы заглушить стон, и кончая в кулак.
Я надеялся, что со временем отпустит, но стало только хуже. Взгляды Ангела, казалось, прожигали меня насквозь. Когда он находился рядом со мной, по коже бежали мурашки. Случайные прикосновения протряхивали разрядом электрического тока. Всё это было невыносимо!
Я продержался месяц. Когда стало совсем невмоготу, когда от неудовлетворённого желания начало рвать крышу, когда ночами хотелось выть от безысходности – я пошёл к Ангелу. Он, по обыкновению, лежал у бойницы, сжимая в руке снайперку, и вглядывался в прицел. Я потоптался на пороге комнаты, шагнул к нему и кашлянул, привлекая внимание. Ангел резко обернулся.
- Сдурел, малой? – заорал он.
Я даже не успел заметить, как он вскочил на ноги, – просто в следующую секунду я уже стоял, прижатый его телом к стене, и очумело хлопал глазами. Мимо чиркнула пуля.
- Чеховский снайпер, - пояснил Ангел и обернулся в сторону окна, - вычислил гад, где я сижу.
Повернулся ко мне и заглянул в глаза.
- Ты как, нормально всё? – Ангел легонько потряс меня за плечи.
- Что?
Нет, всё не нормально! Я смотрел на двигающиеся губы, но не слышал ни единого слова. В уши как будто ваты напихали. Голова кружилась. Коленки дрожали, ноги подгибались – упасть мне не давали только сильные руки, в данный момент вцепившиеся в мои плечи. Сердце колотилось так, что я испугался, что оно сейчас проломит грудную клетку. И тогда я посмотрел в голубые глаза, ища ответ на незаданный вопрос. А потом зажмурился и неуверенно потянулся к чужим губам, робко прикасаясь, спрашивая можно ли, нужно ли… Поцелуй вышел неумелым и куцым. Ангел резко отстранился, сильно надавливая мне на плечи, отчего я отшатнулся обратно к стене. В его глазах плескалась ярость.
- Ты что задумал, малой? – прошипел он, - поиграть со мной вздумал? Так я бы тебе не советовал!
Его слова звенели металлом. Я сжался в комочек и испуганно помотал головой из стороны в сторону.
- Ты это серьёзно что ли? – непонятно о чём растерянным голосом спросил Ангел.
Я на всякий случай кивнул и закрыл глаза.
Это было так естественно и упоительно целоваться с НИМ. Умелый язык гладил моё нёбо, внутреннюю сторону щеки, очерчивал острый краешек зубов, толкался в мой собственный, вовлекая в игру, заставляя отвечать. От недостатка кислорода перед глазами расцветали радужные пятна, кажется, я даже стонал Ангелу в рот…
Он нехотя отстранился, дотронулся горячими пальцами до моей щеки, погладил, очертил большим пальцем губы.
- Приходи после отбоя. Придёшь?
Я кивнул.
Ночь была на удивление тёмная – ни звёзд, ни луны. Небо заволокло чёрными тучами, в воздухе пахло озоном – собиралась гроза. На улице лениво переговаривались двое часовых.
- Дождь будет, - Ангел кивнул в сторону окна, потом посмотрел на меня, - страшно?
Это он явно не про грозу. Я разозлился – почему он ко мне вечно относится, как к девчонке.
- Нет! – пожалуй, чересчур резко ответил я.
И поцеловал его первым. И понеслась – разгон от нуля до ста за три секунды.
Контраст чувств: спина – холод бетонной стены, грудь – жар разгорячённого тела. Сухие губы терзают мои собственные, острые зубы до крови прикусывают нижнюю губу, жадный язык трахает мой рот. Руки Ангела выдёргивают мою заправленную в широкие камуфляжные штаны футболку, забираются под неё, скользят вверх по поджавшимся мышцам живота, ласкают грудь, цепляют пальцами напряжённые соски, гладят ходящие ходуном бока. Затем одна рука перемещается мне на затылок, карябает ногтями кожу сквозь еле-еле отросший ёжик волос. И я понимаю без слов - запрокидываю голову, подставляя горло то ли под поцелуи, то ли под укусы. Ангел возбуждённо вжимается своим пахом в мой, и я стону, и он ловит губами мой стон. А потом пальцы опускаются на ремень штанов, умело расстёгивают, сдёргивают их вместе с трусами вниз, до колен, стреноживая движения.
- Оближи, - грубая ладонь проезжается сверху-вниз по моей нижней губе, оттягивая её.
Я не въезжаю зачем, но послушно провожу по ней несколько раз языком. А затем рука Ангела исчезает и секундой позже сжимает мой член. Большой палец несколько раз, лаская, очерчивает головку, несильно трёт уздечку.
И меня накрывает. Весь грёбаный мир с этой бессмысленной войной может катиться к чёрту. Собственно говоря, мира как такового не остаётся – он сжимается до размеров нас двоих в полуразрушенной комнате на втором этаже блокпоста. Остаются только резкие движения сверху-вниз, щенячьи поскуливания и рваные выдохи. В голове пусто, в ушах шумит - это шум начавшегося дождя. Кажется, я бесстыдно толкаюсь в ласкающую меня руку… Раскат грома заглушает мой стон на финише, и я, карябая спину, съезжаю вниз по стене.
Ангел продолжает неподвижно стоять надо мной. Вспышка молнии выхватывает из темноты его лицо.
- Погоди, - шепчу я, вставая на колени и пытаясь дрожащими пальцами расстегнуть его камуфляжные штаны, - потерпи, я сейчас.
Судорожные неумелые движения рукой, но Ангелу и не надо большего…
А потом мы ещё долго сидим, прижавшись спинами друг к другу, и молчим, глядя на грозовые облака, которые ветер уносит в сторону Грозного.
В августе 1996 чоховские боевики начали массовое наступление на федералов*. Правда, с нашей стороны в Грозный почти не прорывались, но по блокпосту палили ежедневно. К концу месяца мы потеряли шесть человек убитыми, ещё трое получили ранения. Двухсотый груз** мы отправили, а на замену нам никого присылать не спешили. И тут нохчи*** решили взяться за нас по-настоящему.
Часов в семь вечера из полуразрушенного здания метрах в трёхстах от нас по блокпосту начал бить гранатомёт. И три пулемётные точки. И одна где-то в перелеске.
Если честно, я мало что запомнил. Помню только непрекращающуюся канонаду и то, как пристёгивал всё новые и новые рожки к автомату…
Чехи успокоились только ближе к полуночи, когда на улице уже было ни зги не видно. Видимо, решили дождаться подкрепления и продолжить штурм утром. Нас они взяли в кольцо – отступать было некуда. Да и куда прорываться? Где сейчас в Грозном федералы мы не знали. Рацию вместе с радистом снесло выстрелом гранатомёта. Положение наше было удручающее. Собственно говоря, живых нас осталось всего пять человек: я, Ангел, летяха****, Якут и Лёшка. Мы с Ангелом, не считая мелких царапин, были в норме. У лейтенанта было простреляно левое предплечье, Лёшке довольно глубоко полоснуло осколком по щеке. Хуже всех был Якут – ему осколок разворотил весь живот, так что кишки вываливались наружу. Ангел кое-как перебинтовал его, сделал два укола промедола*****, и теперь Якут лежал на кровати и жалостливо скулил.
- До рассвета ещё часов пять, - прикинул лейтенант, - дежурим по двое, вначале мы с Лёхой, затем вы. Поспите пока.
Ангел кивнул и пошёл на второй этаж, я, помедлив, поднялся за ним.
Спать, естественно, не хотелось. Адреналин зашкаливал, заставляя кровь бурлить в венах. Мы присели к Ангелу на кровать. Помолчали. Внизу опять протяжно застонал Якут.
- Помрёт он, - сплюнул Ангел, - зря только промедол перевели!
А на меня вдруг накатили и обрушились картинки боя – буханье гранатомёта, свист пуль, чёткие приказы лейтенанта. И повсюду кровь – на полу, на стенах, на потолке, на нехитрой обстановке комнат. И ребята, друзья, которых знаешь почти два года, с которыми прожил кусок жизни, в неестественных позах корчатся на полу в предсмертной агонии в лужах собственной крови. И самое страшное – крики…
Я сидел и плакал – беззвучно, сотрясаясь всем телом. Ангел притянул меня к себе и обнял. Я прижался к нему, уткнулся носом куда-то в район ключицы и завыл.
- Поплачь, поплачь, - шептал он и гладил меня по спине.
А потом горячие губы сцеловывали мои слёзы с подбородка, щёк, кончиков ресниц, нежно прижимались к вздрагивающим губам.
- Ангел, - я обхватил его лицо ладонями, - Ангел, давай по настоящему, чтобы всё взаправду было. Вдруг меня завтра убьют, а я ни разу… Хочу с тобой. Хочу тебя. Пожалуйста! Только я не знаю как.
Ангел ничего не сказал, он просто поднялся и замер, будто что-то решая для себя. Я привыкшими к темноте глазами смутно различал его силуэт на фоне окна. Наконец он отмер, выдохнул, подцепил за горло футболку, прогибаясь, сдёрнул её и отшвырнул в сторону. Щёлкнула пряжка армейского ремня, камуфляжные штаны с тихим шорохом упали на пол, Ангел переступил через них и забрался на кровать, встав надо мной на четвереньки. Пряди волос выбились их хвоста и щекотали мне лицо. У нас не было времени на долгие ласки. Поэтому он просто нагнулся и поцеловал меня, нежно, глубоко, страстно. Задрал футболку. Прошёлся языком по горлу, облизал ключицы, обвёл ореолу и сильно прикусил сосок. Я вскрикнул и выгнулся. Он успокаивающе погладил меня по бедру, лизнул ямку пупка, прошёлся по животу дорожкой из поцелуев, и принялся расстёгивать мои штаны. Я приподнял бёдра, помогая снять с себя явно лишнюю часть одежды.
- Раздвинь ноги… Да не так - согни и коленки к гуди прижми… Да, правильно... Извини, малой, но вазелина нет, придётся растягивать на слюну!
Сказать по правде, я не въехал в смысл последней фразы до тех пор, пока влажный палец не дотронулся до моего ануса. Прошёлся вокруг, чуть помассировал вход и с лёгким нажимом вошёл внутрь, прошёлся по кругу. Ангел бережно растягивал меня вначале одним, потом двумя пальцами. Пожалуй, это было даже приятно.
- Ладно, - Ангел выдохнул и закинул мои ноги себе на плечи, - погнали!
Это было больно! Чертовски больно. Я вцепился себе в руку, чтобы не заорать. Хотелось отползти и постыдно сбежать. Зато боль физическая заглушила боль душевную!
Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Ангел вошёл в меня полностью и замер, давая привыкнуть.
- Нормально? - прошептал он.
Вместо ответа я двинул бёдрами навстречу.
А дальше всё перемешалось. Плавные движения внутрь и обратно и резкие вспышки наслаждения сквозь тянущую боль. Ласковые руки на моём теле и мои руки на его выпирающих, будто действительно от обрубленных ангельских крыльев, лопатках. Нежные поцелуи обветренных губ и его пальцы на моём члене. Моё тело, выгибающееся дугой навстречу его движениям, и его, льнущее ко мне. Рваное хриплое дыхание и тихие стоны сквозь зубы. Болезненный укус в плечо и влажное и липкое внутри меня. Умелые движения рукой и прижатая ко рту ладонь, заглушающая мой вскрик.
Ангел лёг рядом и прижал меня к себе. Я вжался в него всем телом и лежал, ощущая, как под моей правой ладонью колотится его сердце.
- Ты поспи, - сказал он, - я разбужу, если что.
________________________________________________________________________
* Федералы – солдаты войсковых частей, относящиеся к Министерству обороны
** Двухсотый груз, груз 200 – убитый солдат
*** Нохчи – чеченцы
**** Летяха – лейтенант
***** Промедол – обезболивающий лекарственный препарат из группы наркотических
анальгетиков
Ангел потряс меня за плечо, когда на горизонте только-только забрезжил рассвет. Я сел и потёр глаза ладонью.
- Малой, - Ангел присел передо мной на корточки и заглянул в глаза, - я попрощаться хотел. Я сегодня вечером возвращаюсь домой.
- Тебя демобилизовали что ли? – спросонья удивлённо ляпнул я.
- Можно и так сказать, - усмехнулся он, - на закате солнца я отправлюсь на небеса.
- Ах, ты всё про это, - отмахнулся я, - сегодня мы все имеем неплохие шансы туда отправится!
Нохчи почему-то молчали до обеда, потом изредка вяло постреливали, видимо, дела у них были не лучше, чем у нас. Или подкрепления ждали.
Оказалось, в засаде сидели. Это мы поняли, когда ближе к вечеру увидели вдалеке медленно приближающуюся колонну бэтров* и БМПшек**, видимо, федералов, потому что чехи затаились.
- Предупредить бы! – скривился лейтенант, с волнением глядя на приближающиеся машины.
- Сейчас тут такой ад начнётся, - выдохнул Лёха.
- Твою ж мать! – вдруг выругался Ангел, который смотрел в противоположное окно, - а этот откуда тут взялся?
Мы все, как по команде, обернулись – по улице шёл чеченский мальчик лет восьми и тащил за собой какой-то мешок.
- Трындец чертёнку, - озвучил общую мысль Лёха.
И в этот момент нохчи открыли огонь. Мальчонка упал на землю, прикрывая голову рукой и прижимая мешок к груди.
- Бля! – Ангел отшвырнул автомат и кинулся к двери.
- Стоять! – заорал лейтенант, но было уже поздно.
Я завороженно наблюдал, как Ангел зигзагами бежит к пареньку, как пули следом за ним взрывают фонтанчики земли. Он сгрёб мальчишку в охапку и побежал обратно. Федералы уже вовсю били по укреплениям чехов. Грохот стоял неимоверный. Летяха и Лёшка бросились к окнам, поддержать наших огнём. А я считал метры: пятьдесят, сорок, тридцать, двадцать – Ангел споткнулся, но не упал – десять… Он влетел в комнату, толкая ко мне пацанёнка, и упал навзничь. По всей груди на камуфляжной майке расцветали алые пятна. Сквозь противоположное окно на пол упали первые красные лучи заходящего солнца.
К распахнутой двери на полном ходу подлетел БМП, развернулся боком. Из приоткрывшегося люка показалась чумазая голова в каске: «Сколько вас живых?»
- Трое, - крикнул лейтенант, - и ребёнок.
- Залезайте!
Летяха с Лёхой в четыре руки отрывали меня от тела Ангела…
________________________________________________________________________
* Бэтр – колёсный бронетранспортёр, БТР – 80
** БМПшка, БМП – боевая машина пехоты
Через несколько дней мы вернулись забрать тела убитых товарищей. Блокпост наш сильно пострадал от САУшки. Покопавшись в развалинах, мы отрыли всех… всех, кроме Ангела.
- Ну, не сквозь землю же он провалился! – лейтенант со злостью пнул кусок деревянной балки.
- Он улетел, - улыбнулся я.
- Куда?
- На небеса. Бог вернул ему крылья.
Летяха посмотрел на меня с сочувствием, как на неизлечимо больного. А я стоял и улыбался голубому безоблачному небу.
Уже когда мы уходили, в груде бетонного крошева я заметил наш старенький магнитофончик. Нагнулся, вынул Лёхину кассету и аккуратно убрал в карман куртки.
Я летел на самолёте в Моздок. Вроде бы оттуда должны были отправить домой к родителям! Жизнь продолжалась!
Я выпросил у одного солдатика плеер, видимо, тоже трофейный, и слушал танго.
Я знаю, вряд ли мы увидимся,
Вряд ли мы увидимся…
Вряд ли мы увидимся ещё!
Soundtrack